Броня Молчания

Барабан Ковая

…Азер и брат Ковай занялись подготовкой новобранцев. Как выразилась сестра Ануш: «Команда ещё та — монах и старая подстилка, два кошмара друг для друга». Ковай, по природной наивности юмора не понял, но конфликтовать и не потребовалось — они отлично разделили обязанности. Силач занялся муштрой и тренировкой не служивших и не знавших военного дела и строевой, а служившая в немаленьком чине на Даэне суккуба занялась проверкой служивых и офицеров. Они оба хотели бы заполучить в подмогу Кена Маваши — как-никак учителя фехтования, но этот егоза первым подписался на вылазку, да ещё Хасана с собой уволок, к немалому огорчению Гюльдан, (та даже начала приставать к Ильхану и доприставалась до того, что янычар и её уволок в разведку).

Азер было забавно смотреть — иногда дверь открывалась, когда выходил очередной рядовой, и там такой Ковай размахивающий дубиной — аж ветер свищет. Ну, за дело — не составило труда отделить рядовых от офицеров, а настоящих военных — от самозванцев. Кто-то врал, стремясь сохранить власть, кто-то врал, стремясь избежать ответственности — старая суккуба их насквозь видела, и одних выводила на чистую воду, а на ложь других смотрела сквозь пальцы. Для её хозяйки имели значения не титулы, а реальные заслуги и таланты — а у ветерана двух войн хватало и опыта и такта, чтобы доказать одним где они неправы, или не копаться глубоко в свежих ранах у других. Да и мужики охотнее раскрывались перед суккубой, не ожидая подвоха — или находя поддержку там, где её не ждали, сами шли навстречу. Уже темнело на дворе, когда очередь дошла до командиров-женщин — и с ними-то и начались канители, и выяснения кто больше неправ. Их неспешный обмен мнениями, в который вступили вне очереди другие соискательницы, прервали внезапно странные удары железа о железо, с поминутными вскриками: то «ох», то «ой».

— Шлёпают, что ли, кого-то? — предложила одна из женщин: — Похожая мелодия.

— Музыканта этого я знаю… — заметила Азер, вставая из-за стола: — Но вот что у него за инструмент?

Они все высунули головы на улицу, и — увидели: Брат Ковай, с хорошего размаху, бил по здоровенной двери убежища, которую на плечах удерживали где-то с десяток бандитов и дезертиров, и, похоже, они были совсем не против подобной экзекуции.

— Эй! — окликнула монаха телохранительница принцессы.

— А… Здрасте! Я тут это… Испытываю, как солдаты держат удар! (один из испытуемых упал на четвереньки и так, на карачках, быстро-быстро побежал с площади): — Знаете, поодиночке-то как-то долго выходит…

— Ага, ладно… Только ты бы, это — ещё бы вторую дверь прихватил, и, знаешь, как на барабане — туда-сюда — пум-бум! Еще бы быстрее было!

— А что, это мысль! А ну-ка, новобранцы, давайте ещё одну дверь сюда! Да положите вы эту, куда вы с ней побежали!

Азер покачала головой:

— Он безнадёжен… Да ты их угробишь так, балда! У нас от твоих экзерсисов, башка звенит громче колокола, а что у них прямо под дверью? Скорей бы хозяйка вернулась… — возвращаясь в класс: — Ну, так, дорогая, ты не ответила мне. Значит, у тебя был любовник-легионер, который брал тебя на войну? И ты даже командовала у него в штабе? Это было при Республике или после восстания? Давай, я давно жду твоего ответа…

…Кадомацу разговаривала с Сакакибарой, когда со стороны города послышались далёкие, гулкие и ритмичные удары — будто гигантский барабан или гонг. Утихло — потом снова. Доносилось явно из города, и со стороны занятых ими районов, и подозрительно напоминало канонаду… Она переглянулась со всеми, обеспокоенная, забралась в кабину транспорта-невидимки и скомандовала пилоту спешить в город. Десятерых ниндзя она уже успела отправить на разведку окрестностей, им же отдала водовозку. Цистерну надо было вернуть бандитам, чтобы они вернули в городской парк, пока военные не хватились пропажи. Всё равно космодром так и не смогли найти…

Транспорт их напугал при своем появлении — абсолютно бесшумный, словно ветер по деревьям прошелестел — и появился на поляне. (Шофёр чуть дёру не дал!) Эти машины понравились ей ещё при первом знакомстве — жаль, их было слишком мало… Да и уж очень новые — их даже испытать, как следует, не успели, и, хоть джаханальцы и славились как лучшие мастера Вселенной, сразу так, экспромтом создать безотказный шедевр инженерии, даже у них не вышло.

Сакакибара принёс ей последние новости с фронта — хоть один день и одна ночь слишком малый промежуток для войны на всю планету, но уже, один сам факт высадки десанта Кверкеша, заставил мятежников снимать с места и бросать в бой битые Мацукавой дивизии, что только-только встали на пополнение. Это было уже неплохо — если субстратиг сумеет навязать им бои, то у противника не останется свежих резервов, как это уже было на Коците. Аюта как раз, пользуясь свежими данными, пыталась выяснить — какой из Туземных легионов собирались разместить в их городе, и могут ли они теперь вернутся (а их у врага осталось всего семь — так что если хорошо подумать…), как раздались эти звуки.

С высоты бреющего полёта удалось обнаружить ещё одну интересную подробность — дороги, выкрашенные в цвет леса! С орбиты их разглядеть было невозможно! Ладно, через два дня, с новым аппаратами и пополнением, прибудут Пак и Уэмацу, тогда и придётся занять их разведкой… пока нет времени… Они сделали короткую посадку, и осмотрели хитрость мятежников.

Удары замолкли, и девушка чего только не передумала, но вот — снова, и уже точно из занятых ими северных районов города. Принцесса поторопила пилота лететь, и побыстрее — но он заметил, что на фоне звёзд корабль может быть виден, и им пришлось сделать круг по окраине.

При виде целых районов без вспышек выстрелов и дымов от пожаров, как-то отлегло от сердца. А ритмичные удары продолжались! Она даже не стала ждать, когда пилот полностью посадит корабль, а выпрыгнула на лету, расправляя собственные крылья. Удары неслись из здания бывшего детского сада, занятного ею под штаб и личную резиденцию. Она пролетела ниже крыш и обогнула строение сверху… И тут же отлегло от сердца. Это оказывается Брат Ковай, вращая своей знаменитой дубиной, производил такой грохот!

Принцесса выпрыгнула, казалось неоткуда, и ловким взмахом меча остановила, казалось, неудержимо вращающуюся дубину.

— Ваше Высочество! — охнул с перепугу монах.

— Ты чем это занимаешься? — наверное, лицо у неё было страшное.

— Я это… проверяю, как держат удар! — он кивнул на несколько бандитов, переводящих дух возле огромной, в полтора роста девушки, железной двери.

— Проверяешь? — взорвалась дочь Мацуко: — Да даже я, (она показала в сторону леса) — и то услышала! Я чего только не передумала! А представляешь, что сейчас у военных творится в их части города!

— Виноват… — сразу потупился несчастный монах.

Дочь императора устало опустилась на стальной рельс, вкопанный в землю — импровизированную скамейку:

— Ну что мне с вами делать…Азер, ну ты единственная осталась умная, почему ты-то его не образумила⁈ А-а! — махнула она на них всех рукой. Потом некоторое время сидела и смотрела молча на эти несчастные двери:

— Слушайте, а почему было так громко?

Все совсем не поняли, в какую сторону она сменила тему разговора.

— Нет, это же дверь от бомбоубежища, на всю толщину должен быть сплошной металл… — она подошла и резко ударила кулаком по люку. Плита отозвалась неприлично высоким звуком.

— Да вы смотрите! — она показала на глубокие вмятины от дубины, потом изо всех сил пнула ногой — мало того, что звон пошел по всему кварталу, на, казалось бы, монолитном металле, отпечатался след её каблука!

— Господин Сакагучи⁈ Попробуйте «Пушечное лезвие»!

Хатамото размахнулся голубовато светящимся клинком — тот вошел в металл, не встретив и четверти ожидаемого сопротивления.

— Пустая внутри.

— Ваше преподобие, святой брат, помогите-ка…

Мужчины вместе подняли разрубленную дверь, и, хорошенько приложив усилие, согнули её уголком. Все ахнули — прославленной диззамальской стали в люке, толщиной в один сяку не было и половины!

— Разворовали — с презрением сказал один из мародёров и сплюнул на пол.

— А мы-то радовались, что тащить легко!

Сквозь толпу пробрался Одноглазый, и, сев на корточки, внимательно осмотрел улику:

— Дверь-то новая. Уже при революции плавили!

— Д-Да рази при Амале бы такое бы возможно-таки?

— Да весь завод бы децимировали к шайтану!

— Да зачем децимировать — Коцит-то рядом!

— Верно!

— Революционеры хреновы! Развели жуликов!

— Значит так, братва — берём эту штуку, и несём по дворам показывать!

— Нет, в самом деле — он её МЕЧОМ разрубил! А если бомба?

— А если бомба ядрёная?

— А девка-то девка, видал? Ножкой пнула — и промяла!

— Да ножки у неё загляденье, ножки не трожь!

Мацуко зарделась, и чтобы скрыть смущение, повернулась к своим хатамото:

— Господин Сакакибара, приступайте к своим обязанностям. Господин Сакагучи, принимайте под своё командование господина Сакакибару и его отряд. Разместите и введите в курс дела.Необходимо как можно более срочно разведать город и перекрыть все каналы сообщения местной администрации с командованием повстанцев. Более конкретные указания поступят по мере поступления разведданных…

…Минут пять спустя, прибежали запыхавшиеся Хасан с Маваши. Они сказали, что всполошенные «барабанами Ковая», военные в лагере подняли тревогу и выслали отряд на разведку города. Правда, именно благодаря тревоге, их группе «отравителей» и удалось уйти незамечено, но патруль они опередили на считанные минуты. Всех подозрительных на вид быстро загнали в новый летучий корабль и на высоте переждали опасное время. Правда Хасан, увидев, что в мимикрию ракшасов может целый корабль, так и простоял на площади с раскрытым ртом. Про что он подумал, зная суеверия ракшасов насчёт того, каким способом обретается невидимость — можно долго и забавно гадать…