Свет проклятых звёзд

Отголосок древнего сражения

Зная, насколько предательски выразителен может оказаться взгляд, Гельмир опустил глаза, словно рассматривая что-то на столе, стараясь не улыбаться и уж тем более, не смеяться, хотя это было крайне трудно, потому что чертёж ученика очень напоминал то, что никоим образом не сможет стать сторожевой башней.

Когда подданные Финдарато Инголдо построили в Дортонионе «дворцы для обучения Фирьяр» — ведь эльфы ничего, кроме дворцов, строить не берутся — Ауриэль и Эльдалотэ придумали внушительную программу для развития ума смертных, заставив всех, кто попался под руку, заниматься интеллектуальным развитием Младших.

Разумеется, Гельмир тоже не смог отказаться, и очень скоро столкнулся с тем, что даже умеющие писать, читать, прокладывать дороги и заниматься не слишком сложным творчеством существа порой не понимают элементарных вещей. Это же интуитивно ясно, такое даже объяснять не надо! Как это надо? И даже теперь непонятно? И теперь? И снова?

Если для Младших вёсельная лодка, маяк, башня, меч, пень и ещё очень многие вещи одинаково похожи на детородный орган, то к чему они вообще способны стремиться?

— Посмотри, — предательски дрожащим голосом заговорил Гельмир ученику, возраст которого уже давно позволял ему и жениться, и родить первых пятерых детей, — на исходном чертеже верхняя часть не скруглена, она плоская, а вот эти две линии — прямые и не параллельны. Если их продлить, они пересекутся.

— Зачем? — спросил мужчина, и эльф замер.

Зачем? Что зачем?

— Я не понял вопрос, — очень миролюбиво произнёс Гельмир, слыша, как другие ученики начинают переговариваться между собой и смеяться.

— Ну… за-а-че-ем? — ученик решил, что неправильно произносит слово, поэтому повторил максимально медленно и чётко.

— Такая форма делается для удобства… — начал объяснять конструкцию мастер, однако вопрос оказался о другом:

— Зачем пересекаются? Зачем продлевать линии?

— Так удобнее, — уже и сам сомневаясь в правильности своих знаний, Гельмир взялся за чертёжные инструменты.

— Почему?

— Знаешь, — эльф поднял внушительный стальной треугольник, — если продлевать однажды пересекавшиеся линии очень долго, они разойдутся очень далеко друг от друга. Видишь, как близко эти две стороны были вначале? — ловкие пальцы сомкнулись на остром уголке и заскользили по размеченным ровными делениями краям. — Это ведь интересно.

— Почему?

— Или нет, — заключил Гельмир и вернулся к чертежу ученика. — Так или иначе, здесь не должно быть скругления.

Начав исправлять выглядевшую неприлично схему оборонительной конструкции, мастер не сразу заметил эффект, произведённый его словами про продление линий — двое мальчишек, самых младших среди обучавшихся, начали чертить расходящиеся полосы, перейдя с бумаги на столы, а потом и на пол, почти добравшись до стены.

— Перестаньте, пожалуйста, — громко произнёс Гельмир, не слишком надеясь, что проблема решится быстро и легко, но вдруг шум на улице привлёк внимание даже тех, кто усердно пытался сделать башню всё-таки не похожей на детородный орган.

Среди нараставшего гула прозвучал мелодичный голос Ауриэль, и воцарилась неожиданная пугающая тишина.

***

Год был тяжёлым. Эльфы объясняли это сложными природными явлениями, связанными с погодой, и каким-то образом повлиявшими на численность дичи в лесу, которая почему-то зависела от количества мышей и ягод на полянах, где мало что выросло, но об этом можно было не задумываться — номы всё равно помогут и подскажут.

Уйдя далеко в лес, не используя обычные охотничьи тропы, Баран с сыновьями, Белен и трое их друзей, тоже с детьми, после долгих безуспешных поисков нашли-таки звериные следы.

Места здесь были странными. Вроде бы лес, как лес, однако птицы не пели, ветер не ощущался, всё было словно мёртвым.

— Здесь, видно, битва в давние времена отгремела, — вспомнил рассказы дортонионских эльфов Белен. — Земля помнит.

— Гиблые места, — Баран нахмурился. — Лучше обойдём.

Охотники рассредоточились среди бурелома и кустарников, обошли пересохшую топь, расставили силки и капканы. Мальчишки отыскали поляну с незнакомыми ягодами и, помня наказы старших, трогать ничего не стали. Можно было бы взять горсть в селение и показать эльфам, но зачем? Потом кто-нибудь принесёт. Лучше поискать что-нибудь проверенное, например, бруснику. Весело закричав, ребята побежали наперегонки на звуки голосов родителей.

Белен остановился и прислушался. Снова слишком тихо, значит, опять нехорошие места, лучше сменить направление. Свистнув брату, получив ответ и прикинув безопасное расстояние, на которое можно отойти в чащу, второй сын Беора двинулся по краю пересохшего болота, перешагнул полугнилой сосновый ствол и вдруг почувствовал резкую боль в стопе. Инстинктивно отпрянув, мужчина увидел на мху алые пятна и понял — это его кровь. Нога заболела сильнее, наступить стало невозможно. Скорчившись и с трудом опустившись на бревно, Белен посмотрел, на что наступил и увидел торчащее из земли примерно на ширину ладони остриё то ли меча, то ли кинжала, грязное и проржавевшее от времени, однако по-прежнему острое.

Позвав на помощь, сын Беора с досадой подумал, что своей невнимательностью создал много проблем семье, хотя должен заботиться и кормить, а теперь придётся долго лечиться. Ничего, будет детям урок, что надо лучше смотреть под ноги.

***

— Почему вы мне раньше не сказали? — со злостью выкрикнула Ауриэль, выслушав рассказ смертных о случившемся с Беленом.

Эльфийка негодовала, но для человеческих мужчин всё равно казалась дивно прекрасной, а её голос — красивейшей песней.

— Вы не понимаете, что упустили время?!

— Да мы всё как надо делали! — начал спорить Баран, которого отец послал за Ауриэль во «дворец для обучения». — Рану перетянули, обработали, сразу домой отправили. Откуда я должен был знать, что творится? Я тебе что ли лекарь? И ушли мы далеко, а брат сам не мог идти. Сначала хромал, а потом вообще слёг! На себе его тащили, а ты говоришь — время потеряли! Мы тебе не кони тягловые!

Тавариль кивнула и поспешила за лекарствами, хотя и догадывалась, что можно уже не стараться. Если всё так, как говорят, шансов нет.

***

Хозяйка встала в дверях комнаты, не пуская Бельдир в коридор.

— Но я хочу видеть папу! — плакала девочка. — Я уже не маленькая!

— Нет, — жена Беора обняла внучку, погладила по растрёпанным волосам.

— Я взрослая!

— Пусть идёт и любуется, раз взрослая! — злой голос тётки испугал Бельдир, девочка сжалась и заплакала сильнее. — Чего рыдаешь? Пошли!

— Не смей обижать ребёнка! — крикнула мать на дочь, когда та схватила племяшку за руку и грубо поволокла за собой.

Попытавшись защитить Бельдир от агрессивной родственницы, жена Беора преградила путь к комнате, куда положили Белена, но вдруг девочка вырвалась и прошмыгнула в неплотно закрытую дверь.

Не увидев ни эльфийских лекарей, пытавшихся помочь отцу, ни деда, сидевшего рядом с сыном, Бельдир ошарашенно уставилась в неестественно улыбавшееся лицо любимого папы, который не мог ничего сказать, его трясло, слышалось странное мычание.

— Заберите ребёнка! — приказала эльфийка, которую девочка не рассмотрела.

Бабушка снова схватила внучку за руку, потащила за дверь, но Бельдир в последний момент обернулась и увидела, как папа вдруг изогнулся дугой, всем телом поднявшись над постелью.

Девочка зажмурилась, а потом вытерла слёзы и больше не плакала.