Броня Молчания

Не ври о любви

… — Безоговорочно! — громкий окрик по-ракшасски отозвался эхом знакомого голоса. Вышедшая из каюты Тардеша Мацуко перегнулась через ограждение атриума и заглянула на палубу ниже. Белобрысая фигура в чёрной форме янычара и с длинными патлами была ей знакома, а второй ракшас, стоявший на коленях — нет.

— Я тебе сказал, я терпеть не могу таких как ты!

— Но Ильхан-бай!

— Заткнись, шакал! Никакой я тебе не бай!

Принцесса перемахнула через перила, и, распахнув крылья, спланировала между ними:

— В чем дело⁈

— Простите, ханум-паша! Просто этот… — на оскаленном лице обычно хладнокровного Ильхана было нарисовано просто неимоверное презрение. Такое она видела только… в тюрьме! Она обернулась к стоявшему на коленях:

— Ты из тюрьмы? Участвовал в бунте?

— Да, из тюрьмы, этот… — ответил Ильхан за него: — Он из «белых»! Прицепился, не отлипнет!

Она припомнила слова янычара что-то о цветовой сегрегации в местах заключения. Значит…

— Вы ханум-паша, правда? Я почти не узнал вас в этих нарядах… — тихо, плачущим голосом начал незнакомый ракшас: — Прошу, прекрасная шайтан-ханум, передайте моему возлюбленному Ильхан-баю, что я не могу жить без него, что…

— ЗАТКНИСЬ! — прервал его признание сам Ильхан, и принцесса вовремя подняла крыло, чтобы остановить его рывок: — Ханум-паша… уведите его, или я за себя не отвечаю!..

— Давай лучше мы уйдём, — сказала Мацуко, заметив выбежавшего Хасана с какой-то девушкой-ракшиней. Показала ему на несчастного влюблённого, потом повернулась и увела янычара, уже и правда готового сорваться.

— И что же ты их так терпеть не можешь? — постаралась она успокоить его. Проявления «ракшасской любви» выглядели отвратительно, но не настолько же, чтобы устраивать сцены, да ещё и на чужом корабле.

— Простите, ханум. Прилип, как грязь!

— Чужой на корабль попасть не может без пропуска. Вряд ли Арслан-ага отправил бы чужого заключённого. Он ведь из ракшасов Шульгена⁈

— Да. Он ведь не сразу начал! Он так, исподтишка! Потом начал при всех кричать! Знал бы сразу — убил бы на месте!

— Ты его по тюрьме не запомнил? Он и там, в тюрьме с тобой сидел?

— В тюрьме все крашеные были. Я его узнал только тогда, когда он сам признался, что… ну что… в жены хочет…

— Ты бы ему сказал, что среди янычаров это запрещено. И отправил бы его первой «собакой» на планету.

— Да, наверное, так и надо было поступить. Просто… простите ханум, я с детства не могут терпеть таких. И в янычары тоже…

— Что-то случилось⁈ — о прошлом светловолосый янычар никогда не рассказывал.

— … И в янычары я попал из-за них. Нас ведь набирают на севере Порога. Говорят, мы сильнее южан, и хладнокровнее.

— Да, ракшасы приспосабливаются к тяжелым условиям.

— Условия… У нас была большая семья. Мать, отец, дедушка, две бабушки. Два старших брата, две сестры, я и ещё младший брат. Только мы жили на отшибе. Отец был мельником, делал муку, из которой пекли хлеб. Денег много, и однажды нас решили ограбить.

— Янычары⁈

— Нет, что ты. Неверные. Банда живоглотов. У них были амальские ружья и автоматы. Отца убили первым, братьев — вторыми. Мать встретила их с ножом, её убили и… — он сглотнул слёзы: — … уже мертвой. Сестёр брали живыми. Потом нас кормили мясом дедушки и бабушек…

У принцессы демонов расширились глаза от ужаса.

— … и может даже нашей матери… Потом, настал мой черёд. Нас с младшим братом распяли на нашем кухонном столе…

— Не рассказывай… — принцесса осторожно положила руку ему на пальцы.

— … потом пришли янычары. Этим мужеложцам при мне отрубили члены и заставили сожрать их на наших глазах. Мне дали ятаган и разрешили сделать с ними всё, что я смогу выдумать. Я попросил мушкет.

— Ты сам их убил⁈

— Тогда я стал янычаром и уверовал в Аллаха. Арслан-ага приблизил меня к себе, когда увидел насколько я меток. И позже просил меня разобраться с теми, кто позволял себе… неподобающее. Я отрастил длинные волосы, чтобы ловить этих… и убивать… простите.

— Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы этот парень исчез с корабля. Если ты его сразу не убил, он, наверное, и не такой страшный извращенец?

— Да нет, конечно, — ракшас вернулся в своё обычное рациональное состояние: — Умный и смелый. Помог с поисками нескольких придурков, сбежавших вместе с нами. Только пусть валит подальше!

— Я займусь этим. С ним сейчас Хасан, думаю, всё будет просто.

Хасан с незнакомой девушкой, как оказывается, увели несчастного влюблённого в одну из столовых крейсера, где тот уже вовсю наворачивал пельмени, кажется, забыв про «разбитое сердце». Принцесса недовольно фыркнула — ненавидящий его Ильхан и то больше переживал о нём в разлуке.

— Салям, — сказала она на ракшасском, подходя к ним.

— О, ханум-паша! Наконец-то! — обрадовался бывший башибузук, обнимая свою новую подругу, которой очень шли рыжие волосы и зелёные глаза. Точь-в-точь того же цвета, как у принцессы. «Нет-нет, это всё глупые подозрения» — сказала Мацуко сама себе, внимательно разглядывая униформу довольной ракшини:

— Добрый день. Вы из тюремного персонала, как я понимаю? — наконец узнала она нашивки.

— Да, Первая женская. Вас охраняла, — сказала она удивительно знакомым голосом. Точно, она слышала его там, в тюрьме!

— Надо же. Хорошо, что не попались нам при побеге.

— Да-да, — закивала ракшиня: — Вы с моим Хасаном там хорошо крови пустили, — и поцеловала Хасана.

— Представляешь, раз двадцать мимо неё прошел, причем нагишом — и даже не думал!

— А что не думал⁈ Я тебе женщина или бревно⁈ Мог бы и подумать!

— Ну, у меня была служба. На службе я никак! — и ракшасы ещё раз громко, на всю столовую поцеловались.

Кадомацу перевела глаз на третьего — может ему неприятно видеть такие выражения чувств. Нет, ничего — с набитым ртом даже поднял вилку, словно хотел что-то сказать, и теперь спешно прожевывался.

— Если бы он на вас отвлекался, меня бы сейчас с вами не сидело.

— Это у неё я ключи от твоей клетки украл!

— Правда?

— А мне перфект сказала: «Сыграй дурочку!». Ну а что, я дура и есть! Сыграла!

— А я тоже дурак! — сказал Хасан и сделал себя два глаза из пельменей.

Метеа вздохнула. Они и правда, идеальная пара.

— Как тебя зовут⁈ — спросила она «жертву любви», который только что прожевался.

— Ышик, сын Али, ханум.

— Ты знаешь, что янычарам запрещены подобные отношения, которые ты предлагал Ильхан-баши⁈ Да ещё на весь корабль!

— Ааа… — успокаивающе махнул он вилкой, мокрой от белого соуса: — Да я же это так, шутя. Шуткую я! Мне просто надо было остаться у него в подчинении, а сказали, только если я стану его любовником. Ну, я и разыграл, чтобы все видели. Чтоб не выслали, значит.

— Разыграл⁈ — принцесса, которой и так хватало испытаний чувств, начала сердиться. Даже Хасан со своей подружкой притихли.

— Ну, раз не положено — значит, не положено. Мне же это — как бы из Амаля свалить. Как вон ей! — он показал на подружку Хасана немедленно покрасневшую: — А что, все способы хороши! Если надо задницу — значит, подставлю задницу, не впервой, если нельзя… ну что же, будем думать… Наш ракшас везде пролезет! — и подмигнул Хасану, который, предчувствуя бурю, поспешно отдвинулся от стола, увлекая свою подружку.

— Значит, только «свалить», да… — принцесса встала, медленно багровея.

— Ну да. У вас же независимость. Потом в любую страну! А что⁈ — он прихватил ещё один пельмешек,пытаясь прожевать, пока не отобрали.

— НЕМЕДЛЕННО. УХОДИШЬ. С ЭТОГО КОРАБЛЯ! И чтоб не смел больше появляться на орбите!

Огромные глаза ракшаса мгновенно наполнились включившимися как по заказу слезами:

— Простите ханум-паша! Простите! — он бухнулся пред ней на колени, и попытался руками, грязными от пельменного соуса ухватиться за юбку: — Я же только уехать хотел, и всё! Я больше не буду! Я просто…

Она пнула его ногой и оглянулась на подружку Хасана:

— Скажите, ваши полномочия как тюремщицы ещё действуют?

— Ну да, — быстро кивнула она.

— Отведите его в ангар и отправьте на планету. Предупредите местных офицеров, что он собирался бежать через границу.

— НЕЕТ! — заорал ракшас, снова подползая к ногам демонессы: — Не отдавайте меня трибунам! Вы не знаете, что у нас бывает за побег из страны! Пощадите…

— Знаю, отлично, — холодным голосом сказала принцесса, когда тюремщица заткнула ему пасть: — Ты достоин худшего. Центурион, — обратилась она к поднимающемся из-за соседнего столика офицеру: — Помогите девушке увести его. Он вроде преступник по вашим законам?

— Так точно, товарищ аюта. Я знаю ракшасский, я всё понял, — он кивнул трём легионерам, сидевшим за его столом, которые моментально убрали ложки и чашки.

Принцесса вздохнула, глядя, как уносят за руки и ноги сопротивляющегося несчастного. " Надо будет предупредить Тардеша о таких. Ему могут устроить неприятности из-за меня опять, если узнают', — она ещё раз вздохнула: «Сама-то улетаю прочь, а других не пускаю… А ведь я и Хасану свидание испортила напоследок… Какая же я злая…»…