Броня Молчания

Предательство, как оружие

— Ну… ну… — начал мяться предатель, но, внезапно, увидев в прореху невидимости, как сосредоточено и напряженно её красивое лицо, быстро затараторил:

— Это мой начальник! — выпалил он скороговоркой: — Этот гад с рождения глухонемой! Но и без голоса мерин ещё тот! Моя жена клюнула на его немоту… ну знаете, как бабы ведутся на убогих… ой, простите-простите-простите! — сорвалось! Ну, понимаете… Сначала-то он и ей был не нужен, пока мы в одной должности были — ну там, в гости друг другу зайти, поболтать… а потом вдруг слышу, как моя благоверная запела: «а что ты кудри не завьёшь, как Агира?», " А вот Агира каждый день моется, не то, что ты!" — представляете, МОЕТСЯ! Она точно с ними вместе, проверяла! А дальше — тьфу: «Дорогой, отнеси пирожки Агире»! У меня терпение лопнуло на последней её глупости — надо же, рассказала, что я смены приписываю! Да я ради неё же и стараюсь — чтоб квартирку нам получить, девочек на Джаханаль отправить, настоящими дваждырождёнными сделать… А ей, видите ли, справедливости захотелось! Что я несправедливо с другом обхожусь! А на что ему трудодни лишние⁈ Семья, что ли, у него есть⁈ Дети⁈ Семеро по лавкам⁈ Да и так его любая баба накормит, и спать уложит, да ещё спасибо наутро скажет! Нет, моей надо разболтать — и его повышают до перфекта блока, а меня — до простого тюремщика! Скажите, да⁈..

— Не дёргайся, — хмуро предупредил Аравинда, вынимая сложный механизм мины.

— Может вам и покажется, что я неправ, но вы не знаете, что у нас творилось. Повстанцы — те ничего не изменили, только посмеялись надо мной! Плюнул я тогда на повстанцев и пошел к вам. Благо про этот тоннель никто не спросил, а я додумался не заделывать…

Сакагучи не так хорошо понимал санскрит:

— Простите, госпожа, он просит убить свою жену или её любовника⁈

Метеа раздраженно сделала жест рукой — не отвлекать:

— Тихо! — и переспросила: — Что именно вы хотите?

— Смерти его! -заорал предатель. Аравинда тихо выругался и толкнул его обратно к стене. Даршани еле успела поймать выпавшую детальку: — Я хочу ему голову оторвать и все причиндалы, гаду! Я, — слеза появилась в глазах: — Два раза родину предал из-за него! Что ВАМ ещё надо⁈

«Готово» — сказал Аравинда: «Саму плату оставили, будет у тебя бронированная грудь!»

— Я вас поняла, — кивнула демонесса: — Для начала нам нужен план тюрьмы.

— Что⁈

— План тюрьмы. Его нет на наших картах.

— Сейчас-сейчас, — закивал человечек, напяливая куртку: — Дайте, выйду…

— Азер, за ним!

— Не надо никого! Я здешний, а вас… хорошо, если за беглых примут… а то и…

— Госпожа…

— Я сказала, Азер — за ним! Заодно и оглядишься.

Тюремщик и суккуба исчезли за слабо скрипнувшей дверью. Гюльдан оставила её полуоткрытой, и поверх лука следила за ними. Каличаран вернулся первым.

— Где Азер?

— Она пошла проверить за угол, — опередила Гюльдан.

— Вот посмотрите, подойдёт? — тюремщик услужливо протянул застеклённую доску. «План эвакуации при пожаре» — прочла принцесса и усмехнулась. Чему здесь, в бетонном мешке, было гореть? Она огляделась — низкая, и тесная, как её кельи в Иваоропенереге, камера, вместо лежанки — выступ у стены, светящаяся электричеством полусфера в потолке и дыра в углу для нечистот. Всё из камня или металла.

Вернулась Азер, неслышно закрыв дверь:

— Коридоры ужас как узкие! Кто-то ходит, кажется, патруль. Я побоялась выходить далеко — напоремся на сигнализацию, задавят как миленьких!

— Смотри сюда. План. Аравинда, Даршани, у кого из вас строительные кальки?

…- Вот, — развернув инженерный планшет, Аравинда скопировал туда схему с доски:

— Только один этаж… а остальные?

— Ну, у нас они в одном месте для удобства шпионов не развешаны. Нужно идти туда, ножками.

— Сколько всего этажей?

— Два. Наш и верхний. Ну, ещё кабинет начальника. Он вроде бы как верхний считается, но находится совсем в другой стороне. Вроде бы даже в Стене.

— Показать сможете?

— Не-а… Нужен план верхнего этажа, так я не соображу…

— Понятно. Смотрите, что они сделали — вот наша каверна, отмеченная в ранних чертежах. А вот тюрьма по замерам с плана. Даже если посчитать что строители нарушили все нормативы и сделали перекрытия максимальной толщины, тут что-то получатся многовато незанятого места.

— Ну, ты будто работу призраков не знаешь, — съязвила Даршани: — «Не получилось хорошо — не беда, всё снесём и сделаем снова». Там может ещё пара тюрем залитых бетоном или пластиком.

— Добраться надо до того «кабинета начальника» Смутно что-то напоминает мне эта планировка…

— Тюрьмы все как близнецы.

— Камера нестандарт. Что-то другое хотели тут строить…

— Ну, я НЕ знаю! — попытался влезть в разговор Каличаран.

— Так, вы же говорили, что ваш враг — начальник этого блока⁈ — спросила человека принцесса демонов.

— Не блока, а всей тюрьмы! Революционеры его повысили.

— Значит, всё равно нам надо к нему в гости. Итак, раз это ваша тюрьма, рассказывайте, как легче миновать или убить нам местную охрану…

— Убить⁈ Ах да, в самом деле же… дежурят две смены, по два тюремщика на секцию — на четыре камеры. 4 секции называются блоком, в каждом крыле — два блока. На этаже два крыла, так что тридцать-шестьдесят где-то надзирателей… ну не считая писарей, преторов и всяких поваров с уборщиками.

— Всех разом в коридоре не встретим?

— Да что вы! Надо же в сторожке, на рабочем месте сидеть!

— А сколько у вас заключённых, в вашем блоке?

— У меня? Да ни одного. Не смешите — я же ремонт делаю, кто ко мне кого посадит?

— А ваш напарник⁈

— Не положен, пока ремонт не закончу. У нас некоторый недостаток в личном составе…

— То есть весь этаж пуст? Тогда может, пройдём с вами в надзирательскую? Думаю там комфортнее вести беседу, чем в камере-одиночке.

— Разумно-разумно-разумно…- уже ни от кого не скрываясь, полуневидимая компания диверсантов выбралась в коридор из бетонного мешка.

— Нам так-то много людей и не надо-то — лебезил предатель-человек: — Везде автоматика, пулемёты камеры… можно и одному всех перестрелять, не выходя из сторожки…

Надзирательская — последняя дверь у выхода из секции камер, была раза в два просторнее одиночки, и чуть покомфортнее — с диваном, шкафом для оружия, столом, стульями… но все эти преимущества сглаживало скопление многочисленной и громоздкой следящей аппаратуры — экранов, пультов, камер, рычагов и гудящих от электричества шкафов и ящиков, которые превращали рабочее место тюремного сторожа в чуть ли не жалкое подобие одиночки. Или это так казалось, потому что сегодня там столпилось с десяток вооруженных до зубов демонов…

— В первой секции не сидят — там у нас кабинет перфекта блока, экзекутор блока с двумя помощниками и восемь человек конвойной команды.

— Ещё плюс двенадцать бойцов на этаж… — считала принцесса.

— Ага. Только начальник и экзекутор не бойцы. В дальнем конце этажа у нас столовая — там повар, несколько, не знаю сколько, человек на раздаче, и четверо охраны — повар и раздача вся местная, из верхних заключённых. Наверху, на первом, кашевар вольнонаёмный, а у нас и повар — наш. В смысле — сидящий. Там же и душевая — развлечение для ребят, и еда и зрелище.

— Разве вы кормите их не в камерах?

— Вообще, положено в камерах, но теперь только для смертников. Остальных — как получится, да многим и «послабление режима» прописали, им и прогулки разрешают. Под конвоем туда-сюда по коридору.

— Конвой сосчитали… Сколько там вышло со столовой, Аравинда?

— Ещё четверо бойцов… Душевая по расам не делится?

— Нет, у нас только водные формы жизни. Метановых, аммиачных, и вашего брата в другие тюрьмы возят.

— Как же у вас тут полубог оказался?

— Так не полубог… тогда можно было — при Республике. Теперь строго — Революция. Революционеры, они, это дело-то — набивание тюрем, очень полюбили и здорово расширили. Теперь и «теория тюремно-воспитательной работы» есть — будто зарплаты вместо трудодней нам не хватало!

— Здесь, в другом конце что?

— Операторская, и комната отдыха для нас. Иногда все там собираемся. Там же видеофоны и связь. Вторая лестница, в обход лифтов. Аппаратная, там вычислители и управление лифтами.

— Он не автоматический?

— Нет, автомат, просто лифтеров отдельно посадили, чтобы они могли заблокировать двери в случае бунта наверху. Если бунт внизу — просто рубят тросы.

— Логично.

— Сколько бойцов-то выходит?

— Девяносто семь, — быстро подсчитал Сакагучи: — Это если будем очень шуметь.

— Нет, меньше! — возразил тюремщик: — У меня всё просчитано! У нас же ремонт — и работают только секции на нечётной стороне, две штуки. Сегодня… дайте подумать… начальник, экзекутор — его помощники до завтра не придут, я знаю, а из конвойной команды — три человека. На наших больше не надо!

— По пять на каждого. Или по десять, если сбегутся со всей тюрьмы.

— И ещё один на кухне. Всё!

— Точно? Нам, знаете ли, не до неожиданностей.

Перебежчик вдруг засмеялся:

— Ну… я не знаю! Может, кто-нибудь захочет придти, прибраться в своей секции… Я же не знаю! Штурм идёт — а тут ты будто на работе, на Стену же не пошлют. Иногда уборщиков водят сверху — они наши, местные клиенты, тоже сидят. Вряд ли среди них круглые идиоты, что завидя, как вы режете тюремщиков, не захотят присоединиться к побегу… уж я-то наших клиентов знаю…

— А может, ну её, охрану? Перекрытия здесь из обычного бетона, сеть вроде держит наше напряжение, переключу светомёт на стационар и вырежу ход наверх?

— Вы знаете, что над нами, господин Каличаран⁈

— А что там знать?.. Такое же дерьмо как у нас — только с общим режимом, что там вам искать? Да и тревогу я отсюда не выключу. А здесь-то я выключил!

— Ну ладно, раз уж вы так хотите, чтобы мы перебили всех ваших сослуживцев… Даршани, Аравинда, он ваш.

— Я поняла, как включиться в систему наблюдения. А теперь расскажите, как вы входите в систему сигнализации…

…- Так, теперь левое крыло… — Даршани, в отличие от Аравинды не торопилась с выводами.

— Та же самая система, что у нас — решетки, камеры, по четыре пулемёта на коридор — два лобовых и два догонных. Вообще, зачем вам левое-то? Разве мы туда собираемся?

— Это нам решать. Никаких больше ловушек? Светомёты, газ?

— Какие светомёты, побойтесь Кали! У нас и так отключения в квартирах по вечерам из-за нехватки энергии. А они бы сожрали электричества на целый квартал. Газа тоже у нас нет — мы же подземная тюрьма, всё-таки. Сами задохнемся. Да и публика у нас вся в изоляциях сидит — на кого это подействует?

— Питание тюрьмы от автономного генератора или общей сети?

— Чего не знаю, того не знаю. Вам надо электрика поймать и пытать для таких тонкостей.

— Нашел, Даршани. У них есть ветка силовой линии до централи, но во время тревоги они на автономном генераторе — вот тут он, за аппаратной. Что там, господин Каличаран?

— Госпиталь хотели. А да, точно там же дверь в генераторную!

— Почему на вашем плане в некоторых камерах не стрелочки, а крестики?

— Смертники. Их даже в случае пожара или другого бедствия спасать не приказано.

— Кто-нибудь из заключённых может нам помочь? Друзья призраков⁈

— Шутите⁈ Когда здесь всё замутилось, всех кто хоть слово вякал про Амаль или «республику» — расстреливали! Нет-нет-нет, сидят тут такие же повстанцы, как и снаружи — они выслужиться скорее будут рады перед «революционерами».

— Только что вы говорили другое. Хорошо, а тюремщики? Ни вас, ни вашего врага ведь не уволили⁈

— Не знаю… Мы, понимаете, всю жизнь положили на то, чтобы наша хата с краю была — ведь тюремщики нужны всем⁈ И тюрьмы будут стоять и при революционерах и при Республике. Хотя… раз уж власть-то хотите поменять, может, кто и захочет ей авансом послужить — пробуйте, дерзайте. Восстание-то, революция ихняя случилась в аккурат перед идами, когда нам должны были начислять трудодни. Многие до сих пор в обиде — ведь не выплатили, ни днями, ни зарплатой…

— Ладно. Говорите, камеры в вашем блоке не работают?

— Не совсем. В первой, второй и третьей секции все системы работают — не в мою смену починили. Пулемёты коридорные тоже в порядке, но на них я камеры сжег — они слепые, если не починят сегодня. Но вообще, здесь в блоке-то калибр маленький, вам не страшен будет — мы иногда даже соль в патроны заряжаем, уборщиков гонять-издеваться. А главный коридор вне моего доступа — я что мог, сделал, вас в Крепость провёл — теперь уж сами выбирайтесь.

Метеа по-недоброму посмотрела на него:

— Не торопитесь, для вас ещё найдётся применение. Азер, девочки, работаем от вас — вы лезете по потолку, мы отвлекаем снизу, а вы — добиваете. Со мной господин Сакагучи, Маваши, Ильхан и Хасан. Брат Ковай, вы заботитесь об инженерах — охраняйте их как яйца — наседка! (добродушный великан крепко обнял два круглых шлема человеческих скафандров), Хасан, разряди автомат!

— Чё⁈

— Разряжай, я сказала! Только попробуй выстрелить — прибью! Все отдохнули⁈ Проверьте доспех и выходите. Господин Каличаран, вперёд…

…В коридоре дорогу загромождали ящики с инструментами и тяжелые бобины проводов. Решетки между секциями были распахнуты, уборщики то и дело двигали железные двери, то выметая, то заметая обратно мусор. В коридоре меж крайними секциями два пришлых техника с Лестницы меняли патроны в потолочной пулемётной башне. Каличаран сутулясь — руки в карманы, подошел к ним.

— А, Каличаран! — узнал его тот, кто был наверху стремянки: — Рад тебя видеть. Запаял свою дыру⁈

— Так, потихоньку. Продвигается дело.

— Ну, понятно… Три дня же уже тут сидишь. Сколько, ты говоришь, там бетона насчитали⁈ Два вагона⁈

— Да, наверное, больше выйдет… усадку же даст… Слушайте, да что вы их вечно всё меняете! Прокисают они тут, что ли⁈

— Да кто вас знает… — мрачно пошутил другой: — Чем вы их кормите… Ты лучше скажи, что вы тут с камерами творите — седьмая секция, где вся оптика сдохла. Все пулемёты слепые…

— А я в этом виноват, я⁈ Сколько докладных уже написал, что долдону на рубильнике надо инструкцию на лбу написать⁈ Чуть тревога — так рвёт без ума, то двойное напряжение от линии и аварийки, то вообще отрубает нас с двумя перепадами. А Каличаран виноват, да! А если бы опасные сидели⁈ Спасибо что камеры предохранителями работают…

— Совсем как ты, Каличаран, — раздался новый голос. Призрак из конвойного отряда, сложив костлявые руки на груди, вмешался в их разговор: — Вроде бы тюремщик, а работаешь за каменщика.

— Скажи спасибо, что не за предохранитель! А то ведь тоже, понимаешь — и сгореть могу!

«Верхний» техник неожиданно расхохотался:

— Нет, я представил что будет, если у них тревога и побег случится, — извинился он: — Со слепыми-то камерами! Включатся пулемёты — и начнётся — «зеки» по одну сторону, тюремщики — по другую, и ругаются как черти! Ха-ха-ха… — противный смех оборвался на середине, человечек смертельно побледнел, дёрнулся рукой к шее, откуда поверх головы Каличарана брызнул ярко-алый фонтан крови. А невидимая стрела, пронзив шею, позвоночник, перебив прутья двух решеток, по самое чёрно-золотое оперение вонзилась в перекладину дверного косяка. Пока техник падал вместе со стремянкой, осыпая её ступени золотистыми патронами, Метеа, на замахе располовинив попавшегося под руку уборщика, наполовину невидимая, зелёною молнией своего меча, снесла голову вспыхнувшему голубыми огнями призраку-конвойному…

— Тревога! — заорал другой техник, не зная, что Каличаран — предатель, одной рукой дёрнув безоружного тюремщика за свою спину, а другой — лапнув кобуру. Демонесса как-то упустила его из виду, погнавшись за уборщиком, Кен Маваши, (на котором из-за маленького роста держалось больше невидимости), шедший следом, кинул сюрикен, но промахнулся, но сам Каличаран не сплоховал и, схватив бывшего товарища за локоть и волосы, конвойным приёмом вывернул ему руку за спину, и, вырвав из пальцев пистолет, выстрелил в затылок.

Сразу стало тихо — висевшие на потолке суккубы без возни прикончили тех, кто выскочил на шум из соседних блоков. Каличаран пнул мёртвого коллегу, плюнул, и засунул его пистолет себе за пояс.

— У нас чисто! — объявила с потолка Афсане, поводя луком вдоль коридора между блоками.

— У нас тоже, — объявила стоящая среди крови и трупов принцесса, с мечом в одной и луком — в другой руке: — Это не тюремщики, — посмотрела она на Каличарана: — Про технический персонал вы нам ничего не говорили.

— Да их четверо всего, они за лестницей на складе сидят!

— Значит ещё два бойца к прочим. Надеюсь, ещё каких-нибудь, служителей выгребных ям, вы не забыли?

Каличаран, вспотевший от страха, помотал головой. Принцесса выпрямилась, и позвала:

— Брат Ковай, инженерам можно выйти!

Ильхан прошедший в соседний блок, поставил свой мушкет на сошки, напротив закрытой двери первой секции:

— Хасан, открывай, только осторожно…