Броня Молчания

Ночь десанта

…Паша расстелил свою карту на столе, и вздрогнул, когда Злата включила поверх неё свою — голографическую.

— Ханум-эфенди, вы когда-нибудь доведёте меня до разрыва сердца.

— Так и задумывалось, — очаровательно улыбнулась ему нага.

— Докладывайте, — попросил Тардеш: — Пани аюта, здесь совсем не место для дурацких шуток.

Паша вздохнул и начал:

— Дивизия готова к выполнению своего задания. Благодаря стараниям Метеа-эмир-ханум. Правда пятнадцать полков, которые должны охранять обратную сторону врат, ютятся в полевых лагерях, поэтому, если здесь, в самом деле, начнётся ураган при открытии — прошу их переправить в первую очередь.

— На другой стороне тоже будет ураган — заметил Тардеш: — И инженерные части там рапортуют о значительном отставании от графика. Каким образом протиснете армию в это игольное ушко?

— Пехоту пустим низом, а летунов — поверху. Размеры и длина «связки» позволяют, — ответила Злата: — И не вся же армия, друг-драгонарий. Вы меня за кого держите?

— За самую лучшую колдунью. Дальше что у нас? Ветер?

— Проверили. Мы с Её Высочеством провели натурные испытания — как раз на Её Высочестве.

— Ты летала на другую планету? — шепотом поинтересовался Мамору.

— Да, — ответила Мацуко: — Два раза. Только все торопили, ничего и не увидела…

— Секретность же! Они и так стали подозревать…

— Пусть накапливают силы, — махнул рукой, услышавший их шепот Тардеш: — Проще будет разбомбить.

— Простите, — вдруг вспомнил принц: — Но Госпожа Третья — весьма опытный пилот, способная справиться со сложными метеоусловиями лучше, чем кто-либо. Получится ли удержаться на крыле простому солдату⁈

— Госпожа Третья? — удивилась Злата.

Кадомацу указала пальцем на себя.

— Так ты ещё и нумерованная⁈ — поиграла бровями нага.

— Да, — неизвестно на какой вопрос ответила Метеа: — Рисунок ветров довольно простой, только здесь, на моей стороне, во время прилива потребуется некоторая смекалка. Но даже мальчишка справится с восходящим потоком шквала, думаю, самураи умнее.

— Эмир-ханум назначена мною старшей по этому самому южному порталу, где могут возникнуть проблемы, — пояснил Азиз-паша.

— Думаю, она справится и с обеспечением порядка обеих порталов на этой планете, — предложил Тардеш.

Паша посмотрел на принца, тот кивнул.

— Как прикажете, — немного сокрушенно согласился он.

— Простите, — подал голос находившийся здесь командир человеческих частей, закованный с ног до головы в блестящую броню: — Это хорошо, что вы продумали всё насчёт пехоты и… летунов, но у меня тяжелые колесницы и самолёты, да и на светомётчиках немало тяжести навешено. Я замерил углы — к этому выходу, охраняемому уважаемой принцессой, дорога слишком извилиста, и такой подъём техника не возьмёт.

— Не переживайте, принц Стхан, вашу технику я планирую перебрасывать в основном посадочным способом, через космос. А необходимая на первые часы операции часть пройдёт одним, северным, — вмешался Тардеш: — В конце концов, вам-то чему возмущаться, все результаты вычислителя шли через ваши руки, и инженеры тоже ваши, вы должны разбираться в вопросе лучше нас всех.

— Прощения, господин драгонарий, просто я прикидывал варианты на форс-мажор.

— Если будет форс-мажор с северным входом, закроется и южный, — плюнула в человека языком Злата: — Они связаны.

— Тогда ещё раз прощения, пани Злата. Наверное, я неправильно прочёл чертежи…

— Тогда, — адмирал откинулся в кресле, — если ни у кого нет больше вопросов, может, начнём? А то, если карта не врёт, передовые части уже подходят…

— Исполнители уже на местах, господин драгонарий, ждём готовности от флота…

…Изображения на экране пестрили наводки от работающих систем корабля.

— Бэла, — обратился Тардеш: — Готовность?

— Флот на позиции, готовы к соло!

— Начать пробежку…

Она не понимала половины слов и терминов, употребленных драгонарием в его довольно длинной беседе с дальневизором. Но ей и не надо было этого — зачем, ведь она третий раз за сутки рядом с Тардешем!.. Впрочем, если раздел между днями вести не по рассветам, а по полуночи, то она с ним второй день…

В небесах, созвездие рукотворных звезд флота расцвело геометрией длинных линий — та самая «пробежка», которой называли предварительную часть бомбардировки. Чтобы быть в безопасности от тяжелых орудий повстанцев они били с другой стороны планеты — через всё небо. Возвышавшийся огромной тенью, на фоне такой небесной короны, драгонарий склонился над экранами — он оставался на земле, и по сложным устройствам следил за точностью стрельбы.

Наконец, он оторвался от приборов, и кивнул Злате, что можно начинать. Змея остановила своих магов — они заделывали остатки тех Небесных путей, по которым летала Кадомацу при испытаниях, перестроила подчинённых в другой порядок, и, скрутив своё тело гигантским кольцом, замерла, входя в транс. Глаза наги, затянутые полупрозрачным третьим веком, еле заметно вздрагивали, выдавая редкие удары сердца. Метеа обернулась, посмотрела на площадку другого лагеря — там помощница Златы, другая нага по имени Ядвига, сидела точно в такой же позе, в едином ритме покачиваясь с начальницей. Было так тихо, что шум крыльев демоницы от резкого поворота корпуса, заставил кое-кого вздрогнуть…

Но вот, голова Златы грациозно поднялась на тонкой шее, медленно расправила капюшон, украшенный сзади восьмиконечным крестом, под песочно-желтой чешуёй, на миг мелькнули, обрисовавшиеся в судорожном вздохе рёбра — колдунья вовсе не была столь мускулистой, как принято изображать её расу — и в стылом воздухе бесцветной планеты грозно и торжественно зазвучали мантры большого заклятия.

Злата объясняла своей крылатой подруге, что наводить сразу двое Небесных путей, или, на жаргоне Амаля: «Пробивать сразу две связки» в такой близости от Дороги — дьявольски сложное дело. Такое мощное гиперпространственное образование («гиперпространственное образование» — вот какое сложное слово из языка Амаля освоила маленькая принцесса!) неизбежно накладывало множество помех на любую магию, гарантируя кардинально перепутать все входы и выходы, открытые против его хода. Вот почему ещё утром, когда Метеа заодно с ежедневной нормой полётов, испытывала пригодность «связок», вместе с нею, в промежуток между мирами, забросили колдуна-сиддху, чьей обязанностью будет как раз предупреждение попыток открыть ещё какие-нибудь двери в небеса…

…Интенсивность и скорость чтения мантр всё нарастала, Злата уже качалась в такт мелодии, раскрыв глаза и сверля пустоту гипнотизирующим взглядом, и вдруг всех присутствующих поразило сладостное волнение, необыкновенное тепло поднялось от ног к сердцу, по позвоночнику пробежала холодная искра, (кто-то слабо вскрикнул от неожиданности), и, напротив танцующей треугольной головы наги, раскрылся пока ещё небольшой бутон первозданной тьмы.

Черный как ночь, нет ещё темнее, ибо там не было ни звёзд, ни измерений, ирреальный цветок разрастался, вытягиваясь под форму будущих Врат, а на края его лепестков уже наползали искажённые отражения окружающих предметов. Вот их всё больше и больше, очертания уже искажаются, становясь похожими на блеск мыльных пузырей, ещё больше — он дробятся, отражаются друг в друге, и сливаются в знакомую белесую зыбь, которая, однако, никак не может поглотить чарующе-чёрный венчик «цветка», поэтому вырывается наружу, лепесток за лепестком, и растёт и растёт… Но вот, из-под них ударил знакомыми белесыми клубами туман Небесного пути, и парадной дорожкой расстелился вниз по склону. Одновременно с этим чёрная сердцевина Врат вдруг обрела объём и глубину, и со скоростью хорошей пули умчалась вдаль, к другому концу связки. Установился нормальный, привычный, окутанный туманами Небесный путь, и сразу же, с нарастающим гулом, переходящим в свист, туда устремился воздух…

Начался ожидаемый ураган.

Небо словно прижалось к земле. Со всех сторон горизонта, сжимая кольцо, набежали невидимые в темноте тучи, пожирая блестящие звёзды и нити корабельных залпов. Злата отвела усталый взгляд от входа, и сказала: «Держите его…», сама уронив тяжелую голову на расслабившиеся кольца. К сожалению, она не была боддхисаттвой, как Сэнсей, чтобы одновременно и устанавливать и поддерживать такие сложные эффекты…

Кадомацу кардинально не выспалась в эту ночь. Мало того, что ей не дали наглядеться на Тардеша, ей ещё пришлось быть на ногах до позднего утра, причём слово «быть» — ещё бледное выражения той беготни, которой пришлось заниматься маленькой принцессе.

Всё началось с того, что новоприбывшие части тупо пошли в лагеря охранения: всех значимых офицеров отозвали с церемонии открытия, и Метеа в том числе. Паша самоустранился, возглавив авангард десанта, и старше офицера не нашлось. Да и вообще ракшас какой-то мрачный был, что-то не нравилось её командиру, поэтому бедная девушка из кожи вон лезла, чтобы хотя бы старанием сейчас загладить какую-то незамеченную ею оплошность в прошлом.

Когда она долетела до лагеря, там уже вовсю шла потасовка. В снесённые с петель врата, под аккомпанемент бури пёрли полки элитной, 2-й столичной дивизии. Хасан, пробегая с полубгорелым бревном на плече мимо командирши, махнул и ей:

— Присоединяйся!

Такого расчеты не предусматривали. Мало того, что сама драка выглядела несимпатично на чистом, прибранном до последней соринки дворике лагеря — так эти полки уже должны были быть на той стороне, а не устраиваться здесь на ночлег! Хорошо, что это ещё только ракшасы, а как её соотечественники полезут, что тогда будет?

Демонесса взлетела и аккуратно, проследив, чтобы со стороны это выглядело красиво, опустилась промеж дерущихся, постаравшись специально, словно ненароком, обжечь побольше забияк.

— Ай! Кончай бузу, шайтаны лезут! — раздались примиряющие крики с нападающей стороны.

— Какие шайтаны⁈ Это наша эмир-ханум, бегите, собаки! Мы с ней сейчас вас всех покроем! — ответили со стороны обороняющихся.

— Да я бы и сам не отказался покрыть такую куколку! — нашелся кандидат в самоубийцы среди столичных.

— Иди ты в пень! Это же принцесса! — урезонили его свои же.

— Да хоть пень, хоть принц…

— Тихо! — подняла голос дочь императора: — Прежде чем я напомню ваш приказ, покажите-ка смельчака, только что упоминавшего моё имя?

Невозмутимая Азер, появившаяся из-за рядов вражьей линии, бросила к ногам хозяйки отрубленную голову. Сразу стало тихо — только свист ветра. Кадомацу подвинула ножку и подобрала подол платья, чтобы не оскверниться.

— А теперь, когда вы научились слушать, позвольте поинтересоваться — где ваши сотники и эмиры, и какого шайтана вы сюда припёрлись⁈ Вон! — она картинно махнула рукой, так чтобы маленький рост не помешал увидеть всем, в направлении открытого портала: — Вон там вы должны быть уже как четверть часа!

Поднялся ропот:

— Крысы тыловые…

— Сами закопались, а нам!..

— Пятница же! Святой день! Отдыхать надо, а не работать!

— У вас совесть есть? — вскипело у принцессы: — Вон, минута лёту до вашего лагеря, а вы уже отдыхать? Не стыдно называться солдатами? Не стыдно называться мужчинами⁈

— Чтобы называться мужчиной, мне достаточно снять шаровары! А ты даже в них на мужика не потянешь!

— Ага. Так вот как тебя, Алим, в первую линию гнать — шаровары снять!.. — поймал крикуна на слове кто-то языкастый из своих же.

— Я с ней говорю! Что вы лезете!

— Мы все знаем, что ты сущий мужик, когда без шараваров. А то в шароварах-то у тебя вечно что-то болит да натирает…

— Потому что я большой мужик! Не мешайте, я женщине объясняю!

Вмешался раззолоченный, в чалме, украшенной драгоценными камнями, эмир:

— Ханум-эфенди, какое вы имеете право не пускать моих воинов? Им был обещан отдых в день, заповеданный пророком, и вот логично, как раз удобный лагерь для подобного отдыха. Что за самоуправство? Как вы не можете понять, что такие землянки не могли выстроить только для охраны? А то извините, окопались как последние ж… извините за грубое, но правдивое слово. Я не имел в виду вас, ханум.

— Да что с ними разговаривать, бей их, ребята!

Суккубы натянули луки.

— Как раз для нас и выстроили, дубина! Это же я их и строила!

— Ага, все брёвна на себе перетаскала, ага.

— Я сейчас прикажу стрелять.

— Заткнитесь, в самом деле! Дайте командирам поговорить!

— Немедленно уводите своих солдат во врата, иначе мне придётся арестовать вас!

— Напугала!

— А попа-то у неё хлипкая. У моей невесты шире будет.

— Да у тебя нет невесты же, Яргиз, — немедленно осадили охальника из своих же рядов.

— Я и говорю — «будет». Вот будет невеста, будет у неё попа.

— Ты это, сам в невесты не угоди, жених нашелся.

— Ханум, арестовывайте его, мы только рады будем!

— Тихо! — эмир занервничал: — Ну, ведь вы понимаете, что вам некуда девать арестованных, кроме как в ваши землянки…

— А наш эмир — голова!

— И, правда! Арестуй меня! Я сдаюсь!

— Ну, так что, ханум-эфенди? Куда нас денете?

— Возьмите запасные поводья и привяжите у воротных столбов. Как только подойдёт обоз с палачами — казнить.

Сразу стало тихо-тихо. Метеа воспользовалась моментом и объявила:

— Не стоит со мной играть как с обычной девочкой, или спорить с моими приказами. Я — дочь Явара, а как вы слышали, дети Императора с семи лет собственноручно казнят преступников! — вообще-то всё было в точности наоборот, но девушка надеялась, как следует напугать башибузуков. Она отыскала взглядом сигнальщика с фингалом под глазом, и скомандовала:

— Саддам-бек, боевая тревога! К оружию!

Неизвестно, что произвело больший эффект — слова ли демонессы, или грозный вид мгновенно ощетинившейся копьями фаланги, но нападавшие сочли за благо оставить поле боя, бросив напоследок пару грубостей.

— Мне принести их головы? — посмотрела на неё жуткая в свете мерцающих факелов Азер.

— Нет, не надо, — остановила её хозяйка: — На крыло, полетели, посмотрим, где и кто ещё на рожон лезет. Полк! Походной колонной по два! Тыловым сотням остаться, навести порядок, остальные — за мной!

Вот так она, где летая, а где бегая, весь остаток ночи наводила дисциплину. Хорошо хоть демоны-самураи оправдали свою репутацию — никто не нарушил приказанный порядок. Зато ракшасы перли дуром в каждый лагерь, вне зависимости от рода войск и означенной в приказе диспозиции. С башибузуками ещё можно было решить вопрос, если не разговорами, так тумаками, а вот янычары не церемонились, а просто выкидывали копейщиков пинками — с ними пришлось повоевать по всем правилам военной науки.

К счастью, многим хватало и одного появления пылающей огнём демоницы во главе ощетинившегося копьями отряда. Кого-то вразумляла и ругань (почтенный шейх Абу Назиз ибн Ар-рахман, обучавший принцев и принцесс изящной ракшасской словесности и джиннскому стихосложению, десять раз бы упал в обморок, услышав какие слова звучат в устах его ученицы), и даже — авторитет принцессы, а кого-то приходилось гонять тупяками и остриями пик. К янычарскому аге Кадомацу сразу отрядила Теймура, как самого энергичного, а сама показала класс фехтования с самыми упоротыми спорщиками.

Главный янычар, увидев, что натворили его подчинённые, схватился за голову, и пошел чихвостить такими выражениями, что хоть записывай — даже не всякий башибузук знал, что можно на родном языке такое коленце завернуть. Но начать с Арслан-аги оказалось лучшей идеей — он быстро приструнил и прописал по первое число янычарам, а получившие первое число янычары, прописали его башибузукам и обозникам — чтобы никто не ушел обиженным. Это моментально способствовало скорейшему восстановлению дисциплины и порядка. Принцесса тепло поблагодарила коротышку-агу, и, когда всё кончилось, когда не в меру яркая звезда, которую по недоразумению называли здесь «солнцем» одолела восьмушку пути, на негнущихся ногах добралась до своей палатки, и завалилась спать под шум всё усиливающегося прибоя. Вместо постели свалив в кучу скомканный плащ и верхнюю одежду — личные вещи и кровать она только перенесла перед приездом Тардеша…