Свет проклятых звёзд

Гроза над Дор-Ломином

Жаркий летний воздух застыл, словно остановилось само время.

— Гроза будет! — пронеслись предупреждения по полям и пастбищам, и люди начали собираться по домам и укрытиям. — За лесом уже полыхает! Берегись молнии!

Северный край неба стремительно темнел, словно огромная серо-фиолетовая птица раскинула могучие крылья и понеслась над землёй. Послышались первые далёкие раскаты.

— По домам, детвора! По домам! Уши надеру!

Спешно перебежав широкий двор под начинающимся дождём и поднявшимся ветром, супруга Хадора вошла в дом свекрови, внезапно позвавшей к себе поговорить. Теперь здесь стало тихо, словно и не случалось многодневных шумных пиров, устраиваемых вождём Хатолом. Его последнее застолье оказалось для владыки Дор-Ломина похоронным, внезапно сменившись с празднования очередной годовщины очередного сражения в Дор-Даэделот прощанием с вовсе не героически почившим лидером. Разумеется, нередко случалось, что мужчины умирали, перебрав хмеля, но когда это коснулось рода великого Мараха, многие задумались и не знали, как произносить тосты во славу вождя около завершившего его жизненный путь костра.

— Всё в прошлом, Гильдис, — увидев в дверях невестку, вздохнула Дорвен, сидя у потемневшего окна за прялкой. — Теперь всё в прошлом. Наверно, и я скоро уйду, ведь не расставаться же с мужем… Я обещала вечно быть с ним. Но я не за тем тебя позвала, чтобы плакаться. Садись, Звёздочка.

Моложавая женщина по-хозяйски поставила себе и вдове вождя чашки, налила ягодно-яблочного отвара, положила принесённые с собой лепёшки.

На улице полыхнула молния.

— Хатол умер, и теперь Хадор должен занять его место, — не притронувшись к еде, заговорила Дорвен. — Никто другой — только Хадор. И мы должны этому помочь.

Комната снова озарилась вспышкой, Гильдис вздрогнула.

— Мы не боялись грома, — вдова вождя улыбнулась. — Глупые были. И храбрые.

В мутноватых светлых глазах отразилось воспоминание из далёкого детства.

***

— Да никто не узнает! — мальчишка с коротко стриженными светло-русыми волосами гордо подбоченился. — Кто нас спохватится и искать побежит в такой дождище? Пошли, Дорвен!

— В грозу такая тёплая вода! — закивала девочка с тугой косой.

Третий ребёнок засомневался, начал оглядываться на дом, однако ещё двое более старших ребят рассмеялись:

— Что? Побежишь маме жаловаться? Давай! Беги! Трус!

Зарница осветила белым всё вокруг, раздался треск, гром сотряс воздух, ветвистая молния проползла по чёрным облакам.

Испугались все, однако сразу же изобразили восторг и с хохотом побежали к реке.

Вспышка, треск, оглушительный грохот, вой ветра, шуршание сорванных ветвей и листьев, смех юных эдайн.

Вспышка. Берег реки всё ближе.

— Э! Куда собрались?! — сквозь бурю услышали дети оклик рыбаков — трое мужчин, держа над собой перевёрнутую лодку, шли от песчаного склона, превратившегося в водопад. — А ну кыш отсюда! Река молнии притягивает! Зашибёт!

— Не зашибёт! — расхохотался стриженный мальчишка и еле увернулся от упавшей рядом ветки.

Взрослые поставили лодку, бросили сети и вёдра, поспешили к ребятне. Девочка схватила младшего брата и, представив, как влетит от родителей, побежала с ним в сторону дома. Вслед раздался смех, мальчишка-зачинщик выплюнул что-то о трусости.

Вспышка, гром, шум ветра в листве.

Юная Дорвен обернулась. Рыбаки поймали ребятню и за уши потащили от воды, и только старший брат девочки всё же прыгнул в реку.

— Ха-ха-ха! — крикнул он, вынырнув. Короткие волосы прилипли ко лбу. — Девчонки!

— А ну вылезай! — сквозь треск ломающегося дерева заорал рыбак.

— Ха! Ха! Ха! Ха!

Вспышка, грохот, молния белой змеёй устремилась к воде, и когда снова стало темно, головы мальчишки над поверхностью уже не было.

***

За окном полыхнуло, ветер ударил дождём в стекло.

— Я помню, — старая вдова посмотрела на невестку, — как ты веселилась, когда мужчины поднимали тосты, славя войну. Тогда я и поняла, что ты мне нравишься. Не каждая женщина понимает, что мужчины постоянно ищут риск и играют со смертью. Все мы однажды проиграем: кто-то достойно, кто-то нет, но мужчины… Они с рождения хотят всем доказать, что смерть для них — глупая соседская старуха, которая ненавидит всех вокруг и готова выплеснуть в расшумевшихся детей помои или что похуже. И мы, женщины, должны понимать, что наши мужья, отцы, братья, сыновья всё равно будут искать смерти, так почему не отпустить их на войну против общего врага?

На улице громыхало, какая-то собака залилась отчаянным лаем.

— Я горжусь мужем, — улыбнулась Гильдис не слишком радостно. — И сыновьями горжусь. Я боюсь, что они могут не вернуться с севера, но понимаю — это их долг.

— Да, — Дорвен вздохнула, — поверь, Звёздочка, лучше погибнуть, защищая свою землю от орков, чем околеть в вонючей постели пьяной свиньёй. Прости мою грубость, но я не могу иначе.

Белая нить, тянущаяся от колеса прялки, на фоне зарницы показалась чёрной.

— Как помочь Хадору стать вождём? — заговорила о главном Гильдис. — И почему в этом надо помогать? Он ведь старший сын, в старшем роду…

— Да, да, конечно, — вдова закивала, веретено задвигалось неровно. — Но ведь Хадор не станет сидеть в Дор-Ломине. Он — вождь, это бесспорно, но вождь для воинов. Однако не весь его народ — бесстрашные бойцы. Кто-то должен править здесь, и возможно, уже появились соперники, просто пока молчат. Я была слишком потрясена смертью мужа, чтобы подумать об этом сразу, а сам Хадор получит печальную весть нескоро, да и вернуться быстро не сможет всё равно.

— Никто не посмеет подвергать сомнению право Хадора… — глаза Гильдис вдруг вспыхнули, Дорвен довольно заулыбалась:

— Узнаю тебя, Звёздочка! Ты снова такая, какой понравилась мне. Слушай, убери это варево, — вдова насмешливо указала на чашки, — наливай эль. Да покрепче! Гномий!

Взбодрившаяся и будто сбросившая груз прожитых лет жена нового вождя Дор-Ломина ловко достала массивные кружки и наполнила пенным напитком из расписанного рунами бочонка.

— За Хадора, — по-мужски подняла тост Дорвен. — Да, дорогая, нас не всегда брак красит. То ревнуем, то нас ревнуют, то рожать надо, то кормить, то хоронить… Я так радовалась, когда поняла, что больше не обрюхатить меня!

Женщины снова выпили, на столе появилась солонина и ржаной хлеб.

— Скорее бы, — поддакнула Гильдис. — Надоело! Пусть теперь дети мне внуков рожают. Первенец Галдора уже агукает.

— Нравишься ты мне такой, — сделала большой глоток вдова. — И сразу нравилась. Настоящая жена вождя! За своё готова бороться! И за мужчину. Не выбирая методы, безжалостно. Но так и надо, дорогая.

Супруга Хадора не любила вспоминать то, о чём заговорила свекровь, корила себя, стыдилась, только совершённого было не изменить. Ох уж эта молодость…

***

Соперница была красива. Слишком красива! А кроме того — настырна до крайности. Редкие для Дор-Ломина тёмные волосы делали Йафвен заметной среди светловолосых Эдайн, и конечно, многие мужчины обращали на неё внимание, но юную прелестницу не интересовали простые работяги даже из зажиточных семей.

— Это мой жених, ясно? — Гильдис решила поговорить с соперницей начистоту. — Родители уже договорились!

Йафвен фыркнула, изогнула спину, выпятив пышную грудь, и отбросила назад не слишком толстую и длинную, зато тёмную, косу. Милое румяное личико с манящими ямочками на бархатных щеках коварно просияло.

— Думаешь, разоделась в дорогое, и все мужчины твои?! — невеста Хадора вскипела.

— Главное, милочка, — хитро прищурила ореховые глаза соперница, — не во что ты одета, а как это снимаешь.

— Ах ты подстилка!

— Завидуешь?

Это была не зависть. Гильдис считала себя красивой и достойной стать женой сына вождя, к тому же Хадор и не думал разрывать помолвку, но невеста чувствовала — соперница чем-то зацепила её жениха. Видя Йафвен, Хадор опускал или отводил глаза, загадочно улыбался, становился напряжённым.

— Ах, завидую, значит! — Гильдис сжала кулаки, до хруста сдавив ручку корзины с яблоками. — Завидую.

— Конечно, — соперница усмехнулась, снова нагло демонстрируя румянец и ямочки на круглых щеках. — Я красивее тебя.

— Красивее, значит.

Невеста Хадора больше не сказала ни слова. Она отвернулась и ушла, чтобы потом подкараулить не отстающую от жениха нахалку и плеснуть ей в лицо смешанным ядом самых злых трав.

***

— Я лечение оплатила, — потупилась Гильдис, — отдала почти все драгоценности, чтобы меня не судили! Но морду этой гадины я испортила навсегда.

— Ты готова бороться, и это правильно, — с поддержкой улыбнулась Дорвен, — иногда по-хорошему просто нельзя. И мой муж тоже это знал. Ты ведь помнишь рассказы о том, как Хатол стал вождём, отобрав трон Дор-Ломина у ставленника Малаха Арадана?

— Я была ребёнком, но помню, — жена Хадора отпила эль. — Мне было очень страшно.

***

Дом, в котором жила маленькая Гильдис, находился в начале улицы знахарей. И хотя в семье будущей супруги вождя никто не занимался врачеванием, родители и старшая сестра девочки обустроились по соседству с целителями и помогали, чем могли, за вознаграждение: ткали и стирали бинты, кипятили склянки, ремонтировали каталки и носилки.

В тот день на улице стало пугающе шумно.

— Не выходи из дома! — приказала мать, и девочка, несмотря на то, что хотелось погулять, повиновалась. — Если что — прячься под кровать и сиди молча!

Гильдис испугалась, и тогда сестра сунула ей в руки ткань:

— Режь на ленты!

Скучное занятие, как ни странно, отвлекло от страха и шума на улице, настроение поднялось, и вдруг в дом вбежали какие-то люди.

— Вы за Хатола? — угрожающе задал вопрос незнакомый голос.

— За Хатола, — ответила мама.

— Мы побеждаем, — сообщили из дверей, а потом порог переступила целая толпа.

Они втащили стонущее окровавленное тело, требуя помощи хоть от кого-нибудь, так как все знахари оказались заняты другими ранеными.

Бунтаря принесли в кухню, положили прямо на стол.

— Иголку и нитку! — приказала девочке сестра, вливая в рот мужчины пахучее снабодье.

Гильдис сразу забыла, где что лежит, но как-то смогла принести всё необходимое. Голова кружилась, тошнило, руки тряслись, а мама и Гильвен почему-то не боялись и помогали этим большим страшным людям.

Только спасти раненого не удалось.

***

— Тогда много погибло, — кивнула Дорвен, многозначительно показывая на опустевшую кружку.

Невестка наполнила.

— И не все сторонники Армаха пали. А у павших остались семьи, — вдова посмотрела на стихающий дождь и уже не такие яркие молнии. — У древа рода Мараха мно-ого ветвей! Большинство бывших сторонников Малаха боятся, конечно, но Хатол ушёл слишком некрасиво. И к власти пришёл некрасиво, и правил так же. Помнишь, наверно, с нами пытался дружить сосед, приехал с женой, но Хатол и с ним сумел поссориться. Это неправильно. Я продолжаю общаться в письмах с Мельдир — она умная добрая женщина. Подружись с ней. Подружись с беорингами. А пока Хадор воюет, пусть делами занимается ваш младший. Я объявлю его наместником от имени сына, а мы с тобой проследим, чтобы никто на трон Дор-Ломина не посягал.

— Гундор ведь…

— Хромой? Пускай. Зато умный и ответственный. Он защитит трон отца.

***

Желтоволосый мальчик, слишком юный для войны и поиска будущей невесты, молча сидел у окна и писал. Не имея возможности бегать и резвиться с ровесниками из-за чудовищно разной длины ног, третий сын Хадора много читал, поэтому его всё чаще называли Мудрым. Гундор догадывался — это лесть, но лесть приятная, поэтому с радостью принимал похвалу.

— Я хочу уехать в Хитлум, — забежала к брату юная вертлявая дева, в лисьей шкуре и с топором на плече.

— Ты уже говорила, Глорэдель, — буркнул мальчик. — А я уже говорил, что тебе не стоит этого делать. Ни один эльф на тебе не женится.

— А мне и не надо! — фыркнула дочь Хадора. — Даже если предложит сам эльфий король Голфин, не соглашусь! Я хочу стать учёной знахаркой, чтобы на войну с отцом и Галдором с Гельдором пойти. Орков рубить буду, а наших — штопать.

— А к оркам в плен попадёшь — наоборот делать придётся.

— Дурак ты, Гундор!

Слышать о себе такое третий сын Хадора не привык и не любил, однако в словах сестры звучала такая обезоруживающая искренность, что юноша не обиделся.

— На самом деле, — лицо Глорэдель вдруг выразило доброту, — хочу эльфам с войной помочь, а они меня пусть научат лечить разное. Твою хромоту, например. Я хочу сражаться с врагами, стоя плечом к плечу с тобой, папой, Галдором и Гельдором! Вместе мы всех сокрушим!

— Надеюсь, тебя скорее выдадут замуж, и ты все эти глупости забудешь, — буркнул Гундор.

— Дурак!

— Нет, я мудрый.

— Дурак!

***

Молния полыхнула далеко, гром раздался приглушённо и не сразу.

Припасённый бочонок эля наполовину опустел, говорить о делах расхотелось.

— Когда Хатол к этой Бельдир поехал, — лицо вдовы вдруг пугающе изменилось, — я вся извелась. Понимала ведь: старые мы уже, не до измен нам, но понимаешь… Что у меня с мужем общее? Ну постель, ну дети, ну жизнь прожитая. Это для нас, глупых баб, ценно, а мужики… С той Бельдир Хатол воевал вместе. У них немного общих воспоминаний, но зато какие!

Дорвен махнула рукой, выпила.

— Окрасилось небо багрянцем,

Где волны бушуют у скал, — тихо запела она, смотря в окно. — «Поедем, красотка, кататься!

Давно я тебя поджидал».

«Я еду с тобою охотно

И волны морские люблю.

Дай парусу полную волю,

Сама же я сяду к рулю».

«Ты правишь в открытое море,

Где с бурей не справиться нам.

В такую шальную погоду

Нельзя доверяться волнам».

«Нельзя? Почему ж, дорогой мой?

А в прошлой, минувшей судьбе,

Ты помнишь, изменщик коварный,

Как я доверялась тебе?»

«Послушай, мы жизнью рискуем,

Безумная, руль поверни!

На это сердитое море,

На эти ты волны взгляни!»

А волны бросаются с рёвом

На их беззащитный челнок.

«Прочь весла! От гибели верной

Спасти чтоб никто нас не мог!

Меня обманул ты однажды,

Сегодня тебя провела.

Ты чувствуешь гибель, презренный?

Как трус, побледнел, задрожал!»

И это сказавши, вонзила

В грудь ножик эльфийский ему.

Сама с обессиленным сердцем

Нырнула в морскую волну.

Всю ночь волновалося море,

Кипела, ревела вода.

И только качались на волнах

Два брошенных за борт весла.

Наутро утихла та буря,

И волны, лаская песок,

Прибили два трупа холодных

И в щепки разбитый челнок.

Гроза стихла, вечерний сумрак стал сиренево-прозрачным, воздух запах свежестью, ощутилось близкое похолодание.

— Напиши Мельдир, — полушёпотом произнесла Дорвен. — Скажи ей, что больше нет тех, кто стоял между нашими народами.

Примечание к части Песня "Окрасился месяц багрянцем", Л. Русланова