Броня Молчания

Дорогие гости

…Кадомацу надела двенадцать прозрачных платьев, с плавным переходом тонов зелёного и желтого, с синим поддёвом для плавности, так, что когда она двигалась, по одеждам пробегала золотистая волна, а когда останавливалась — тени темнели, синея, делая фигуру ещё изящнее. Одежды создавали впечатление искрящегося изумрудного тумана, в котором легким намёком угадывались контуры её тела — всё с расчётом, что оранжевые кисти рук и шея нигде не соседствовали с контрастным платьем цвета хвои, столь выразительно подчёркивающим необыкновенные глаза своей хозяйки. Руки она одела в браслеты чуть золотистого металла, на коготки крыльев — перстни с прозрачными камнями, шею и грудь украсили ожерелья из желтых камней, а голову — заколки в виде звезд. Трудно было сделать что-то со всё ещё короткими волосами, (эх, Чертов Угол бы сюда!), но после полутора часов мучений, до неё дошло отцепиться от вариантов самурайской причёски и просто красиво уложить чёлку. А с диадемой длинная чёлка смотрелась вообще великолепно!

Плечи принцесса укутала тёплым плащом из дымчатого, светящегося меха — пусть это немного разбивало, для спектра зрения демона, цветовую гамму, но нагиня, умевшая видеть с точки зрения любых рас, сказала, что для взгляда призрака это будет приятное сочетание — а ведь именно для глаз Тардеша в первую очередь наряжалась счастливая именинница. И его встречать и вышла вместе со Златой.

Злата тоже нарядилась — несмотря на полную физическую невозможность такого действа для змеи. Но всё-таки: она сменила кожу, оказавшись в тёмно-серой, с золотистым брюхом, с узором из широких золотых прямоугольников, окантованных светло-серыми чешуйками на спине. Щитки на лице были золотистыми, с чёрной окантовкой, лоб и темя — чёрные, виски — тёмно-серые, но не такие серые, как на спине. Старую кожу — зелёную с золотом, пока Кадомацу переодевалась, она распорола, отделив маску головы, и расстелила по краю бассейна, свесив чуть-чуть в воду. Через четверть часа, намокнув, старая кожа обрела глубокий насыщенный цвет и живой блеск, став воистину великолепнейшим завершением интерьера, которому бы позавидовал бы иной дворец.

На голову Злата надела маленькую изящную диадему с невыносимо блистающими каменьями. Когда они вышли на тёмную улицу, кристаллы разгорелись ещё ярче, осветив пол-двора — без магии или какой-то технической хитрости дело явно не обошлось. Привратные сосны с родины сами светили как фонари, пришлось отойти, чтобы платье не засветило. Они немного прорепетировали — как встать, чтобы свет от сосен не мешал, а от короны наги выгодно оттенял виновницу торжества, и вот тогда время и кончилось…

Настал Час Дракона — время, когда обычно уже рассвет, но здесь, на Коците его не требовалось. Вспыхнули сотни светильников, заставшие заблестеть и заискриться снега, словно драгоценности скряги. «А у вас в это время бывает снег?» — «Да, только не столь прозрачный,» — «Блестящий⁈» — «Нет, не очень…» — «Но ведь у вас, наверное, железо вместо него падает.» — «Нет, что ты, он лёгкий!..». Злата напустила в безлистные кроны деревьев облака магических огоньков, а в изгибы тропинки — огоньки побольше, и они принялись ждать…

…Первым, на крыльях, прибыл господин Сакагучи. Собственно, он должен был быть в числе организаторов, а не гостей, как и все остальные хатамото, но суккубы в последний момент воспротивились мужской помощи, поэтому-то старшему из них и пришлось летать за подарком.

Красиво спланировав, он пробежался по дорожке, прямо с ходу опустился на колени, протянул свой подарок — принцессе. Та поклонилась в ответ, как хозяйка — гостю. Тот воспротивился: «Ну что вы, госпожа!», она ответила: «Брось. Когда ещё тебе поклонится принцесса⁈».

Подошли остальные — Кисадзе, Уэмацу, Сакихабара, Пак-южанин, Такахаши, Наора, Надзима, их командир дождался их всех, потом построил строем и проследовал в дом чуть ли не строевым шагом, совершенно не заметив обидевшуюся на это Афсане, с такой радостью выбежавшую его встречать!

Подъехали оба Намуры — младший преподнёс законченный портрет именинницы. Явился Огава, роняя свой меч, который никак не хотел держаться за поясом, следом ещё несколько генералов и младших командиров, имён которых не сохранила история.

Наконец, пришел Мацукава — на этот раз, ради праздника, в чистом и глаженом. Осведомился, не холодно ли девушкам, и его под руку увела Азер — эту персону надо было провести так, чтобы во время праздника он не пересёкся с Сакагучи.

Обдав запахами чеснока, конского пота и кумыса, подъехали дядья и племянники из числа северян — с них «плату за вход» взяли как раз этим кумысом. Злата уже начала шутить с магией со скуки, когда, наконец, появились Томинара с Сидзукой.

Оба были расфранчены дальше некуда. И если Сидзука, в соответствии своей фамилии был в скромных нарядах «алой сливы», то Томинара разоделся в красное и чёрное с серебряными узорами, а как напомажен… Опоздать у них была уважительная причина — с другой стороны планеты не так просто долететь, но, наверное, большую часть этого времени они потратили на наведение марафета, да и пилоту, наверное, пришлось их везти без лишних перегрузок, чтобы пудра и тушь знатных дворян не потекла при резких маневрах.

Синдзиру прочитал ей целое стихотворение, весьма пафосно всё обставив. Злата заметила: «Нельзя, чтобы подобная красота пропадала. Может, напустим на него суккубок⁈» — а он обиделся. В подарке Сидзуки тоже было письмо с пятью столбцами иероглифов, но он попросил прочитать его попозже, не при всех. Кадомацу взглядом поблагодарила его.

С грохотом и лязгом подкатил принц Стхан, на самой мощной колеснице, какую только смог найти — ну не мог он без этого! Как оказалось — не один. Вместе с ним из недр машины вылез коренастый полупрозрачный силуэт — Кверкеш, «Томинара у призраков».

Настоящий, не призрачный, Томинара успел предупредить девушек, что по дороге тащится начальник людей, и они успели, малость отрепетировать его встречу:

— Пан Стхан, зачем вам такая большая машина для путешествий⁈ Самомнение не довезти⁈

— О, Злата! Извини, не заметил. Фонарным столбом работаешь⁈

— Где Тардеш!.. и Бэла⁈ — накинулась на призрака Метеа.

— Не знаю… Они на крыльях — должны были вперёд нас придти.

— Пан Стхан, а зачем вам лук⁈

— Хвастаться, — ответил человек, и, сняв с плеча своё оружие с трёхрядной тетивой, показал на все стороны света: — Видели⁈ Вот. Ни у кого такого больше нет.

— Только бы ничего не случилось, — переживала о своём Кадомацу.

— Да ничего не случится, — воспринял на свой счёт человек: — Я — сама надёжность.

— Ладно, вы у нас предпоследние, так что поможете — взяла дело в свои руки Злата: — Возьмите все подарки, и сложите их в комнате с большой птицей на двери. А когда они ушли с первой ходкой, нага сказала подруге: — Не беспокойся. Сегодня ничего плохого ни с кем не произойдёт. Я точно знаю.

Зелёноглазая принцесса посмотрела на колдунью:

— Как я хочу тебе верить… Очень!..

…Тардеш явился только к началу следующего часа. Метеа нервничала, ходила взад-вперёд вдоль Златы, та что-то говорила о ракшасах, но больше самой себе — так как ясно видела, что подруга не слушает. Наконец — в небе вспыхнула бледно-зелёная звезда подлетающего шаттла. Кадомацу до боли в груди обрадовалась её появлению, и честно — не будь у неё рулевые крылья подвязаны под одеждой — полетела бы навстречу.

Самолётик, покачав крыльями, чётко, с первого раза, зашел на маленькую площадочку в углу аллеи, поднял целый буран своим двигателем — принцесса хоть бы лицо прикрыла, как старшая колдунья. Нет, как же так можно — она моргнула, и то чуть не пропустила момент, когда Он появился на пандусе!

Девушка с минуту боролась с двумя побуждениями — кинуться ему навстречу, или склониться в подобающем поклоне. Наконец, скромность победила, и она дождалась драгонария чуть ли не лёжа на снегу. Злата рядом хихикала.

Тардеша эта поза смутила: что делать-то⁈ Не на голову же наступать? Или поднять самому? Мацуко разрешила все противоречия, сама, поднявшись и поприветствовав:

— Добрый день, драгонарий-доно. Добро пожаловать.

— Здравствуй, Падающая Звезда. С Днём Рожденья. Вот тебе мой подарок. Как говорится, расти большой и…

— Что вы, драгонарий-сама… мне вполне хватило подаренного вами имени…

Призрак залюбовался ею. Она мило склонила голову и неуверенно начала вертеть в длинных пальцах с заметными мозолями от меча, коробочку с бантом. Как-то виновато вздохнула. Он сказал:

— Я ваш должник на всю жизнь. Неужели мне будет жалко какой-то безделушки⁈

Она так тепло взглянула на него своими серыми глазами, что аж сердце защемило. И неужели они не видят его глаза? Сейчас она точно поймала его взгляд.

Откуда-то сверху вмешалась Злата:

— … И в следующий раз не опаздывай так! Она тут так нервничала, что мне весь бок прожарила!

— Нервничала⁈..

Принцесса на миг отвлеклась от драгонария, чтобы сказать подруге:

— Извини, я о тебе не подумала.

— Да ладно, я не тупая, додумалась вертеться. Зато у меня теперь никогда не будет радикулита! Как в следующий раз простыну, обязательно тебя позову, ты лучше любых горчичников будешь!.. — но конца её фразы ни он, ни она не слышали, потому, как опять посмотрели друг на друга. Нага что-то скомандовала Бэле, и повела его внутрь, отвлекая разговором.

«Ну, давай, дерзай, друг-драгонарий!»

«Кыш из моей головы.»

«Вон, смотри, как она вся тает. Возьми, да поцелуй!»

«Я всегда подозревал, что ты хочешь моей смерти.»

«Да ничего не будет. Я ей сегодня специальную изоляцию на губы и полость рта накладывала. Она, конечно, не сказала, зачем ей это, но…»

«Помолчи.»

«Да ладно тебе. Ничего страшно — минутка боли ради недели радости хорошей девчонки.»

«Я же сказал!»

«Ой, напугал!..»

Мысленная трепотня с колдуньей слегка вывела его из себя. Он не смог больше выдерживать взгляд сероглазой принцессы и отвёл глаза. Та истолковала его поведение по-своему, и мягко взяв призрака под локоть, повела к дому:

— Вы переживаете, что вскоре не сможете оказывать мне поддержку из-за близости Коцита⁈ Не волнуйтесь, после нашего Нового Года мы соединяемся на том направлении с принцем Стханом, его артиллерия вполне заменит ваши корабли…

Над изоляцией действительно поработали великолепно — от неё шло почти что женское тепло, а не колючий жар, как обычно. Только вот рука намного сильнее, чем надо, сжимала локоть…

— Зато на экваторе мы с вами будем встречаться чуть ли не каждый день. Вот уж где я не смогу обойтись без вашей помощи!.. Вам… Извините… Вот мы и пришли. Полюбуйтесь — это всё мы со Златой восстановили…

Но он, вместо безусловно красивого интерьера, смотрел в её, освещённое светом счастливых глаз лицо… Чёрт… Господи… Бедная девочка…

…Кадомацу под торжественное «Та-да!» Златы, сняла пушистый плащ и в блистающем наряде сделалась настоящей царицей праздника. Мужчины мгновенно забыли даже о чересчур откровенно разряженных суккубах. Внесли угощение, они все вместе посидели за столом, (время было раннее, никто из присутствующих не успел даже позавтракать), посмотрели на магические фокусы Златы, Метеа немного потанцевала для всех под аккомпанементы Уэмацу, потом её сменили суккубы — изящная Афсане, страстная Гюльдан, и толстая, смешная Азер. Понемногу, гости, как и полагается на вечеринках, стали разбиваться на отдельные кружки, в которых обсуждались различные темы. Как и было уговорено, виновница торжества, Азер и Злата с привязавшимся к ней Стханом, принялись курсировать между разными группами, выдёргивая из них по одной-две персоны и вводя в другие.

Когда в первый раз они все сошлись, тогда-то и произошел, тот разговор, о капюшоне Златы. Принц Стхан тогда нашел чем подколоть колдунью:

— Ага, значит, раз ты нас всех сегодня с раскрытым капюшоном встречала, выходит, ты нам всем как бы в морду дала⁈

— Нет, я обалдела от твоего великолепия!

Начальник людей, явно зазнаваясь, продемонстрировал окружающим своё «великолепие», в бицепсах и трицепсах.

— А если продолжить серьёзно, — продолжила девушка-змея: — То у нас самый вежливый титул, который может заслужить уважаемый гражданин — это «гладкошеий», «тот, кто никогда не расправляет свой капюшон»… Репутация нашей расы ведь заслужена за древние грехи нескольких ископаемых негодяев, а сейчас-то мы совсем другие… — все прислушались. Как-то странно было слушать печальные нотки в обычно весёлом голосе известной юмористки:

— … Да, мы любим шутку, обман, но давно не столь коварны, как первые дети Кадру времён её ссоры с Винатой… Я в детстве всегда плакала над Библией, когда змея называли «врагом рода человеческого». Всё ведь это неправда! Как мы, змеи, можем быть врагами роду Астики⁈ Всё обман… Куда худший, чем прославленное коварство нагов… Ведь даже возьми ближайшую нашу родственницу из животного царства — кобру, ведь безопаснее нет змеи!

— Ну, уж не скажи!.. — возмутился Стхан.

— Что «не скажи»⁈ Перед тем как напасть, кобра раздувает капюшон, шипит, даёт время отойти, не связываясь, оставить в покое! И даже если вынуждена — сначала бьёт мордой, не кусает, даёт время одуматься…

— У меня мама умерла от укуса кобры, — закончил свою фразу человек.

— Прости… Среди всех психи бывают…

— Злата, — вмешалась в разговор именинница: — Послушай, а вот я сколько раз слышала о многоголовых змеях, но ни одной не видела: скажи, это сказка или правда⁈

— Правда. Есть такие.

— Такими рождаются или становятся⁈

— И так и так. Это у нас такая способность — отращивать лишние головы.

— Ой, как интересно… Расскажи! А ты можешь так⁈

— Разумеется. Я, наверное, годам к сорока отращу себе парочку — для работы понадобится. Пока не буду — многоголовой девушке у нас трудно выйти замуж, да и растить их одна морока — они ведь сквозь кожу прорезываются глупые, как только что из яйца, а я и так у вас дурочка, а если ещё и в детство впаду…

— Так, как же это будет⁈ Ну, предположим, отрастишь ты себе ещё две головы, и станешь трёхголовой Златой, или тремя разными девочками в одном теле?

Нага звонко рассмеялась:

— Нет, так все думают. Иностранцы, я имею в виду — они, как встретят многоголового деда, и что-нибудь с ним не поделят, всё пытаются с ним помириться посредством другой головы. А ведь душа-то, одна, как бы науки и партия пана драгонария не отрицали её существования!.. Нет, сколько бы я голов не отрастила, это всегда буду я, ну может, голос немного будет различаться, — она кокетливо моргнула накладными ресницами: — Их, правда неправильно называть «головы» — они растут не от шеи, а от поясницы, и имеют каждая своё лёгкое, сердце, пищеварение, только вот жаль печень одна на всех, как и органы размножения… (все выдали лёгкий смешок) — Самое интересное, это наблюдать за теми, кто эти головы себе отращивает — я говорила, в детство впадают… Голова-то, пока растёт, детская, и мысли в ней детские, о шалостях, а память и опыт — взрослые, представляете, что можно натворить⁈ Ладно, там две или три, ну максимум пять штук — это ещё можно проконтролировать, если ты сама взрослая, а всякие там политики и военные, которым почти по полсотни требуется⁈ Я вам расскажу анекдот…

— У наг, слово «умный» даже не считается комплиментом.

— Угу. Потому что любой балда и дурачина может отрастить себе с десяток голов и стать умнее профессора. Поэтому у нас и ценятся не ум, а остроумие, сообразительность — мозгов ты может себе и добавишь, но то, насколько ты сможешь ими правильно пользоваться, покажет только то, над чем ты смеёшься, и можешь ли шутить над самим собой…

— Эх… у нас то же самое, — вздохнул Стхан, приобняв расслабившуюся Злату: — Слово «мудрец» или «эрудит» тоже не в чести с новыми веяниями…

— Да-да, да, я видела! Представляю, какие рожи были у ваших гуру, когда оказалось что теперь любая джаханальская фифа может достать из сари видеофон, и без проблем процитировать любую их драгоценную Веду, на выбор, не утруждая себя столетиями заучивания наизусть!

— Сейчас даже доставать необязательно. Есть новая модель — пульт в браслете, проектор в серёжке. Ну, прямо как твоя диадема, но не только светить, но и показывать может.

— Ой, а почему у нас таких ещё нет?

— Флотские вычислители не тянут. Поэтому только в пределах Джаханаля. Если Сенат со следующими консулами одобрит переход с ламповых схем на кристаллические — то может и в остальной Республике будет…

— Все «шайтаны» уже на полупроводниковых системах. Так что вне плана перейдём. Фракас ещё диктатор.

— Ой, слушайте, вспомнила анекдот про трибуна и ламповый компьютер! Как раз про наши головы!..