Свет проклятых звёзд

Незаслуженные непосильные дары

Прочнейшая нить, которую не может разрубить ни одно известное в Арде оружие, оборвалась сама. Хрустальный звон сотряс чертог, ткань начала расползаться, рисунок распался на цветные волокна, с прозрачного купола над колоннами посыпались звёзды, рассекая лучами воздух, словно стальные лезвия. Долетая до пола, они угасали с шипением, подобно тонущим в воде углям.

«Это судьба каждого из королевства, — сказала Вайрэ, смотря глазами-безднами сквозь пространство. — И твоя тоже. Тебе придётся вернуться к тому, кто дал тебе могущество, хочешь ты того или нет».

«Для меня нет пути назад, — ответила издалека Майэ, сияя звёздным вихрем. — Владыка Ирмо отпустил меня, и я зашла слишком далеко».

«Хорошо, что ты это понимаешь. А осознаёшь ли, что сломала судьбу Дитя Эру, дав ему незаслуженное могущество, которое искажает его? Признай, что нет».

«Я рядом с ним! Я — часть него, как и он — часть меня! Мы поддержим друг друга, что бы ни случилось, Вайрэ!»

«Звёзды осыпались, — равнодушно произнесла Валиэ. — Я должна была предупредить тебя, Мелиан».

«Спасибо, я сделаю всё, чтобы предотвратить катастрофу».

«Знаю, ты слышишь голос Бездны, и понимаешь — однажды он прозвучит для тебя, Дарительница Любви».

«Это неправда! Нет!» — голос Майэ Мелиан растаял во мраке.

Последняя звезда сорвалась с нити, с шипением угасла под ногами Прядильщицы.

«Да».

***

Чертог Прядильщицы растаял, пророчество уступило место зачарованной реальности.

«Я люблю его, Вайрэ, — вслед исчезающей музыке гаснущих звёзд прошептала Мелиан, — да, я использовала эльфа, чтобы стать независимой от Круга, но неужели мои дары ему — это только зло?»

Тишину, царившую вокруг, не нарушало даже дыхание Эльвэ.

«Это вы пошли против Замысла Отца! — наполняя мысль чувствами Дитя Эру, подумала Айну. — Вы! Не я. Я осталась обучать и защищать эрухини на выбранной для них земле. Я стала одной из них, могу лучше понимать желания и стремления, делить боль и радость! Я познала материнство и супружество! Не испугалась жить на одной земле с Мелькором, доказала ему, что он не единоличный владыка Эндорэ! А вы…»

Майэ посмотрела на лежащего рядом в роскошной, выстланной шелками постели, мужа. Он не спал, просто, как обычно, когда Мелиан общалась с другими Айнур или творила чары Завесы, закрывал глаза и молчал, слушая доступные существу из плоти и крови ничтожные отголоски Изначальной Темы. Да, Тинголу открыто больше, чем любому из Детей Эру, и муж Майэ знал это, гордился и смотрел свысока на недостойных.

«Где я допустила ошибку? В чём? — спросила саму себя Мелиан, понимая, супруг чувствует её смятение, слышит ноты сомнения, черпая нектар жизни из единой с Майэ чаши.

Ласково коснувшись лба эльфа, проведя ладонью по направлению к затылку и, краем глаза наблюдая за расцветающей на прекрасном лице улыбкой, королева Дориата заглянула в память супруга — те времена, когда Эльвэ ещё не стал частью самой Майэ.

***

Они стояли на берегу втроём. Три выбранных Вала Оромэ посла, которым предстояло увидеть Землю Валар и убедиться — это не ловушка.

Эльвэ смотрел свысока на обоих собратьев, и дело было не только в росте — сребровласый эльф уверился, что эти двое боятся больше, чем он сам.

«Ингвэ готов пойти, потому что не верит в свои силы и согласен подчиняться любому, у кого есть власть, Финвэ оказался послом Нолдор — был вытолкнут вперёд при выборе, кому отправиться — потому что не слишком полезен в жизни племени, а непомерно амбициозная Мириэль поддержала отъезд любимого, чтобы повысить его статус».

— Если жизнь перестала радовать, — с насмешкой приподнял бровь будущий владыка Дориата, — можно и нужно рисковать. Бездействие — вот что по-настоящему пугает.

— Пугает? — дрогнувшим голосом усмехнулся Финвэ.

«Пытается казаться храбрецом. Безуспешно».

— О каком страхе может идти речь, когда нам предложили помощь Владыки Арды! — фальшиво восхитился Ингвэ.

«Напуган ещё сильнее, чем друг-Нолдо».

Об эльфах, что ушли во тьму, отказавшись от помощи Валар, говорить боялись даже больше, чем пути через море и признания страха перед дорогой.

«Но почему так? — думала Мелиан, проникая сквозь ткань сна в таинства души. — Почему осудили тех, кто не отрёкся от Воли Творца?»

Лёгкая ладонь Айну снова провела от лба до затылка эльфа, губы Тингола дрогнули, улыбка стала угасать, однако не исчезла — приятные ощущения превосходили горькие воспоминания.

Мелиан снова чувствовала то, что века назад уверило её — этот эльф подходит ей, как никто другой: сердце сребровласого красавца требовательно искало любви. Эльвэ, как никто другой, старался выглядеть красивее, поступать безумнее, говорить интереснее всех окружающих. Мелиан казалось, он стремился быть лидером своего народа, чтобы его все обожали, потому что…

Пробиться глубже в память Майэ не хотела — нет смысла тревожить давно зарубцевавшиеся раны, однако, продолжая гладить Эльвэ по голове, королева всё же уловила воспоминания о деве, с которой рядом пробудился будущий владыка Дориата. Похожая на Тингола, словно родная сестра, эльфийка была восторженно-наивной, любила плести венки из краснолистых цветов, украшать ими своего горячо любимого супруга. Однажды она пропала, и Эльвэ не хотел верить, что среди многочисленных костей, найденных в последующие годы, были и её останки.

«Так пойди и найди её! — очень вовремя прозвучали слова Ольвэ, брата Эльвэ, который всегда оставался в тени. — Если тебе столь дорога эта женщина, иди! Или забудь о ней и уходи в Валинор одиноким!»

Почему речь так больно ранила будущего короля Дориата, Мелиан не понимала. Может быть, никто и никогда не любил и не восхищался Эльвэ так самозабвенно, как эта несчастная глупышка, поверившая, что всадник-тень покажет тайную поляну с дивными цветами?

«Все вокруг будут счастливы, а ты — нет», — прозвучали судьбоносные слова Ольвэ, которые позже сломали ещё много судеб, эхом отзываясь в голове овдовевшего нолдорана Финвэ.

— Я найду своё счастье! — заявил Эльвэ, не обращая внимания на попытавшегося остановить его Эола. — Здесь же Владыки Арды. Они помогут мне! Я — вождь! Я первым из эльдар ступил на Благословенный берег! Я не просто один из эрухини!

— Погибшие эльфы возродятся в священной земле Валар, озарённые светом Древ, — подняв ладони к звёздам, произнёс Вала Оромэ. — Идите за мной, вы видели, как прекрасен наш край. В нём нет и никогда не будет горя.

«Все считают мой цветочек погибшим, — молча протестовал Эльвэ, желая доказать правоту, не в силах признать, что верит в невозможное. — Пусть! Они увидят, что ошибались! Им придётся извиниться передо мной!»

Рука Эльвэ легла поверх ладони Мелиан, остановив её на лбу. Майэ почувствовала тепло и благодарность.

— Ты сказала, — одними губами произнёс Тингол, словно в полусне, — что мы будем, как Манвэ и Варда. Ты пела, а я почему-то знал слова, хотя никогда ранее не слышал этой музыки.

Мелиан стала воспроизводить в памяти чары сотворения и транформации. Они сопровождались видениями, которые, вероятно, пророческие, но смысл их был неясен даже спустя столько времени.

«Знаешь, любимая, чёрное — это

Как небо без звёзд, как пещеры без света, — звучала сквозь Айну и эльфа тема любви, обретая форму, подобную сияющему образу Владыки Сулимо, нежно касавшегося лица супруги Элентари, волосы которой казались воплощением бездны, — и с чернотою моё очевидно родство».

«Знаешь, любимый, — улыбнулась Варда, отвечая на ласку касанием губ, — белое — это

Как брызги и перья, летящие в лето.

И белое было всегда мне милее всего».

Образы разделились, материлизовались, теперь призрачные Валар отступили в тень, а Мелиан, обретая слишком настоящую плоть, видела похожую на себя деву с такими же угольными кудрями, которая танцевала под музыку менестреля со светло-пепельными волосами, а словно в другой реальности гордая лучница-Нолдиэ соблазняла охотника с ресницами цвета снега.

«Мы сами не рады,

Но нас не переделать.

Стоим у ограды по разные стороны.

Чернила досады

И нежности в белом

С тобой всё равно мы поделим поровну, — ласково звучали напряжённые слова. — Чёрное с белым смотрится.

Чёрное с белым сходятся,

Словно с картины сводится

Краска ушедших лет.

Память, как птица, влетает без стука

И бьётся о белую стену разлуки,

Тебя от неё отсекая, как недуг».

Пары распались, и менестрель растаял белой дымкой. Танцевавшая дева ринулась в объятия эльфа с белоснежными ресницами, а его охотница медленно пошла во тьму к…

Эол? Откуда он здесь?

«Чёрной преградой встаёт воздаяние,

И падает в чёрную горечь сознания

Наше беспомощное расцепление рук».

«Останусь ли прежней, — запела уже не Мелиан, а похожая на неё дева из видения, — иль стану сильнее?

Мой выбор, прошу тебя, благослови!

Нет в мире надёжней,

Нет в мире прочнее,

Чем эта преграда для нашей любви!»

Оттолкнув того, кого только что обнимала, плясунья увлекла в танец мужчину, в волосах которого была и ночь, и дым, и снег. Кудри девы начали выцветать.

«Чёрное с белым кружатся,

Рамки решений сужены.

О, Эру, дай нам мужества

Сделать последний шаг!

Наши объятья крошатся,

Наши утраты множатся.

Чёрное с белым — прошлое,

О, Эру, дай нам знак!

Чёрное с белым — разница,

Чёрное с белым дразнятся.

Что нам в конце останется?

Нас не вернуть назад.

Все наши фразы сложные,

Все недомолвки прошлые…

Нам нужно нечто большее,

Чтобы не знать утрат».

— А ещё ты сказала мне, — прошептал, посмотрев на супругу, король, будто очнувшись ото сна, — что я зашёл в зачарованный лес, что заблудившийся должен остановиться и ждать, когда его найдут. И я ждал. Слишком долго, любимая. Но слуги Оромэ не искали меня, мой народ, восхищавшийся мной, называвший вождём, — тоже. Ты показала, как на самом деле «ценят» эльфов те, кто предлагает заботу и помощь.

— Тебя бросили не все, — напомнила Мелиан, освободив руку и погладив волосы супруга, впитавшие совсем немного света Древ, сияющие едва заметно и оттого таинственно. — Многие остались верны.

— А должны были все.

Эльвэ сел на постели, отсутствующий взгляд стал яснее.

— Они не заслуживали такого прекрасного владыку, как ты, — в шутку сказала Мелиан, и вдруг поняла, о чём говорила Валиэ Вайрэ: Тингол понимал лесть буквально, потому что хотел этого.

«Дары были незаслуженными, непосильными», — подумала Айну и с ужасом поняла, что не должна была так думать, потому что её и Эльвэ мысли едины, и теперь эльф будет считать, что пришёл к такому выводу сам.

— В них больше света Амана, — вдруг сказал Тингол о валинорских отступниках, и музыка единой души сбилась, — их слава героев-воинов затмевает мою славу защитника. Для них не авторитеты Айнур, значит, мой статус твоего избранника им безразличен или даже противен. Я должен знать, чем полнятся их сокровищницы! Нельзя допустить, чтобы их богатство превзошло моё. Я не должен померкнуть на их фоне, Мелиан.

Взгляды супругов встретились, дополняя единство душ и тел.

— На всё воля Рока, — вздохнула Майэ, и эльф знал заранее, что она скажет это, а королева понимала — подобных слов недостаточно.

— Я сам позабочусь о своей славе, не стану утомлять тебя, любовь моя, — прозвучал, разрушая мелодию любви голос, и унизанные звёздами нити лопнули.

Примечание к части Песня из рок-оперы "Элоя" "Чёрное с белым"