Свет проклятых звёзд

Дагор Аглареб. Вовремя прерванная история

Купаясь в холодных золотых лучах утреннего солнца, на фоне розоватого небосклона парил исполинский орёл. Птица долго величаво кружила над равниной, лесами и горами, пролетев над сожжённой разорённой долиной, над погребальными кострами около твердыни на горе Химринг, вдоль дортонионского тракта и по берегам Сириона. Эльфы смотрели вслед вестнику Вала Манвэ, восхищаясь красотой, лелея надежду, что появление орла — доброе знамение. Верить в это хотелось даже отрекшимся от Валар Нолдор, пусть никто из них и не подал виду.

День окрасил небо в лазурь, и в слепящих лучах солнца птица скрылась за горным хребтом.

***

— Выходи, Чёрный враг на бой! — кричал один из химрингских командиров, разъезжая вдоль неприступных скал. — Что же ты? Воинов своих на убой бросил, а сам показаться боишься? Выходи! Продемонстрируй нам мощь великого Вала!

По Ард-Гален прокатился хохот. Айканаро, собиравшийся возвращаться домой, остановил коня.

— Моргот боится, — презрительно отмахнулся дортонионский лорд, — а мы — нет. Он чувствует это, вот и не показывается.

— Удобно сидеть за высокими горами, сокрушить которые у врага не хватит сил, — усмехнулся воин в фиолетовом плаще, прибывший с вестями из лагеря Эред Ветрин. — Однако, как верно говорил владыка Маэдрос, долго так существовать невозможно. Ресурсы у нас, значит, мы — хозяева положения. И Белерианда.

— Слава владыке Маэдросу! — закричал воин, звавший Моргота на бой. — Слава великому герою!

Эльфы дружно закричали, радость и торжество в голосах невозможно было не расслышать или подвергнуть сомнению. Старший сын Феанаро Куруфинвэ вышел из шатра, приветствуя армию. Телперавион и ещё двое воинов подхватили лорда Химринга и подняли, выкрикивая хвалебные речи, повторяя долетающие со всех сторон вести об уничтожении вражеских отрядов в лесах, об освобождении Поющей Долины и берегов Сириона. Подкрепление Моргот не высылал, и эльфы радовались долгожданному успеху. План осады Ангбанда выглядел более чем убедительным.

— Нолдоран явился! — крикнул пробившийся сквозь ликующую толпу Нолдо в алом подкольчужнике. — Может, поприветствуем?

— Может, не будем? — захохотал воин, звавший Моргота. — Пусть нолдоран сначала в Ангбанд постучится. Может, чёрная скотина считает, что мы недостойны её скотиньего внимания? А нолдорану отказывать неприлично. Так и скажем Нолофиньо: если Моргот к тебе выйдет, значит, ты настоящий король, законный, истинный, верховный, единый, любым титулом можешь называться. Не выйдет — всё, никакой ты не владыка!

От души смеясь над шуткой, Нолдор ещё выше подняли на руках Маэдроса, подбросили, поймали, снова подбросили.

— Отпустите, будьте любезны, — улыбаясь, попросил Феаноринг. — Я хочу говорить с нолдораном, стоя на своих ногах, без дополнительной опоры. Это редкое удовольствие, нельзя упустить возможность.

Хеправион в один момент оказался рядом, принеся доспехи и предлагая помочь с застёжками. Маэдрос посмотрел на неподвижную перчатку на правой руке, тронул предплечье под плотным рукавом, словно что-то проверяя.

— Телперавион, — твёрдо произнёс лорд Химринга, — мне нужны точные расчёты, сколько воинов должен направить на Ард-Гален верховный нолдоран. И по ресурсам: что мы будем требовать от Хитлума и в каком количестве. Раз Нолофинвэ решил почтить нас визитом, пусть хотя бы не зря тратит драгоценные силы на преодоление столь огромных расстояний.

Поспешив выполнить приказ, Нолдо, усмехаясь, удалился. Все взгляды теперь устремились на юго-запад, откуда всё громче доносилась боевая песня, звучащая в такт подрагивающей земле.

***

Путь был долгим и полным тяжких дум, которые не давали забыться сном даже после вина и травяных настоев. И хотя впереди патрулировал дорогу верный Варнондо со своими воинами, позади следовал Аралкарион с лучниками, Ранион следил за безопасностью своего короля, защищая фланги, к тому же долетали вести о победном эльфийском марше по Белерианду, что лишний раз доказывало — поездка безопасна, тревога не отпускала. И дело было не столько в вероятной встрече с орками, сколько в необходимости понимания, как правильно повести себя в лагере воинов-победителей.

Нолофинвэ знал: хвастаться подвигами своего войска, шествовавшего по незанятой врагом территории, бессмысленно. Зато сведения, полученные от нескольких захваченных дезертиров армии Моргота, с которыми беседовал Варнондо, поймав поодиночке в лесу, наверняка отличаются от того, что, вероятно, узнали верные жаждущего отмщения Маэдроса: он ведь, разумеется, был слишком жесток во время допроса, отыгрываясь на орках за свои страдания, а значит, испуганные замученные пленники говорили много, лишь бы их оставили в покое — поскорее убили и больше не мучили. Только в таких словах вряд ли будет хотя бы ничтожная доля правды.

Вероятно, всё не так, но это единственное, в чём король мог быть лучше подданных. Да, конечно, заслуги народа — это заслуги владыки, только многие ли готовы это признать? Как повернуть ситуацию на пользу себе сейчас, когда непосредственного участия в победе верховный нолдоран принять не успел?

Тревоги добавило отсутствие в Эред Ветрин сына. Ожидаемо, безусловно, однако обидно: не покидало ощущение неприязни со стороны наследника. Нолофинвэ чувствовал — с Финдекано всё в порядке, он жив и не ранен, а то, что его нет на Ард-Гален, скорее всего, к лучшему, но…

Зазвучавшая далеко впереди песня Аклариквета, которую подхватило войско короля, заставила внутренне содрогнуться: вот он, момент истины. Вот оно — легендарное место…

«Где-то здесь Феанаро принял последний бой. А теперь празднует победу его сын, — подумал верховный нолдоран, чувствуя, как сердце бьётся слишком быстро, и начинают дрожать руки. — Что говорить героям битвы? «Теперь моя очередь явиться на твой праздник с армией, Нельяфинвэ Феанарион?» Пожалуй, лучше не надо».

Знамёна цвета полуденного и закатного неба затрепетали на ветру. Нолофинвэ выехал вперёд и посмотрел вдаль на того, с кем предстояло беседовать. Высокий по прозвищу и росту, сын полубрата, который должен был наследовать корону отца, едва заметно прихрамывая, шёл по направлению от ворот Ангбанда, и солнце светило ему в спину, от чего чернёный доспех казался совсем тёмным. Шрамы от когтей крылатых тварей на лице по-прежнему были заметны, Феанарион проходил мимо сложенных горой чёрных щитов и знамён без гербов — трофеев, принесённых из освобождённых руин, оставшихся на месте Поющей Долины.

«Дыры Маглора», — молча скривился верховный нолдоран, злорадствуя, что в завершившейся победой эльфов битве пало непокорное ему королевство. Хотя бы одно.

Да, сражение с орками закончилось, однако для короля бой только начинался и поражение могло стоить слишком дорого, поэтому допустить его нельзя. И здесь не поможет ни армия, ни Аклариквет, ни оружие, созданное лучшими мастерами.

Это поединок, о котором не споют песен.

Но проиграть его нельзя.

***

Война гонит ветер ужаса,

Пепел веков и дней.

Судьба вещей птицей кружится

Над головой моей.

Время, как змей,

Вьётся вокруг себя.

В Книге Смертей

Будет глава твоя!

Ослепительно сияя в золоте лучей Анар идеально отполированным доспехом без единой царапинки и вмятинки, горделиво восседая на белоснежном жеребце, верховный нолдоран, улыбаясь, приветствовал народ под пение своего менестреля и войска.

Ко мне не слетятся вороны

Душу мою клевать.

Их путь — на четыре стороны

Силы врага призвать.

Время потерь

Льётся, печаль храня.

В Книге Смертей

Будет глава твоя!

Военачальники в сине-звёздных плащах сопровождали своего короля и, разумеется, видели, как смотрят на них, а особенно на Раниона, «обездоленные» и «перебежчики», но делали вид, будто им это безразлично. Мистель, тоже в доспехе, пусть и парадном, не способном стать защитой в бою, ехала рядом с мужем, сняв шлем, чтобы демонстрировать серебристые волосы. Аклариквет оставался незаметным позади воинов.

Посмотрев на Маэдроса с высоты седла, верховный нолдоран застыл, всё так же улыбаясь, выжидая реакции полуплемянника.

Меченый Злом!

Мёртвым огнём

Лоб твой горит, ты не скроешь клейма!

Меченый Злом!

В сердце пустом

Спрятался страх, тени сводят с ума.

— Сегодня великий день, — всё же заговорил первым Нолофинвэ, не дождавшись хвалебных речей в свой адрес. Возможно, воины просто заслушались песней. — Битва, выигранная нами, войдёт в летописи под именем Венчаная Славой! И ты, герой Маэдрос, достоин почёта более всех — твоё имя будет записано следом за моим.

В небо мостом

Ветер, как стон,

Сила моя не растрачена мной.

Шёпот, как гром,

Меченый Злом!

Слышишь меня? Я иду за тобой!

Феаноринг усмехнулся:

— Поистине великая честь, нолдоран. Я рад делить победу с достойными участниками Славной Битвы, а для тебя есть более важный разговор о дальнейших планах на войну. Моей армии требуются ресурсы.

— Моей армии, — уточнил Нолофинвэ, спешиваясь.

Айканаро молча ухмыльнулся.

— Армии Белерианда, — взгляд холодных прозрачных глаз Феаноринга запылал.

Король почувствовал, как накаляется обстановка.

«Здесь Мистель, — напомнила совесть, — она не сможет защитить себя. Очередная случайная жертва бессмысленной междоусобицы?»

— Поздравляю с победой, великий военачальник! — провозгласил Нолофинвэ, протягивая Маэдросу левую руку, надеясь, что жест не будет воспринят как милость победителя к проигравшему.

Меченый Злом!

Мёртвым огнём

Лоб твой горит, ты не скроешь клейма!

Нолдоран не успел удивиться, что сын полубрата в ответ подал правую руку, тронув её пальцами левой, и лишь содрогнулся, когда предплечье мёртвой хваткой сдавил какой-то механизм, явно металлический, скрытый кожаной перчаткой. Незаметно вырваться не представлялось возможным, Нолофинвэ почувствовал себя совершенно беспомощным, ведь чтобы вонзить в него кинжал, достаточно одного мгновения. Да, потом убийца падёт под мечами и стрелами верных королю, но самому владыке это уже не поможет…

В небо мостом

Ветер, как стон,

Сила моя не растрачена мной.

Шёпот, как гром,

Меченый Злом!

Слышишь меня? Я иду за тобой!

— Наугрим — прекрасные мастера, — восхищённо произнёс Маэдрос, снова тронул предплечье, и механизм разжался, — у них чутьё на то, что нам приходилось учить, занимаясь с Вала Ауле.

Выровняв дыхание, надеясь, что цвет лица в норме, Нолофинвэ улыбнулся. Через силу.

— А ты не утратил чувство юмора, племянник, — с трудом изобразил веселье король. — Рад за… всех нас.

— Приглашаю в мой шатёр для переговоров, — смотря с высоты своего роста, без выражения сказал Маэдрос. — Для будущей окончательной победы над врагом армии необходимы ресурсы. И ты, верховный нолдоран, сможешь их предоставить. Ты ведь хочешь быть увенчанным не только короной, но и славой освободителя Арды от зла?

Нолофинвэ кивнул, стараясь не думать, что, говоря о короне, Феаноринг промолчал слово «чужой». В обещанный счастливый конец войны хотелось верить настолько отчаянно, что голос сомнений не был слышен за ликованием.

Меченый Злом!

Слышишь меня? Я иду за тобой!

Тьма будет повержена! Слава героям! Слава Нолдор!

Слава верховному нолдорану!

***

— Знаешь, милая Туивьель, что такое счастливый конец истории?

Канафинвэ Феанарион смотрел в одно из многих выходящих на север окон крепости Химринг и осторожно касался струн арфы из белого и красного золота.

Атмосфера в замке была напряжённой, словно перед боем — женщины, оставшиеся без мужей, братьев и сыновей, оплакивали близких, однако присутствие духа не покидало никого: эльфийки утверждали, что очень скоро Моргот заплатит за каждую отнятую жизнь, каждую сломанную судьбу, каждую пролитую слезу. Мальчики родятся, вырастут храбрыми воинами и отомстят. Иначе и быть не может!

Туивьель подняла глаза от резьбы, которой покрывала лезвие кинжала.

— Счастливый конец?

— Да, — кивнул менестрель, — знаешь, что это?

Избранница лорда Химринга с сомнением пожала плечами.

— Это не свадьба с прекрасным принцем, — нараспев произнёс Макалаурэ, — и не обретение сокровища. Счастливый конец — это вовремя законченное повествование. Историю надо оборвать на самом светлом, самом добром эпизоде, и тогда даже очень страшные моменты покажутся не такими ужасными. Я задумался об этом, когда узнал, что битва выиграна, что мы победили. И если сейчас вдруг Эру решит уничтожить Арду, мы умрём счастливыми, полными надежд. А если придётся жить дальше, то я буду вынужден ехать в свои разорённые владения. Уверен, дорогая Туивьель, что увижу там нечто чудовищное, способное перекрыть радость от одержанной победы. И счастливого конца не случится.

Эльфийка посмотрела на брата своего любимого мужчины, высоко подняв брови.

— Считаешь меня слабаком, да? — вздохнул менестрель. — Что ж, твоё право. Певцов любят клеймить за их талант. Но знай, милая, если бы не мы, будущие поколения никогда не узнали бы историю предшественников. Сама посуди: кому интересно читать скучные летописи, изложенные в тысячах томов из тысячи страниц? А музыку любят все. Музыка создала Арду, и мы, менестрели, как никто другой, близки к познанию Песни Творения! Жаль только, никто из нас не может спеть для себя финальный аккорд так, чтобы он был наполнен восторгом и радостью. Кстати, ты мне не ответила, прекрасная леди, что ты считаешь счастливым концом.

Туивьель опустила глаза на лезвие. Гравировку ещё долго делать, узор покрыл только треть клинка с одной стороны.

— Полагаю, ты прав, — улыбнулась избранница Маэдроса, взглянув на Макалаурэ снисходительнее, — это вовремя прерванное повествование.

***

Конец пятой части

Примечание к части Войско нолдорана пело "Меченый злом" группы "Ария"