Светлый пепел луны

Глава 68: «Священные гвозди»

Тигр хоть и обернулся человеком, но вёл себя всё ещё как охваченное страхом животное. Повалившись набок, он таращил перепуганные глаза на Нянь Бай Юя, умоляя его о пощаде. Но, сообразив, что тот и не помышляет его убивать, а тем более сдирать шкуру, оживился и, пугливо оглянувшись на стражника, бросился наутёк, неловко размахивая ногами и руками.

Какая досада! При дворе Тан Тай Мин Лана он был чудовищем, внушающим ужас жителям двум государств, а у Тан Тай Цзиня превратился в жалкую послушную собачку.

Су Су, отшвырнув ложку и миску, ушла, даже не взглянув в сторону императора. С тех пор, как она высказала своё «заветное» желание стать императрицей, его величество разрывался от противоречивых чувств. На его лице, словно в зеркале, отражались то смятение, то решимость, а, порой, и крайняя степень раздражения и негодования. Очевидно, что императору очень трудно давалось это решение.

Гоу Ю размышлял так:

— Он рожден со злыми костями, а для демонов желаннее всего власть и статус. Помнишь старые записи о древнем повелителе демонов? У него даже жены не было, а самую красивую девушку, которая жила в те времена, он замучил до смерти. Тан Тай Цзинь ни за что не сделает тебя императрицей.

Его величество прекрасно понимал, что как только он признает, что любит Су Су и сделает её своей императрицей, его стремительное восхождение замедлиться. Другое дело, если он жениться на знатной девушке из северной страны Ши Ча. Это верный путь к завоеванию обширных территорий и возможность познания древнего колдовства. Можно попросить даоса подыскать юную деву с духовной природой, взять её в жёны, и когда врата в бессмертие откроются, войти в них с её помощью.

К счастью, Тан Тай Цзинь до сих пор не подозревал, кто он есть на самом деле. Считал себя слабым, не способным к совершенствованию и духовной практике молодым человеком, которому для поддержания жизни нужна сторонняя помощь. А что может дать ему Су Су?

Гоу Ю прекрасно понимал молодого императора. Желание обладать Су Су ломало ему крылья.

На тираду хранителя нефритового браслета девушка спокойно ответила:

— Я знаю, что он не сделает меня императрицей.

— Знаешь?!

— Конечно! На это я и не рассчитывала. Попросила его с одной целью. Он постоянно думает, что все в этом мире только и мечтают навредить ему. Узнав о моем желании, он отвлекся и размышляет о другом, и нам это на руку. Кроме того, мне хочется посмотреть, что теперь предпримет Бин Шан. Уж очень загадочна моя старшая сестричка. Даже молодой демон её жалеет. У неё явно есть какой-то секрет.

Прошло несколько дней. Император ходил хмурый и раздражённый, поэтому Су Су избегала его. Тигр-оборотень тоже куда-то пропал. Когда девушка поинтересовалась у Нянь Бай Юя, где полосатый дурень, тот как-то странно на неё посмотрел и ответил:

— Его величество повелел бросить его в Пожирающий Душу Покров. Даос должен обучить его какому-то тайному искусству, и теперь тигр воет оттуда каждый день.

— Бедняга! — с жалостью ответила Су Су

Каждый год в начале четвертого месяца в Великом Чжоу отмечали день первых цветов. Повсюду царили радость, веселье и праздничное оживление. Прислуга украсила дворец красными фонариками и разноцветными гирляндами, а приглашенные музыканты своими мелодиями услаждали слух придворных и создавали счастливый настрой.

По древней традиции народа Чжоу, приветствуя весну и благословляя плодородное лето, мужчины и женщины предавались любовным утехам. Кавалеры пели дамам старинные песни. Если случалось, что двое приглянулись друг другу, они могли и поваляться в мягкой весенней траве.

Гоу Ю оказался тем ещё ханжой. «В Чжоу Го процветают распущенность и безнравственность», — то и дело брюзжал он.

В вечерних сумерках Су Су услышала шёпот служанок:

— Девушки из дворца Нефритового Лотоса рассказывают, что их госпожа сделала для его величества горный хрусталь. Когда она расколола его, обе половинки оказались равными!

— Ах, его величество будет счастлив получить такой дар от любимой супруги!

Изготовление горного хрусталя — традиция Чжоу. Кристалл сначала обжигают в гончарной печи особым образом, а затем, тщательно соблюдая предписания, погружают в воду — и, если всё было сделано правильно, он раскалывался на две части. Если половинки получились идеально равными и к тому же чистыми и прозрачными — это вызывает огромный восторг.

Гоу Ю тут же уцепиться за эту идею:

— Может и тебе приобрести горный хрусталь для Тан Тай Цзиня?

Представив нежную и утонченную Е Бин Шан с таким изысканным подарком в руках, хранитель, само воплощение спокойствия и тысячелетней мудрости, вдруг разволновался.

— Цзи Цзе, последний бог этого мира мёртв, до падения печати Бесплодной Пустоши осталось меньше года. Это не больше мгновения для жизни бессмертного, а Слеза Угасания Души всё ещё не распалась на гвозди. Сердце молодого демона не согрелось, и чувства его не настоящие, а подсмотренные у других людей. Я всерьёз опасаюсь, сможем ли мы выполнить свою миссию? Что же ещё тебе предпринять?

Су Су лукаво улыбнулась:

— А давай сбежим! Давненько мы с тобой не летали!

Гоу Ю понятия не имел, что она собирается делать, пока Су Су не раздобыла где-то бумажного змея.

Весенний полумесяц, как острый нож, разрезал черноту небес, когда бесстрашная девушка поднялась на башню звездочёта и, ухватившись двумя руками за бумажного змея, вспорхнула в небо. Ветер подхватил её легкое и гибкое тело и понес над морем разноцветных огней и искрами рассыпающихся фейерверков, над городской площадью, с которой доносились взрывы смеха и радостные крики шумного народного гуляния. Порыв холодного ветра взвил её длинную юбку, и она немного помогла себе талисманом, укротив его дерзкий порыв и сделав попутным. Тут-то её и заметила стоявшая в карауле на городской стене Нянь Му Нин. Её потрясённое лицо — последнее, что увидела беглянка, покидая небо императорского дворца. Стражница кубарем скатилась вниз по лестнице и помчалась к банкетному залу, боясь предпринять что-то самостоятельно, дабы не навредить Су Су и не рассердить его величество.

А счастливая и свободная в своем полёте Су Су вместе с Гоу Ю любовалась красотой ночного города. Они даже пришли к общему мнению, что воздух в Чжоу намного теплее, чем над Священной горой бессмертных.

Девушка приземлилась на самой оживлённой улице города, купила в нарядно украшенной лавочке маску и, надев её, смешалась с толпой.

«Интересно, как скоро он бросится в погоню?..» — подумала она.

Тем временем, праздник во дворце достиг своего апогея. Вперед перед собравшимися вышла принцесса Чжаохуа. Она приготовила для Тан Тай Цзиня горный хрусталь, искусно перевязав его хитроумным узелочком.

— Пусть небеса подарят вашему величеству благоденствие и процветание! — застенчиво улыбнулась она своему императору. В этот момент Бин Шан была прелестна, как весенний цветок.

Тан Тай Цзинь молчал, с благосклонной улыбкой взирая на красавицу.

А ей вдруг почудилось в изгибе его губ что-то очень знакомое. Эта улыбка была в точности такая же, как у Сяо Линя, и её чистый лоб на секунду омрачился.

Шорох шёлка и звон бамбука ласкали слух, танцовщицы кружились в такт причудливой мелодии, а их длинные рукава развевались сказочными вихрями. Всё происходящее было похоже на прекрасный сон.

Вдруг в зал вбежала Нянь Му Нин и сразу же поспешила к повелителю. Наклонившись, она что-то прошептала ему на ухо. Ласковое выражение лица императора тут же сменилось ледяной яростью, а грудь заходила ходуном. Он вскочил, и полы его сюаньи распахнулись от стремительного движения. Взоры всех присутствующих обратились на императора. Тан Тай Цзинь скривил губы и объявил:

— У нас неотложное дело. Господа министры, вы свободны.

Придворные не понаслышке знали крутой нрав повелителя. Особенно его боялись те, кому довелось отведать страшной похлёбки из прежнего императора. Потому собравшиеся без лишних разговоров откланялись и разошлись.

Его величеству подали чёрный лук со стрелами, и он решительно шагнул прочь, словно на охоту за желанной добычей.

Е Бин Шан осталась одна в опустевшем зале. Она была достаточно близко к императору, чтобы расслышать каждое слово из донесения Нянь Му Нин. Вид грозного оружия в руках Тан Тай Цзиня не ввел её в заблуждение. Ей лучше, чем кому-либо другому, было понятно: в непокорную беглянку ни одна стрела из него не вылетит.

Но император, было покинувший банкетный зал, вдруг вернулся.

По прекрасному лицу его супруги бежали слёзы. Тан Тай Цзинь помолчал, потом нацепил на свое равнодушное лицо полную сочувствия улыбку и заботливо произнёс:

— Нянь Бай Юй, мы не одарили нашу супругу ответным подарком. Отведи её в сокровищницу, пусть она выберет себе всё, что ей заблагорассудится.

Бин Шан посмотрела на него со скорбной мольбой в глазах. Но Тан Тай Цзинь развернулся и ушёл.

Сяо Хуэй участливо пробормотала:

— Госпожа супруга…

Е Бин Шан вытерла слёзы и произнесла с печалью в голосе:

— Всё бесполезно.

Тан Тай Цзинь стремительно несся по ночным улицам. Верные Тени и Нянь Му Нин следовали за ним по пятам. На пути им встречались женщины в масках, но среди них не было Су Су. Слишком много горожан высыпало на праздничные улицы, выследить среди них пропавшую девушку было очень сложно.

Нянь Му Нин попыталась успокоить Тан Тай Цзиня:

— Ваше величество, третья госпожа не сбежит. Её бабушка всё ещё в ваших руках.

Но тот в приступе паники и злости не желал ничего слушать:

— Мы знали! Мы знали, что она сбежит! Надо было сломать ей ноги!

Никому ни до кого нет дела в этом мире! Он убил собственную мать, чтоб родиться на свет. Как знать, может и Су Су преспокойно обречёт на смерть эту бесполезную старуху?!

Вдруг в толпе гуляющих Тан Тай Цзинь заметил барышню, похожую на Су Су. Он коршуном бросился к ней, грубо дёрнул за плечо и сорвал с её лица маску. Убедившись, что это не та, кого он так отчаянно ищет, он в бешенстве толкнул девушку на землю.

Его убивало предательство Су Су, распирало от злости, отчаяния и разочарования. С налившимися кровью глазами он закричал:

— Она обманула нас! Если мы поймаем её, бросим вместе со старухой в змеиное логово!

Нянь Му Нин украдкой вздохнула. В голосе его величества помимо ярости ей отчетливо послышалась горькая обида.

«Третья госпожа очень ловкая. Если она надумала сбежать, вряд ли нам удастся её найти» — подумала стражница, но вслух ничего не сказала.

Они без устали бродили по улицам уже несколько часов кряду. Внезапно, на мосту через канал, Тан Тай Цзинь остановился, как вкопанный. Внизу на берегу миловалось несколько парочек. Молодой человек посмотрел на них затуманенным взором, и вдруг злорадно усмехнулся. Эта улыбка заставила сердце Нянь Му Нин похолодеть. Стрела легла в ложе лука, и император выпустил её во влюбленных. Один из юношей оказался ранен под колено, его спутница зашлась истошным криком. Нянь Му Нин воскликнула:

— Ваше величество, это же ваши подданные!

Но молодой человек только хрипло рассмеялся:

— Какая разница?! — и продолжил расстреливать толпу.

Праздник смешался, люди с криком разбегались, кто куда.

Нянь Му Нин отличалась от брата. Её душа, просветленная Дао, не могла принять и оправдать бессмысленную жестокость. Впервые она увидела в своём императоре полное отсутствие сочувствия к ближним. Люди там, под мостом, были для него словно свиньи или овцы. Лицо его покраснело, глаза вылезли из орбит, а губы скривились в страшной ухмылке.

В голове Нянь Му Нин стало пусто. Она безвольно достала чёрную маску с белыми клыками и надела на повелителя. Нельзя допустить, чтобы он растерял доверие своих подданных.

Но вдруг чёрный лук вылетел из рук безумца. Перед ним стояла девушка в синем, как вода весеннего озера, платье. Её чёрные шелковистые волосы струились по спине ночным водопадом, а тонкие руки уже вскинули отнятый у императора лук и натянули тетиву. Нянь Му Нин, не задумываясь, преградила путь стреле.

Тан Тай Цзинь сбросил маску.

— Ты вернулась!

Он протянул руку и снял серебристую маску-бабочку с лица беглянки.

Её глаза вспыхнули ярче фейерверка, осыпая его ледяными искрами гнева, но он не мог оторвать от неё горящего взгляда.

Нянь Му Нин вспомнила, как он угрожал отправить её в яму со змеями.

Среди криков раненых и паники горожан, Тан Тай Цзинь шагнул вперёд и порывисто обнял девушку. Он прижал её к себе так крепко, словно хотел раздавить до смерти. Но, обнимая так, разве хотят убить?

Прищурившись от яркого света фонарей, он что-то прошептал ей на ухо, но шум и стоны пострадавших заглушили его голос. Он продолжал так крепко держать её в своих руках, что казалось, ещё немного — и она переломится в талии.

— Что? — переспросила она.

Но Тан Тай Цзинь закусил губу и не стал повторять, лишь упрямо смотрел вниз, на чёрные воды реки.

За него ей ответил Гоу Ю:

— Он сказал: будь императрицей, только не бросай нас больше, а не то умрёшь.

Су Су замерла и улыбнулась.

Грудь ей кольнуло чем-то острым.

— Слеза раскололась! У нас есть три священных гвоздя! — радостно провозгласил хранитель.

Осталось еще шесть.

Тан Тай Цзинь не выглядел очень счастливым. Поигрывая серебристой маской-бабочкой, он смотрел на девушку так, будто она убила всю его семью. Видеть его с лицом обиженного дитяти доставило Су Су особое удовольствие, но она постаралась сохранить на своем лице унылое выражение, дабы соответствовать настроению его величества. Помолчав, она с вызовом произнесла:

— Мантию феникса я хочу синюю, а его самого пусть вышьют красным!

Он немного помолчал, потом выдавил глухим голосом:

— Смейся, если хочешь.

Помнится, тоже самое он сказал ей, когда она нашла его, одноглазого и растерзанного в лесу. Но сегодня Су Су не была склонна к деликатности. Она все-таки не выдержала и, расхохотавшись, схватила его руками за щёки. Он смял маску-бабочку в руке и взял девушку за подбородок:

— Довольно! Если мы сделаем тебя своей императрицей, это не значит, что тебе позволено над нами насмехаться!

Су Су посмотрела на него влажным долгим взглядом и улыбнулась:

— Хорошо-хорошо!

Он выдержал её взгляд и процедил сквозь зубы:

— Но если ты нас снова обманешь…

В его глазах был и колкий лёд, и жгучий пламень. От его взгляда у неё по спине побежали мурашки. Она отчётливо поняла, что в этот раз он шутить не намерен, и в случае чего сдерет с неё кожу живьём. Если бы она и в самом деле сбежала в этот раз, его ненависть была бы сильнее смерти.

Она прикоснулась пальчиками к трём священным гвоздям, спрятанным у неё на груди. В конце концов, через каких-то сто лет любой человек обернётся лишь горстью песка.