Свет проклятых звёзд

О ненастоящем

Тол-Сирион язык не поворачивался назвать островком, а Минас-Тирит был большой крепостью, вмещавшей многочисленную армию, охранявшую растущее население, однако Гвиндору казалось, словно его собираются запереть в тесной кладовке. Вблизи владений принца Артаресто нарготрондского лорда преследовало ощущение обманной, мнимой свободы: река и вверх, и вниз по течению казалась бесконечной, небесный купол возвышался на недостижимой высоте, однако на самом деле эльф будет вынужден находиться на искусственно созданном клочке суши, не способный распоряжаться окружающей безграничностью. В пещерах на Нароге всё обстояло иначе: по площади и протяжённости Нарготронд превосходил Тол-Сирион, и пусть бесконечные потолки и коридоры могли поперву показаться тюрьмой, зато камень всегда рядом — лишь протяни руку, и создашь узор, а на волнах или небе нарисовать или высечь что-либо крайне проблематично.

— Всё совсем не так, как кажется с первого взгляда, — соглашался Гвиндор со словами деда и надеялся на скорейший отъезд. Домой.

Но сначала — к озеру Иврин.

— Островитяне попали в ту же ловушку, что и жители Альквалондэ, — Филинквэ печально улыбнулся, и юный лорд с ужасом заметил, как страшно изменили взгляд эльфа воспоминания. — У них есть дорога-вода, лодки, паруса, вёсла и сильные руки, но каждому здесь некуда и незачем плыть.

Смотря на стражу Минас-Тирита из-под забрала сверкающего шлема с узорами-рунами, о которых Кхазад говорили, будто это слова-оберег Нарготронда, Гвиндор заранее готовился к вероятным разговорам, в которых последнее едкое слово непременно должно остаться за ним. О том, что живущие на Тол-Сирионе эльфы считали скрывшихся под землёй сородичей трусами, было известно всем в пещерах на Нароге, но почему подобная слава должна распространяться на родившихся в Нарготронде?

«Может быть… — придумывал ответы на насмешки юный лорд. — Может быть, если бы был выбор, где появиться на свет, я бы родился в твердыне Моргота, а когда подрос и научился держать оружие, убил бы гада?»

Переведя взгляд на принца Артаресто и его семью, Гвиндор подумал, что принцесса Толлунэль одновременно похожа и совсем не похожа на его мать, а принц Инглор словно случайно оказался рядом с высокородными эльфами. Юная Финдуилас, о которой только и говорили «Прекраснейшая в Белерианде», отвернулась, смотря на первых занимавших лодки гостей, поэтому разглядеть её лицо не удалось. Сразу же забыв про столь незначительную неприятность, сын лорда Халиндвэ спешился и занялся помощью смотрителям лошадей, которые уже закончили обустраивать лагерь на берегу Сириона, поэтому теперь принимали скакунов у хозяев и уводили от реки.

«Может, здесь остаться?» — мелькнула мысль. Гвиндор понимал, что неминуемо ввяжется в какой-нибудь конфликт, и на мгновение проснулся голос разума.

— Так будет лучше для всех, — сказал кто-то рядом.

Лорд от неожиданности вздрогнул, обернулся.

— Только кто же станет слушать неудобные советы? — продолжал говорить о чём-то своём, посмеиваясь, Орикон.

— Потом пожалеет, но будет поздно, — согласился с ним старший сын. — А надо было просто внимательнее и тщательнее выбирать, с кем сближаться. Помощь помощью, а дружба — совсем иное. Про любовь и вовсе промолчу.

— Любовь, — отец вздохнул, — она мнится прекрасной и вечной, только не всегда это чувство оказывается по сути своей благородным металлом, неподвластным коррозии. Увы, лишь тяжёлые испытания показывают — белое золото рядом с тобой или серебро низкой пробы.

— Я бы предпочёл не проверять, — помрачнел Миньятолос. — Жил бы в счастливом неведении.

— Значит, — Орикон хлопнул старшего сына по плечу, — тебе самое место в Амане. Только там искусственное благополучие позволяет вечно считать дешёвку сокровищем. Здесь же каждый вынужден показывать своё нутро.

Решив, что не хочет слушать бессмысленные речи, Гвиндор посмотрел на пустеющий причал. Пора переправляться, если всё-таки решил сопровождать короля Финдарато Инголдо на важный совет. Такого брат точно никогда не делал!

***

— От тебя, мой верный Эдрахиль, требуется немного, — Финдарато вместе со слугой-оруженосцем вышел к берегу Сириона и посмотрел вокруг. Дневное солнце было ярким и тёплым, однако ветер заставлял кутаться в шерсть. — Первое и главное — подавать мне вино, даже если я не прошу. Второе — соглашаться со всеми моими словами, даже если я не требовал одобрения. И третье, пожалуй, самое трудное — скажи мне, почему я не должен сейчас пойти, прогнать с начинающегося праздника менестреля и спеть сам?

— Потому что, — судорожно соображая, Эдрахиль подал вино, — мой король хотел прийти на праздник гораздо позже, и этот менестрель, вероятно, уже замолчит. К тому же, моему королю не найдётся на этом острове должного вознаграждения за пение.

— Именно! Ты прав, мой верный Эдрахиль! — владыка Инголдо не рассмеялся, но по сияющим глазам было видно, как ему весело. — Я хочу дождаться множества дерзких слов, что прозвучат в моё отсутствие, потом появлюсь на трибуне, умилюсь переменам в музыке и заявлю дорогому сыну и его прелестной супруге: коль их воины столь доблестны, что певцы готовы смеяться над королевской армией, пусть пополнят ряды северных и восточных войск, чтобы помочь лорду Маэдросу с обороной. Прекрасный план, правда, Эдрахиль?

Оруженосец согласился и подал вино.

Музыка продолжала литься, праздничный турнир в честь приезда короля становился веселее, а голоса — громче. Синие драконьи знамёна сверкали ярче самого светоча Анар и ослепляли даже способные далеко видеть глаза.

***

— Черней вороньего крыла,

В оковах силы, разбудившей тьму,

Лежит распятая земля,

С мольбой взирая в пустоту.

Земля и стонет, и дрожит,

Вокруг смятенье, боль рождает злость,

Чужая кровь рекой бежит,

Жизнь сохранить не удалось!

Взмах клинка на мгновение зажёг в небе ещё одно солнце. На золотистом песке сошлись два воина: один — в ало-серебристом, с мечом, второй — в доспехах, стилизованных под золотую чешую ящера, вооруженный длинным хлыстом. Вокруг них скакал на лошади эльф в синем и пускал в «дракона» бутафорские стрелы, а тот ловко уворачивался.

— Огонь покорным быть устал! — пели, подбадривая гостей праздника, менестрели. — Устал смирять свой гордый нрав и дух!

Жестоким зверем он восстал,

Презревшим милость наших рук.

«В нору забейся, жди конца!

Пусть рядом глотки рвут Добро и Зло!» —

Твердит тебе второе «Я»,

Скрывая истины лицо.

Толлунэль, восседая на почётном месте рядом с мужем, гордо посмотрела на реакцию прибывших из Нарготронда подданных свёкра — пусть делают вид, будто им всё равно! Ясно же, никому не понравится выглялеть трусом в глазах сородичей. Однако радости мешало одно обстоятельство: леди злилась, что к началу торжества не пришёл ни король Финдарато, ни большинство его свиты, ни Финдуилас. Супруга принца Артаресто со злостью думала, как накажет дочь за опоздание, но размышления вдруг прервал голос мужа:

— Не стоит насмешничать над королём.

— Потому что это твой отец? — Толлунэль фыркнула.

— Нет, потому что это король.

— У нас и другие песни заготовлены, не переживай, любовь моя.

Снова став безучастным к происходящему, Артаресто повернулся к сражавшимся эльфам. Двигаясь под музыку, исполняя танец битвы, три фигуры — мечник, дракон и всадник были прекрасны и по-своему устрашающи. Принц тоже собирался поучаствовать в турнире, только позже, когда закончится концерт. А если не сразиться с кем-нибудь на глазах у народа, жена обязательно припомнит мужу слабость духа и неспособность защитить королевство.

— Война без правил, без границ,

В одном потоке жарком кровь и пот,

Хохочет враг, сыграв на бис

Куплет, где судьбы, вместо нот.

Пощады нет в его глазах,

Ты смотришь в них и не отводишь взгляд,

Сгорает твой животный страх,

Шипя и корчась на углях!

Сидя рядом с отцом, принц Инглор рисовал происходящее на празднике, но почему-то цвета получались странно мрачными, а на лице эльфа читалось: «В войне нет ничего весёлого! Зачем в неё играть? Зачем радоваться худшим изобретениям одного из Айнур? Неужели для таких глупостей дана королям власть?»

— Власть огня!

Багровый отблеск, как знаменье.

Власть огня

Живых и мёртвых сочтёт.

Власть огня —

Здесь брода нет, но есть последний

Твой удар,

Всё остальное не в счёт!

***

Отражение в зеркале выглядело чарующе: золотые локоны собрались в аккуратную прическу, украсились яркими турмалинами, платье, открытое не по погоде, ласково прилегало к коже, ажурная меховая накидка лишь слегка прятала от глаз и ветра хрупкие плечи. Принцесса Финдуилас была поистине прекрасна.

Но из комнаты выходить не хотелось.

Почему так происходило, юная эльфийка понять не могла. Всё ведь чудесно! На остров приехали гости, среди которых множество потенциальных женихов — приближённых короля! Надо лишь присмотреться и выбрать, а праздник — самое подходящее для этого время! Что же не так?

Может быть, потому что снова будут песни только про минувшие сражения, придётся делать вид, будто нравится смотреть бесконечные фальшивые бои, во время которых никого даже не ранят?

«Нет, — решила для себя Финдуилас, — я просто хочу прийти позже всех, чтобы появиться прекрасным волшебным видением, сразить незнакомцев своей исключительной красотой, лишить их разума, а потом выбрать одного-единственного из многотысячной толпы сошедших с ума от счастья лицезреть меня. Одного-единственного достойного. Нет, не достойного, а просто… Просто того, до кого снизойду».

Вспомнив о любимой песне про бродягу, принцесса всё же вышла по ажурному мосту-галерее из уютного тихого убежища, и музыка с праздника швырнула юную эльфийку в пламенную круговерть фальшивой войны.

***

— Ускользает свет, равнодушно смотрит смерть.

Не сломить волны, раскрывайте души настежь.

Зажигай! Несите факелы!

Нас давно уже оплакали!

Время гибели

Сами выбрали.

Веселей гори,

Чтоб не выплыли!

На золотом песке арены пылал белоснежный корабль-лебедь, вокруг танцевали эльфы в алых плащах.

Гвиндор осмотрелся: все гости давно собрались, даже король Финдарато, который вроде бы не хотел приходить. Юный лорд самодовольно хмыкнул: о, да, он пришёл позже всех приглашённых, выразил своё пренебрежение этим островитянам, возомнившим себя героями.

— С палубы в дыму мы сорвёмся в небеса.

Тьма со всех сторон, не дождаться нас земле.

Зажигай! Ни слова жалобы!

Раздувай огонь на палубе!

Время гибели

Сами выбрали.

Веселей гори,

Чтоб не выплыли!

Зажигай! Пусть волны пенятся!

Чёрный дым над морем стелется!

Гвиндор шёл по трибуне, чтобы занять своё место, и с наслаждением и злорадством ловил на себе удивлённые, смущённые, презрительные взгляды.

«Да, я опоздал и горжусь этим! Да, мне плевать, если вам это не нравится. Нет, мне приятно, что вы недовольны и оскорбились. Скажите мне, что я трус, прячущийся под землёй, и я…»

Вдруг взгляд лорда, повинуясь поднявшемуся гомону, скользнул в сторону принца Артаресто и его семьи, которая должна была в полном составе находиться на празднике с самого начала, но…

Прекрасная золотоволосая дева в открытом платье и бесполезной меховой накидке только сейчас шла занять пустующее место рядом с принцессой Толлунэль, взгляд отражавших небо голубых глаз был испуганным, смущённым и дерзким одновременно.

«Она тоже демонстрирует, что ей не нравится происходящее! — подумал Гвиндор и замер, забыв, что так и не дошёл до места. — Она не поддерживает глупую игру семьи!»

Искренне восхитившись юной принцессой, лорд не мог отвернуться, и дева заметила его внимание.

— Время гибели

Сами выбрали.

Веселей гори,

Чтоб не выплыли!

***

Финдуилас чувствовала, что каждый шаг даётся с бóльшим трудом, нежели предыдущий, будто на ногах не лёгкие сапожки, а что-то стальное и массивное. Ожидание осуждения со стороны матери давило на грудь, а по ушам била огненно-военная музыка, которую принцесса предпочла бы никогда не слышать.

Финдуилас шла и видела полные трибуны, однако никто не замечал её, смотря только на погибающий в пламени бутафорский корабль. Стало до слёз обидно, захотелось вернуться в покои или лучше пообещать себе не уходить с праздника, пока не найдёт мужа — самого красивого, доброго, храброго и богатого, с которым можно сбежать в лес и…

О дальнейшем думать не разрешала мама, поэтому Финдуилас не стала фантазировать, а просто пошла быстрее и увереннее, и когда родительница уже готова была высказать дочери всё, что думала об опоздании, юная эльфийка вдруг увидела, как на неё смотрит золотоволосый незнакомец в зелёной одежде с нарготрондской символикой. Он стоял на фоне пламени и множества равнодушных собратьев, а во взгляде читалось восхищение красотой принцессы и желание взять её в жёны. Прямо сейчас!

Вспомнив, что так нельзя, и нужно заставлять влюблённого мужчину страдать, просиявшая и смутившаяся принцесса, едва не прыгая от счастья, села к маме и, не замечая язвительных слов, очень гордо отвернулась, изо всех сил борясь с желанием посмотреть на долгожданного воздыхателя.

***

Не зная, что дальше делать, Гвиндор всё же сел на своё место, но то и дело невольно оборачивался. Принцесса не смотрела в его сторону, однако эльф чувствовал — она заинтересована, ведь ей тоже противно всё происходящее и обсудить такое — жизненно необходимо! С огромным трудом дождавшись, когда объявят перерыв для подготовки турнира мечников, нарготрондский лорд бросился навстречу исполнению мимолётного желания.

***

Решив попробовать сбежать от матери и обязанного страдать воздыхателя, Финдуилас, как только объявили перерыв, быстро встала с места, однако уйти с трибуны не удалось — Толлунэль схватила руку дочери и потянула вниз. Подчинившись, юная принцесса увидела рядом влюблённого гостя праздника.

— Ты тоже не представляешь, как может нравиться столь отвратительный фарс? — поинтересовался незнакомец, свысока смотря на правящую семью Тол-Сириона.

Опешив и растерявшись, Финдуилас обернулась на отца — принц хлопнул сына по плечу и рассмеялся. Толлунэль сжала зубы.

— Да, — неуверенно ответила юная леди, — мне тоже не нравится.

— Простите, — поклонился нарготрондский гость, видя, как вокруг него появляются соратники из свиты короля Финдарато, — я не хотел никого обидеть, зато понимаю, что этого хотели ваши музыканты. Вы, видимо, слишком заняты делами, чтобы замечать подобные мелочи, но я, праздный бездельник, уловил каждую деталь. Я видел — ваша дочь тоже возмущена поведением музыкантов, поэтому хотел бы пригласить её прогуляться.

Индвэ, Орикон, Филинквэ и Миньятолос уже готовы были увести позволявшего себе непозволительное лорда с торжества, однако король Финдарато, принимая от слуги вино и лучезарно улыбаясь, кивнул:

— Разумеется, ты можешь, Гвиндор, сын доблестного разведчика Гуилина. Вижу, вам обоим претит обсуждение истории войн, так почему бы не провести время приятно?

В глазах Финдуилас отразилась паника: юная принцесса оказалась не готова к тому, что ей можно так просто принять чьи-то ухаживания. Ведь… Как же страдание недостойного прекрасного мудрого влюблённого совершенства?

Всё ещё растерянная, дочь принца Артаресто подала руку нарготрондскому лорду, и от нежного тёплого прикосновения захотелось радостно взвизгнуть. Однако, сдержавшись, лишь краснея и улыбаясь, Финдуилас позволила увести себя с трибуны от вновь заигравшей музыки, и это стало лучшим событием дня. А может, и всей жизни.

«Время гибели

Сами выбрали!»

Примечание к части Песни: «Власть огня» гр. «Кипелов»,

«Шторм» гр. «Тинтал»