Броня Молчания

Уточнение прошлого

Принцесса Империи Аматэрасу поднялась и гордо прошла снова на место отвечающего. Судьи посовещались и начал допрос всё-таки тот, что справа:

— Итак, подсудимая, начните с рассказа о себе. Ваше полное имя, возраст, ваше положение у себя на родине⁈

— Моя имя Явара Кадомацу-но-мия, Третья принцесса — Мацуко, Госпожа Иваоропенерега, Третья Дочь Императора, госпожа Тени Соснового Леса, Защитница Ступеней Лхасы, покровительница Семи Монастырей и Полков Нового Строя. Все прочие мои титулы не стоят упоминания в суде, так как они временные. Мне двадцать один год и по законам нашей страны я уже совершеннолетняя. Я младшая в семье, но мои дети могут претендовать на престол наравне с братьями… братом…

— А другие кандидатуры⁈ Вы сами⁈

— У нас женщины не наследуют престол. Да и ситуация сложная… Мой старший брат, Мамору — погиб, мой второй старший брат — возможно вообще не интересуется женщинами, одна из сестёр не может иметь детей, а другая недавно похоронила своего первенца. Да и мы все молимся, чтобы наш царствующий отец прожил достаточно, чтобы престол Огненного Кулака наследовали не дети, а внуки. Наши внуки или наших детей.

(Она маленько солгала про сына старшей сестры. Но призракам незачем было знать, почему он не может наследовать)

— Где вы получили военное образование⁈

— Дома. У деда, у отца-завоевателя, у брата, что учился в вашей Академии, но большую часть мне передал наш наставник-бодхисаттва. Я ведь росла пацанкой, такие вещи мне были до жути интересны.

— Расскажите суду о том, как вы оказались в действующей армии.

— Сбежала со свадьбы.

— Со свадьбы⁈ И это после того как вы недавно жаловались на своё одиночество. Не жалеете теперь⁈

— Нет. Жить с нелюбимым — это хуже одиночества.

— Понятно. Продолжите свой рассказ.

— Родителям и близким я сообщила, что ухожу в монастырь, сама же при помощи своих телохранителей и магии скрылась среди ракшасов-ашигари.

— Подозрительно похоже на ваши действия в рассматриваемой ситуации. Любите устраивать сюрпризы?

— Ммм… Возможно.

— Продолжайте. Почему именно ракшасы? Замаскировать женщину вашей расы под ракшаса очень трудоёмко, к тому же копейщики — наименее ценная часть вашей армии. Не боялись, что вас отправят на верную смерть в ближайшей стычке?

— Среди моих соотечественников искали бы в первую очередь. Это было ещё опаснее. Я известна на родине, а в нашей армии солдаты, самураи и офицеры, владеющие магией и умеющие разгадать майю — не редкость. Их бы было труднее провести, да и в случае случайного раскрытия мне было бы проще запугать ракшаса, чем мужчину моей расы. Да и подогнать на меня мужское воинское снаряжение — это стоит тех же усилий, что превращение в ракшаса. У нас женщины очень сильно отличаются от мужчин, — она искоса глянула на секретаршу, — и поэтому мужская одежда нам не подходит, а доспехи — тем более.

— Как проходила ваша служба под видом ракшаса⁈ Как вы решали проблемы с питанием, естественными отправлениями⁈

— С помощью магии. Сначала приходилось воровать, пытаться жить отдельно, потом я смогла справиться с заклинанием, (она решила про помощь Сэнсея не упоминать) — и у меня получилось решить вопрос с питанием. По физическим способностям я намного превосхожу любого ракшаса, так что попытки нарушать дисциплину в отношении меня быстро прекратились после пары поединков.

— Вы участвовали в боях⁈ Как солдат или полевой служащий?

— Фланговый правого крыла второй линии. А, учитывая, что наша, пятая сотни, прикрывала правый фланг полка, это была отнюдь не тыловая позиция.

— Фланговый — это командир десятки, так? Равный декану ранг?

— Ну, почти так. В боевом строю его обязанность — следить за равнением шеренги, тут мало, чем покомандуешь — свою бы голову не снесли. Но вот в рассыпном — это уже командир. Почти перед самым разоблачением, наш сотник назначил мня своим заместителем, так что до звания эмира, которым, с разрешения господина драгонария, наградил меня мой старший брат, за эту кампанию я могла бы дослужиться и самостоятельно.

— Да, конечно… Это не подлежит сомнению. В конце концов, вы раскрыли себя и раскрыли очень героическим образом — спасли жизнь одного из первых граждан Республики, товарища Второго Архидрагонария Тардеша, за что Республика перед вами в неоплатном долгу, принцесса. — все призраки внезапно поднялись на этих словах и синхронно отдали честь. Потом судья сел и продолжил:

— Что побудило вас на такой поступок? Ведь, как кажется, в подобном сражении было совсем не место простым копейщикам, без огнестрельного оружия, а в вашем положении…

— Отнюдь. Нашлось место. Они помогли моему брату сдержать удар на левом фланге — войска прикрытия у повстанцев тоже не блистали вооружением. И прикрыли построение для контрудара.

— Вот видите! — подал голос молодой судья: — Подсудимая уже тогда бросила своих товарищей во время битвы!

— В тот момент битвы на левом фланге не было — мало того, командование было не в курсе, где находятся копейщики. Они потерялись. Такое бывает даже с армиями. Мой брат от меня узнал, что слева стоят ещё свежие ракшасы.

— Разве вы не были обеспечены связью?

— Даже офицеры в то время не знали, как переключить дальнеговорник на «передачу» (в зале зашумели), я услышала из перехваченного сообщения фразу… что тейтоку-сама… то есть, господин драгонарий, в опасности… и, полетела… Ну, не сразу, не с места, спряталась, чтобы не видели…

— И вы сразу решили спасать именно товарища драгонария? Никого из близких родственников?

— Ну… — она сглотнула комок. Чуть не вырвалось: «Я же люблю его!». Не зря она репетировала речь — теперь враньё шло гладко, и молчавшие телепаты это подтверждали: — Гибнет полководец — гибнет всё войско. Да и с господином драгонарием за время нашего недолгого знакомства дома, мы очень близко подружились — так что я не раздумывала, услышав, что друг в беде. Хотя может и правда, стоило бы подумать — хоть бы одежду взять…

— Многие свидетели показывают, что вы летели нагишом. На нашей родине это считают художественным преувеличением. Или это правда?

Метеа улыбнулась, вспомнив жгучий холод неба того дня и опасные нити трассеров, рвущиеся с земли к её крыльям:

— Ну, мне же неоткуда было взять одежду. То, что было из ракшасской — сгорело, когда я освобождала крылья. Да и магическая защита ракшасов для полётов не подходила.

— Магическая защита на эти случаи нужна разная, так?

— Да.

Судьи помолчали, переглядываясь. Потом один из них встал, взял со стола пачку документов и подошел к принцессе, демонстрируя бумаги всему залу:

— Вернёмся к вашей жизни дома. Итак, это договор о военной помощи Республики Амаль от Императора Явара. В общих чертах, наверное, всем присутствующим известно его содержание: Империя Гайцон, предоставляет экспедиционному флоту Архидрагонария тридцать процентов своей армии, а Республика признаёт независимость вассальной провинции. Суд не раз вернётся к этому документу — так как результат этого процесса потребует пересмотра многих статей договора (он очень хорошо подчеркнул слово «многих»)! Но вот что должно заинтересовать суд: мелким, дополнительным условием было — выделение оборудованной каюты для перевозки Принцессы Третьей Кадо Мацу рейсом Гайцон — Талатала — в Академию Майи Данавы. Ради этого условия Гайцон согласился на то, что наследный принц Мамору остаётся заложником Республике и гарантирует верность Империи — Сенату. Как мы видим, вам было гарантированно комфортное путешествие, под залог свободы вашего брата. Так какая причина… я даже не могу найти нужного слова… сумасбродство или что, заставило вас втоптать в грязь приглашение Сената и ваших Родителей — а мы знаем, что почтение к родителям — важная часть Идеи Амаля, и выбрать столь экстравагантный способ путешествия⁈ Весьма опасный, надо сказать, для юной девушки!

Метеа фыркнула:

— Я же сказала — меня выдавали замуж! К тому времени отец передумал отправлять меня в Школу Майи и хотел запереть дома. Вот я и побежала.

— Почему передумал? Он вас наказал за что-то?

Принцесса помедлила с ответом. С одной стороны — она была учёная в этих вопросах, и факт покушения мог оказаться государственной тайной. Но с другой стороны — сейчас промолчишь, а потом как они всё извратят?

— На меня было совершено покушение. Родители посчитали, что не смогут защитить меня, если я буду на чужбине, и решил что брак с наследником мятежного вассала будет лучшим решением. Меня не спросили, и я сама подняла мятеж.

— А как родители прокомментировали ваше внезапное появление здесь?

— Вначале отец требовал немедленного возвращения, но потом мой брат договорился.

— То есть, если я правильно понимаю логику, ваши родители считали, что убийцам из вашей страны на далёком Тартаре и в каютах крейсера Республики будет легче добраться до вас, чем в полном ваших соотечественников дворце жениха из враждебной партии?

— Я и сама этому удивляюсь постоянно.

Судья поднял взгляд на телепатов. Те сохраняли молчание. Он пожал плечами, и чуть ли не демонстративно шаркая, удалился на своё место. Тогда взял слово главный из судей:

— Вы говорили, вас отказались отправлять на учёбу в школу Майи Данавы. Вы долго мечтали о карьере волшебницы?

— Ну да.

— Ваш талант несомненен, даже и без обучения. Может быть, если Республика, предоставит вам возможность начать обучение, вы примете подобную взятку, и сложите с себя полномочия командующего стратига⁈ Это будет идеальным способом решения дипломатических затруднений. Вы соглашаетесь, и Республика немедленно закрывает и ваше дело и сопутствующие расследования — а дело о полномочиях Архидрагонария Республики будет исключительно делом Республики, без дипломатических казусов.

— Нет, — покачала головой принцесса. Варианты взяток они со Златой обсуждали — без неё Тардеш оставался беззащитным. Они думали, она на такое пойдёт?

— Я не могу согласиться. После смерти брата — для меня это дело чести. Я должна закончить то, что он начал — или покончить с собой.

Шум в зале стал ещё громче. Судья опять начал стучать своим молотком по столу («Хоть бы что подложил под него, — морщась, подумала дочь императора: — звук был бы не такой таким противным»)

— Значит, от взятки вы отказались… — со вздохом огорчения признал поражение садящийся судья: — Ну что же, продолжим процедуру допроса. Прошу вас, коллега.

— Итак, подсудимая, ответьте на весьма щекотливый вопрос: как вы относитесь к мужчинам?

— По-моему, я ответила на него в предварительной речи.

— И всё-таки нам очень важно разъяснение.

— Ну… супружеское ложе я предпочту разделить с мужчиной, а не с женщиной (прошел шум в зале). Так что в этом отношении я нормальна, хотя, наверное, не отличаюсь особой страстностью и темпераментом. Я никогда не испытывала суккубьей потребности тащить в постель каждого встречного и поперечного, как мне тут приписали. Я и сама страдаю от своей холодности. На родине мое имя стало нарицательным как идеал недотроги — «неприступна как Третья», «Такой как Третья, никто кроме неё самой не нужен». Все юноши благородных родов исписали тонны бумаг, сочиняя стихотворения и песни, воспевающие мою неприступность — просто спросите последний стихотворный сборник прошлого года — уважаемый господин Партийный пустил стрелу в пустое место. У меня если и есть скверная репутация на родине, то по совершенно противоположной причине. Не знаю, может, я своим признанием лью воду на чужую мельницу, но я по натуре своей — идеалистка. Мне не нужен «хоть кто-то», мне нужен идеал, и прежде, чем допустить к себе прикоснуться, я требую от избранника, чтобы он соответствовал моим фантазиям. Так как я избалованная принцесса, достигнуть нужного мне идеала очень трудно.

Девушка вздохнула, и украдкой осмотрела судей. Ну, как всегда — чем честнее ты говоришь, тем хуже это действует на некоторых. Судьи, будто ничего не слышали, продолжали эти глупые вопросы:

— Ну, а, например, в какой-нибудь стрессовой ситуации, например, во время выполнения тяжелого задания, не возникало желания расслабиться с помощью… того-этого?

— Эй, вы! Вы меня слышали⁈ Я же перед вами на эту тему третий раз распинаюсь!- вспылила она, стремительно меня цвет кожи в красную сторону спектра: — Ещё раз — я к мужчине лишний раз и подойти повода не найду, не то, что дотронуться! Сколько раз я должна вывернуть душу наизнанку, чтобы вы поверили⁈ Вы больные?

— Прошу держать себя в руках, уважаемая подсудимая, — мягко вмешался главный судья: — Уважаемый коллега не женат, и чтобы занять свою должность, не имел права до 30 лет притрагиваться к женщинам и вину. Это откладывает отпечаток на отношение к вашему полу. Уважаемый коллега, прошу быть вежливее и корректнее. Не забывайте, что подсудимая — юная девушка, и некоторые вопросы могут её стеснять, а то и вовсе быть незнакомы в силу неопытности. Не забывайте, что вы представляете Республику, и подобная невежливая настойчивость может сформировать неблаговидный образ представителя Сената в глазах высшего командования союзников. К тому же, несмотря на выданные нам Сенатом судейские полномочия, подсудимая в своей службе Республике совершила достаточно подвигов, чтобы к ней обращались уважительно и по законам Республики. По крайней мере, у неё на это прав гораздо больше, чем у вас, уважаемый коллега.

— Товарищ Сенатор, протестую, ведь у нас есть свидетель…

— А я ему не верю.

— Вот подождём, окончим с нею…

— Вызывайте сейчас. Пока телепаты не устали.

— Вы думаете — стоит?

— Стоит. Приглашайте.

Бэла сзади усмехнулся: «Заметь — прежде они процедурные вопросы решали шепотом. Постановка во весь голос». Демонесса ничего не поняла.

— Суд вызывает для дачи показаний свидетеля Олеся Кошевого, военнопленного, офицера наёмного отряда гетмана Зубило, подданного государства Убежище Нагов, аборигена планеты Чернобыль! Конвой, введите свидетеля!.. Подсудимая — прошу оставаться на своём месте.