Броня Молчания

Судейство

— Хватит, — сказала Метеа суккубам, заметив, что к ним направляется Злата: — Вы, обе… — потом посмотрела на Афсане, добравшейся до шеи своего Сакагучи и добавила: — Все трое…

Азер только улыбнулась и устроилась поудобнее на коленке у своего центуриона, обняв его ногу под коленом своим хвостиком. Мацуко возмущенно фыркнула, и такой их застала златоглазая нага:

— Что, не слушаются⁈

— Никогда не узнаешь, где упадёшь. Соломки бы подстелила.

— Лучше подушечку, — хихикнула Афсане.

— Или перинку!

— В самом деле, перестаньте, — подал голос Сакагучи, которому надоело обороняться от своей любовницы: — Вы же позорите свою госпожу!

Старшая и младшая суккубы покраснели и отпустили свои жертвы.

— Ну, это было хорошо. Даже очень, — изрекла колдунья, кивая на судейский стол: — Особенно были хороши ты, (она глянула на Ковая), и наш самый большой дурень. Он заслужил все эти поцелуи.

— Ага, я — так сразу «дурень»! — обиделся Хасан.

— Ты сегодня «молодец», — погладила его Гюльдан.

— В самом деле, — кивнула нага: — Только вот черти унесли Бэлу перед самым перерывом, но могу сказать — линию обвинения вы разрушили.

— «Линию обвинения»⁈

— Ну да, вы ведь… ах да, вы же не слышали вступительного слова. Ну, в общих словах — они хотели выставить тебя чокнутой дурочкой, которой нельзя и ножницы-то доверить, а ты тут… ну, короче, сумела доказать, что нормальная. Молодец. Считай, что полдела сделано. Только бы у них в запасе никакой дольше подлянки не было, а так — мы вас отстоим.

— Злата, сядь поближе. Бэла всё время бегает, а я иногда не всё понимаю.

— Бегает⁈ Это мы исправим. Извини, рядом с тобой быть не могу — у меня по регламенту место с паном драгонарием, как его аюты. Но ты — справишься: главное — запомни, не ври! В крайнем случае, можешь промолчать, а я уж постараюсь, чтобы они это правильно поняли…

— Останься пока…

— Я же… ну ладно, пока перерыв.

…- Самое забавное у призраков, что хорошо для тебя — у них подсудимый считается невиновным, пока суд не доказал обратное… Правда, что плохо — у них этих степеней доказанности — больше, чем блох на собаке. Один суд не может полностью обвинить — передают в другой, затем — в третий… Такая вот ерунда. У якшей лучше — у них за одно преступление только раз судить можно, но там судят не судьи, а случайно собранные прохожие. Естественно, ни о каких тонкостях и нюансах не может быть и речи.

— Так же ведь судят и у гандархавов⁈

— Не совсем. У них отбирают для суда не случайных, а самых уважаемых представителей каждого рода. Естественно, они намного опытнее случайных прохожих.

— А как судят у вас?

— Либо самым привычным образом — у комиссара города, или у воеводы, либо по Правде, что в ходу у риши — например, обжигают раскалённым железом и смотрят, кто лучше рану заживит. Если ты виноват — рану же не заживить чисто, всё равно шрам останется. Призраки, кстати нас за это считают какими-то чокнутыми…

— Я бы с ними согласилась…

— А что делать⁈ Если почти все и мысли читать, и колдовать могут, да и притом — записные врали ещё со времён яйца в маминой кладке. Ты просто не представляешь, каково вести суд, когда все сразу и подглядывают и подслушивают, и подменяют улики, и даже мертвецов оживляют чтобы они ушли и легли умирать где-нибудь в другом месте. Не можем же мы как сиддхи — всей планетой друг за другом следить, и если провинился — то всей планетой и наказывать⁈ Нет, мы слишком хитры для этого…

— У нас я на судах не была, только пару раз видела, как отец судил.

— По законам⁈

— Он же император! Он выше закона, он его устанавливает!

— Вот то-то и оно. А здесь — по законам. Тут иногда какая-то точка в параграфе значение имеет… — Злата оглянулась на всё ещё запертую дверь: — Вот поэтому-то и ждём Бэлу. Я ведь всего лишь специалист по увиливанию и верчению хвостом (суккубы хохотнули). Нет, в самом деле, у хитрости тоже есть свои пределы. А пан школяр как раз помнит все эти точки и запятые…

Азер присела на стол принцессы (её центуриона трибун послал на другой край зала):

— Ещё бы мы могли тебе доверять.

— Азер! — возмутилась её хозяйка.

— А что она — то вашим, то нашим⁈

Нага смерила соблазнительницу немигающим взглядом золотых глаз:

— Это в моих интересах. Конечно, если бы я видела, где мне выгода, если бы я могла спасти пана драгонария, отдав им тебя — я бы без разговоров вильнула хвостом — и только б вы меня и видели. Но, а пока я не вижу такой возможности — а значит, доверяй-не доверяй — я на вашей стороне.

Азер ещё что-то порывалась сказать, но дочь императора зыркнула на неё глазами и приказала:

— Молчи!

— Ладно, хозяйка. Для вас же стараюсь.

— Я тоже, — ответила змея.

…- Как господин драгонарий? — после долгих пауз спросила принцесса.

— На тебя смотрит, — улыбнулась нага: — Ой, считаю себя полнейшей сволочью, когда думаю некоторые вещи.

— Ты о чём⁈ — перевела на неё взгляд подсудимая.

— И ты думаешь, я тебе об этом скажу⁈

Подруги долго смотрели друг на друга. Потом крылатая из них расхохоталась:

— Знаю, знаю ведь, что тебе нельзя верить, но как это у тебя, получается, оставаться такой симпатичной!

— Такая уж я гадина… — ещё более загадочно улыбнулась обманщица: — Знаешь, ты относишься к числу тех моих друзей, которым бы я для собственной пользы посоветовала бы не связываться со мною. Даже не знакомиться, — на последней фразе девушка-змея отвела взгляд.

— Ну что ты! — уютно обхватила себя руками демонесса: — Я бы никогда не простила себе, если б пренебрегла знакомством с тобой! Мы же подружились с первого разговора — а это значит, что мы друзья уже не одну жизнь. Пусть я мало прожила на свете, но весь мой опыт говорит — такие встречи упускать нельзя.

— Может быть. Но я-то знаю, (Злата сделала паузу для вдоха)… у меня чёрная душа. С теми, кто доверяет мне, я творю ужасные вещи. И что самое ужасное — это даже не то, что я не могу остановиться, а то, что это мне нравится, — тут она испуганно взглянула в зелёные глаза подруги, и поспешила замять: — Извини, я опять специально говорю гадости, чтобы тебя расстроить… — и скользнула в сторону стола Тардеша.

Кадомацу проводила её долгим взглядом, а потом встретилась со взглядом Тардеша… Так он и вправду смотрел на неё! «Люблю тебя» — прошептала она, прикрыв рот ладонью — чтобы никто, (даже он!) не мог прочитать по губам…

…Да, в самом деле, скорей бы закончился этот перерыв!

…- Госпожа, я договорился со стражей, — склонился к её уху господин Сакагучи: — Вас пропустят, если вам нужно будет по своим делам.

Принцесса вздрогнула от неожиданности и наградила не в меру заботливого знаменосца разраженным взглядом. Сердиться или благодарить его⁈ Что это — непристойность или просто чрезмерная опека? — Нет, спасибо, мне вполне по силам перетерпеть.

— Но всё-таки госпожа. Не подобало бы…

— Это уже лишнее… господин Сакагучи.

Азер внимательно смотрела на обоих.

Хатамото, соглашаясь, поклонился, и, выпрямляясь, элегантным жестом остановил легионера, чересчур приблизившегося к дочери императора. Но ей самой, несмотря на все её резкости, не хотелось так оканчивать разговор:

— Господин Старший Хатамото… а ведь вы даже следователям не сказали своего имени, не так ли⁈

— Да. Разумеется.

— Я просто вспомнила, что сама так и не знаю его. Всё «господин Сакагучи», да «господин Сакагучи»… Или вам, что, среди ваших наук в «Дыре-в-камне» имя как-то позабыли дать⁈

— Нет… но зачем это вам⁈

— Ну, как же, от тебя моя жизнь зависит, а я даже твоего имени не знаю⁈

— Не нужно вам это знать, поверьте, госпожа… Это не добавит чести ни вам, ни мне…

Метеа всё пыталась заглянуть в его глаза чайного цвета, но телохранитель упорно отводил взгляд. Ох, не прост был приёмный сын кормилицы старшей принцессы, брат супруги наследника! Что за тайны были у него⁈

Конечно, бывало и так, что в «Дыру-в-камне» подбрасывали и детей опальных родов и детей преступников — пользующийся покровительством Императора монастырь отмывал грехи отцов… но всё-таки, что за проклятие висело на этом имени, что, прозвучав, оно могло опозорить даже Сакагучи⁈ Да нет, не может быть. Зная молчаливость и скромность телохранителя брата, Мацуко подумала-подумала, и решила, что это он специально на себя наговаривает. Чтоб не приставали.

— Встать, суд идёт! — час истёк, вдвое более короткий, чем на родине.