Свет проклятых звёзд

Бессмертный помер, а я всё ещё жива!

— Братья меня за это волколакам скормят! — обречённо произнёс Финдарато, собрав за большим столом свиту и Брегора с женой. — Но я не могу поступить иначе. Видите, в какой я ситуации оказался? Скоро зима, идти куда-то в неизвестном направлении станет тяжело и опасно, но вы ведь тоже понимаете, что нельзя оставлять людей в тюрьме до весны?! Поэтому мы встанем лагерем на северной границе королевства Амбаруссар.

Потребовав от Эдрахиля вина и выпив всё налитое, король Инголдо печально улыбнулся:

— Расходы, разумеется, будут на мне. И расплачиваться с братьями за доставленные неудобства тоже буду я. Вы даже представить не можете, какие это горы золота! — из сияющих утраченным светом Валинора глаз покатились слезы, нарготрондский владыка выпил ещё вина, однако плакать не перестал. — Простите меня, мои верные, прошу! В последний раз я так рыдал на своей свадьбе. Мне до сих пор не по себе от воспоминаний, а моя прекрасная Амариэ, наверное, стыдится меня, но что я могу поделать?!

Отец и старший брат Эдрахиля заулыбались, Йавиэрион закрыл рот ладонью, чтобы не смеяться открыто.

— Ладно, новые богатства накоплю, что уж тут горевать? — вздохнул Финдарато, вытирая салфеткой лицо. — Веселитесь, не стесняйтись. Когда я рыдал на свадьбе, тоже многим было забавно смотреть на меня. И никто мне не посочувствовал! Но это ничего. Нам ли горевать, друзья мои? Мы ведь сейчас сидим в тёплом роскошном дворце, пьём лучшее вино, едим, сколько хотим. А те несчастные Младшие мёрзнут, голодают, болеют! С каждым днём их долги растут, а здоровье ухудшается. Без моего золота они погибнут. Но я также понимаю, что мои сокровища для перевода их в мирианы оценят незаслуженно низко! Это ужасно!

Орикон покачал головой, смотря в стол. Миньятолос бросил взгляд на отца, тоже промолчал, Эрьярон сжал кулаки.

— Не всё в жизни делается ради выгоды, — Финдарато снова выпил и дал Эдрахилю уникальный мириан с изображением башен Гномьего Тракта — их чеканили только однажды в честь столетия Торгового Союза. — Я же знаю, что мой верный слуга трудится, не покладая рук, исключительно из любви к своему негаснущему Солнцу, то есть, ко мне. Правда, Эдрахиль?

Оруженосец поклонился, благодаря за щедрость, налил ещё вина.

— Да, мои верные, — тяжело вздохнул король, — мне действительно жаль всех тех средств, что придётся потратить. Но меня утешает, что это на благо Арды. Скажи, Брегор, что выяснил ты, когда говорил с вождём халадинов?

Беоринг выдохнул, скосил глаза на супругу, улыбнулся. Нарготрондский владыка первое время удивлялся не поддающемуся логике поведению лидера Фирьяр. Прочитав несколько книг из тех, что Брегор считал важными для человеческого общества, Финдарато пожалел о том, что лично не был знаком с их автором, поскольку возникло желание побеседовать с ним по душам, а после — если тот останется в разуме — отправить его для дальнейшей беседы к Артанис. Однако потомок Беора как-то иначе воспринимал прочитанное и не видел в текстах ничего ужасного, только, вопреки настойчивым советам автора держать женщин подальше от всего важного в жизни, таскал супругу с собой везде и всегда. Подумав об этом, Инголдо сделал вывод, что дело в ревности и страхе однажды увидеть в своём доме эльфийского младенца.

Похоже, Мельдир стоит дольше оставаться бездетной, чтобы не оказаться отстранённой от дел племени, если, конечно, её это заботит.

Подумав, что любопытно было бы взглянуть на реакцию главного защитника полуэльфов, если бы супруга принесла остроухое дитя, Финдарато всё же отмёл нехорошие мысли и, загадочно улыбаясь, посмотрел на человеческого вождя. Тот смутился.

— Я укрепил уверенность в том, что племя Халет и род Беора должны жить отдельно друг от друга, — сказал он слишком неуверенно. — Мы выбрали эльфов в учителя, а халадины гордятся тем, что однажды изгнали вас со своей земли.

Орикон от удивления встал.

— Да, — Эсуил отмахнулся, — я слышал от торговцев, как хитлумских послов дикари едва не отправили в гости к Намо.

— Многие об этом слышали, только думали — сказки, — поддакнул непривычно отстранённый Эрьярон. — Да только сказки никогда не зарождаются на пустом месте.

— Халадины гордятся этим, понимаете? — чёрные глаза Брегора вспыхнули, однако суть эмоции Финдарато понять не смог. — Не знаю, может быть, им просто не повезло, и те эльфы, как и подданные Морифинвэ, сделали какое-то зло, но Халет не хочет даже слышать о том, что эльфы бывают добрыми, справедливыми и милосердными. И меня в итоге назвали…

***

— Так ты их подсосун! — расхохоталась леди-вождь, когда беоринг и супруга пришли в темницу и объяснили, какова цель их появления.

Остальные узники, кто ещё был в состоянии смеяться, поддержали веселье.

— Вальяру пусть твой король поможет, — заявила Халет, развалившись на несвежей соломе. — Оплатит его долги, а потом говорит о добре. А нам помощь с подвохом не нужна, ясно, подсосун?

Сопровождавший вождя дортонионских Фирьяр «мешок яблок» самодовольно хмыкнул, в глазах прочиталось: «Теперь видите, что они не заслуживают лучшего отношения. Неблагодарное зверьё!»

Интуиция подсказала Халет отвлечься от веселья и внимательнее посмотреть на того, кого ненавидит.

«Гляди, — внутренний голос заставил встряхнуться, — этот гад ждал, что ты так себя поведёшь! Он наболтал чужакам что-то, и теперь рад подтверждению!»

— Ладно, как тебя там, извини, — леди-вождь встала и, кряхтя, подошла к решётке, с ужасом поняв, что рассматривает пришедшую с подсосуном молодую женщину со слишком явным интересом. — Пусть твой нолодранец знает: мне его благодарить нечем, кроме моих тёплых щёлочек, которые не для него я берегу. А ещё передай ему, что таких вот заезжих нолодранцев мы с девчонками гнали со своей земли так, что только пятки их нолодранские сверкали. И мы можем так снова! Так что, хочет — пусть помогает, но ничего в ответ мы ему не дадим.

***

Смотря на заключённых, Брегор видел, как они откровенно разглядывают его и Мельдир, замечал реакцию эльфа-тюремщика и не мог описать словами свои доводы по этому поводу. Однако высказывать владыке Финдарато всё, что накопилось в душе, вождь не хотел — халадины ведь тоже люди. Люди! Как и сам Брегор.

— Так и назвали? — Финдарато просиял.

— Да. А потом Халет сказала, что нужно найти эльфа по имени Вальяр и оплатить его долги, прежде чем защищать чужаков, — выдохнул беоринг, косясь на супругу.

Король Инголдо замер, высоко подняв брови, развёл руками и вдруг расхохотался.

— Мой дорогой Брегор, — с трудом произнёс он, вытирая слёзы, — полагаю, долги одного этого несчастного несравнимы с долгами всего народа Халет, хотя от братца Морьо я могу ожидать всего. Я лишь не понимаю, причём здесь этот эльф…

Не договорив, Финдарато осёкся. Вождь дортонионских Фирьяр смотрел с непоколебимым пониманием причины просьбы, не допуская вероятности совместных дел, безвозмездной помощи или обычного сочувствия. Решив не продолжать тему любви смертных женщин к бессмертным мужчинам, по крайней мере в присутствии беоринга, нарготрондский владыка согласно кивнул.

— Хорошо. Только его надо сначала найти.

Эрьярон, не говоря ни слова, встал из-за стола и вышел за дверь.

***

— Я не знаю, как у вас принято прощаться и почитать мёртвых, — Халет подошла к указанному эльфом холмику — одному из сотен похожих. — Что надо здесь оставить или посадить? Дерево какое-то? Куст? Правда, не сезон счас…

Огромное кладбище для тех, кого не забрали родные, раскинулось широким, припорошенным первым снегом полем между пролеском и поворотом реки, где не было ни мостов, ни переправ.

— Никак не принято, — мрачно отозвался Эрьярон, поправляя шарф. Разведчик старался не вспоминать о том, какие пришлось вести разговоры и с кем, чтобы отыскать пропавшего эльфа, погрязшего в долгах. — Эльдар — бессмертный народ, а кому не повезло — тех хоронят, как хотят.

Женщина закашлялась, болезненно поморщилась, схватившись за поясницу.

— Знакомство с этой проклятой землёй началось у меня с поездки в гости к самоубийце, — хрипло произнесла она, выпрямившись и опершись на палку. — И прощаюсь я с этим проклятым Таргеленом на могиле самоубийцы. Да будь ты проклят, нолодранец со всей своей роднёй и слугами!

— Проклятье может преследовать того, кто произнёс его, — зачем-то сказал Эрьярон, посмотрев сквозь прозрачную метель на оставшихся у края кладбища людей и эльфов.

— Мне уже не страшно. Вальяра жаль только. А самое гадостное, что я его лица уже и не помню толком. И голос, и песню ту… Ничего не помню. Имя только осталось.

— Это было прозвище. Его имя… — начал разведчик, но Халет не дала договорить:

— Я не запомню. Не надо. У вас имена такие, словно вы ими показываете всем, какие в орочий зад умные! Да я даже прочитать не могу, что на плите этой долбаной написано!

Указав на могилу, леди-вождь отмахнулась и поковыляла прочь. Пройдя мимо ряда холмиков с плитами, она вдруг обернулась на Эрьярона и расхохоталась:

— Бессмертный помер, а я всё ещё жива!

Погрозив кому-то пальцем и посмотрев по сторонам, Халет снова сделала небрежный жест свободной от палки рукой и, что-то бормоча под нос, поспешила по тонкой заросшей сухой травой тропке подальше от тех, кто не должен был умирать в Арде.