Свет проклятых звёзд

Сохранить несовершенное

«Позволь пойти с тобой, Ариэн!»

«Нет, Тилион, ты будешь мне мешать».

«Не буду, обещаю!»

«Тебя не посылали к эльфам».

«Но я хочу быть рядом с тобой! Почему это никогда мне не позволено?»

«Такова воля Рока, Тилион».

«Не говори так! Я пойду с тобой!»

«Нет».

Негасимое водой пламя взяло в кольцо Майя, и тому пришлось снова смириться с тем, что возлюбленная никогда не отступает от своих слов. Нет — значит, нет.

Прекрасная огненная птица воспарила над балконом дворца и бросилась вниз, словно хищник на жертву. Зазвучала слышимая лишь для Айнур музыка обжигающего света и стихла у подножья Таникветиль, смешавшись с дюжинами диссонансных аккордов голосов эрухини.

***

— А вы зачем приехали? — в глазах эльфа-Ванья было искреннее непонимание. — Думаете, Феанаро Куруфинвэ не расскажет вам о том, как всё прошло?

Расположившиеся у подножья Таникветиль Нолдор изумились не меньше золотоволосого подданного короля Ингвэ, увидевшего толпу собратьев.

— Это же мой сын, — слишком виновато произнёс Финвэ, и Амбаруссар, одинаково поджав губы и подняв одну бровь, переглянулись сначала друг с другом, а потом — с Макалаурэ.

— Ну и что? — Ванья, которого, похоже, привело к горе обыкновенное любопытство, честно пытался понять мотивы единомышленников Феанаро. — Вы ведёте себя так, словно ждёте, что случится нечто плохое. Но сами посудите: Валар — наши покровители и учителя, они стали наречёнными родителями пробудившимся Квэнди, наставниками — рождённым. Валар сами говорили нам, что Эру Илуватар создал Арду для нас, своих детей, и что Айнур пели её тоже для нас! Они пришли в Арду, чтобы заботиться об эльфах, а не ради своей гордыни! Как вы можете сомневаться и бояться? Что с вами, братья?

Морифинвэ пшикнул и, демонстративно выпив целый пузырёк чего-то душистого, лёг на траву рядом с одним из костров.

— Лично со мной всё прекрасно, — сообщил Карнистир подданному Ингвэ. — А ты, похоже, слишком усердный валандиль.

— Не надо, Морьо, — встал перед Ванья Макалаурэ, — ты знаешь, валимарский друг, что Феанаро Куруфинвэ угрожал оружием своему… брату?

— Разве это повод сомневаться в Валар?

— Он безнадёжен, — коротко рассмеялся четвёртый Феаноринг, закрыв глаза.

— Это вы безнадёжны, если не понимаете, что Владыки никогда не сделают нам зла! — обиделся золотоволосый эльф. — Вы могли бы подождать отца дома, приготовить его любимую еду, что-то для него смастерить, устроить праздник! Зачем сидеть здесь без дела? Вы же вроде бы народ умельцев, а не праздно шатающихся лентяев!

— Можно я ему разобью башку? — угрожающе дрогнувшим голосом спросил Морифинвэ.

— Нельзя, — вмешался нолдоран.

Карнистир снова закрыл глаза и отвернулся.

Ваньяр уже подошло не менее дюжины. Владения короля Ингвэ со столицей в Валимаре находились близко к священной горе, вмещая в себя красивейшие рощи, речушки и озерца, холмы и поля. Подданные брата нолдорской королевы быстро узнали про явившихся к подножью Таникветиль соседей и решили разузнать, что же привело их к Валар, если не желание принести дары или спеть хвалебные баллады.

— Я знаю, что про Ваньяр говорят, будто этот народ ничего не делает для себя, всё отдавая Владыкам и лишь забирая назад в своё пользование то, что Валар не понравилось или не пригодилось, — заговорил словно сам с собой Финвэ, приобняв Амбаруссар и залюбовавшись незнакомой юной золотоволосой девой с изящной лирой в руках. — Однако мне подобное непонятно. Например я, рисуя картины, создаю то, на что меня вдохновляет… хм… моё воображение. Я честен с собственным творчеством и далеко не всегда готов подарить кому-либо плоды своих трудов. Мне кажется — отдавать всё без остатка — это глупость и навязчивость, которая никому не идёт на пользу.

— Королю Нолдор есть что скрывать от Валар? — прекрасная огненная птица опустилась на землю, и костры запылали жарче.

— Конечно есть, — ничуть не смутился Финвэ, — я не считаю правильным предаваться любви с супругой на глазах у Круга Владык и показывать Валар мои рисунки на эту тему, которые я создаю для супруги.

По гадкому смешку Карнистира можно было догадаться, что нолдоран умолчал очень о многом, однако Майэ Ариэн, приняв облик прекрасной девы со слепящим взглядом, отвлекла всё внимание на себя.

Эльфийка с лирой начала петь, и собратья-Ваньяр подхватили мелодию:

— В светлом Амане, как всегда,

Йаванны лес прекрасен.

Но всех пышней и для нас родней

Терновник, дуб и ясень.

Терновник, ясень и дуб воспой!

Летний день так светел и ясен!

От всей души восславить спеши

Дуб, терновник и ясень.

Дуба листва была жива

До бегства в лес Эльвэ Синголло.

Ясеня ствол в небеса ушёл,

Когда Ольвэ ещё порт не строил.

Терновник из Эндорэ в Аман попал,

И с этим каждый согласен.

Прежних дней рассказ сохранили для нас

Дуб, терновник и ясень.

Могучий тис ветвями повис,

Лучше всех его ствол для лука.

Из ольхи башмаки выходят легки

И круглые чаши из бука.

Но подмётки протрёшь, но вино разольёшь

А вот лук был в лесу не напрасен.

И вернёшься опять сюда воспевать

Дуб, терновник и ясень.

Вяз коварный злодей — он не любит гостей,

И ветров, и бурь поджидает,

Чтобы ради утех сучья сбросить на тех,

Кто тени его доверяет.

Но путник любой, искушённый судьбой

Знает, где сон безопасен,

И прервав дальний путь, ляжет он отдохнуть

Под терновник, дуб или ясень.

Можем мы Владыкам нашим сказать,

Как при виде них сердце поёт.

Мы всю ночь бродили по лесу опять,

Чтоб воспеть лета новый приход.

И теперь мы с любовью вам весть принесли:

Урожай будет нынче прекрасен!

И блестят росою священной земли

И дуб, и терновник, и ясень.

Терновник, ясень и дуб воспой!

Дивный Аман светел и ясен!

И в сияньи дней пусть цветут пышней

Дуб, терновник и ясень!

— Красивая песня, — сказал Макалаурэ с таким лицом, что дева с лирой обиделась.

— Канафинвэ Феанарион, — напряжённо улыбнулась она, — я сочинила эту балладу, вложив всю любовь и восхищение прекрасными дарами Кементари, а ты…

— Прости, — смутился менестрель, — я лишь подумал, что взял бы тебя в ученицы.

Певица удивлённо замерла, а потом смущённо просияла и радостно обняла лиру.

— Как ответственная садовница, — Майэ Ариэн покосилась на Палантир, где виднелось лицо Нельяфивнэ Руссандола, — хочу сказать, что восхищена хвалой творениям Валиэ Йаванны. Я слышала спор, разгоревшийся здесь только что, и хочу напомнить одну крайне важную деталь, которая, похоже, ускользнула и от правых, и от заблуждающихся.

Друзья Феанаро Куруфинвэ заинтересованно посмотрели на Айну, всем своим видом показывая, что поняли, каким образом Ариэн разделила эльфов на два лагеря. Карнистир, по-прежнему лёжа с закрытыми глазами, отмахнулся.

— Когда Арда обрела форму и материю, — как бы не заметила скептические и насмешливые взгляды Майэ, — всем стало ясно — работа сделана из рук вон плохо, как вы говорите, и тогда мнения Айнур разделились. Мелькор утверждал, что Арду надо уничтожить, и были те, кто согласились с ним. Жаждавшие разрушения уверяли, будто лучший и единственно правильный путь — развоплотить неудачный сгусток в Эа, извиниться перед Творцом и сделать всё заново, однако наш Владыка Манвэ встал на защиту несовершенного мира. «Поймите, — уверял господин Сулимо, и Песня его плакала, — Арду можно исправить, украсить и сделать идеальной! Мы справимся, главное — действовать сообща. Я готов взять на себя бóльшую долю ответственности за наше искажённое детище и принять Арду в своё сердце, какой бы она ни вышла!» Вала Манвэ стал умолять Смотрителя Бездны поддержать инициативу сохранения, вопреки кажущемуся удобным разрушению. И когда Владыка Намо согласился, Мелькору стало ясно: силы неравны, шансов на победу в споре нет. И что он сделал? Да, вы знаете, что Мелькор в слепом безумии начал ломать всё самое прекрасное, до чего удавалось дотянуться, чтобы Вала Манвэ устал бороться и согласился уничтожить Арду. Однако…

Майэ Ариэн сделала паузу, обвела пылающим взглядом заслушавшихся эльфов.

— Однако Мелькор привык к тому сгустку энергии, который хотел развоплотить. Привык и полюбил. И произошло это, благодаря бесчисленным слезам Владыки Манвэ, умолявшего других Айнур пощадить юный несовершенный мир.

Некоторые Ваньяр, восхищённо слушавшие Ариэн, прослезились.

— Я знаю, что хочу спеть, — полез в сумку Макалаурэ.

— Не смей, — раздался голос из Палантира.

Финвэ напрягся.

— Да что с вами? — непонимающе воскликнул менестрель. — Я хочу воспеть Владыку Сулимо!

Майэ сощурила пламенные глаза, отбрасываемая Ариэн тень стала крылатой.

— Оглянись! — подражая интонации Манвэ, запел Макалаурэ, подыгрывая себе на маленькой арфе. — За спиной мелькают лица,

Словно тени, словно листья,

Тени грустно смотрят вслед

В безутешной скорби.

Разве можно изменить

То, чего не может быть?

Если сам забыл

То, чего не помнил?

Постой! В тишине пустынных комнат

Слышен чей-то тихий шёпот.

Голос прошлого зовёт

За собой и манит.

Говорит, что Песня лечит,

Говорит, что боль не вечна,

И что лёд любой души

Тоже может таять!

Есть ли надежда для обречённых,

К Арде насильно приговорённых?

Тех, кого гложут чёрные мысли,

Кто обречён напрасно трудиться?

Кто я? Кто я? Кем был я проклят?

Светел мой трон, и разум не дрогнет!

Кто же я? Распахни же свои мне объятья!

Где я? Где я? Мир отражений,

Мёртвых надежд, напрасных сомнений!

Кто же я? Лишь тишина прозвучит мне в ответ.

Судьба! Я жил, в душе храня

Осколки Песни. Не собрать

Теперь их никогда воедино!

Один навек застыл в груди

И бьётся, боли вопреки.

Повернуть бы время вспять

И сложить, как было!

Есть ли надежда для обречённых?

К Арде насильно приговорённых?

Тех, кого гложут чёрные мысли,

Кто обречён напрасно трудиться?

Пустой я вижу эту жизнь.

Но в Бездну всякий смысл!

Не жалею, нет! Ни о чем! Нисколько!

Нет! Хватит! Всё! Довольно с этим!

Я отринут Темой Песни.

Шаг вперёд, и где был я, лишь одни осколки!

Кто же я? Разум, ответь!

Я лишь осколок Создателя Песни!

Где я? Где я? Мир отражений,

Мёртвых надежд, напрасных стремлений!

Кто же я? Лишь тишина прозвучит мне в ответ.

— Забавно, — констатировала Майэ Ариэн, когда не знавшие, как реагировать на песню эльфы выразили сдержанные эмоции, — Айнур приняли облик Детей Эру, чтобы показать Творцу любовь к его Замыслу, а Дети Эру пытаются изображать Айнур. Знаешь, Канафинвэ, — пламенная дева игриво подмигнула, — и у тех, и у других получается крайне паршиво.

Примечание к части Песни:

"Гимн Деревьям" гр. Мельница

"Осколки" гр. Гаснет Свет