Броня Молчания

Входим во дворец

…Кадомацу проснулась, и первое, что она увидела — силуэт Сакагучи на занавеске, заменявшей дверь. Принцесса ему улыбнулась, (благо, никто не видел), сладко потянулась, и стала быстренько собираться.

Последний бой — что тут мелочиться. На чистое тело она надела чисто белое кимоно, поддевку цвета красного чая, и белые с золотом доспехи — сегодня не надо будет летать, лишняя тяжесть не страшна. Шлем «кабанья голова» (теперь у неё был такой белого цвета) — однако не надела, а только пригладила волосы — наденет в последний момент.

Оружие всё, какое есть — лук, запас стрел (десять в колчане, тридцать в футляре), «Сосновую ветку». «Воротный столб» брать не хотелось, но не оставлять же. Набор сюрикенов, два ножа… пожалуй, всё. Можно попрыгать, проверяя, ладно ли сидит это железо, и выходить.

Сакагучи обернулся на шелест занавесок.

— Ты всё так и просидел?

— Вы недолго спали, госпожа.

— Ничего, я отдохнула, сам-то как?

— Я сменил Азер. Так что я в порядке.

— А Азер?

— У неё мужчина. Ей этого будет достаточно.

Мацуко, вздохнув, улыбнулась.

— Ну, естественно. Ты готов⁈ Пойдём.

— Состояние дел?

— Укрепившуюся группу во дворцом парке мы уничтожили, однако, парки на других уровнях пока ещё под контролем мятежников.

— Вот просверлят дыру, и начнут нам что-нибудь скидывать на голову.

— Э-э-э, вряд ли. Основа уровней достаточно прочная, даже со светомётом понадобится несколько дней. Поставить задачу сапёрам и инженерам?

— Я шутила! Где сейчас противник⁈

— А, да, прошу прощений. Они быстро поняли, что в коридорах им будет легче сдержать нас, поэтому так легко и сдали нам внешние укрепления. Сейчас бои идут с ничейным результатом — они пропускают наши части внутрь, потом, по техническим ходам заходят в тыл. В большинстве случаев нашим солдатам удаётся прорваться из окружения, но, ценой всего достигнутого успеха. Отступающих они не преследуют.

— «Успеха»⁈ То есть, один шаг вперёд — один шаг назад?

— Так и выходит.

— Понятно. Стоило заснуть на пару часиков…

— Был приказ на беспокоящие действия. Штурма не предпринимали в соответствии с вашими директивами.

— Я помню, что приказывала. Значит так — приготовьтесь к настоящему штурму. Пусть резервы дежурят наготове. Мне — группу прорыва. Если полезут в спину передовым частям — НЕ РАЗВОРАЧИВАТЬСЯ, вводите в бой резерв! И выделите по подразделению-двум, чтобы нашли те дыры, через которые они вылазят!

— Слушаюсь, товарищ стратиг!

— Так, дальше. Арслан-ага. Что там с личным поездом Шульгена? Добрались?

— Якши. Стоит на станции, ханум-паша. Дороги мы постарались разобрать, сколько смогли, на большее наших сил не хватило. Думаю, если начнутся восстановительные работы — мы сумеем этому помешать.

— Первое освободившееся орудие — вам. Разломайте и личный поезд, и станцию. Желательно до того как Шульген сядет в поезд, но после того как выйдет со станции. Он не должен сбежать!

— Якши.

— Госпожа, все наши собрались.

— Очень хорошо. Легаты, докладывайте немедленно, когда ваши легионы закончат перегруппировку.

…Справа слепили глаз доспехи светомётчиков — этот десяток Метеа выпросила под предлогом «артиллерии». Принцесса прищурилась, прикрываясь ладонью — а этих, оказывается, не били в боях! Оружие слишком мощное, город бы не разнести.

Слева вышли черные мундиры янычар. Ну, эти ненадолго украсят своих хозяев — кого-кого, а янычаров Метеа собиралась использовать для засад, значит, им придётся раздеваться, и одеваться не один раз… Ох, не повезло же тем, кто для перестраховки поддел доспехи!

Слева же, весь в металле, вышел Сакагучи.

— Забронировался весь.

— Наденьте шлем, госпожа.

Брат Ковай был всё в том же разноцветном наборе, времён Коцита. Ильхан нежно обхаживал свою вновь обретённую снайперскую винтовку (уж он-то сразу разделся, зная, что предстоит). Хасан напялил форму и линоторакс (всё повстанческое — стащил ведь!), и, как медаль, демонстрировал автомат. Азер зашилась в свою броню — только на вид более изящные, чем у Сакагучи доспехи, что выдержат и автоматную пулю, с закрытыми крыльями — в них даже не летают. Гюльдан была непередаваемо сексуальна как всегда в своём чеканном анатомическом корсете с короткой кольчужной юбкой, подчеркивающей красоту стройных шоколадных ног. Афсане, перетянутая бронированным серебристым поясом, стала фигуристей в новой, обтягивающей кольчуге, и, топорща легкомысленную юбочку, сзади обхватила шею Сакагучи. Маваши был просто страшен в своих латах, кажется, с прошлого раза отрастивших ещё больше шипов с пружинами и шестерёнками механизмов.

Сзади в одну линию выстроились остальные телохранители. Кажется, Пак-южанин, провёл эту ночь с Азер. Сейчас они пропускали вперёд легионеров — прорыв начнут призраки, и только тогда, когда повстанцы подтянут резервы…

— Всем штурмовым группам, слушай мою команду… Атака!

…Вот они, такие знакомые коридоры дворца Шульгена. Кажутся непривычными — погасшие стены больше не показывают обворожительные панорамы города. Экраны были пробиты, простреляны, а некоторые даже вырваны с мясом из стен. Либо показывали испорченное изображение, болтаясь на проводах.

Первые шаги за рухнувшими воротами отдались гулом в пустоте. Проломы на стенах вскоре стали светлее, и раз — они вышли к передовым позициям. Тяжелая мебель перегораживала проход, усталые легионеры держали под прицелом пустое пространство устремлённого вдаль коридора. Командир отрапортовался. Принцесса кивнула, и взяла их с собой.

Чуть погодя, они оставили в засаде десяток янычар — могучее средство от вражеской вылазки. Ракшасы скинули одежды и исчезли — вот и готов сюрприз.

Коридор соединялся с другим, по которому шла другая штурмовая группа. Они подождали её и, объединившись, поспешили.

Коридор снова разделился на два рукава. Мацуко не стала выбирать, и, подождав светомётчиков, скомандовала: «Режьте».

— Но командир, потом будет трудно задержать…

— Мы атакуем, а не защищаемся. За этой стеной — прямой коридор, там нас никто не удержит.

Стены туго поддавались, но светомётчки объединили усилия, добавили ещё разрезов несущих конструкций — и перегородка рухнула. Из-за неё сразу загрохотали автоматные очереди, и сразу же замолкли, стоило одному из светомётчиков наугад чиркнуть лучом на уровне пояса. Когда всё стихло, трибун, шедший за спиной, аж присвистнул:

— Ничего себе! Десять одним махом!

— Это всего лишь вигилы. Где, интересно, настоящая дворцовая стража?

Свет погас. Кабель, перебитый тем же лучом, слабо искрил вдалеке. Двигались с собственным освещением, свет и свечение кожи и одежд демонов их выдавало. Приходилось посылать вперёд ракшасов и переживать за них — ведь идут без оружия и нагишом.

Первый серьёзный бой у них был в солдатской столовой — в узких дверях едва не перестреляли их всех, хорошо, слаженно сработали союзники — призраки ушли на задержку дыхания, люди дали залп светомётами сквозь них. Убить не убили, но разрушили баррикады, что дало возможность остальным рассыпаться по залу и взять повстанцев в клещи. Обошлось почти без потёрь — один убитый с их стороны.

— Товарищ стратиг, за выходом тоже баррикада!

— Режьте стену.

Опять стена упала неожиданно для повстанцев, открыв их позиции с тыла. Легионеры легиона «Смерть Предателям» как раз были тренированы для борьбы с призраками.

— Противник попытался зайти к нам в тыл, но легат ввел в бой резерв и удерживает вражескую группу.

— Хорошо.

— Янычары просят разрешения осмотреть ходы, по которым противник проник нам в тыл.

— Пусть идут. Оставьте здесь ещё десяток в засаде.

— Есть!..

…Лестница их встретила сплошным автоматным и пулемётным огнём, таким, что тяжелые крышки столов, сваленных в баррикаду, превратились в труху. Сакагучи крепко, обеими руками прижал принцессу к стене, чтобы она и не думала соваться под эту смерть, а легионеры и ракшасы действовали почти бесшумно.

Сначала парализующую гранату, оглушить засевших у дверного проёма, затем — дымовую, ослепить пулемётчиков, потом металлический удар обо что-то в самой гуще дыма. Светомётчики разрезали стены, расширяя проход, автоматчики нырнули в дым.

Когда дым рассеялся, полетели боевые гранаты, и светомётчики пару раз чиркнули лучами по силуэтам врагов и отошли — люди были слишком ценны, чтобы рисковать ими в открытой схватке. В это время группу Мацуко обошли с тыла, и она сама возглавила отражение атаки. Вовремя подошли оставленные в засаде янычары — принцесса поблагодарила их и оставила охранять светомётчиков. Как раз подтянулись остальные отряды (по другим проходам) и отрезали заслон врага от подкреплений. Легионеры, разом, бросились с криком «Бра-а» — и за считанные секунды рукопашной всё было кончено.

— Закрепитесь тут, — приказала принцесса.

— Можно развить успех.

— Даже если они и отступают временно, там — лестница, а мы посередине. Нас зажмут, если мы бросим верхнюю площадку. Так что — закрепляемся здесь, берём под контроль весь этаж, и потихоньку продвигаемся дальше. Я пойду вверх, к Шульгену. Обеспечьте мне огневое прикрытие.

…Происходившее дальше девушка помнила как яркий полусон, без звуков — и сумасшедшую гонку на лестнице, уворачиваясь от летящих гранат, и красного, как рак Хасана, остервенело палящего из автомата в замочную скважину, и что-то орущего ей; Азер, сбивающую её с ног, и принимающую в грудную броню предназначенный ей заряд; пальцы на тетиве лука; спина Сакагучи, загораживающая весь обзор; клинок в руке; изумлённое лицо нага, несущегося навстречу (совсем молоденький, змеёныш ещё); взмах, другой — заученные движения, и, наконец — фонтаны разноцветной крови, окружающие её… И всё — без звука! — ни одного слова, что кричали ей, что кричала она, она не запомнила…

Демонесса пришла в себя где-то на внешней галерее. Азер или Сакагучи сразу заметили изменение и остановили всех. Азер протянула платок, стирая кровь с её лица (что случилось с забралом?).

Кадомацу вяло отмахнулась, и, прошептав: «со мной всё в порядке», приказала двигаться дальше.

Да, точно. Они шли внешними галереями, как только те появились. На внутренних лестницах шли ожесточённые бои за каждую ступеньку, лифты были перерезаны. На стенах много «глаз» — охрана дворца их с лёгкостью отслеживает и посылает группы перехвата, а то и минирует дорогу. Но с этим ничего не поделаешь — отключать их — всё равно, что говорить о своём продвижении. Слава богам, пока никого даже не ранило. И почти не устали…

— Надо сделать крюк и захватить операторскую этого крыла.

— Вы уже говорили это. Мы туда и идём.

— Правда? Извини.

На неё смотрели с некоторым беспокойством. Она ощупала шлем. Да что такое с памятью? По голове её ударили, что ли…

— Они подготовятся и переведут всё в резервный пункт.

— Не подготовятся! Мы отключим электричество на внешней стороне, а часть пути пройдём врассыпную.

— Не опасно ли?

— Главное — в бои не ввязываться. Соберёмся вместе, тогда и…

Не договорила. Из телепортации перед ними вышли около десятка пещерных демонов. Командир крикнул: «В атаку!» и сразу же захлебнулся кровью — Ильхан и Хасан из невидимости перестреляли задние ряды. А замешкавшимся от неожиданности передним достались мечи хатамото.

— Дурак! — гаркнул на Хасана янычар: — Куда стрелял! У тебя ханум была на линии огня!

— Так ведь обошлось, — резонно возразил бывший золотарь.

Ильхан махнул рукой:

— Дуракам везёт.

Аюта предупредила:

— Внимание!

Все посмотрели на неё:

— Их десять — нас двадцать. Должны быть другие группы. И предсказание сбылось почти сразу.

На этот раз были люди. Они напали с тыла, отрезали и окружили. Наивные… не знали, на что нарываются. Принцесса даже не успела дотронуться до них — всё кончилось раньше. Только спросила у тяжело дышавшего Кена:

«Ты не ранен?»

«Нет» — ответил он.

Потом они отключили свет на этаже, и нападений не было долго…

… Злата шла, стараясь не улыбаться — как спутник на ходу пожирал глазами все движения её бёдер, она даже чувствовала. Какая-то соринка попала в глаз… или ресничка…

— Слёзы — последнее оружие женщины, а не утехи похотливой плоти! -который раз неожиданно начинал он в ответ на её мысли: — Слёзы даны нам Господом для раскаяния и очищения души! И воздаст Господь сторицей за каждую слезу праведника врагам его, и простит грехи грешнику за каждую слезу его!

Нага приостановилась, демонстрируя наколдованные соблазнительными ноги в выгодном свете, сделала вдох, и кокетливо наклоняя голову, рукой поправила причёску (надо чаще практиковаться в пользовании конечностями!), отвечая вопросом на проповедь:

— Разве слёзы бы спасли меня? Ползай я со слезами пред тобой на брюхе и моля о пощаде — сколько бы я прожила? — до мостика, нужного незнакомцу, оставалась одна палуба, и она воспользовалась лестницей, чтобы ещё раз показать отвлекающие врага ноги с лучшего ракурса.

— О, твоим слёзам нет веры — семя дьявола не знает чистоты, лишь скверну, и слёзы гада ползучего — лишь обман да коварство. Похоть же, — глаза колдуна фанатично сверкнули: — Это единственное, что вам доступно, ибо похоть есть дар Сатаны, врага рода человеческого, и через похоть человек да погублен будет.

— Когда мне горько — я плачу. Так же, как все мои подруги, независимо, люди они, дьяволы, змеи или ангелы небесные. Ой, что-то мы на «ты» перешли… А похоть… да, многим бы моим знакомым не мешало бы её поубавить.

— Вот видишь!

— Людям — тоже! — отрезала нага: — Дошли.

Ещё оставалась надежда, что часовой на мостике задержит незнакомца, слишком по-хамски общающегося с офицером. Но тщетно — экстравагантная репутация и авторитет колдуньи были так высоки, что её пропустили без вопросов.

А она, к сожалению, на человека напасть не могла. Даже попросить о помощи…

И самое главное — ей было страшно… Очень…