Свет проклятых звёзд

Настало время для зелёного

— Не знаю, почему, но мне жаль, что всё меньше тех, кто помнит равнину Ард-Гален сиреневой, а не зелёной, — говорил словно сам с собой светловолосый эльф в оленьей шкуре на плечах, что-то чертя на огромном листе, занимавшем два сдвинутых стола, — прошлое безвозвратно уходит, и ощущение необратимости со временем становится тяжелее. Не знаю, почему.

— С прошлым связаны воспоминания, которые лучше, чем действительность? — спросил Сулион, зайдя в помещение, чтобы взять инструменты.

— Я бы не сказал, — отозвался воин, — просто мне кажется, что зелёную растительность я никогда не полюблю так, как любил красную, фиолетовую и чёрную.

— Я помню, как было, — обернулся к окну Авар, — люблю память об этом, но все мы должны принять, что время сиреневого прошло. Настала эпоха зелёного.

***

Одинокий всадник далеко обогнал всех, кто ехал в сторону осадного лагеря, алый химрингский плащ развевался на усиленном скоростью ветру. Вести были срочными, и промедление могло дорого обойтись.

Солнце не успело ещё покатиться к горизонту, когда Нолдо с явной примесью синдарской крови влетел в башню, где жил Маэдрос во время пребывания на Ард-Гален.

Хеправион тепло поздоровался с посланником, Макалаурэ, собиравшийся утром уезжать в Долину, удивлённо взглянул на неожиданного гостя, поклонившегося в дверях и назвавшего своё имя.

— Как, говоришь, тебя зовут? — переспросил менестрель, косясь на брата.

— Майдрос, — повторил Нолдо, деловито выкладывая из сумки свитки.

— Нет, Кано, — рассмеялся старший Феаноринг, — я ему не отец. Однако, если бы однажды матушка Майдроса не встретила меня у входа в химрингскую крепость и не сообщила, что назвала сына в мою честь, Туивьель бы не настаивала на рождении Аратэльмо. Так что, я вечно благодарен Сириан за пополнение в своей семье. В хорошем смысле. Хеправион, налей Майдросу вина, накорми с дороги.

— Благодарю, лорд, — снова поклонился гонец, садясь за стол, — новости срочные. Здесь план будущей западной крепости, это отчёты о торговле, здесь список привезённых ресурсов из Дортониона, а это — то, что ещё предстоит привезти, нужна твоя подпись, лорд. Это письма, — свитков на столе стало слишком много, Кано переложил несколько на тумбочку.

— Я разберусь, — перебил Маэдрос, — отдыхай.

— Не знаю, почему, — отозвал брата в сторону Макалаурэ и заговорил очень тихо, — но мне кажется, я завтра не уеду.

— Уедешь, — твёрдо заявил старший Феаноринг, — даже если на лагерь нападёт армия драконов, которых можно убить только пением.

— Ладно, — покорно согласился менестрель. — Тогда я, пожалуй, начну собираться.

Проводив взглядом брата, химрингский лорд посмотрел на занимавшегося столом Хеправиона и монотонно заговорил:

— Финдекано вернулся, значит, мы едем в крепость. Я лично встречу особо ценных гостей. Насчёт ресурсов всё решу сам, а не через гонцов. Отправимся после того, как прибудут воины из Оссирианда.

— Я обогнал их совсем немного, полдня, не более, — сказал Майдрос, быстро закончив с едой, — к вечеру-ночи должны подойти.

— Хорошо, — отрешённо ответил старший Феаноринг, снова сфокусировавшись на северном окне, — значит, быстрее выйдем в путь.

Неподвижно постояв некоторое время, Маэдрос сгрёб со стола свитки и письма и ушёл в кабинет этажом выше.

***

В закатных розовых лучах перед идущим на север войском раскинулась изрытая застроенная равнина, на пути начали попадаться склады, кухни, знахарские шатры, всюду ходили эльфы и гномы, встречались укрепления и огромные выгребные ямы, которые спешно поливали едко пахнущими жидкостями, засыпали землёй или поджигали. Дорога разветвлялась, петляла между рвов и стен и в конце концов рассеялась среди строительных и тренировочных площадок.

— Спасибо вам за всё, — сказал Арастуру бродяга, спрыгнув с телеги и подойдя к ехавшему верхом охотнику, когда войско остановилось. — Дальше я знаю, куда идти, здесь недалеко. Клянусь отплатить добром за добро.

— Вовсе не обязательно! — отмахнулся оссириандский вождь. — Главное, не поминай лихом и не клевещи за спиной. Это уже очень много!

— Да, немало, — согласился эльф. — Мы не прощаемся, я ведь тоже остаюсь воевать, значит, до скорой встречи.

— До скорой встречи.

Бродяга быстро пошёл в направлении дозорных башен, и оссириандские эльфы удивлённо переглянулись: как отреагируют лорды на этого странного оборванца, который упорно отказывался практически от любой помощи и не взял ни еды, ни одежды, почти весь путь голодая, лишь изредка что-то собирая в лесу?

— Где я могу найти принца Астальдо? — послышался голос Линдиэль, и Арастур сразу же отвлёкся от размышлений о бродяге. — Да, мы прибыли к нему. Да, я не планирую ждать до утра.

«Дивная леди! — восхитился про себя охотник. — Настоящая королева! Владычица земель Семиречья и моего сердца».

***

Маэдрос обернулся на вошедшего эльфа, и его застывший взгляд мгновенно ожил, выразив искреннее изумление.

— Хеправион, — прокашлялся лорд, — а этот бродяга не врал, он действительно мой племянник Алмарил. Оставь нас.

Оруженосец подчинился.

— Что, дядя? — зло усмехнулся сын таргелионского нолдорана. — Удивлён?

— Более чем, — широко улыбнулся Маэдрос, встал из-за стола и вдруг крепко обнял племянника. — Что произошло? Почему я ничего об этом не знаю?

— Да вот так, — пожал плечами Алмарил, осматриваясь. — Я, пожалуй, не стану садиться — здесь слишком чисто.

— Приведи себя в порядок и приходи, — спокойно сказал химрингский лорд, и тут же уточнил: — Тебе не во что одеться?

— Да, это проблема, — принц развёл руками, демонстрируя тряпки, в которые был завёрнут. — Я рассчитываю, что мне выделят что-то, положенное твоим воинам. Я же пришёл вступить в ряды войска.

— Да, Хеправион всё сделает, — заверил Маэдрос, — а потом возвращайся и расскажешь, что с тобой случилось.

— Я проклят, — снова пожал плечами принц, — что удивительного в моём нынешнем положении?

Лицо лорда снова выразило недоумение, однако говорить что-либо племяннику он не стал: пусть сначала приведёт себя в то состояние, в котором не зазорно садиться на чистый стул. Сейчас это более срочное дело.

***

— Значит, Крепость Исток.

Воин в синем плаще посмотрел на своего командира, недавно вернувшегося из Хитлума.

— Да, Исток, — выдохнул Финдекано, пробегаясь взглядом по собравшимся верным, словно ища среди них предателя. — Барад Эйтель будет воздвигнута на месте нашего лагеря в Эред Ветрин. Как только крепость будет достроена, мы уйдём с Ард-Гален и обоснуемся там. Равнина будет в первую очередь служить своеобразным волнорезом для войск Моргота, но живая сила здесь останется по-минимуму.

— Ловушки остановят даже монстров, — кивнул лучник рядом с принцем.

Полог шатра отодвинулся, ночная тьма озарилась зеленоватым светом фонарей, и вошла Линдиэль, сопровождаемая тремя воинами.

Нолдор не смогли сдержать восхищения: на изящной леди была меховая белая накидка, почти не закрывавшая лёгкое не по погоде сиреневое платье из тонкого шёлка, на длинных рукавах и корсаже которого сверкала причудливая имитация серебряного доспеха. Эльфийка демонстративно почтительно поздоровалась с принцем, и Финдекано замер.

— Приветствую, лорды, — процедил сын верховного нолдорана, — садитесь, располагайтесь, мои верные расскажут вам о будущем и нынешнем расположении войск, а мне необходимо переговорить с леди без свидетелей.

Накинув простой шерстяной плащ, Финдекано вывел дочь лорда Кирдана на улицу, стараясь галантно держать её за руку, но был слишком напряжён, чтобы это получилось.

— Астальдо, — выдохнула дева, чувствуя, что ничего хорошего разговор не предвещает.

— Линдиэль, — принц сделал глубокий вдох, сложил ладони перед лицом, — я не знаю, откуда тебе известно про Нарнис, или твоё платье — лишь случайное совпадение, но я…

Финдекано осёкся, видя, как глаза цвета морской волны начинают влажно блестеть. Стоявшая рядом эльфийка не была врагом, она сейчас выглядела совершенно беспомощной и потерянной, невольно вспомнилось, как страдала из-за любви сестра. Да, Ириссэ не подавала вида, а мать всячески оберегала чувства дочери, но невозможно было не заметить затаённую в сердце боль.

— Линдиэль, — гораздо ласковее произнёс принц, держась на безопасном расстоянии, чтобы не оказаться внезапно и против воли поцелованным, — прости мою грубость, я действительно мог быть слишком резок, но я лишь хотел прояснить кое-что.

Эльфийка зябко укуталась в накидку от налетевшего холодного ветра. Финдекано снял плащ.

— Я хочу укрыть тебя, но пообещай, что не станешь кидаться в объятия, когда я подойду ближе.

— Хорошо, — сквозь слёзы рассмеялась Линдиэль, вытирая лицо и покорно позволяя себя согреть.

— Прошу, пойми, — ласково произнёс сын верховного нолдорана, — я не предам брачную клятву, данную другой женщине. Не пытайся занять её место! — голос снова стал резким. — Здесь и сейчас мы собрались, чтобы обсудить расположение войск с учётом нынешних и будущих оборонительных сооружений! Понимаешь? Я здесь веду войну.

— Да, — прошептала дева, — понимаю. Я тоже здесь, чтобы вести войну. А ещё… Пусть ты не можешь быть со мной ради любви, но ради победы — это другое! Я буду полноправной владычицей Оссирианда, если выйду замуж и рожу сына, и ты…

— О, Эру, — закрыл глаза Финдекано. — О, Валар, от которых я отрёкся и был уверен, что больше никогда не помяну ни добром, ни злом! Политика, Линдиэль, никогда, ни при каких обстоятельствах не должна строиться за счёт чьих-то чувств! И нельзя использовать любовь как орудие и шантажировать ей! Нельзя, понимаешь? Да, знаю, так делает каждый второй или даже первый лорд, но я не они! Для меня всё ещё важны принципы и клятвы, и пусть Арда искажена, хоть я и не верю в это, пусть сама суть каждого живого существа испорчена, я это не приму и не смирюсь. Ты говоришь, что пришла ради войны. Но за что ты собираешься воевать? Против чего? Ты не понимаешь, что мы все здесь бьёмся с самой тканью Творения, с искажением, с тем самым злом, на которое ты пытаешься меня толкнуть! И это не вынужденная мера, не помощь в войне, это блажь, Линдиэль! Это твоя прихоть и каприз. У меня есть дочери, Линдиэль, я знаю, что такое капризы маленьких леди.

Дочь лорда Новэ судорожно вздохнула, чувствуя, что несмотря на все попытки стать сильной, рядом с Астальдо превращается в крошечного слепого птенца, который выпал из гнезда.

— Если ты здесь только ради меня, — прозвучали приговором слова, — уезжай.

— Я, — попыталась справиться с дрожью в голосе Линдиэль, — уеду, но ненадолго. Мне нужно решить свои дела с отцом и Оссириандом. Герой Астальдо желает мира в Арде, но не хочет установить добрые отношения даже с соседями! — Неожиданно проснувшаяся злоба придала сил. — Ты не понимаешь, что завтра может не наступить ни для кого из нас, но наш союз, брачный союз, может скрепить то, что вы, Голодрим, разрушили! Это вы пролили невинную кровь, и мне плевать, что об этом говорят ваши летописцы! Ты видишь во мне врага, я это чувствую, но я — самый удобный союзник! Ты молил Эру о помощи, и вот я здесь, Астальдо! Вместе мы всё преодолеем! Мы будем непобедимы!

— Глупая девочка, — покачал головой принц. — Давай вернёмся в шатёр, и больше никогда не начнём разговоров о нас.

— Я не обещаю того, чего не смогу выполнить, — процедила Линдиэль, — я не откажусь от тебя.

Астальдо не ответил, подошёл к шатру, галантно отодвинул полог. Оссириандская леди вскинула голову и прошла к сидевшим за столом воинам, лишь слегка задев любимого краем подола, но Финдекано показалось, что его с размаху ударили по коленям плетью.

***

Маэдрос посмотрел на вновь появившегося в кабинете племянника, заметил, как тот с блаженной улыбкой устроился на удобном стуле, и что уже не выглядит измученно-бледным: значит, поел. Одежда, подходящая по росту, разумеется висела на исхудавшем эльфе, и, видя всё это, старший Феаноринг помрачнел: худшие ассоциации невольно лезли в голову, левая ладонь сама собой сдавила право плечо.

— Рассказывай, Алмарил, — максимально спокойно произнёс химрингский лорд, взяв чернильницу и бумагу и пододвинув к племяннику. — Вместе решим, что ты напишешь отцу.

— Достаточно одной фразы: твой сын благополучно добрался до Ард-Гален.

— Уверен?

— Да.

— Пиши. Но учти, воин, мне этого недостаточно. — Маэдрос внимательно посмотрел в глаза Алмарила. — Теперь ты мне не только родня, но и часть моей армии.

— Что я могу сказать? — пожал плечами принц, отложив перо. — Я провалил миссию в Белегосте, сбежал на войну…

Алмарил осёкся. Желание спросить дядю о брате разрывало грудь изнутри, но останавливало понимание, что услышать правду в лицо нет сил. Зачем спрашивать и без того очевидную вещь?

— Потом вернулся и понял, — принц отвёл взгляд, — что не хочу действовать по указке отца, потому что… У меня иные планы на жизнь.

Сделав паузу и ожидая вопроса, за что и почему король Таргелиона выгнал сына, оставив его даже без одежды и обуви, надеясь на осуждение родителя и сочувствие к себе, Алмарил вдруг понял — не дождётся, Маэдрос смотрел спокойно, без эмоций, словно думая о чём-то своём.

— И я, — сын Карантира вздохнул, — отец стал давить на меня, я сказал, что отправлюсь на Ард-Гален даже если у меня отберут последнюю рубаху. Он рассмеялся мне в лицо, а потом спросил, чего я жду, почему до сих пор дома. Было ещё холодно, я хотел дождаться тепла, но… Когда отец так сказал, я просто сбросил всё, что на мне было и пошёл прочь. — Алмарил вдруг расхохотался, Маэдрос широко улыбнулся. — Я шёл и кричал, чтобы никто не смел ко мне подходить и помогать, но слуги всё-таки догнали и вручили шерстяное одеяло, сказав, что это не одежда и не в счёт. Я взял и пошёл дальше. Было очень холодно, меня в какой-то момент начало трясти, но я из принципа шёл медленно. Зуб на зуб не попадал! И только когда стал уверен, что меня не видно из дворца, побежал. Долго бежал, несколько дней точно. Согрелся быстро, но в какой-то момент понял, что больше не могу без еды и отдыха. Там был пролесок, я нашёл какое-то гнездо, не помню, как ел и заснул, а потом проснулся от холода и снова побежал.

Взгляд лорда был потрясающе красноречивым, Алмарил почувствовал заливающую лицо краску.

— Потом я увидел ногродских торговцев. Сначала боялся к ним подходить — вдруг узнают и вернут домой? Но в конце концов не смог не подойти — у них было тепло от костра и хоть какая-то компания. Они меня не узнали, я представился Авармарилом.

— Забавная игра слов, дед оценил бы, — покачал головой старший Феаноринг.

— Да, богач превратился в бездомного, — кивнул принц. — Мы с гномами какое-то время шли, но мне не доверяли, даже не пускали в телегу — за товар боялись. А потом встретили войско Оссирианда. Уверен, если бы они поняли, кто я, убили бы или взяли в заложники и стали шантажировать отца. Сначала я бежать хотел, но потом решил, что вызову этим подозрение и стал вести себя, наоборот, нарочито нагло. Сработало, дядя! В итоге вожди Семи Рек помогли своему врагу, и вот я здесь.

Химрингский лорд застыл, смотря в одну точку далеко за окном.

— Есть хочешь? — глухо спросил он племянника, и тот от души рассмеялся:

— Нет, спасибо, я уже опустошил некоторые твои запасы. Немного обидно, что меня здесь могут узнать и спросить, почему я без армии.

— Это неудивительно, — отрешённо произнёс Маэдрос, — ты поссорился с отцом и потерял влияние. Народ остался там, где безопасно, их больше не вёл долг службы.

— Это неправильно, наверное.

— Ты шёл один, день сменялся ночью. Ты ждал, что тебя догонят?

Алмарил вдруг зажмурился и ничего не сказал, а химрингский лорд ничего больше не спросил, потому что прекрасно знал ответ на свой вопрос.

***

Сиреневая рассветная зорька догорела, на небе осталась зелёная полоса, постепенно сливавшаяся с яркой лазурью.

Линдиэль, поправив капюшон, пришпорила коня.

«Нет, это не бегство и не покорность воле Астальдо! Я сама Астальдо! Астальдис! Леди Астальдис! Я уеду и вернусь. И ты больше никогда не сможешь сделать мне больно! Можешь не верить, можешь забыть, но от судьбы тебе не уйти!»