Светлый пепел луны

Глава +3: «Доброта секты Сяояо»

После того, как Цан Линь покинул гору Сяояо, с Тан Тай Цзинем они больше не встречались. Память о Не Шуэй тоже растаяла вместе с первым зимним снегом. Казалось, о девушке забыли все, но не всеведущий Чжао Ю. Бросив на ученика проницательный взгляд умных глаз, он строго велел:

— Ступай к скале Наказаний и подумай.

— О чем, наставник?

— О том, что ты сделал в мире смертных несколько дней назад.

Тан Тай Цзинь, не моргнув глазом, соврал:

— Я ходил в город, чтобы купить кое-что из одежды, — и, украдкой взглянув в сторону владыки, добавил: — Я спросил на то разрешения у старшего брата.

Чжао Ю только огорчённо покачал головой, а потом от души стукнул подопечного фученем:

— Древнее учение, которое исповедует секта Сяояо гласит: «У всякого поступка есть последствия». Не Шуэй стала возлюбленной демона Чи Ляня и поэтому должна была пройти по лестнице Убийства Духа и потерять бессмертную суть, но Цан Линь, вступился за неё и принял предназначенное ей наказание. Ради того, чтобы сохранить жизнь возлюбленной, он добровольно отдал всё, что имел, а что сделал ты?

Тан Тай Цзинь молча вытер кровь, вытекшую из уголка рта. В его глазах не промелькнуло и тени сожаления, Чжао Ю ясно видел, что молодой человек ни в чем не раскаивается. Он нахмурился и велел:

— Иди и прими наказание!

Следующие три месяца Тан Тай Цзинь провел у скалы Раскаяния. Когда собратья навещали его, добряк Цан Хай потихоньку спросил у младшего:

— Братишка, что ты наделал? Почему учитель так строго тебя наказал? Я знаю владыку восемьсот лет, но никогда не видел его таким сердитым.

— Ничего такого, — с невинным выражением лица ответил ему Тай Цзинь.

— Что ж, не хочешь говорить, не надо. Здесь так холодно! Завтра принесу тебе одежду потеплее.

— Спасибо, брат!

Больше наказанного никто и ни о чем не спрашивал, сам он тоже хранил молчание. Ледяной ветер у скалы Раскаяния пронизывал его тщедушное тело до костей, и будь он смертным, вряд ли выдержал бы.

Вскоре своего ученика навестил и сам владыка. Строго глядя на трясущегося от холода послушника, он спросил:

— Сожалеешь ли ты о содеянном?

Ресницы Тан Тай Цзиня дрогнули, и посиневшими от холода губами он прошептал:

— Сожалею.

Чжао Ю заглянул во тьму его глаз и промолвил:

— Коли так, можешь вернуться.

Тан Тай Цзинь поднялся с колен, и на мгновение его лицо скривилось в саркастической усмешке. В тот год пребывания в Сяояо он не воспринимал своих братьев и наставников всерьез, думая о них, как о легковерных дурачках и бездарях. Кроткая приветливость Тай Цзиня была всего лишь маской, но бесхитростные послушники принимали её за дружелюбие и относились к младшему с искренней добротой и заботой.

Среди прочих учеников особым положением пользовался некий Шао Цзи, сын старейшины секты Пэнлай. Приступив к познанию дао в один год с Цан Хаем, он заметно опережал соперника в развитии. Амбициозный и самоуверенный, молодой человек стремился заполучить всё самое лучшее — вновь найденные волшебные сокровища или интересные задания, а толстый добряк, никогда не лезший на рожон, всегда ему уступал. Даже когда младшие послушники следовали куда-то за Цан Хаем, они останавливались, чтобы поприветствовать Шао Цзи почтительным поклоном, признавая таким образом его старшинство.

Шао Цзи прерывал свое обучение, чтобы навестить отца, а когда вернулся в Сяояо, выяснилось, что у наставника Чжао Ю появился новый талантливый ученик, неслыханно быстро достигший уровня создания золотого эликсира. К тому времени уже ходили упорные слухи о том, что владыка готовит себе преемника. Уверенный в том, что выберут именно его, Шао Цзи не готов был к соперничеству с молодым дарованием.

Встретив Тай Цзиня впервые, он свысока посмотрел на него и с усмешкой спросил:

— Так, значит, это ты новый ученик старейшины — брат Цзю Мин? Я слышал, ты делишь жилье с Цан Фэном? Я был ранен на последнем задании секты, не мог бы ты собрать и принести мне целебные травы для укрепления тела?

Большинство последователей секты Сяояо в основе своей духовной природы имели магию дерева, поэтому занимались неторопливым делом выращивания лекарственных растений, тем самым совершенствуя и укрепляя свой моральный дух. Тан Тай Цзиню всё равно нужно было идти на поля — последние два года в их с Цан Хаем обязанности входил вызов дождя для полива трав. Шао Цзи презирал подобное занятие. В его глазах, оно было сродни сельскому хозяйству, а копаться в земле — занятие, недостойное статуса бессмертного и бесполезная трата времени.

Его просьба к младшему брату была столь же небрежной, как если бы он попросил дерево задержать порыв ветра. Тан Тай Цзинь внимательно посмотрел на старшего и, поклонившись, кротко, промолвил:

— Хорошо. Вечером я принесу вам травы.

Чтобы скрыть злорадное удовлетворение в глазах, Шао Цзи уставился в противоположную сторону, сделав вид, что засмотрелся на горные вершины.

Итак, все ожидали, что стареющий Чжао Ю назначит преемника.

Цан Хай отличался добротой и верностью и это полностью соответствовало духу секты, но уровень его совершенствования был недостаточно высок, так как, похоже, лень родилась раньше него. Шао Цзи казался достаточно успешным в совершенствование и владение магическими навыками, но все понимали, что разрастающиеся амбиции не позволят ему остановиться на руководстве скромной сектой и, рано или поздно, он покинет Сяояо ради более высокого положения. Однако, узнав, что наставник принял нового ученика, Шао Цзи почувствовал приступ ревности. Одно дело — толстый и глупый Цан Хай, и совсем другое — юный гений.

Когда вечером Тан Тай Цзинь принес старшему собрату лекарственные травы, тот, совершенно неожиданно, достал из сумки цянькунь несколько пучков.

— Вот, возьми. Это трава, призывающая душу. Слышал, что ты искал что-то подобное.

Тан Тай Цзинь удивлённо приподнял брови: он не ожидал подобной любезности от вредного зазнайки и, взяв траву, вежливо поблагодарил:

— Спасибо, брат.

От растения исходил едва уловимый аромат. Тан Тай Цзинь слегка принюхался и усмехнулся.

— Если старший брат позволит, Цзю Мин откланяется.

— Да, ты можешь идти.

Едва за ним закрылась дверь, Шао Цзи вышвырнул принесённые им травы в окно.

— Тоже мне соперник… — сплюнул он.

Тан Тай Цзинь стряхнул сияющую пыльцу с подаренной ему травы и пробормотал:

— Пыльца Сан Гун…

Интересно, где Шао Цзи нашёл эту отраву и со сколькими врагами он расправился подобным образом? Ядовитая пыльца впитывается в кости и замедляет совершенствование, не оставляя никаких следов. Как знать, может быть, Цан Хай и другие братья не без причины никак не могли овладеть науками и продвинуться в своем обучении…

Молодой человек наложил защитное заклинание на траву и спрятал её в сумку цянькунь. Может, пригодится.

Летние ветры сдували последние лепестки весеннего цветения, когда секту Сяояо потрясло страшное известие.

Один из самых способных учеников секты — Шао Цзи был найден искалеченным у ворот обители — ему сломали конечности, выкололи глаза и отрезали язык. Зрелище было настолько ужасающим, что даже старейшина-хранитель законов секты, схватился за сердце, отказываясь даже предположить, кто из членов секты мог совершить подобное злодеяние. Секта трижды проводила расследование, но преступник так и не был найден.

Судя по следам демонической энергии на теле жертвы, нападение не обошлось без последователей тёмного пути. В этом старейшины Сяояо были единодушны. Цан Хай и братья наперебой спрашивали у наставника:

— Наставник, какая потеря!

— Самый талантливый ученик нашего мастера в таком ужасном состоянии и не сможет продолжить путь совершенства!

— Дядюшка Чжао Цин очень опечален…

Владыка молча слушал горестные причитания своих учеников, но вдруг, развернувшись к Тай Цзиню, приказал:

— Цзю Мин, подойди ко мне.

Он строго посмотрел на своего ученика, а потом проговорил:

— Мое тебе повеление: ступай на скалу Раскаяния и оставайся там до моего распоряжения.

Тан Тай Цзинь сдержанно поклонился.

— Слушаюсь, учитель.

Братья были удивлены и растеряны:

— Наставник, что натворил младший брат? У него плохое здоровье, может кто-то из нас пойдет вместо Цзю Мина?

— Нет нужды, я сам, — ответил Тан Тай Цзинь и, вскочив на свой меч, полетел к скале Наказаний.

Он надеялся, что старейшина передумает и его вскоре освободят, но этого не произошло и он провёл в заточении большую часть лета. Когда, наконец, ему велели покинуть скалу, он отправился на поиски учителя. Дома его не оказалось, и Тан Тай Цзинь отправился в тайную обитель старца, в которой тот обычно медитировал. Молодой человек на секунду замер перед входом в каморку, но все же решился и распахнул дверь. В комнате царил полумрак. Он уже бывал здесь раньше, но сегодня аура этого места разительно отличалась от прежней. Тай Цзиню всегда казалось, что различия между демонами и святыми заключается в некоем тайном знании, которое он упорно искал в первый год своего пребывания в секте, но то, что он обнаружил в секретной комнате владыки — оказалось в высшей мере странным. Это была запретная магическая формация, меняющая местами причину и следствие. В ней использовались два желтых бумажных талисмана с написанными на них черной тушью датами рождения. Он подошел поближе и прочел имена: Не Шуэй и Шао Цзи.

В тот день Тан Цзинь не проронил ни слова, напряженно думая о чем-то своем, а потом вернулся к скале Раскаяния и снова встал под ледяные струи воды.

Когда-то наставник, поглаживая свою белую бороду, спросил его:

— Знаешь ли ты, кто из моих пяти учеников мне особенно дорог?

Тогда Тан Тай Цзинь не знал, что сказать, но теперь он знал ответ на этот вопрос.

Чжао Ю не возражал против его мести, но глубоко сожалел о том, что поступки ученика навсегда отяготят его душу и последствия будут необратимы. Святой старец приютил худшее создание на этой земле, того, кто был рожден с холодным сердцем, не знающим любви и привязанности, не ведающим сострадания и раскаяния. Владыка терпеливо учил его отличать добро от зла, ценить любовь и милосердие. Велел читать книги, рассказывающих о простых, но вечных духовных ценностях, а сам взял на себя кармический груз его преступлений, потому что душа его «плохого мальчика» всё ещё была так жестока.

Пройдёт всего несколько лет, и этот мальчишка направит стрелу чёрного арбалета прямо в сердце старика. Душа Чжао Ю покинет тело, а светлый дух рассеется. Тан Тай Цзинь протянет испачканную кровью руку, чтобы закрыть глаза своего доброго наставника и кармический огонь испепелит его тело. Их будут окружать лица, исполненные ненависти, но никто не увидит его слёз, испарившихся от жара погребального пламени.

«Секта Сяояо. Битва с братьями».

Перед священными вратами секты Сяояо столпились послушники, собравшиеся на битву с бывшим своим собратом — Цан Цзю Мином.

Цан Хай звучно вещал, стараясь, чтобы его дыхание не сбилось от избытка чувств.

— Злобный демон нечестив! Каждый должен приложить все свои силы, чтобы найти ренегата, в каком бы из шести миров он не прятался! Он предал учителя и наш путь познания! Клянусь, после схватки с нечистью в царстве демонов в живых останется только один из нас — либо он, либо я!

Цан Шу слушал его со слезами на глазах. Цан Фэн прошептал в волнении:

— Неужели мы и вправду должны убить нашего младшего брата?!

Но тут же получил тычок под рёбра от соседа по строю и гневную отповедь:

— Очнитесь! Он никогда не был вашим младшим братом! Это больше не Цан Цзю Мин, а повелитель демонов! Самое злобное и жестокое существо в подлунном мире! Может вы забыли, как умер наш учитель?!

Цан Фен открыл было рот, чтобы возразить, но слова застряли у него в горле. Ему было что сказать, но при виде разъяренного старшего брата с мечом в руках, он промолчал.

Для них Цзю Мин был и всё ещё оставался младшим братом. Они впервые увидели его той самой осенью, когда старейшина на своем ослике привез к воротам обители истекающего кровью, покрытого язвами и струпьями полумертвого юношу. Они выхаживали его, поили лекарственными травами. Следили за его выздоровлением, а потом учили первым магическим приемам. Вместе они прогуливали занятия и предавались пьянству в придорожной таверне маленького городка в мире смертных. Они видели, как постепенно теплели его глаза, как он научился улыбаться и впервые назвал их братьями.

Цан Хай оглянулся на разрушенный мир позади себя. Дрожь пробежала по всему его телу, заставив стучать зубы и трепетать сердце. Больше нет в этом мире Цан Линя и владыки. А вскоре умрёт и Цзю Мин, а иначе не станет всех его братьев.

Закатное солнце окрасило багряным светом небосвод до самого горизонта, когда Меч Рассекающий Небо лишил жизни братьев из секты Сяояо.

В широко распахнутых глазах умирающего Цан Хая, повелитель демонов снова превратился в юношу, одетого в сюаньи и сидящего на краю обрыва. Он сдувает жёлтые листья со своей ладони, и они, кружась, падают вниз на зеленеющие поля. Солнце ласково пригревает, но ветер уже по-осеннему свеж. Счастливые времена, когда собратья все еще дружны и счастливы.

Цан Хай улыбнулся и закрыл глаза.

«Секта Сяояо. Сотни лет спустя».

Ни Цан Хай, ни Цан Фэн, ни Цан Шу не ожидали, что в этом мире возможно воскресенье из мёртвых.

Истина открылась перед ними в новом свете.

Они узнали, что Чжао Ю проник в формацию Черной петли девяти витков и выкрал божественную жемчужину. Его душа почти полностью разрушилась, и Сы Ин намеревалась превратит старейшину в живого мертвеца на службе демона. Владыка предпочел умереть, нежели превратиться в потерявшую душу марионетку. Поэтому попросил своего ученика Цзю Мина убить его, а тело сжечь.

Секта Сяояо продолжала существовать и спустя сотню столетий. В один из погожих солнечных дней, когда лекарственные травы на полях были особенно сочными и пышными, сады за воротами обители поражали изобилием спелых плодов, а юные ученики радовали своими талантами, в комнату главы секты вбежал молодой послушник:

— Учитель! Вас спрашивает странник!

Цан Хай, едва успевший спрятать тыквенную бутылку под стол и смахнуть слезу из уголка глаза, добродушно проворчал:

— Экий торопыга… Нельзя ли постучать, прежде чем войдешь?

Послушник ничуть не смутился. Вместо этого он с улыбкой покачал головой:

— Мастер снова пьёт? А если дядюшка Цан Шу узнает?

Цан Хай показал юноше пухлый кулак.

— Вот паршивец! Только доложи, и можешь больше ко мне не подходить!

В это время в комнату вошел Цан Фэн.

— Брат, как же так?! Ты так долго наставничаешь, а тебя по-прежнему никто не слушает.

Цан Хай сделал вид, что не расслышал.

— Так ты говоришь, меня кто-то спрашивает? — обратился он, как ни в чём ни бывало, к ученику.

— Следуйте со мной, наставник.

Выйдя за священные врата, владыка сразу увидел его.

Его бывший собрат по-прежнему носил чёрное сюаньи. Черты лица Цзю Мина нисколько не изменились, он оставался все таким же молодым и красивым, как в те давние времена, когда был простым послушником. Рядом стояли красивая женщина в белом платье и маленькая девочка, пухлая, как пельмешек, с любопытством разглядывающая каменных рыбок на табличке над вратами.

Пришедший почтительно поклонился:

— Цан Цзю Мин приветствует старшего брата.

Слёзы брызнули из глаз добряка Цан Хая.

Горы высокие, а реки далёкие! Тысячу лет он тихо надеялся, что младший брат когда-нибудь вернётся!