Броня Молчания

Ангел в униформе

С больше чем десятком трупов патруля и охраны пришлось задержаться. Идея выдать их за дезертиров была хороша, но если проверяющие найдут трупы всех, будет не очень-то убедительно. Тела людей и ракшасов, после смерти оставшись без изоляции, замёрзли и стали хрупкими, но разрубить их было проблемно и для демонов. Даршани предложила сжечь нескольких магией или светомётами.

— Я не очень-то сильная колдунья, — вздохнула Кадомацу: — Боевая магия не такая, чтобы убить, сжигать не надо, достаточно дырки, как стреле или пуле. Ну, могу… закинуть куда-нибудь повыше. Но это можно и без магии, — она распахнула крылья.

— У тебя руки не двигаются на лету, — скептически придержала её за крыло Азер: — Нарежьте половину светомётом — от него нет крови, и мы с сёстрами закинем на крыши.

— И побыстрее! — сказал господин Сакагучи: — Патруля тоже хватятся.

Пришлось поторопиться. Трупов было много, и почти все имели на себе следы кто от мечей, а кто — даже от когтей демонов (и даже самой принцессы). Демона-раху выбросили из города на пути, приморозив разбитую голову к рельсам, рядом — его товарища, раздавленного Коваем об стену. Ильхан, воспользовавшись оружием мертвецов, вырубал из тел примерзшие стрелы суккуб. Самые подозрительные трупы разрубили на хрупкие кусочки, и, завернув в одежду, раздали суккубам. Азер и морщившие носики Гюльдан и Афсане долго летали под потолком трехъярусного города, напрасно тратя общее время, пока к ним не присоединились остальные крылатые. Наконец, Маваши нашел возле зданий простенок, заваленный ржавеющими коммуникациями и всяким техническим хламом, куда и запихали неудобные узелки с промерзшими останками.

— Можно ли пройти до дома вашего врага незаметным путём?

— Я… я… честно, не знаю, какой из путей сейчас безопасен. Я не ходил по городам во время тревоги. Я на работе в это время… — залепетал Каличаран.

— Да на что ты годен! — выдохнул господин Сакагучи.

— Тише, не мешай думать! — остановила его принцесса: — Нам всё равно нужно найти кого-то кто разбирается чуть получше него, — сказала она на родном языке, чтобы предатель не понял.

— Ты собираешься идти в открытую⁈ — спросила Азер: — По улицам?

— Это плохо. Надо спросить у предателя, как тут насчёт патрулей. Может это он знает

Каличаран ответил, что знает, что ходят с промежутком в полчаса (или час по-амальски). Заставили его показать на плане города, где нужный дом. Вышли в город, молчаливый и мрачный, трёхэтажный лабиринт стен домов, улиц и переулков где три патруля на каждом этаже сокращали часовый интервал до 20 минут. К счастью эти три этажа и позволяли вовремя уходить от патрулей и нежданных прохожих. Оставалось надеяться, что они не выйдут к цели вместе с очередным патрулем. Повезло — нужный переулок оказался тихим.

— Ты говорил, — осторожно подбирая слова языка призраков, вдруг нарушил молчание господин Сакагучи: — Твой враг близкий друг тебя и твоей жены. Значит вы живете рядом?

— Да-да, — почему-то втянул голову в плечи перебежчик.

— Значит, Каличаран-сан, мы можем воспользоваться вашим радушным гостеприимством? — улыбнулась принцесса демонов.

— Я шутил. У… у меня не прибрано! И вообще, лучше не шуметь линий раз!

Даршани посмотрела на него:

— Ты же сказал, что женат. Как это у тебя не прибрано?

— Жена на работе, ей некогда! — чуть не вскричал он: — И вообще у вас же свои дела!

Теперь и принцесса посмотрела на него с подозрением. Господин Сакагучи склонился к её уху, желая что-то сказать.

Но не успел.

— Стой! Кто вы! — раздался резкий окрик по-амальски.

…Да, конечно, было бы неинтересно гулять по улицам без приключений!..

Патруль был не на улице, а под козырьком подъезда, того самого дома, к которому они шли — поэтому их и не заметили сразу, следя в первую очередь за дорогой. На проулке перед домом стояла небольшая грузовая колесница с закрытым кузовом, возле неё что-то делали люди с приборами и призраки с автоматами. Больше всех испугался Каличаран — увидев патруль, он споткнулся на ровном месте, плюхнулся на задницу, и пополз за спины отряда. Автоматчики, заподозрившие неладное, вскинули оружие, но у суккуб уже слетели стрелы с тетивы. Принцесса, запоздало схватилась за свой лук, но господин Сакагучи опять закрыл весь обзор своими крыльями, а её собственные рулевые были под нагрудником — не взлететь! Пока она старательно, на бегу, выбирала более удобную позицию для стрельбы, телохранитель, в свою очередь, старательно закрывал её собой от возможной пули со стороны патруля. Глупое упрямство могло стоить им лишнего шума, но в этот момент, неизвестно откуда взявшийся Маваши, обрушился на головы людей, стоявших у колесницы, убивая их насмерть ударами локтей, коленей, и выстрелами чудных приспособлений своих доспехов. Два автоматчика перед Сакагучи обернулись, рывок — и громовой удар «Пушечного лезвия» оборвал и их жизнь.

— Тиха!.. — послышался голос Ильхана. Принцесса обернулась — янычар положил руку на плечо Гюльдан, натянувшую лук со следующей стрелой: — Всэ мэртвы.

— Быстро ты, — с уважением сказал Хасан, подходя к Маваши.

— Да, пустяки! — хвастливо подбоченился самурай.

— Странно, — негромко сказала Даршани, скосив взгляд на цифры часов на стекле своего шлема: — Рано же для патруля.

— А это не патруль, — ответил Аравинда, переворачивая одного из призраков: — Это квестор и вигилы.

Принцесса убрала лук. «Квестором» у призраков назвался начальник стражи, ответственный за поиск преступников, а «вигилами» — его подчиненные, рангом немного ниже городского стражника, выполнявшие черную работу по поддержанию порядка — вроде тушения пожаров, помощи раненым или собора улик. Как солдаты, они были даже хуже ополчения, и вызывали законное презрение у всех самураев и благородных дворян — хотя бы тем, что в отличие от других повстанцев, часто безропотно переходили на сторону карателей, продолжая выполнять свои обязанности, но уже на другой стороне. Впрочем, Каличаран был из таких же.

— Интересно, что тогда здесь случилось… — пробормотала Даршани, оглядывая дом.

— Кто-то у нас плохой проводник… — прогремел Сакагучи, встряхивая бледного Каличарана.

— Нет, это же квестура, — фыркнула женщина людей и, вспомнив, что демон может не знать мелочей, объяснила: — Они приезжают, если что-то случилось — ограбление, убийство…

— Пустите, пустите меня! — вдруг заверещал предатель, вырываясь из когтей хатамото: — Пустите же! Не может быть!

Воротник треснул, и так, в разорванной на спине курточке он подбежал к продолговатому черному предмету, в котором, когда он грохнулся рядом на колени, все узнали носилки: — САТИ!! НЕЕЕТ!

Азер, недовольная, огляделась — хоть нежданных свидетелей удалось ликвидировать почти бесшумно, но крик мог привлечь лишнее внимание. Но все уже подошли поближе к разыгравшейся сцене — даже господин Сакагучи, бросивший на землю тлеющий оторванный воротник. Старшая сестра Ануш, которая и не такое повидала на своем веку, вздохнула и решила не отставать от коллектива.

— Сати, Сати, душа моя… — шептал человек, плача и разрывая черный мешок, в котором оказалась завернутая в саван тёмнокожая женщина: — Как же я не уберёг… кто с тобой это сделал…

Её Высочество стояла за его спиной, со сложенными крыльями и её обуревали смешанные чувства — с самого первого взгляда проводник вызывал всё усиливающуюся неприязнь, которую подпитывали его ошибки и обманы, но тут, перед лицом горя… тем более, люди — символ беззаветной любви и супружеской верности…

— Это он… — вдруг хрипло сказал Каличаран: — Агира!

— Что?

— Она собиралась зайти к нему перед тревогой! — вдруг резко и навзрыд заговорил он: — И… и они недавно поссорились! Да! — голос обрёл уверенность: — Сати сказала, что… хочет помириться за вчерашнее! И… наверное, зашла…

— Так ты же говорил, что твоя жена и твой начальник чуть ли не моются вместе, — со скептицизмом заметила Азер.

— Вот тогда и поссорились! Она от него сбежала!

Даршани и Аравинда недоверчиво переглянулись. Принцесса тоже помнила, что рассказанная ранее история немного не вязалась с тем, что он сейчас говорил, плюясь слюной, гневом и вроде искренними слезами…

— Ладно, — вздохнула принцесса: — Мы поможем вам отомстить. Маваши, Хасан — останьтесь с людьми и помогите здесь убрать. Девочки, перекройте улицу. Брат Ковай, Ильхан, Господин Сакагучи — пойдёмте со мной.

Она помнила, что враг проводника носил имя на санскрите, и щадила чувства людей, на глазах которых и так уже убили достаточно соотечественников. Но, несмотря на приказ, Даршани и Афсане увязались за ними. Афсане — из-за того, что лучшая огневая точка была в одном из окон подъезда, а у Даршани, видать, женская солидарность была лучше расовой. Мацуко решила закрыть глаза на такое нарушение приказа — мужчины отлично справлялись с заметанием следов и без неё, а лишний инженер в этом городе никогда не помешает.

Дом, как и все остальные в Коците был многоэтажным — отдельные дворцы внутри городской черты были не в чести у призраков, да и иное устройство не позволило бы содержать столько гарнизона этой огромной крепости. На каждом этаже одного подъезда было по несколько квартир — 4–5, если дом был победнее, или 2–3 если побогаче. Каличаран, как и его начальник были всё-таки офицерами, поэтому в их доме было по 3 квартиры на этаж. Двери и окна, как почти везде на Коците были двойными и герметичными — в этом убедилась Афсане, которой потребовалась помощь Даршани, чтобы занять точку для наблюдения за улицей.

— Тревога… — сказал, поднимаясь широкими шагами по лестнице Каличаран: — Никого нет… никто не увидит…

Они поднялись на третий этаж. Прямо с лестницы открылась площадка этажа, которая сама была размером с собственные покои Третьей Принцессы — там хватало места для общего стола, цветов и даже экрана дальневизора (который на многих этажах отсутствовал, напоминая о себе только пятном на стене и торчащими оборванными проводами). Демонесса обогнала проводника, убрав его с дороги — мало ли как убийца его жены среагирует на мужа своей жертвы. Дверь справа была полуоткрыта, и многочисленные грязные следы вели оттуда на лестницу. На столе с этой стороны лежало много мусора и обрывков ткани.

Азер попыталась заглянуть туда.

— Дверь за столом! Он там живёт! — крикнул Каличаран, показывая на тяжелую герметичную перегородку напротив лестницы, блестящую зелёной краской.

Дочь императора оглянулась через плечо на человека:

— Мы заметили. Но сначала давайте предпримем меры, чтобы играть на своём поле. Встаньте по обе стороны двери. Брат Ковай, поможете с дверью?

Ильхан залез на стол и взял дверь на прицел своего допотопного мушкета. Господин Сакагучи встал с другой стороны. Азер вскочила на потолок.

Кадомацу сняла шлем и кивнула Коваю, садясь на краешек стола в видимом расслаблении. Если убийца такой же человек, как Каличаран, может, будет достаточно демонстрации силы… Могучий монах раскрутил свою дубину и смял герметичную дверь одним ударом. Вторым — следующую. Та дверь не слетела с петель, а только покосилась. Толстяк опустил оружие, и толкнул её рукой, входя внутрь…

Мацуко спрыгнула со стола, и раньше, чем кто-то успел её остановить, размазанным силуэтом скользнула внутрь, вынимая меч для удара. Лезвие успело сверкнуть звездой зелёного металла, как Каличаран истошно заверещал:

— Нет! Не надо! Он же…

Белая, слепящей молнийной яркости вспышка, в форме крылатой фигуры, ударила им в глаза. Даже стоявшие за дверью суккубы, закричав от боли, повалились со стен, держась за животы, Господин Сакагучи шарахнулся назад, Ильхан успел зажмурить глаза и пальнул в потолок. У Даршани, стоявшей на лестнице, и то автоматически потемнело прозрачное забрало шлема.

Дочь императора удержалась на ногах, хотя низ живота и грудь скрутило болью. Она сообразила атаковать с закрытыми глазами, поэтому сохранила зрение.

— Я ослеп, госпожа! — крикнул Ковай.

— Гандхарв! — удивлённо воскликнула Даршани.

— Я же предупрежд… — хныкал Каличаран.

— Да что с нами… — тихо прохрипела Афсане, чудом не упавшая из окна: — Такая боль, словно…

— Свет Сударшаны вызывает выкидыш у жен демонов… — выругалась Азер: — Но и без этого больно… Госпожа!

— А я — девственница! -сквозь боль улыбнулась Кадомацу и бросилась в атаку.

Начальник тюрьмы действительно оказался гандхарвом — небесным певцом, ангелом с сияющими немыслимой белизной крыльями, разделёнными на четыре части. Его глаза меняли оттенки синевы и голубизны, высокий, ростом с Тардеша, с белой кожей, уступавшей своей чистотой цвета только ярким крыльям, с длинными до плеч вьющимися чёрными волосами. Он был одет не в привычные для ангелов доспехи или ниспадающие одежды, а в тесную униформу амальского тюремщика, выгоднее подчёркивающей могучие бугры мышц небожителя.

Его лицо было широким и удлиненным, с высокими скулами, большими глазами, в которых таяли мечтательная улыбка и усталость. Эталон красоты для всей обозримой Вселенной с незапамятных времён. Он встал из-за стола в глубине комнаты, тяжело опершись о крышку, выдвинул ящик, и, достав узкий, отливающий серебром меч, взглянул в зелёные глаза только открывшей их после вспышки демонессы…

…Она не медлила — одним взмахом кривого клинка пролетела разделявшее их расстояние, попутно разрубив какой-то шкаф справа на две половинки. Небесный певец чуть пошатнулся, непонятно как оказавшись вне досягаемости удара, и встал в боевую стойку, отбросив бесполезный пустой ящик. Демонесса перекувыркнулась через голову, и, щелкнув ключицами, распахнула крылья, приземлившись в стойку с другой стороны. Она не собиралась давать убийце женщины шанса на побег через окно, будь даже он небожителем. Ключицы щелкнули ещё раз, руки обрели подвижность — ангел и дьявол бросались друг на друга.

Они не уступали один другомув мастерстве, силе и хитрости. Это гандхарвы изобрели меч и приёмы фехтования, которые разошлись по всему Мирозданию, и до сих пор считались лучшими среди владеющих этим оружием. Зато демоны умели свою страсть, ярость, ненависть, обращать в свою пользу, многократно увеличивая свою силу — дар проклятых. Правда, сегодня это было не про Мацуко — она вошла в боевой транс с ясной головой, ибо её проклятие — неразделённая любовь, сейчас не придавала ей сил, вызывая не то привычное слепое отчаянье, много раз бросавшее её в самое пекло войны, а гнетущую пустоту, глухую, без отклика. Поэтому состояние «чистого разума» по науке Сэнсея получилось само собой, и теперь женщина ада и мужчина рая с одинаково бесстрастными лицами наносили и парировали удары друг друга. Половинки стола уже давно разъехались в разные стороны, остальная мебель и ковры либо разлетелись по углам, либо горели, а зелёноглазая демонесса, отступая, заманивала синеглазого ангела к двери его кабинета…

Он, разумеется, видел медленно приходящего в себя Брата Ковая, (мешавшего, кстати, вступить в бой и господину Сакагучи), и старался, чтобы меж ним и огромным демоном была его соперница, но та была не лыком шита тоже, и выпад за выпадом, удар за ударом, прямыми атаками и финтами, тянула его туда, куда хотела.

«Сосновая ветка» была сделана из лучшей стали, чем серебристый клинок гандхарва, и не раз оставляла на нём опасные зазубрины — но на удивление, стоило ангелу взмахнуть — как они сами затягивались. Да и похоже, что не только лечить зазубрины, но и саму свою форму умела менять сталь рецепта небесных кузнецов — то изгибаясь в саблю при рубящем ударе, то расширяясь для прочности при жестком блоке, то вытягиваясь в иглу при колющем выпаде. В начале боя такой укол едва не стоил девушке-демону жизни, но к счастью она была с трезвой головой, а не в слепящей ярости…

Ковай, наконец, проморгался, и прикинув, как он может быть полезен со своею дубиной, зашел чуть дальше за спину и с замаха наотмашь ударил по затылку ангела. Гандхарв, уклоняясь, сделал шаг навстречу принцессе, с силой скрестив клинки с девушкой, и удар прошел мимо. Кадомацу отбросила его толчком на монаха и нащупала за собой порог двери. Ангел ударил толстяка сияющим крылом, (того сильно дёрнуло током), и, забыв об осторожности, ринулся в атаку. Демонесса улыбнулась, и легко отвела тонко вытянувшуюся иглу небесной стали от своего лица, шагом в сторону, ушла с линии удара, поменяв руку меча, и, схватив за запястье (маленькие молнии, побежав по пальцам, больно обожгли и свели судорогой), обезоружила небожителя, болевым приёмом уронив на колени. Он поднял глаза — в лицо ему смотрел огромный меч господина Сакагучи и мушкет Ильхана, накрепко прикрученный к столу:

— Будэш шутка шутить — Ильхан будэт стрелять! Не промахнусь! — гортанным голосом пообещал красавец-ракшас.

Сзади него, мотая головой, поднялся громадный брат Ковай, справа, выкручивая руку, держала принцесса, слева — закованный в доспехи гигант-хатамото, рядом, пробежав по потолку, свалилась Азер, всё равно красивая и грациозная, несмотря на шикарные формы. Он кивнул головой и поднял левую руку:

«Сдаюсь»…