Свет проклятых звёзд

Священное пламя и пресная лужа

— В ней есть скрытое пламя страсти, не то, что в тебе, девочка-тень. Тебе не добиться его внимания.

Слова ударили несравнимо больнее тренировочного меча, и Линдиэль заплакала. Да, слёзы много раз проливались во время обучения, мастер никогда не замечал эмоций будущей воительницы, но Ириссэ сейчас не делала вид, будто не видит. Сестра любимого продолжала добивать и так уже едва живую жертву с наслаждением играющегося хищника:

— Прекрасная Нарнис пропитана благословенным светом священных Древ, в ней пылает огонь рода Феанаро Куруфинвэ. Чтобы сразить мужчину, ей достаточно одного взгляда, едва заметного движения, томного вздоха. А ты? Твои слова о любви и приезд к Финьо не заставили его тебя заметить, Тень. В твоих жилах вода, а не кровь, ты пресная, словно лужа на площади после слишком затянувшегося и оттого наскучившего дождя. Думаешь, ты научилась держать меч и стрелять из лука? Но этим ты не стала выделяться из безликой толпы. Подумай сама: сияющее загадочными красками жаркое пламя с одной стороны, и обыкновенная лужа с другой. Что выберет герой Астальдо? Уверяю тебя, что даже умирая от жажды, он предпочтёт сгореть попыткам напиться, ползая на брюхе по грязи.

Линдиэль молчала, заливаясь слезами обиды, злости и такого нежеланного понимания, что сестра любимого Астальдо знает, о чём говорит. Ведь не будет же она врать и говорить неприятные вещи просто чтобы причинить боль. Это же бессмысленно и жестоко!

Кузнецы продолжали работу, как ни в чём не бывало, только, словно нарочно, одни стали громче стучать молотами и хлопать дверцами, другие же наоборот начали двигаться чуть осторожнее и производить меньше шума.

— Знаешь, красавица-тень, — продолжила язвить Ириссэ, демонстративно рассматривая фиолетово-бордовый синяк на скуле дочери Кирдана, — чем виньямарские кузницы отличаются от валинорских, где ковались доспехи воинов Астальдо?

— Я не знаю, — из последних сил взяла себя в руки Линдиэль, осознав, как жалко выглядит, рыдая при всех.

«Я пришла, чтобы знать, как делают оружие, — напомнила себе дева, — чтобы видеть, как плавится металл, как соединяется сплав, как заливается форма. Я хотела знать хоть немного того же, что знают Нолдор. В конце концов, я обязана контролировать создание доспехов для себя! И не просто делать при этом вид, что разбираюсь в технологии!»

— Я…

Линдиэль резко глубоко вздохнула и, понимая, что сейчас будет выглядеть ещё омерзительнее, не в силах сдерживать плач, выбежала прочь, зарыдав громко и отчаянно, словно обиженное дитя. Прислонившись спиной к стене кузницы, дева посмотрела на небо, море, белоснежные башни Виньямара и с горечью зажмурилась. Всё тело болело от тренировок, однако постепенно мышцы привыкали, становилось легче, и пропущенные удары ощущались слабее.

— Я смогу! — прошептала дочь лорда Новэ. — Смогу! Но… не сейчас.

Эльфийка медленно сползла по стене и села на корточки, не открывая глаз. Линдиэль казалось, будто на неё сейчас смотрит вся родня и знакомые. Смотрят и осуждают, насмехаются, а у бедной девушки нет сил им ответить.

Поэтому лучше просто не открывать глаза.

***

Ириссэ посмотрела вслед дочери Кирдана.

«Жалкая курица!» — со злостью подумала леди, переводя взгляд на заготовки кинжалов.

Зайдя в кузницу, чтобы увидеться с одним знакомым мастером и сделать ему особый заказ, сестра лорда Турукано, случайно встретив Линдиэль, вспыхнула, словно сухая трава от брошенного факела.

Ириссэ не хотела понимать, что влюблённая бедняжка оказалась в гораздо более безнадёжном положении, нежели сама Нолдиэ из далёкого Тириона, когда рок заставил делать выбор: бороться за любовь или отступить в уютный папин дворец. А ведь чувство было взаимным, Тьелко с лёгкостью бросил бы всё ради втородомовской принцессы! Линдиэль же приходится ломать себя и свою судьбу, лишь бы подобрать ничтожные крупицы внимания того, кому совершенно не нужна.

Ириссэ не хотела этого понимать, однако понимала и злилась всё сильнее. Желание раздавить, уничтожить напоминание о собственной слабости проникало ядом в кровь, пробуждая невыносимую тягу увидеть Тьелкормо.

Побороться за любовь? Лучше поздно, чем никогда? Нет, просто доказать ему и немножечко себе, что не боится стражи на химладских границах, не дрогнет, посмотрев в глаза тому, чью любовь предала.

Однако было и другое чувство: лишающая сил неуверенность, что в подобном поступке есть смысл. Да, можно бросить всё и рвануть на восток, преодолеть преграды на пути к нолдорану сердца, получить или не получить прощение, убедиться, что смогла сделать то, что хотела. И что дальше? При любом раскладе всплывут старые обиды, начнутся обвинения и припоминания, результатом которых станет расставание и возвращение в Невраст.

Ириссэ посмотрела на заготовки кинжалов. На одном из них будет выгравировано сердце, разрубленное надвое мечом с восьмиконечной звездой на рукояти — тем самым оружием, которое навек запомнил весь светлый Тирион.