Свет проклятых звёзд

Феникс 2

Под утро приснился корабль.

Это не был белоснежный лебедь из навек оставшейся в легендах древесины, и даже не одно из серых суден растущего флота лорда Новэ Корабела.

Странные, рассеянные туманной дымкой лучи Анар, слишком блёклые и словно безжизненные, запылённые, лились серо-жёлтым потоком на паруса, которые, наверное, должны быть белыми, но их цвет напоминал истлевший пергамент. Корабль не выглядел красивым даже издалека — его словно сколотили в спешке, боясь, что потом будет поздно, и чем больше приближался, тем заметнее становились гниющие на глазах плохо обработанные доски.

«А что хотеть при небрежном выборе древесины? — сказал кто-то. — Из чего строили, то и получили».

«Любой материал можно грамотно обработать, — заспорила женщина. — Если постараться, а не пускать процесс на самотёк».

«Надо просто отремонтировать!» — весело заявил резковатый голос.

«Проще сжечь».

Последние слова так напугали, что сон начал рассеиваться, моментально забылось, кто произносил страшный приговор, перед глазами засиял брошенный на покрытую червями палубу факел, но пламя мгновенно погасло, залитое сочащейся из досок гнилью.

От ужаса и отвращения Аратэльмо проснулся.

На башнях города ещё не возвестили наступление нового дня, однако эльф понимал — это вот-вот произойдёт. Отец решает в Химринге абсолютно всё, даже когда кому просыпаться и засыпать, хотя сам появляется здесь не часто. Почему никто не меняет устои, пока лорда нет? Какой смысл в вечном военном положении в безопасной крепости, расстояние от которой до вражеской твердыни прекрасно позволяет успеть подготовиться к нападению, и внезапной атаки быть просто не может?

По какой причине чья-то воля единолично ведёт целый народ? С какой стати кто-то решает за других, что им делать? Что, если он ошибается?

Сквозь плотно закрытые окна донеслись голоса рогов, Аратэльмо встал с постели, отложил книгу, с которой заснул и взглянул на оставленные на столе записи.

— Почему отец решил за меня, что я должен уходить на восток, проводить там разведку и обустраивать земли в тайне от всех? — спросил пустоту юноша, убирая со лба волнистые чёрные пряди. Карие глаза сузились, веки дрогнули. — Победа в Славной Битве была одержана легко! Ещё несколько таких сражений, и война закончится! По сути, она уже закончилась, ведь земли Моргота пусты! Отец считает, что я трус, поэтому хочет меня спрятать? Может, он просто сам трус и лишь прикрывает свой позор прошлыми случайными заслугами?

Свечи на столе давно догорели, в камине слабо потрескивали дрова. Откуда они привезены? Из благодатного Хитлума, где нет постоянной муштры, где живут спокойно, не оглядываясь постоянно на север? Спокойный туманный край, в котором всеми обожаемый Маэдрос, сын Феанора не имеет безоговорочного влияния.

Снова посмотрев на записи, Аратэльмо зло скривился.

— Какой у тебя отвратительный почерк! — повторил слова отца юный эльф. — Тенгвы должны быть безукоризненно ровными! Ты ведь наследник Феанаро Куруфинвэ! Как ты произнёс это слово? Повтори правильно! Я найду тебе нормального учителя!

Да, к сожалению, отцу было всё равно, как относился сын к своему наставнику и как больно было с ним расставаться. Не видя рядом родителя, мальчик привязался к занимавшемуся с ним науками книжнику, и неужели отсутствие абсолютного успеха в учёбе должно было положить конец дружбе? Нового наставника юный Аратэльмо принял холодно, однако не хотел, чтобы из-за его лени и невнимательности страдали другие, поэтому занимался прилежно, со страхом и неприязнью ожидая приезда отца, который снова начнёт проверять свои владения, заглядывая в каждую щель и заставляя всех выполнять его приказы и отчитываться о каждой мелочи.

И за что мама его любит?! Почему смотрит в рот и поддерживает?!

Сгребя со стола нужные и очень нужные записи, Артельмир Нельяфинвион швырнул их в камин. Бумага из льняного волокна и пергамент из бычьей кожи едва не потушили слабо горящий огонь, но эльф вовремя раздул пламя. Смотря на свою чернеющую подпись на практически превратившемся в пепел плане пути в восточные земли, сын химрингского лорда вспомнил, как в далёком детстве захотел выяснить, что означает его имя, в честь кого оно, только спросить у папы побоялся, поэтому решил поговорить с мамой, когда она снова осталась одна.

«Это был не проживший жизнь мальчик, — сказала Туивьель, с нежностью смотря на свою маленькую копию, но Аратэльмо ревниво искал фальшь в её взгляде, уверенный: мама хотела, чтобы сын был копией отца, — юный воин, который верно следовал традициям Дома и служил своему лорду. Храбрый, сильный, с огнём в глазах. Он был дружен с твоим папой».

«Подчинялся ему?!» — задав вопрос, сын химрингского лорда надеялся, что услышит отрицательный ответ, хоть и знал — это невозможно.

Все обязаны слушаться и повиноваться великому Маэдросу!

Неотрывно смотря на сгорающие бумаги, юный Нолдо поймал себя на мысли, что боится реакции отца, когда тот узнает об уничтожении ценных сведений. Решив быстро восстановить хотя бы самые важные записи, Аратэльмо сел за стол и обнаружил, что ни одного листа в комнате не осталось.

Спешно закрыв очаг, эльф ринулся в библиотеку.

Книгохранилище не было огромным, как в Хитлуме, или разнообразным, как в Дортонионе, но хотя бы имелось, в отличие от Поющей Долины, где после «осквернения» не осталось старых записей, а новые создавались медленно. Аратэльмо знал, как легко химрингская библиотека превращается в ловушку и где лазы в стенах, как найти здесь оружие и рычаги, чтобы залить всё маслом. Воины гордились лордом и архитекторами, женщины восхищались своими защитниками, а сын героя чувствовал себя здесь в западне.

Все центральные стеллажи огромного помещения были заняты книгами на той разновидности Квэнья, о которой в Хитлуме говорили «устаревший диалект». В углах и на менее почётных полках располагались тексты на остальных языках Белерианда, однако почти все тома, независимо от авторства, были либо о военном деле, либо летописи Первого Дома Нолдор.

Звёзды, звёзды, звёзды…

Звёзды на бесконечных мрачно-красных гобеленах, которые положено называть торжественными, звёзды на обложках книг и даже мебели. Всюду серый и оттенки красного, словно в мире нет иных цветов.

Вспоминая дивные леса Хитлума и Дортониона, связывая увиденное с образами, рождавшимися в воображении, когда мама рассказывала о своей жизни до Химринга, Аратэльмо представлял себя вождём вольного народа, но каждый раз мечты разбивались о рассказы отца о войне, в которой почему-то нельзя участвовать. Неужели осада вражеских земель — это для избранных? А остальные должны бежать неизвестно куда, главное, заранее, чтобы не подвести в бою?

«В тебе кровь Мориквэнди, — говорил отец Аратэльмо, и сын воспринимал это, как обвинение, — твоё место в лесах. Ты сможешь найти и обустроить безопасное убежище для Эльдар на случай нашего поражения».

Нашего? То есть, Авари — не эльфы?!

Однако страх из-за сожжённых записей пересилил обиду, и юный Нолдо пошёл сквозь ряды книг, чтобы взять из хранилища новые листы. Заранее придумав, что ответит, если встретит кого-нибудь из учителей или близких знакомых, почему пришёл сюда сам, Аратэльмо пробегал глазами по переплётам, невольно замедлился, увидев название «Хроника битв за Белерианд. Даэрон из Дориата».

«Слишком поэтично, — критиковал автора отец, — никогда не воевавший менестрель пытается воспевать тех, кого ни разу не видел! Хотя, многие описывают битвы намного хуже».

— Сам бы записал, — прошептал юный Нолдо, — раз никто не знает, как надо. Сделай сам! Покажи пример!

Стилизованный под измазанный в крови пергамент, переплёт с надписью «Деяния Моргота» перетянул на себя внимание. Эта книга была ещё пафоснее, однако её химрингский лорд не считал плохой. Возможно, причиной было отсутствие конкретного авторства, что подразумевало общее мнение народа, а не чьё-то личное. Возможно, любое, даже нелепое описание злодеяний врага казалось бывшему пленнику, а ныне полководцу, уместным. Или, возможно, потому что в «Деяниях», в отличие от остальных исторических книг, убийство валинорского нолдорана, избранника Валар — Финвэ не было показано героическим сражением эльфа и многократно превосходящего силой Айну. Здесь, не как в летописях Хитлума, говорилось, что Моргот не просто смёл с пути препятствие в виде вооружённого Нолдо, а нарочно отыскал его, безоружного, и зверски замучил до смерти. При таком изложении истории нельзя оправдать врага тем, что он мог случайно убить мешавшего агрессора, и слова великого Маэдроса о том, что нельзя давать второй шанс предателю и надеяться, что тот исправит содеянное, звучат особенно убедительно. Но что если злодеяния Моргота преувеличены, а история гибели Финвэ не до конца правда? И причины, по которым отец не рассказывает про плен, могут быть очень разными…

Аратэльмо понимал, что никогда и никому не должен подобного говорить, и от необходимости лгать даже близким становилось ещё гаже на сердце. Мельком взглянув на книгу с огненной птицей и почему-то вспомнив рассказ отца о погребальных кострах, на одном из которых и закончился путь в мире живых для того неизвестного мальчика Аратэльмо из Тириона, Артельмир Химрингский завернул за угол, открыл дверь в архив…

— Я забыла запереть, прости, — виновато сказала любимому учителю сына лорда прекрасная дева с сияющими прозрачно-серыми глазами, спешно поправляя платье и волосы.

— Ничего страшного, — улыбнулся книжник, давая понять, что Аратэльмо может войти. — Мы с тобой позже продолжим, моя душа. Наше обсуждение новой книги о нарогских пещерах оказалось столь увлекательным и приятным, что я буду бесконечно счастлив продолжить.

Дева рассмеялась и выпорхнула в основное помещение библиотеки. Осторожно поправив рубаху, летописец начал вставать со скамьи, Аратэльмо бросился помогать: Ондимо, валинорский каменщик, во время Исхода стал воином, но в Битве-под-Звёздами лишился левой ноги до самого бедра. Сидеть стало удобнее, чем ходить или, тем более, сражаться в доспехах, и Нолдо вспомнил о детском увлечении стихами и историей.

— Это правда, что на осадный лагерь напал дракон? — спросил Ондимо, подойдя к стопке книг в углу комнаты, возвышавшейся до подбородка эльфа.

— Червяк, — пожал плечами Аратэльмо.

— У него не было лап? — уточнил летописец, деловито перебирая записи.

— Полагаю, были, — юный лорд остановил взгляд на том, зачем пришёл, и пусть поговорить с бывшим учителем очень хотелось, тревога брала своё.

— У червей нет ног, — серьёзно сказал книжник, достав энциклопедию подземных существ. — Здесь только подтверждённые данные о представляющих опасность животных недр. Хеправион, твой «горячо любимый» приближённый отца, передал рисунки очевидцев с места битвы, и ни на одном из них дракон на червя не похож. Воины между собой могут обзывать врага, как хотят, но мне нужна достоверность. То, что Моргот — чёрный враг, не означает, что он полностью цвета угля.

— Я пришёл за листами для чертежей, — виновато опустил глаза Аратэльмо. Уходить не хотелось совершенно.

— Если нужна помощь, — начал говорить Ондимо, и сын химрингского лорда, не дослушав, согласился. В одиночку пришлось бы возиться в два раза дольше.

— Однажды я уйду в восточные земли, — сказал Нельяфинвион, — жаль, не смогу взять тебя с собой, однако, можешь быть уверен, я стану отправлять посланников, и сведения, приносимые ими, будут максимально точными и достоверными.

— Если выполнишь обещание, — улыбнулся летописец, почти не хромая, шагая в сторону коридора, — это будет лучшее, что ты сделаешь для меня.

— Выполню, — заверил Аратэльмо. — Клянусь.