Броня Молчания

Подсудимая

…Кадомацу простым молчанием переспорила и Сакагучи, и Азер, и Афсане, в один голос её уговаривавших сегодня надеть выходное платье. Нет. Сегодня её судят как солдата, значит, и она должна выглядеть как солдат. Лучшие доспехи — те, с рисунком, и — белые одежды под них. Без шлема. Волосы за почти два года уже прилично отросли, и она их сумела уложить в одну из не позабытых красивых причёсок. По амальским обычаям, обвиняемый должен был чуть-чуть опоздать на заседание, но Сакагучи справедливо заметил, что при таких делах поддерживать традиции — полнейшая глупость, и принцесса с ним согласилась. Поэтому они сейчас и торчали пред дверями пустого зала, придя на пол-часа раньше назначенного.

Судьи, специально прилетевшие с Амаля, побоялись заседать на Коците, и поэтому слушание дела состоялось на «Шайтане», в зале для концертов и заседаний. Соответственно и все, участвовавшие в процессе свидетели, обвиняемые и все прочие, были перевезены на флагман — так что, даже, несмотря на его внушительные размеры, в коридорах и на галереях стало тесновато. Многие открыто жаловались — нет, не на тесноту, а на то, что их ради пары слов оторвали от куда более важных дел. Подошли Мацукава и Томинара с Сидзукой. Вот их было особенно жалко — заменив принцессу в армии, они ещё и были основными свидетелями по её делу. Метеа хотела их как-то «разгрузить», но… Чем плохо быть принцессой — что не дают никакие добрые дела делать… Они ей даже карты не показывают! (позавчера покончил с собой один из командиров корпусов — она даже без понятия, как разобрались с заменой). Не дают отвлекаться от процесса. Твёрдо и решительно сказали: «Нет, Ваше Высочество, вам защищать себя от клеветы надо, а с армией мы пока управимся». Ну что же. Сами просили. То, что она приготовила всем этим… Нет, лучше пока даже не думать. А то спугнёшь удачу…

Подошел Бэла. Он капитан корабля, и не может надолго отлучаться, просто проведал — и ушел. Хорошо, хоть открыл зал. Можно присесть.

Вообще, ученик Тардеша вел теперь себя хуже Златы — то с ними подойдёт разговаривать, улыбается, смеется, то так же — к злейшим врагам — этим судьям, обвинителю. Хотя, может быть, это такой обычай…

Зал преобразился — из него унесли, разобрав, круглый стол в центре, на сцене поставили другой стол, большой и длинный, который как раз сейчас устанавливали техники. Вносили несколько кресел рядами для разных рас, монтировали перила для разграждения соседей, прямо во время открытия дверей — убрали часть покрытия с пола, под которым оказались рельсы и гнёзда для крепления каких-то инструментов. Справа возвышалась клетка, в которой уже сидел, закованный в цепи, Агира. Он помахал рукой. Его окружала полуцентурия призраков-легионеров в старинных доспехах.

Подошел главный гад — так про него говорила Злата, притеснитель Тардеша, Партийный Прибеш. Вошел, задрав нос, со своими прихвостнями, поднял крик, что мол, за непорядки, вызвал офицера, тот что-то нехорошее в ответ, ещё больше хая поднялось. Поднялся Сакагучи и всех успокоил. Партийный высокомерно прошел мимо и занял место на огражденных перилами сидениях справа от клетки с Агирой — но так, чтобы всё видеть. И прямо-таки изводил девушку сверлящим взглядом. Раньше не выдержала Гюльдан — нашла-таки ему удачный эпитет и прикрыла госпожу собственной спиной и крыльями.

Стхан. Без привычных доспехов, в белых шелках и бледно-синем тюрбане, осторожно протиснулся меж огнеопасных демонов, опершись на взвизгнувшую Афсане, и осведомился о здоровье принцессы. Его пригласили посидеть с ними, но он отказался, сказав, что это им всем только навредит. Кстати, Бхагавати пришла с ним. Под ручку, как невеста. Томинара что-то сказал по поводу её платья (то ли хорошее, то ли плохое) — дал повод обратить внимание на собственные наряды. Ну, ну он-то, как всегда, был выше всяких похвал, а вот Мацукава-то сегодня был не в привычных обносках! Вполне приличные, идущие ему одежды синих и голубых тонов, со стихотворением старшего Кавабаты «Горный Отшельник» на правой стороне груди. Все даже зааплодировали — то-то Её Высочество не сразу узнала своего заместителя! Сидзука заметил, что можно просто прочитать это стихотворение, и оканчивать суд — больше нечего сказать. Сам он был одет почти как принцесса — парадные латы поверх белых одежд. Только вот латы не столь древние.

Подошла Злата. Именно «подошла», а не вползла — сегодня она приняла человеческий облик, наподобие того, который обретала, имея нужду ехать верхом. Правда, не той обычной большеглазой красавицы с тонкими чертами лица, как обычно, а, на сей раз более схематичное — две руки, две ноги, но и чешуя вместо одежд, и лицо почти что оригинальное! Стхан, протолкавшийся к ней, даже расстроился: «Ну что ты, в самом деле! Даже подержаться не за что!» — «Тебе пока есть за что держаться» — отшила его нага, кивнув на Бхагавати. «Вы следите за ним, ласковая пани. А то он что-то на посторонних голых девушек стал заглядываться.» Принцесса приветствовала подругу с радостью, Сакагучи и Гюльдан — косыми взглядами. Не нравились им (да ещё и Азер, но та умела себя контролировать) последние слухи об её интригах. И недоумевали, почему госпоже на это наплевать.

Колдунья предупредила, что на процессе будут ещё два телепата, которых она не знает. Так что надо быть настороже. Мацуко с ней хотела поговорить, но как-то с этим со всем… не нашли темы для разговора. Она постояла рядом, покрутилась, от скуки колдуя над собой — приделывала себе то огромный бюст, то человеческую кожу, очень красивого оттенка, а потом обернулась в обычный змеиный вид, и уползла меж ног и ножек стульев, кинув: «Как всякая приличная гадина, я должна где-нибудь и кому-нибудь нагадить. Ну, пока, надеюсь, до начала ещё увидимся!»…

Пришел Кверкеш, трудно сказать — какой. Издалёка у призраков настроение не разглядишь. Обменялся несколькими фразами с кружком Прибеша (с его стороны он был на пути к принцессе) потом кивнул издалёка подсудимой. Не очень вежливо. Метеа приветливо сделала ручкой — на том общение и закончилось. Нет, кажется, он не в хорошем настроении.

Сказали, что мелькнул Тардеш. Мацуко, как на игле, вся завертелась, ища, но в этот момент дверь со стуком распахнулась, и из специально сильней освещённого проёма, усиленно стуча сапогами, вышла ещё полуцентурия легионеров в старинных доспехах, сопровождая трех незнакомых призраков. «Судьи» — сказали в зале. Мацуко приподнялась с кресла, чтобы разглядеть — кто такие, что собрались судить её Тардеша.

Три высоких призрака-мужчины, в тогах белого и кремового цвета, и одна женщина. Один из них — в тоге с лиловой каймой из свастик, остановился в дверях, повернул свой лысый череп в сторону демонессы. Девушка сразу отвела глаза.

Женщина заинтересовала её — ведь впервые она видела прекрасный пол расы Тардеша не на картинках. Та как раз задержалась, зацепившись чулком за деталь замка двери. Вопреки иллюстрациям, она не была ходячим скелетом, как мужчины, а лишь чуть более прозрачна, похожая на человеческих женщин, но с более вытянутым лицом, и лбом, чем-то смахивающим на выпуклый сиддхский, но не лысый, а с короткими, кудрявыми волосами, блеклого оттенка, прибранными не без элегантности. Спустя несколько секунд, демонесса догадалась, что иллюзию плоти создаёт щедро использованная пудра и яркая косметика, которой девушка-призрак не пожалела — на месте глаз, заметно меньших, чем у сиддхов или ракшасов, оставались треугольные провалы, хоть и изящно окрашенные тенями, но всё-таки позволяющими увидеть глазницы черепа. Но, благодаря теням для век и туши на ресницах, которые заметно прибавляли ей женственности, отсутствие глаз было почти незаметно. Губы были накрашены яркой, кричащей помадой, слишком яркой на вкус принцессы — они, полные, чувственные, и широкий рот, в сочетании с тонкими, сиддхскими, чертами верхней части лица, даже сквозь вульгарный макияж создавали приятный ансамбль, многое говоривший от настоящей красоте этой расы. Форму длинных ног подчеркивали и короткая, в обтяжечку, юбка, и чулки плотной вязки из плохой ткани, которые она всё-таки порвала. А вот руки, не покрытые ни пудрой, ни перчатками, всё-таки выдали, что женщины призраков имеют прозрачную плоть и непрозрачный скелет, как и мужчины. Правда прозрачность была другая — скорее хрустальная, заметно преломляющая свет, и кости не рисовались четко, а лишь угадывались.

Затруднение с дверями было, наконец, решено, и судьи сели на свои места. Всех «свидетелей и участников» попросили покинуть зал.

— Госпожа, не торопитесь, — излишне предупредил Сакагучи. Он выстроил всю охрану клином, поставив самых внушительных — Наору и Ковая в тылу, прикрывать ей спину и крылья от толчков, и они спокойно покинули зал, сквозь эту, неведомо откуда взявшуюся, толпу выходящих.

Двери со стуком закрылись и долго оставались такими, заставляя нервничать всех без исключения. Потом туда прошла команда техников, тяжело груженая всяким оборудованием. Прошла — и с концами. Наверное, вышли через другую дверь.

Напряжение нагнеталось. Тем более что двери приоткрывались по нескольку раз и пропускали по одной-две персоны. Чтобы успокоиться, принцесса начала повторять свои тезисы, но поймала на себе взгляд какого-то незнакомого сиддха, с многочисленными веснушками на лысине, и прервалась, чтобы поставить «блокировку» себе и своим друзьям. И в этот момент прошел Тардеш!

Он был в своих парадных доспехах, с узором плодов и колосьев, в длинном, тяжелом плаще — совсем как в тот день, когда они встретились. Прошел совсем рядом, окруженный каре из телохранителей. И что совсем невероятное — он искал взгляда принцессы, и, встретившись с ним, долго не отводил невидимых глаз!.. А уж юная демонесса-то — следила за ним даже когда он скрылся за дверями… Только во взгляде, кажется, сквозила одна озабоченность, а не то, на что она рассчитывала… Ну разве можно ли на самом деле прочесть по столь прозрачному лицу — истинные чувства⁈ Скорее это она приписала ему свою тревогу…

«Вот, теперь заседание и началось» — заметил кто-то рядом. Действительно — за дверьми заиграла музыка — гимн Амаля, при звуках которого все призраки, чем бы они ни занимались, моментально бросили свои дела и вытянулись по стойке «смирно», приложив руку к сердцу.

Сразу после драгонария стали запускать по одному-по два участников процесса, кого-то даже послали за конвоем, но принцессу, несмотря на все настойчивые просьбы Сакагучи, оставили на последнюю очередь. Все телохранители громко расстроились, дочери императора даже пришлось призывать их к порядку. В конце концов, надо уважать чужие обычаи…

А потом запускать внутрь стали живее, так что через минуты три галерея («шлях Айван» — как на даэнский манер перекрестила её Азер), почти опустела. Ушли Томинара с Сидзукой — отдав салют и пожелав удачи. Ушел Мацукава, с остальными генералами — поклонившись и спросив дозволения. Вызывали обычно двое — либо легионер в начищенных доспехах, либо та женщина в порванном чулке. В этом была какая-то система, но демонесса никак не могла понять, какая — вроде бы призраки больше радовались, когда их вызывал мужчина, но и на вызов женщины, порой облегчённо переводили дух.

Привели ещё одного под конвоем, в такой же клетке, как Агиру — здоровенного Высшего демона Хаоса, в одежде наёмников гетмана Зубило. Видела она его раньше, или нет⁈ Но он-то её узнал — повернулся чуть ли не всем корпусом, зеркально-блестящие глаза смерили сестру Мамору с таким высокомерием… Все три суккубы моментально среагировали — вышли вперёд закрыли госпожу… да и ещё в таких позах, что моментально вогнали в краску не только свирепого наемника, но и его конвоиров. А когда те стали оглядываться, уходя по вызову, ещё и погладили друг друга хвостиками — так, что не все поспотыкались на ровном месте. «Спасибо» — поблагодарила подруг Мацуко. Странно вообще: помогавшего им Агиру, который рисковал жизнью, призраки держали в цепях, а воевавшего с ними наёмника — со свободными руками. Вышла женщина-призрак и оказалось, что его привезли по ошибке — было слишком рано. Ругаясь нехорошими словами, конвоиры потащили тяжелую клетку с огромным демоном прочь.

— Маршал Метеа, подсудимая! — объявил пристав. Мужчина. Принцесса, волнуясь, в последний раз привела себя в порядок. Сакагучи построил эскорт — суккубы в центре, треугольником окружая дочь императора, по бокам — два рядя по четыре, хатамото, выстроенных по росту. Маваши, возглавлявший правую колонну в своих доспехах выглядел более чем внушительно, а господину Сакагучи, на левом, никаких шипов не понадобилось, чтобы выглядеть всегда раза в два солиднее остальных. Брат Ковай и оба ракшаса остались — их, как свидетелей, должны были вызывать позже. Они пожелали удачи… И вот, дочь императора вошла в зал…