Броня Молчания

Хасан Торбинс

…Способность к мимикрии — одна из сильных сторон расы ракшасов. Правда, она не проявляется с рождения, её надо тренировать — если ты мужик. Женщине достаточно забеременеть. Вот поэтому и пошел тот обычай, за который ракшасов презирают на половине миров — что, мол, чтобы стать невидимкой, надо… ну, это, самому как женщине… Хасан никогда не подставлял свою задницу никому — но и без этого научился сам исчезать не хуже янычар. А те тоже не жаловали возлегающих с мужчинами как с женщинами. Да и Аллаху это неугодно, и Пророк запрещал, как говорит мулла. Ильхан говорил, что шейхи выяснили, что невидимость как-то связана с «ночным зрением» — если оно хорошее, то всё будет и так, если плохое — да хоть с ордой переспи, ничего не получится. А у Хасана, благодарение Аллаху, ночное зрение всегда было хорошее…

…Он проснулся от сквозняка. Поезд стоял в тёмном депо, дверь тамбура была раскрыта и загорожена каким-то хламом. Баллонов не было. Он усмехнулся — круто бы было, закрыть дверь вскрыть баллон и опять спать до скончания веков. Или вскрыть баллон и запаять себя туда, чтобы они сами его в тюрьму принесли… да…

Хасан на четвереньках выбрался из своего убежища, и только тогда, обнаружил, что невидимость с него не упала. Значит, вот почему его не заметили. Но какая к шайтану разница? Он шепотом выругался, и где на четвереньках, а где и ползком, подполз к самой большой двери. Это была явно не конечная остановка — не депо, скорее подземный вокзал из секретных. Под фонарями стоят караульные, прогуливается вооруженный патруль. В любом случае, надо валить из поезда.

…Лестница была убрана, и он так, сползая на пузе, спрыгнул на руки. Главное было не шуметь, насчёт своей невидимости в этом полумраке он был уверен. Так, а теперь куда дели принцессу⁈ Башибузук задрал голову, с интересом рассматривая возвышающийся над ним вагон. Вот будет хохма, если он ушел — а принцесса там! Или её вообще не поймали…

…Принцесса стояла со свободными руками — это Тардеш заметил сразу. Наверное, обратной связи не было, потому что он её очень долго разглядывал, а она не ответила сразу — взглядом на взгляд, как обычно.

— Я хочу говорить с ней.

— Она вас слышит.

— Не верю.

— Ну, заставить её, что ли⁈

— Да, я слышу. Извините, тейтоку-сама, что так глупо попалась.

— Не переживайте. Как к вам относятся?

— Пока хорошо. Я и семеро ребят чувствуем себя весьма уютно.

Загорелся экран коммутатора начальника разведки. Хиро написал: «Бойцов было 9! Помогите ей, она хочет рассказать».

— Может… — Тардеш задумался. (Как Хиро хочет, чтобы он поддержал разговор?): — … кому-нибудь привет передать⁈

— Это смешно, драгонарий-доно. Ну, тогда передайте привет, — она улыбнулась: — Генералам, Мацукаве и Томинаре с Сидзукой, и Злате с Хасаном и Уэмацу, и остальным моим телохранителям… Да, и особенно… — связь оборвали, и вместо юной демонессы в белом появилась старая морда Шульгена в потёртой чешуе:

— Итак, вы согласны на мои условия? Возьмёте ли вы сопровождающих принцессы?

— Я не получил никаких инструкций на этот счёт от Сената. Так что воздержусь.

— Как пожелаете, — Шульген был недоволен.

— Принцесса нас слышит?

— Да, мы с ней в одной комнате, — камера отъехала и показала, что пленница стоит рядом с нагом. Маленькая по сравнении с ним.

— Я бы просил, чтобы при всех следующих переговорах она присутствовала. Это несложно⁈

— Хм, понимаете, дворец не очень-то приспособлен для содержания пленников.

— Не будет принцессы — не будет переговоров. Договорились⁈

— Вы понимаете все наши сложности…

— Я не виду причин не начать бомбить вас сразу же, как только даже заподозрю, что вы её убили.

— Ладно, если вы уж так настаиваете… Договорились.

— Итак, официально объявляю перемирие. Условия такие: блокада снята не будет, и все войска останутся на позициях, которых достигли к 0 часам. Мы прекратим огонь, поднимаем резервы на орбиту, выдаём личному составу отпуска и увольнения. Мы разрешим необходимое для функционирования гражданской промышленности и жизнеобеспечения железнодорожное сообщение столицы с провинциями, но только товарное, никаких пассажирских, и тем более — военных грузов. Поезда будут проверяться нашей инспекцией.

— Э-э… простите мой дорогой товарищ, но за последние часы ваши войска очень сильно углубились в наши позиции, и теперь представляют угрозу нашей линии обороны. Может — ну их, эти «0 часов»⁈ На состояние вчерашнего вечера?

— Я не видел никаких доказательств ваших слов до этого времени и не вижу причины сдавать то, что вы потеряли по собственной слабости. Надо было лучше воевать.

— Разумно, разумно. Это всё равно больше, чем мы рассчитывали. Спасибо. Конец связи…

Экраны погасли. Тардеш оглядел присутствующих:

— Ну что? Что успели⁈

Первой отвечала Злата:

— Работать трудно, много профессионалов-магов, таки и сам Шульген. Определённо одно — трансляция шла не из дворца, но моя коллега была там… Контакт установить не удалось, она защищается… Ну, это естественно…

— Товарищ Юйвей, это камень в ваш огород — полковник Новак говорит, что у повстанцев слишком много магов.

— Исправим.

— Что по вашей части?

— Судя по кодовым словам и знакам, товарищ Метеа передала, что находится в запасном убежище Шульгена, просит не проводить самостоятельных операций, постарается бежать сама, как только представится возможность. Наша условленная точка для таких случаев — Северо-запад Транспортной Централи. Я организую там дежурство.

— Хм… вы как-нибудь научите меня вашим «кодовым фразам». Как вы столько узнали?

— Это товарищ Метеа придумала.

— Что насчёт девятого? Или там, восьмого?

— Из всех кого она перечислила, нет только Хасана — сотника 26-го Кызылкумского полка ракшасов-ашигари. Значит, он.

— Предоставьте мне его досье.

— Интересная личность, скажу вам. Ну, вы его, наверное, знаете.

— Конечно, знаю. Поэтому и прошу досье.

…- Что насчёт «Привета»⁈ — вкрадчиво спросил Шульген.

Кахкхаса, покашливая, достал папку в непромокаемом планшете.

— Она просила передать особенный привет Ануш, — насколько нам известно, так звали её прежнего начальника охраны.

— Прежний? Разве «-тян» это у них мужское имя?

— Да, это девушка, она умерла. Насколько нам известно, когда принцесса сбежала со свадьбы, там было какое-то недоразумение, и это была одна из жертв.

— Недоразумение? Вы разведчик или нет?

— Гайцонский двор строго бережет свои тайны, да и шпионить-то там неудобно чисто из природных условий. До Революции амальская резидентура работала там спустя рукава — это же самый надёжный союзник Республики, после Джаханаля, а все наши сведения — оттуда. Ну, крохи подкидывают наши союзники, кое-что от пленных, но в основном — слухи…

— Понятно… Значит, она просила передать привет покойнице⁈ Тебя, лично, это не пугает?

— Светлейший батша, разве вы не прочли её мыслей?

— К сожалению, я не телепат, я иллюзионист. А наша гостья хоть и скромно, но разбирается в защитной магии… К сожалению, у нас вообще нет действительно сильных телепатов, уровня той же Златы Новак…- огромный змей вздохнул: — Вернёмся к нашим баранам. Не значит ли просьба передать привет покойнице выражением желания передать его лично?

— Не вижу спо… ой, простите, светлейший, я даже не подумал о самоубийстве.

— Имей это в виду. Не перестарайся со своей оравой. Труп принцессы будет смертным приговором нам всем. Нам нужно превратить отважную, смелую и непредсказуемую правую руку драгонария в хныкающую трусиху, готовую исполнить любой приказ, стоит нам на неё цыкнуть.

— Я знаю, батша. Всё рассчитано. Применить ли наш курс лечения к её соратникам?

— Незачем. Мы планируем использовать их для выкупа, будем торговаться, они могут ещё и догадаться, что мы делаем с принцессой. Демонам вполне хватит и кандалов, суккубы безвредны, если не давать им мужчин, а ракшаса выбросьте в общую тюрьму. Большего не надо.

— Как прикажете, светлейший батша…

…Кадомацу разлучили с друзьями. Сказали: «Прощайтесь», и развели по разным коридорам. Она наконец-то поняла, что их держат возле специальной дороги Шульгена. Так вот где было его убежище! А дорога значит, что их планируют увозить… К ней подошла та безгрудая нага в человеческом облике, и сделала укол…