Броня Молчания

Долог путь на волю

… «Вы ответите за все жертвы!»

— Тихо, тихо… ваш комбат не выполнил приказ, за что и поплатился.

— А дежурные?

— Несчастный случай. Кто мог ожидать, что они застигнут одну из них на входе в дверях?

— Вы! Предвидеть случайности — это ваша обязанность. Если бы девчонки просто вышли помочь подавить бунт — они бы были живы!

— Подумаешь. Так даже интереснее.

— Уже за одну эту фразу вас надо под трибунал! Всё. Я звоню Кахкхасе.

— Не посмеете.

— Девочки, арестовать его. Командарм Кахкхаса, говорит перфект 1-й женской… Да… Так точно.

— Легион подчиняется только мне!

— Вы отстраняетесь от командования. Тревога по всей тюрьме! Массовый побег и бунт заключённых! Персоналу получить оружие, спецсредства и надеть линтораксы! Скорее всего, они укрепились в комнате охраны на 2-м этаже. Будьте осторожны — у них автомат!..

…Мысли шли без спроса, и думать было легко и приятно. Но тело подводило её. Усталость была двухдневная — до чего-то похожего она загоняла себя только на Диззамале, но там голодные спазмы и тревога не завали загнуться. А сейчас она дважды ловила себя на том, что заснула. А ведь Хасан ждёт. И вполне возможно, что он спал меньше неё.

Девушка вдруг подняла глаза и остановилась на какой-то точке, на стене. Хасан, сидевший за баррикадой из столов оглянулся — там какие-то схемы висели.

— А вот это интересно, — сказала принцесса, поднимаясь.

— Ханум⁈

— Тюрьма перестраивалась… Раньше, вокруг каждой камеры было свободное место.

— На третьем этаже так.

— … потом они сделали длинные коридоры и застроили проходы. Тут написано, что есть непросматриваемые зоны.

— Там так и есть. Как бы я до вас добрался?

— Сможешь меня по ним вывести⁈ Учти, я в коридоре опять стану отмороженной дурой.

— Да-а… Так и собирался. Идём к Азер⁈

— Конечно. Где она⁈

— Вверху, на третьем. Вот этих баб бы заставить вас слушаться! А то они бегают без толку, даже перестали драться.

— Им мозги выполоскали так же, как мне. Они теперь не взрослые, а дети, надеюсь, и надзиратели тоже. Ты как поднимался?

— Есть ход через кухню. Там дыра для подачи обедов.

— Я крупнее тебя. Я пролезу?

— Вроде должны. А что мне делать, если нет?

— На прогулочной площадке видела верхнюю галерею и балкон. Может быть, там есть путь на третий этаж…

… «Докладывайте!»

— Задержка! Непредвиденная!

— В чем дело⁈

— Нас заперли! Мы размещались по камерам, а потом прошел какой-то дебил и запер нас!

— Почему вы не доложили!

— У нас был приказ на радиомолчание и не вмешиваться! Мы думали, это часть операции!

— Вот видите, к чему приводят ваши «гениальные» идеи?

— Не валите с больной головы на здоровую. «Не вмешиваться» это был ВАШ приказ! Дурацкая у вас система. Советую снять одну турму с третьего, только не трогайте отряды на лестнице!

— И что ещё? Может, бантик им повязать?

— Нет, трусы снять! Хватит паясничать, не юродствуйте, действуйте. У вас вся охрана в клетках, а преступники на свободе. И нет связи! Вы поняли⁈

— Ладно… Старший группы — сейчас вас выпустят. Ждите. А вы… Мы с вами ещё посчитаемся за всё…

— Жду с нетерпением. Учтите, у вас есть ещё Мастер.

— Проклятье… Связь с Мастером! Мастер, вы можете повлиять на принцессу?

— Только когда она выйдет из комнаты охраны.

— Заставьте её саму схватить своих освободителей и выпустить охранников!

— Так не получится, добрая пани…

— Почему?

— Мы слишком мало сделали тестов, чтобы подобраться к вопросам мотивации. У нас только чистая физиология — я могу её усыпить, возбудить, разозлить… Но заставить…

— Понятно. Тогда разозлите.

— Но ведь это будет безмотивацоннная злость. Она может излить её на любой объект — даже на наших, или вообще стены тюрьмы.

— Проклятье… Мастер, вы можете хоть когда-нибудь говорить нормальным языком⁈ Я хочу, чтобы ей стало больно!!! И больше никого не убивали!

— Дайте нам пару заключенных, и ей будет так больно, что сразу станет не до убийств… гарантирую вам, пани…

— Так в чем проблема? У вас четыре легионера, хватайте любую… Ладно, сами придумаем…

…Хасан осторожно открыл дверь, высунул за её дуло автомата, и ещё осторожнее выглянул. Похоже, несмотря на сигналы тревоги, охрана было занята где-то в другом месте. Он осторожно вывел за руку принцессу. Та вышла, он взял её за локоть вывел под камеру. Локоть был нестерпимо горячим.

— Я ещё нормальная, — заметила девушка: — Это не сразу действует.

— На всякий случай.

— Ну ладно… — снова её накрыло как подушкой — чувства притупились… или так казалось?

— Осторожнее, если придётся тащить меня…

Хасан обернулся.

— Не обожгись…

Ракшас предварительно проверил весь коридор, замки на решетках — вдруг засада? — глазки камер он обходил с двойной осторожностью, и повел принцессу. Она вроде была нормальная, даже посмеивалась, в своей манере над его заботливостью, но — сама и предупреждала, чтобы он был настороже. И он был настороже.

И он СПЕЦИАЛЬНО ей не говорил, что она уже два поворота отвечает на все вопросы спустя три минуты. Она совсем не такой была вначале! Хотя, может быть, просто задумалась… Он помнил за ней такое ещё со времён Явана. Задумается такой, и плевать на то, что вокруг…

Оглядываясь, вокруг он видел, почему стало тихо, и чем закончился «побег» выпущенных им заключённых — бабы в белых коротких тюремных платьицах сидели как маленькие, пускали слюни, одна даже сделала лужу. Кто-то обнимался с другой, ревмя ревя. Охранница в униформе, изогнувшись на полу дугой, лизала прутья решетки. Нет. Надо увести ханум побыстрее, не дай Аллах случиться такому…

…Со стороны комнаты охраны раздались автоматные очереди. Хасан обернулся:

— Шайтан!

Они вышли на охоту! Ракшас оставил принцессу, и побежал закрывать решетки, на ходу передёргивая затвор автомата. От комнаты охраны до принцессы — полторы минуты бега, и то — если срезать углы. Надо их хоть чем-то задержать… и остаться в живых — без него принцесса пропадёт.

Темные фигуры вышли неожиданно — он только увидел, что кто-то проходит в дверь в решетке — и сразу дал очередь. Упали сразу трое (повезло⁈), башибузук взял прицел повыше — и свалил двух оставшихся. Подбежал к решетке, ногой пнул застрявшего, тот неожиданно перевернулся, и дёрнул его за ногу. Хасан больно шарахнулся голой спиной об пол, чудом удержав автомат с неудобной скобой, второй ногой принялся остервенело молотить по лицу тюремщика, увидел что второй, сбоку, тоже поднимается, наводит на него автомат — и сам, быстрее подняв оружие, в упор разнёс ему голову. Другой от этого опешил и отпустил ногу — ракшас, подобрав ноги, сунул дуло автомата между них и разрядил ему в череп остатки обоймы. Потом, кряхтя, поднялся, вытащил сумку с запасными обоймами у ближайшего, хорошенько запер дверь, и побежал не оглядываясь. Кажись, третий тоже был только ранен, но предпочел не рисковать.

Башибузук спешил, запирая каждую дверь по дороге. Запнулся о чокнутую охранницу, облизывающую прутья решетки — недолго думая, достал скальпель и хорошо резанул её по бедру — глубоко, так чтобы бросить не могли. Женщина вскрикнула и заплакала, как ребёнок. Хасан запер следующую решетку и поспешил — позади снова раздались выстрелы.

…- Стреляют… — сказала принцесса, когда он вернулся. Хасан с жалостью посмотрел на неё.

— Наверное, через дверь сразу прострочили, — с не лучшим видом добавила девушка: — Ну, мы идём, или нет⁈

Они пошли. Хасан вел её, всё время шарахаясь — теперь его уже каждая тень пугала. На этаж было четыре хода, они как раз должны были пройти мимо одного — хорошо, если те пятеро были только одни, а если нет? По пять штук на каждой лестнице не хотите⁈ С такой принцессой ему будет с ними не справиться — там и то случайно попал. Ладно, авось повезёт, в конце концов, самая сильная охрана — внизу.

Спереди, со стороны прогулочной площадки, донесся шум. Хасан остановился — им надо было на кухню, а коридор от кухни до площадки насквозь прорезал весь этаж тюрьмы. Недолго думая, ракшас распахнул ближайшую дверь и впихнул туда принцессу — сам следом, и в невидимость, представив, что там не шайтан-ханум, а пустое место. Свечение её крыльев, конечно, выдаст, но так хоть не заметят сразу. Дверь он оставил незапертой — сначала порывался вскочить, но потом вспомнил, что запертый замок включает сигнализацию — так проще самому сдаться…

На счастье, комната оказалась не кладовкой, а весьма просторной камерой, с каким-то жбаном посередине — пятясь подальше, Хасан запихивал за него принцессу, молясь, чтобы она сама догадалась прибрать слишком большие крылья.

За дверным проёмом показались вооруженные силуэты. Ракшас прищурил глаза до щелочек, прижался к горячему жбану, замер, чтобы не сдвинуть рисунок на коже.

Их было трое. Один ушел вперед, двое других оглядывали коридор. Заглянули в комнату — отсветы от светящихся очков ночного видения — зелёных у человека и желтых у призрака, скользнули по ракшасу. Хасан перестал дышать. Вдруг, вспомнил, что на нём всё ещё одета сумка с магазинами — лямка во всю грудь. Башибузук медленно опускал руку вдоль жбана к автомату — жбан внизу был нестерпимо горячим…

— Чисто, — сказал один из них.

— Понял, — ответил второй: — Продолжаем движение.

Рука остановилась, почти дотронувшись до оружия.

— Они ушли, — спустя вечность сказала принцесса.

Хасан повернулся к ней — он не помнил, лучше или хуже ракшасов слышат демоны.

— Ушли, не бойся, — добавила она: — И, по-моему, нас ищут с помощью колдовства.

— Ханум…

— Между прочим, мы сейчас в моей личной ванной, — она вдруг тяжело и как-то странно навалилась на край жбана: — Так, голова у меня прояснилась, но они другую гадость мне делают… ничего, — она крепко сдвинула колени: — Главное, чтобы до щекотки дело не дошло — я щекотки боюсь. Так, ну и как нам попасть к девчонкам?

Дальше они шли чуть быстрее, но больше оглядываясь. Кухня лежала теперь чуть в стороне, и чтобы выйти туда, надо было сделать много поворотов вправо-влево. А на поворотах всегда было особенно много камер. Конечно, у Хасана были ключи, чтобы отключать их и автомат, чтобы просто перестрелять, но надо быть настоящим дебилом, чтобы не понять, что это выдаст их не хуже прямого вызова на бой.

Ракшас ходил вперёд на разведку, оставляя принцессе все свои вещи — только со скальпелем. Благодаря этому прошли почти без происшествий — невидимостью Хасан владел уже хорошо, а под камеры он даже невидимый старался не соваться. Всё было бы быстрее, выкини он автомат, и сумку с магазинами тоже, но принцесса не разрешала — упрямо утверждала, что всё это вскоре пригодится.

…Только вот сама она снова начинала вести себя всё страньше и страньше…

Кадомацу прятала лицо от стыда, и сводила колени от боли. Чем дольше они шли, тем труднее давался каждый шаг. Она вспомнила, что ей рассказывали Веселый Брод и Чертов Угол. Низ живота разрывало, а ноги казались грязными и склизкими, причем, постыдно склизкими. Ритмичный, с каким-то садизмом пронзающий всё тело от промежности до пояса, спазм, буквально сбивал с ног, мешал дышать, выворачивал желудок в попытках тошноты и рвоты. Грудь словно рвали зубами на части. Казалось по бедрам и коленям хлещет что-то горячее… она, незаметно для Хасана проверяла под юбкой и убеждалась — рука чистая. Никакой крови. Это иллюзия. И снова рвущая на части боль в животе, бедрах и коленях, от которой невозможно даже шагнуть.

В первый раз Хасан заподозрил это, когда она что-то сказала, по тону — как выругалась.

— Простите, ханум⁈

— Ничего… Просто… не люблю я эту гадость…

Позже он опять услышал от неё ругательство, по звуку на «шайтан» похожее. Хасан тогда обернулся — и глазам не поверил. Нет, он-то видел девок в таком состоянии, ещё бы, но ведь она не Азер какая-нибудь, это ханум! Это же небо на землю упасть должно, чтобы она такое себе позволила!Она тогда заметила, повернула к нему лицо. Аллах, до чего же красивая! Даром что шайтанова дочь! Попросила:

— Не смотри… пожалуйста! Я… слишком грязная…

Он ушел на разведку, а когда вернулся, она сидела на полу и дрожала

— Ханум!

Она повернула голову, посмотрела ему ниже пояса:

— А он у тебя и на меня… реагирует⁈

Башибузук смутился, попытался закрыть «хозяйство» руками, не получалось:

— Ну… я всё-таки живой мужик… простите…

Она отвернула голову:

— Это ты извини. Я не смотрю. А… — она помедлила и добавила: — А, он, кажется, стал больше.

Хасан густо покраснел:

— Ну, это… мы же ракшасы… как его… ада… адаптируемся. А девки вечно траха требуют! Вот и растёт…

Она рассмеялась:

— Выберемся — предупрежу, чтобы осторожнее были. И, правда, у вас же самые используемые органы идут в рост…

— Ханум?

— Они всё-таки нашли, как нас достать, даже не видя. Блин, это больно… Держись подальше и не прикасайся. Блин, ты ещё и голый.

— Эй… но…

Девушка улыбнулась, но улыбка была злой — словно отпугнуть хотела, а не обрадовать:

— Здесь какая-то магия, что сводит с ума. То безумие, то ещё что… Бойся меня и не приближайся, даже если упаду или буду звать на помощь — ты сгоришь, а я без тебя погибну.

— Ханум, да ни сном не духом! Это он сам… — обиженный в лучших чувствах башибузук был даже готов отрубить свои не вовремя взбунтовавшиеся причиндалы.

— Да нет. Это не ты. Меня тут… заколдовали так… я справлюсь, просто не трогай меня… даже если сама попрошу.

Он додумался и торопливо прикрыл своё хозяйство сумкой:

— Так легче?

— Глупый, они меня… больно делают!.. не это! — она поднялась: — Нас спасает то, что они не могут действовать одновременно на меня и тебя. Думаю, они поймут, что я лучше терплю боль, и начнут опять полоскать мозги. Надо торопиться.

С таким видом таймера для отсчёта времени башибузук встретился впервые!

Её как-то по-особенному вывернуло на очередном повороте. Она прошипела сквозь зубы и внезапно услышала синхронный со своим, крик боли. Кричала заключенная, однорукая женщина в соседней камере, отбиваясь рукой и культёй от кого-то невидимого. «Значит, на других женщин это тоже действует…» — поняла она.

…- Мне уже выть хочется. Честно… — она вдруг остановилась, пошатываясь, и указала вдаль: — Смотри!

Там стояла женщина. Сиддха. Белое тюремное платье, более длинное, чем у принцессы, плотно облегало узкие формы высокой фигуры. Узкий подбородок, нос, огромные миндалевидные глаза, почти лысый череп с клочками волос — ещё одна узница, на которую не подействовало местное колдовство⁈

— Это Мэй, — с радостью сказала принцесса (тогда Хасан заметил капельки пота на её лице.): — Она колдунья, она нам поможет.

(Хасан тихо выругался, и, положив на землю автомат, стал через голову сдирать с себя лямку патронной сумки)

— Здравствуй, Мэй, — как можно ласковее заговорила демонесса. Боль отпустила, будто специально: — А ведь ты права была насчёт того, что я тебя сама буду просить… — она сложила руки и развела сложенные на груди крылья: — Я знаю, что мы сможем убежать. Пошли, поможешь нам…

Из-за спины сиддхи вдруг появилась голова Хасана, он пальцами захватил её крохотный носик, и полоснул скальпелем по хрупкой шейке… Красивые, мерцающие в темноте глаза сиддхи, ярко вспыхнули, закатившись кверху. Извращенка без звука упала на руки бывшего золотаря.

— Зачем⁈ — ужаснулась принцесса, падая на колени: — Она же могла нам помочь, она же колдунья! И тоже заключенная.

— Она тюремщица, — сказал ракшас, куском платья Мэй оттираясь от запачкавшей его крови.

— Что?

— Она работает вон там, в комнате со змеями.

— Где⁈

— Да, там комната есть такая, где аппаратуры всякой навалом…

— Веди меня туда, — она поднялась на ноги.

— Э, это ведь крюк! Мы же к Азер хотели…

— Мне надо туда. Ты что, не понял⁈

— Нет…

— Веди!