Свет проклятых звёзд

Начало нового конца света

— По дороге в закат

Есть долина одна,

Где убитые спят,

И больная луна

Там танцует смешно

Танец дикий, как бред,

Тех, кто умер давно,

Вызывая на свет.

Так приходи же к нам

По чужим следам,

Выпей, коль с живыми не пьётся!

На пороге сна

Сказка лишь одна:

Что живому луна —

То мёртвому солнце.

Вечерний полумрак осени опустился холодной туманной пеленой на фиримарское кладбище, полностью скрыв низкие холмики и плиты, оставив видимыми лишь высокие надгробия зажиточных людей, либо самодельные скульптуры мастеров, заранее подготовивших себе памятники, или тех, чьи потомки сделали для родичей последние дары.

Золотоволосый менестрель Ненарион, тихо напевавший пугающую балладу в доме смотрителя, самозабвенно обнимал маленькую чёрную лиру с простым кривоватым узором.

— И почти из засады

Навстречу луне

Поднимаются всадники

В тусклой броне.

Их разбиты гербы,

И не видно венцов,

И скользит свет луны

Над толпой мертвецов.

Так приходи же к нам

По чужим следам,

Если жить причин не осталось!

На пороге сна

Песня лишь одна:

Что живому печаль —

То мёртвому радость.

Склонившийся над чертежами Гельмир покачал головой. Кладбище росло, бессмертный архитектор уже смирился с причиной этого явления, но по-прежнему вызывала недовольство необходимость подстраивать внешний вид ограждения, беседок и арок под меняющееся число могил. По изначальной идее на витом кованом заборе должно было располагаться ровно столько крючков для фонариков, сколько людей здесь похоронено. В память о женщинах светились стальные цветы в ладонях, для мужчин же предназначались ажурные чаши. Постепенно появились звёздочки для детей; разные узоры для замужних, незамужних, вдовствующих, бездетных — всех стали поминать по-разному, и несчастный забор пришлось полностью переделывать, а с ним и скамейки, выполненные с таким же орнаментом. Теперь решили отдельно хоронить преступников, и в результате кладбище слишком приблизилось к реке. Как именно укрепить берег, чтобы что не надо не уплыло весной или после сильного дождя, и предстояло придумать Гельмиру. Однако разговоры шли совсем не о деле.

— Постоянно слышу от приходящих сюда, что после смерти духу хорошо, — задумчиво произносил слова по отдельности новый главный смотритель — пока что молодой и в своём уме. — Мол, тело человеческое Моргот исказил, поэтому неискажённый дух в нём страдает. Утешение, наверно, для кого-то. Но мне каждый раз хочется сказать этим людям, что они безмозглые.

Гельмир не собирался поддерживать подобные беседы, поэтому просто покачал головой. Ненарион продолжал напевать:

— И пронзает луну

Мёртвых воинов взгляд,

Тихой смерти струну

Они слышат и спят.

Ветви чёрные гнутся,

И стонет вода,

Только им не проснуться,

Увы, никогда.

Так приходи же к нам

По чужим следам,

Прорасти в пути в бесконечность!

На пороге сна

Правда лишь одна:

Что живому обман —

То мёртвому вечность!

В сумраке только начавшейся ночи стихли голоса на улице, тишину не нарушало даже уханье сов, но внезапно послышались громкие шаги по деревянному крыльцу, напугав до дрожи.

— Если это опять… — начал было ругаться смотритель, но дверь вдруг бесцеремонно распахнулась, и на пороге появился… — Не может быть! — воскликнул главный по могилам. — Бреголас! Какими судьбами! Я думал, это опять чей-то последний приют обокрали или испортили.

— А где… — полуэльф огляделся, потом понимающе кивнул в сторону кладбища. — Ну да, старик свой пост сдал, вижу. А ты-то как здесь оказался, Торгор? Я домой заехал, но там какие-то чужие люди, решил другое жильё купить. У меня ж трое детей, им нужно каждому своё. Может, посоветуешь что?

Подняв голову от чертежей, Гельмир удивлённо спросил:

— А вождь посоветовать не может?

Бреголас отмахнулся. В блёклом свете холодных фонарей, развешенных в доме, лицо перэльда казалось совсем юным, в чёрных, небрежно обрезанных волосах не блестела седина.

— Я выпить принёс, — сказал приёмный сын Брегора. — В Поющей Долине отвратительный виноград, не представляю, на кой ляд его там растят, но это их дело. Я купил привозное, и оно недурно. В общем, я тут ненадолго, а вот жену и детей оставлю. Мы во всей этой маглоровской долине одни люди оказались! Тяжко. Нет, мне в самый раз, я там нашёл, с кем дела делать, а Соловушке моей сложно, поговорить даже не с кем, подружек не найти. Да и дети как расти будут? Изгоями? — Бреголас по-хозяйски сел за стол, поставил бутыль, встал, сам нашёл в шкафчике у окна стаканы, сдул пыль и наполнил. — Закусить есть? Я принёс. Это не помёт, это грибные лепёшки.

Коротко, с насмешкой взглянув на сморщившего нос друга, Ненарион первым опустошил стакан.

— А, знаю этот сорт! — улыбнулся менестрель. — Это в Ногрод возят ворованные с дориатской границы дикие яблоки и смешивают с зелёным виноградом и мёдом. Странное пойло, но мне нравится. Наливай.

— Так что ты тут делаешь, Торгор? — спросил полуэльф, изучающе осматриваясь. — Я наслышан, что если долго где-то не был, то надо идти на кладбище, чтоб повидаться со старыми знакомыми, но тебя я здесь, да ещё и в таком качестве, увидеть был не готов.

Главный могильщик скривился, выпил.

— Знаешь, Брег, — заговорил он неохотно, — я всегда думал, что мне по жизни везёт. Я родился и рос в урожайные года, никаких засух и падёжей скота, родители до сих пор живы-здоровы, сёстры-братья тоже. Не бедствовали, хоть и не богатели. Нормально жили. И говорили мне вот просто все: не лезь на гору, коль не родился козлом.

Комната заполнилась смехом, Бреголас достал эльфийский кинжал с восьмиконечной звездой, начал нарезать им хлеб, принесённый молчаливой женщиной, прячущей глаза.

— А я полез, понимаешь? — прямо посмотрел на полуэльфа Торгор. — Связался с дочкой вождя, поехал в осадный лагерь… Вот чего мне здесь не хватало, а?

— Я знаю, что Брегиль за другого вышла, — с пониманием произнёс приёмный сын фиримарского вождя. — Но ты ж вроде тоже устроился.

— Да! Мне повезло. Представь: приезжаю я домой, и тут мне говорят, что закон о десятилетней службе в армии скоро примут, но он не коснётся тех, кто уже служил. Правда, на этом моя удача закончилась. Так как я обидел дочь вождя и сбежал с фронта, у меня осталось два пути: рыть могилы или казнить и допрашивать. Естественно, я выбрал копать!

— Твоя жена ведь — дочь палача? — осторожно уточнил Ненарион, допивая очередной стакан.

— Да, могильщики и тюремщики — одна семья.

— Понятно, — Бреголас порылся в поясной сумке, бросил на стол золотые кругляши.

— Это же… — ахнул Ненарион, присматриваясь.

— Да-а! — гордо протянул полуэльф. — Самые первые золотые мирианы! Таких больше не делают!

Внимательно вглядевшись в женское лицо на металле, Торгор задумчиво почесал щетину на подбородке.

— Митриэль Таргелионская, — пояснил Бреголас. — С её изображением были ещё платиновые мирианы, но я пока не нашёл.

— Всем воинам Поющей Долины платят за службу редкими ценностями, в количестве, достаточном, чтобы разом купить четыре дома, пусть и не самых роскошных? — серьёзно поинтересовался Гельмир.

— Нет, только лучшим.

Торгор засмеялся.

— Я бате хочу подарить такие, — полуэльф помрачнел, убрал мирианы. — Он много для меня сделал. Но я приехал, а у него дома непонятно кто! В письмах мне об этом ничего не говорили.

— А ты сам не понимаешь? — недовольно скривился смотритель кладбища.

Гельмир многозначительно покачал головой и уткнулся в чертежи, уверенный, что здесь все поддерживают Брегора, кроме него. Жаль, что верность для большинства — лишь слова и красивая сказка.

— Так что случилось? — подлил хмельного напитка в стаканы Бреголас. — Может, кто-то мне расскажет?

Торгор выпил, отправил в рот грибную лепёшку и неохотно заговорил:

— Вроде всё началось с неурожая…

***

Совет пришлось собирать в спешке: из-за длительной жары и засухи на полях урожай начал гибнуть, а люди падали от усталости, стараясь спасти посевы.

В доме кожевника, обустроенном под гостиницу для торговцев, встретились не только доверенные люди фиримарского вождя, но и гномы, вызвавшиеся за умеренную плату помочь с перевозками грузов. Брегор, в кольчуге на голое тело, жилетке из тонкой кожи и сопровождаемый удвоенной охраной, занял место во главе стола и сразу же заговорил о главном, потребовав принести кувшин с водой:

— Мы в любой момент можем попросить помощи эльфов. И нам помогут. Но я уверен, что мы обязаны попробовать разобраться самостоятельно. Главное, не допустить смертей. И бунта.

— Да какой бунт? — хлопнул по столу мельник. — Нам есть, у кого купить, что купить и на что купить! Меньше украшений девкам перепадёт, зато зерно завезём! Справимся, вождь.

— Я верю в вас, — Брегор обвёл глазами собравшихся. — Я верю в нас. Во всех и каждого. Давайте решать, что закупить в первую очередь.

Предложения посыпались разом со всех сторон, большинство говорили про пшеницу и овёс. Кувшин с водой опустился рядом с вождём на кружевную салфетку, Брегор поднял глаза, чтобы поблагодарить того, кто позаботился о нём, но в один миг лишился дара речи: рядом стояла девушка-призрак — тонкая, высокая, с белыми, абсолютно прямыми волосами, прозрачной тонкой кожей и ярко-голубыми глазами в обрамлении бесцветных бровей и ресниц. На худых узких плечах едва держалось светло-серое льняное платье с серебристой вышивкой, длинные изящные пальцы украшали изящные ажурные кольца без камней. Обычно такие люди умирали ещё детьми, но эта аданет жила и выглядела вполне здоровой.

— Это моя дочь Барадис, — гордо, хоть и с некоторой грустью сказал кожевник. Видимо, всё же волшебная белизна отражалась на деве. — Красивая, правда? Подслеповата правда, но это даже к лучшему.

Мужчина многозначительно подмигнул.

— Зачем ты прятал её раньше? — завороженно смотря в необычного цвета широко распахнутые глаза, спросил Брегор, забыв, зачем пришёл в дом приближённого.

— Я и сейчас прячу. Болеет часто.

— Так не должно быть! — заявил вождь. — Я найду для Барадис лекарей.

***

— Бессмертная любовь —

Единственный итог,

Когда берёт своё

Неотвратимый рок.

И всё же на судьбу

Мы смотрим свысока,

Когда в твоей руке

Лежит моя рука.

Ненарион снова начал петь, Бреголас скривился:

— Слушай, менестрель! Я батину жену не любил никогда, честно тебе скажу. Но чтоб её вот так кинул муж после трёх десятков лет брака, никогда не желал. Какая, к Морготу, бессмертная любовь?! Ты в курсе, что на кладбище находишься?!

— Одним я дарю надежду, — улыбнулся эльф, — другим — повод посмеяться. Но поверь, первых больше.

Течёт времён река,

Всё ускоряет бег,

Проходит сквозь века

Невечный человек,

В нём сила есть одна,

Способная во мгле

Историю свою

Творить назло судьбе.

У жизни ярок флаг,

Цветущие сады,

Но неустанно мрак

В них путает следы.

И лишь одна она

Спасёт от темноты,

Укажет путь в обход

Любой твоей беды —

Бессмертная любовь —

Сияющая нить

Связала две души,

И их не разлучить.

Звездой в ночи она

Мечту ко мне вела,

Бессмертная любовь

С собою позвала.

Бессмертная любовь

Нам дарит силы жить.

Прощаясь, не терять;

Теряя, находить.

Пути её никто

Не знает наперёд,

Бессмертная любовь

С собою нас зовёт.

Пусть этот миг живёт

Сквозь годы и века.

И волны вдаль несёт

Судьбы людей река.

Выпив прямо из горлышка, полуэльф сжал кулаки:

— В Поющей Долине тоже вечно что-то пели! И там тоже главным местом в королевстве считается кладбище — братская могила после долбанной Славной Битвы. А всё почему? Потому что их король занимался всем, кроме подготовки к войне! Батя правильно делает, что готовится, и только конченные орки этого не понимают и жалуются! Но видеться я с ним не хочу, пока он эту бабу в доме держит! Мельдир мне не мать, но нельзя так, Моргот его поимей!

— Спокойно, Брег, — отмахнулся Торгор, — твоя жена просто пока молода и хороша, вот и не понимаешь. И сам ты в силах ещё. А как почувствуешь старость, да рядом с собой старуху увидишь, потянет на молодых, потому что и сам с ними молодеешь.

— Да иди ты… — начал было ругаться полуэльф, но замолчал и отмахнулся. — Ладно, всё равно скоро уеду.

— Главное, в ночь на лодке не выходи, — предупредил вдруг Гельмир, не отрываясь от чертежей. — Говорят, рыбина в реке завелась. Огромная! Когда плывёт, можно с утопленницей перепутать. Нагнёшься взглянуть, а она стремительно всплывёт и по дну со всей силы хвостом ударит! И всё. Станешь её обедом.

— К Морготу рыбину, — равнодушно произнёс Бреголас. — К Морготу всё! Особенно эльфов, особенно таких, как тот, который меня моей мамке-бедолаге заделал! Я вообще хочу, чтоб мои дети с гномами дружили. Я Соловушке сразу сказал: «Подрасти их чуток, и отдавай Кхазад в ученики! Нечего тут в Фиримаре ловить, пусть либо в Ногрод едут, либо если здесь остаются, то в гномьих мастерских работают». Я ж не просто так им гномьи имена дал, как у короля прозвище. Барагунд и Белегунд. Глядишь, за своих среди гномов сойдут, если борода вырастет нормальная, а не как у меня — три волосинки.

Гельмир снова поднял глаза от чертежа.

— Какое надгробие хочешь? — совершенно серьёзно спросил он приёмного сына вождя.

— Не старайся, сумеречный эльф, — Бреголас расхохотался. — Не тебе меня хоронить.

— Уверен? — архитектор посмотрел пронзительно, с угрозой. — А ты знаешь, кто друзья моей матери? Это грозные Пастыри Деревьев, созданные Песней Валиэ Йаванны. И до меня дошли слухи, будто многие из них покидают Белерианд. Говорят, причина в уничтожении лесов на востоке, но что, если нет? Может быть, гигантская рыба в нашей реке — лишь начало нового конца света?

На этот раз засмеялись все, даже сова где-то поблизости. Лишь деревья словно перешёптывались между собой, и в тревожном шелесте крон слышалось скорбное прощание без надежды на спасение.

Примечание к части Песни:

"Песня о мёртвой долине" гр. Канцлер Ги

"Бессмертная любовь" из рок-оперы "Орфей"