Свет проклятых звёзд

Главное — песнь хвалебную пой

— Я хочу напиться, братья мои! — Макалаурэ выглядел так, словно его уронили на дорогу, а потом толпой прошлись.

Тирионская площадь, как обычно, полнилась гуляющими, в серебристом свете Телпериона плиты под ногами таинственно искрились, на камне проступали витиеватые узоры. Сейчас вместе со вторым сыном Феанаро Куруфинвэ не было ни задумчивого Финдекано, ни неунывающего Финдарато, но и без них хватало желающих повеселиться в компании менестреля.

— На меня обрушилось слишком много дивности, — вздохнул Канафинвэ Макалаурэ, садясь на мозаичный борт фонтана в обнимку с арфой, украшенной причудливыми завитками из золота. — Знаете, иногда мне кажется, будто Нолдор — ужасные эльфы! Постоянно ссорятся, что-то делят, спорят, где чьи знамёна должны быть. Тех, у кого флаги синие, бесит, что самая высокая тирионская башня увенчана алой тканью с золотой звездой, но ведь это обсерватория Феанаро Куруфинвэ! Чьим ещё знамёнам там реять? И конечно смотровая площадка с гигантскими подзорными трубами обязана быть наивысшим строением в городе! Амбиции здесь ни при чём! Точнее, амбиции моего отца. А вот кое-кому высота башни не даёт покоя. Не хочется быть вторым по длине шпиля?

Засмеялись не все, однако по глазам было ясно: шутку поняли.

— Да, Нолдор — ужасные эльфы, — продолжил после паузы Макалаурэ, начав играть и подозвав глазами девушек, только этого и ждавших. — Но после долгого общения с Ваньяр и Тэлери моя любовь к сородичам каждый раз вспыхивает с новой силой. Особенно к прекрасным Нолдиэр.

Сев поудобнее, заставив арфу играть с помощью магии, менестрель обнял эльфиек, успевших оказаться к нему ближе остальных.

— Сегодня мне особенно необходимо понимание, — заулыбался сын Феанаро Куруфинвэ, посмотрев на деву в кружевном, похожем на облако платье: — Моя Белая Песня, ты скучала без меня? А ты, Золотая?

Нолдиэ, чёрные волосы которой украшала тончайшая драгоценная сетка, с готовностью кивнула.

— Мы ведь не собираемся становиться второй семьёй друг другу, значит, не преступаем законы Валар, — развеселил толпу певец, и арфа весело подыграла. — Жаль, Сумеречная Песня всё же вышла замуж, мне будет её не хватать. Но зачем о грустном? Я ведь хотел рассказать о том, что заставило мою любовь к народу Нолдор вспыхнуть с новой силой. Я был в Валимаре, в гостях у короля Ингвэ, с которым водит дружбу мой дедушка-нолдоран, а его вторая супруга приходится владыке Ваньяр сестрицей. И в гости Финвэ позвали вроде бы без повода, но мы ведь понимаем…

Многозначительно взглянув на собратьев сквозь меняющееся сияние Телпериона, Макалаурэ совсем не по-дружески поцеловал в щёку Белую Песню.

— Вы же заметили, — выдохнув, заговорил он снова, — что никто почти ничего не обсуждает, что в Амане стало на одного Вала больше? В музыку добавился аккорд, мелодия, тональность и ритм, но никто не знает, что об этом думать. И конечно, объяснил аманэльдар такое явление самый светлый и мудрый король. Да, мне до сих пор нехорошо, ощущение, будто мне насильно скормили огромный сладкий пирог. Вы только представьте: прекрасная сияющая площадь, золотые статуи Валар, целая толпа разодетых эльфов, всюду накрытые столы, даже музыка играет, но никто не общается друг с другом вслух, и все смотрят на Ингвэ. А тот обнимается с Финвэ и Ольвэ, говорит, мол, чем больше Валар, тем лучше, ведь если из ожерелья вынуть камень, нарушится гармония. Но! — Макалаурэ тронул расшитый серебром бордовый бархат рукава. — Я как Нолдо понимаю: иногда камень может испортиться и нарушать гармонию своим присутствием. Если его нечем заменить, лучше что-то переделать в украшении. Однако я также понимаю: камень можно очистить. В общем, на Валимарской площади скоро станет на одну скульптуру больше. Ингвэ говорил, что изначально хотел устроить просто дружескую встречу в узком кругу, но потом решил, что короли не ходят в гости без летописцев, но так как мой отец поссорился с Румилом, сопровождать короля пришлось мне.

***

— Мир — какое небо надо мной!

Мир — какой простор, какой покой!

А день рождается, день новый, молодой,

И радость входит в каждый дом: и в твой, и в мой.

Мы связаны с тобой навек одной судьбой,

Земля моя, земля моя, моя земля!

Мир — какие трели соловьёв,

Мир — какие россыпи цветов!

Раскрыты настежь для любви сердца теперь.

Земля моя, ты с каждым годом всё добрей!

Мы связаны с тобой навек одной судьбой,

Земля моя, земля моя, моя земля!

Бушует сад над головой,

Бушует свадебной красой,

Цвети всегда, моя земля,

Моя любовь, моя весна!

Трое Ваньяр: две девушки и юноша кружились в причудливом танце, к ним то и дело присоединились другие гости короля, и даже Индис повеселела. Казалось, будто движения подобраны так, чтобы ярче демонстрировать одежды эльфов, раскрывая каждый узор, каждый перелив ткани.

— Может быть, я тоже что-нибудь спою? — предложил Макалаурэ, и все взгляды разом обратились сначала на него, а после — на Индис, которая отрицательно покачала головой.

— Прости, моя Мириэль, — вздохнул Финвэ, выпивая далеко не первый бокал.

Вторая королева Нолдор промолчала, но бледность и выражение лица сказали всё лучше любых слов. Тэлери во главе с королём Ольвэ переглянулись, послышались тихие удивлённые речи.

— Для аманэльдар с появлением в Амане Вала Мелькора ничего не изменится, — равнодушно, однако громко произнёс Ингвэ, сияя золотом, словно ещё одна статуя: волосы, венец, мантия, всё слилось в едином прекрасном блеске. — Королём Арды останется Владыка Манвэ Сулимо, каждый Вала продолжит заниматься своим делом, а Мелькор постепенно исправит содеянное им. Исцелит Песней то, что не смогла исцелить слезами Валиэ Ниенна.

***

— И в этот момент, дорогие мои Нолдор, появился Майя Олорин! — с жаром произнёс Макалаурэ. — Он сказал…

***

— Валиэ Ниенна никогда не защищала Мелькора, — вздохнул помощник Плакальщицы, выглядевший скромно и серо на фоне влистательных Ваньяр, однако спорить с ним почему-то не хотелось. — Когда Валар не могли прийти к согласию в чём-либо, госпожа Ниенна вставала на сторону оставшихся в меньшинстве, защищала от несправедливого суждения тех, чьё мнение недальновидно не учли. Но когда судили Мелькора, обрекая на трёхсотлетнее заточение в тюрьме Вала Намо Мандоса, Валиэ Ниенна молчала, ибо ей нечего было сказать в его защиту, хотя лично перед ней вины забывшего разум Айну не имелось.

Ингвэ улыбнулся.

— Мы все поступали неправильно. Раньше. — Слова короля волшебно зазвенели. — До того, как Народ Звёзд пришёл в Валинор, каждый нёс в себе тьму в той или иной мере, кто-то даже был настолько слеп, что выставлял худшее напоказ, словно знамя рода. Но теперь мы стали иными — Валинор, благой священный Аман изменил нас. С Мелькором получится так же.

***

— Потом мы танцевали, — Макалаурэ достал из поясной сумки тонкие трубочки из разных металлов, отличающиеся длиной и весом, подвешенные на нитях на общей перекладине. Осторожно касаясь их тонкой серебряной палочкой, менестрель создал аккомпанимент арфе, и девы не расстроились, что их перестали обнимать — музыка того стоила. — Мы танцевали, но мне хотелось убежать прочь, только я не мог — я ведь играл роль летописца! Мне нельзя было спеть то, что хотелось, и от этого я страдал. Но теперь…

Аккомпанировать Феанорингу стала Нолдиэ, платье которой выглядело и скромным и соблазнительным одновременно, чёрные кудри практически полностью скрывал капюшон. Эльфийка играла на двух флейтах сразу — серебряной и костяной.

— Эй, расплетайте волосы, девы,

Надевайте платья белого льна! — запел Макалаурэ, отрешённо посмотрев на башни дворца вдали. — Эй, менестрели, слагайте напевы,

Да будет чаша вином полна!

Какой-то странный нынче праздник под знамёнами тьмы.

Что ж, далека ли, брат, дорога от Весны до Зимы?

Скажи, приблизились ли к закату Арды все мы?

Добро пожаловать, друзья, простите Вала Войны!

Народа вокруг Макалаурэ стало меньше, зато продолжавшие слушать развеселились, глаза загорелись, начались танцы.

— А принцесса танцует на болоте,

В белом платье, аконит в волосах.

Громче, громче звучат смерти ноты,

Аманэльдар, братья, закрывайте глаза!

Какой-то странный нынче праздник под знамёнами тьмы.

Что ж, далека ли, брат, дорога от Весны до Зимы?

Скажи, приблизились ли к закату Арды все мы?

Добро пожаловать, друзья, простите Вала Войны!

— Наша жизнь не поменяется от появления новых Валар, хоть одного, хоть дюжины, — сквозь расступившуюся толпу вдруг подошла к сыну Нерданель и села рядом, бесцеремонно отодвинув, будто горшок с цветком, Белую Песню. Платье жены Феанаро Куруфинвэ сразу же отвлекло внимание эльфов от музыки. — Зато твой отец способен здесь всё перевернуть с ног на голову. Спой про меня, мой Золотокователь. Иначе зачем тебе талант, коль мать не восславляешь?

Макалаурэ замолчал, покачал головой в такт мелодии и продолжил:

— Так вплетай же в волосы пламя,

Босиком танцуй на мостовой.

Валар свет не расстанется с нами,

Главное — песнь хвалебную пой.

От души расхохотавшись, Нерданель властно обняла сына, давая понять, что это её собственность, и ни одна дева не смеет даже мечтать завладеть сердцем лучшего менестреля Амана.

Примечание к части Песни "Цвети, моя земля" Т. Гвердцители

"Пир во время чумы" гр. "Сны Саламандры"