Свет проклятых звёзд

Страшное дело — ответственность

— Скажите мне, мои дорогие, почему так тянет назад изначальная звёздная тьма? Почему я устаю от дивного света и хочу снова хоть ненадолго погрузиться во мрак?

Король Финвэ задавал эти вопросы каждый раз, приглашая любящих танцевать эльфиек в огромный подземный зал, куда, разумеется, не проникало сияние Древ Валар. Источниками света здесь служили расставленные и развешенные всюду крошечные свечки в чашечках-цветах, а отблески пламени отражали рассыпанные всюду звёзды-бриллианты.

Говоря девам ласковые слова, нолдоран избегал сравнений с драгоценностями, и кто-то мог бы, возможно, подумать, что владыка чтит память первой жены с именем-сокровищем. Только никому до этого не было дела.

— К нам когда-нибудь присоединится королева? — спросила, ещё на лестнице сбрасывая платье и небрежно распуская причёску, золотоволосая танцовщица. — Владычица Индис ведь тоже помнит и любит изначальный звёздный мрак и свободу от правил. Уверена: королеве Индис хочется снова, хоть на мгновение, ощутить эмоции, которые наполняли наши сердца у берегов Куивиэнэн.

— Что ты! — Финвэ, тоже примерив маску себя прежнего и обнажившись, грустно улыбнулся. — Моя владычица-супруга — сестра самого правильного Эльда в Арде! Ингвэ не допустит, чтобы в его семье вспоминали с теплотой былое страшное время без защиты Валар!

— Но ведь это просто игра, — девы закружились, легко ступая босыми ногами по мозаичному полу, изображающему песок, воду и сумеречное разнотравие. — Мы просто вспоминаем. Это не мешает любить Владык.

— Да! Это наша история, но она тайная, мои дорогие, — нолдоран сделал загадочное лицо, взял кисти и начал рисовать прямо на движущихся эльфийках, украшая их изящные тела лесными фиалками и небесными звёздами. — Она существует только для нас — для тех, кто хочет сохранить в сердце частички прошлого.

Тьма и звёзды, звёзды и тьма…

К свету стремятся вечно глаза.

Лишь сердцу милей изначальный мрак,

Эру, ответь, почему вышло так?

Девы: одна с золотыми пышными кудрями, другая — с тяжёлыми чёрными волнами волос, струящимися по спине до самых ягодиц, замерли, протянув руки в потолок-небо, а головы опустили к мозаичной полянке.

Финвэ подошёл к одному из множества холстов, многозначительно указал на вино.

— Расскажите мне снова, — мечтательно проговорил он, — как юные девы боялись, что посланники в Аман не вернутся обратно к озеру. Спойте ваши грустные песни, наполните мою душу своими тоской и страхом! Я знаю, что вы чувствовали, и хочу снова разделить это с вами. Тогда вы впервые точно знали, куда именно ушли любимые эльфы, были впервые уверены — они вернутся. Но как же пугали мысли, что дорогие сердцу Эльдар найдут в Амане замену всему ценному, придут назад забрать народ, но возлюбленная останется ненужной. Расскажите об этом, хочу послушать ещё раз.

Кисть затанцевала в такт монотонному напеву черноволосой Нолдиэ, которая не произносила слов. Златокудрая эльфийка села, сжавшись в комок, а потом стала раскрываться, подобно цветку, надрывно плача:

— Миленький ты мой,

Возьми меня с собой!

Там, в краю далёком,

Буду тебе женой.

— Милая моя, — принявшись рисовать из живой эльфийки обвитую розами статую, Финвэ продолжил песню, — взял бы я тебя,

Но там, в краю далёком,

Есть у меня жена.

— Миленький ты мой! — подхватила черноволосая Нолдиэ, превращаясь под кистью нолдорана в песочную скульптуру с ракушками на самом таинственном, — возьми меня с собой!

Там, в краю далёком,

Буду тебе сестрой!

— Милая моя, — печально вздохнул Финвэ, — взял бы я тебя.

Но там, в краю далёком,

Есть у меня сестра.

— Миленький ты мой,

Возьми меня с собой! — обе эльфийки замерли, подыгрывая преображению из живого в неживое. — Там, в краю далёком,

Буду тебе чужой.

— Милая моя,

Взял бы я тебя, — отрешённо, словно что-то вспоминая, отозвался король. — Но там, в краю далёком,

Чужая ты мне не нужна.

— День за днём пролетит, — запели монотонно и оттого пугающе девы, — нас с тобой разлучит,

Но в далёкой стране

Вспомни ты обо мне…

Воцарилась тишина, которой никогда не бывало в изначальной звёздной мгле Эндорэ, но в подземном зале неоткуда было взяться ветру, плеску волн и щебету не живущих в Валиноре птиц. Кисть танцевала в безмолвии, которое никто не решался нарушить. Дорисовав что-то, оставшееся в тайне от гостий, Финвэ загадочно улыбнулся:

— А теперь, мои дорогие подруги, мы вернёмся в светлый Аман! Нет! Мы вернёмся в тёмный Валинор во времена наступления Эпохи Древ! И пусть Тема Творения станет движением ваших прекрасных тел! У нас, похоже, скоро будут гости.

***

Безусловно, Нолофинвэ слышал слова слуг о том, что отец занят крайне важными делами, принц даже знал, что это за дела, и насколько они важны на самом деле, поэтому, игнорируя протесты верных королю эльфов, вошёл в просторные покои Финвэ, размером не уступающие домам скромно, по меркам Амана, живущих семей. В голову полезли не самые приятные мысли о том, что с Мириэль Сериндэ отец жил вместе, в одной комнате, спал в одной постели, а с мамой он лишь то и дело встречается, словно не со своей женой, а с чужой какой-то женщиной!

Закрыв за собой двери и спустившись по длинной лестнице, Нолофинвэ со вздохом закатил глаза. Разумеется, отец занят делом! Насчёт государственной важности можно было поспорить, но оно явно являлось неотложным.

Две эльфийки, судя по сиянию глаз, рождённые ещё до переселения в Валинор, совершенно обнажённые, позировали королю, стоявшему у стены с кистью и красками. Судя по изображённому на неоконченной картине сюжету, Финвэ рисовал Варду и Йаванну, довольно интересным способом создающих ещё одни Древа Валар.

«Это кошмар… — обречённо вздохнул Нолофинвэ. — Не приведи Эру кто-то, кроме меня, узнает!»

— Здравствуй, отец, — принц сделал вид, будто всё в порядке. — Я ворвался к тебе в мысли с помощью осанвэ, потому что хотел самолично, заранее предупредить о визите, надеялся, что ты подготовишься. Ты ведь знаешь, как моя Анайрэ относится к чтимым тобой традициям… Впрочем, я один, и её домыслы сейчас неважны. У меня очень серьёзный разговор, и я не мог больше ждать. Прости, что прерываю, но я уже трижды приходил, и каждый раз ты не мог меня принять.

— Говори, сынок, раз уж пришёл, — обречённо вздохнул Финвэ. — Что случилось?

«Если скажу, что пока ещё ничего, он меня выставит за дверь», — промолчал Нолофинвэ

— Отец, — с энтузиазмом произнёс он вслух, видя по устало-равнодушному взгляду нолдорана: как только даст повод, разговор тут же закончится, — Феанаро решил, что, создав Сильмарили, сможет сделать эльфов свободными от Валар. Мелькор знает об этом, мы обсуждали с ним. Вала говорит, что только ты можешь повлиять на сына. Феанаро заявляет, будто можно самим, без Валар, принести в Средиземье свет и править там, словно Валар здесь! Это же недопустимо, отец!

Финвэ отложил кисть, краски, медленно подошёл к столу, налил полный кубок вина, выпил одним махом, подозвал натурщиц и жестом приказал обнимать его. Нет, не так, нежнее, со страстью. Ещё.

— Никогда бы не подумал, что буду скучать по жизни без света, без Валар, без роскоши, без семьи, — покачал головой нолдоран, улыбаясь ласкам и делая вид, что не замечает злости в глазах сына, — всё это имеет слишком тяжёлую обратную сторону — ответственность. Но хуже всего, теперь я не понимаю, где свои, где чужие. Там, во тьме, в Сумеречных Землях, всё было просто: приходилось держаться вместе и выживать. Кто-то уходил и не возвращался, и все горевали. Вместе, понимаешь? А здесь? Чтобы быть счастливым, надо ото всех бежать? Запираться? Да! Так я и сделаю. Дорогие мои прекрасные девы, закройте двери, оставив моего сына снаружи.

— Что?! — Нолофинвэ побагровел от злости и, не дожидаясь, пока его столь любезно выставят вон, вышел из покоев родителя сам.

Принц понимал — отец не в настроении, не совсем трезв… Он всё понимал. Но сохранять невозмутимость сейчас стоило Нолофинвэ непомерных усилий.

«Всё в порядке, — повторял себе принц, — не давай волю злобе, выдохни! И ещё раз! Поговоришь с отцом позже. Сейчас займись чем-нибудь другим».

Отдышавшись, второй сын нолдорана быстро пошёл прочь из дворца, пытаясь на ходу решить, куда ему надо.

Примечание к части Здесь использовано русское народное творчество.