Эпизод 1.5: Птенец расправляет крылья

Эпизод VIII: Любовь наносит ответный удар

Услышав сквозь грёзы шипение сервомоторов открывающейся двери, Нил, уже начавший забываться, поначалу списал его на сон. Раздавшиеся шаги — четкие, уверенные, и звучащие все ближе, — разубедили его лишь отчасти.

— Встать, юнглинг Коррин, — женский голос, холодный и громкий, окончательно вырвал его из ускользающей дремоты.

Юноша на автопилоте стащил с себя одеяло, слез с кровати, протирая глаза, и в полнейшем непонимании воззрился на ту, кто подняла его посреди ночи. На Луминару Ундули. Поневоле, он подумал, что все-таки спит, и видит сон, воображая очередную невозможную ситуацию — рыцарю-джедаю было совершенно нечего делать в его комнате поздней ночью. Но все вокруг было слишком реально. Холод пластиковых панелей напольного покрытия, покалывающий его босые ступни. Холодный свет плафона на потолке. Холодная строгость небесно-голубого взгляда мириаланки.

Передернувшись от пробежавших по голому торсу мурашек озноба, он понял, что одна причина заявиться сюда у рыцаря Ундули все-таки есть — его сегодняшнее признание.

— Ты понимаешь, зачем я здесь, юнглинг? — требовательно спросила женщина.

— Назначить… — он прочистил хриплое со сна горло, и высказал свое подозрение:

— … Назначить мне наказание за мои слова? Те, что я сказал вам сегодня, в личном разговоре?

Луминара тяжело вздохнула, и вдруг подступила ближе, остановившись вплотную к Нилу. Он почувствовал прикосновение ее ладоней к своим, и поперхнулся воздухом, когда женщина, подняв его руки к своему лицу, подцепила тюрбан кончиками пальцев юноши, и аккуратно сняла его. Выпущенные на свободу, темно-зеленые волосы ее короткой прически рассыпались по плечам мириаланки, пощекотав пальцы юноши сотней мимолетных прикосновений. А потом, она сделала нечто совершенно неожиданное. Нечто, от чего Нил и думать забыл о холоде, сонной одури, да и обо всем остальном.

Положив его ладони себе на плечи, мириаланка потянулась к нему, и ее напряженные губы ткнулись в лицо юноши, неловко проведя по его губам. Их соприкосновение длилось совсем недолго — почти сразу же, Луминара отстранилась.

— Продолжай сам, — тихо сказала она, без капли былой холодности.

От этого неуклюжего поцелуя, в груди Нила словно бомба разорвалась. Он не думал ни о чем в этот момент — только чувствовал. Желание, так долго сдерживаемое, переполнило его в считанные доли секунды. Огладив плечи женщины, и обняв ее талию, юноша притянул Луминару к себе, и страстно впился в ее губы. Поначалу напряженная и скованная, она быстро расслабилась под его ласками — не помня себя от страсти, он жадно целовал ее губы, и самозабвенно ласкал их языком, наслаждаясь их вкусом. Он оторвался от нее совсем ненадолго — коротко лизнув черные квадратики татуировок под ее нижней губой, он ласково поцеловал мягкую округлость ее подбородка, осыпал поцелуями ее нежные щеки, коснулся кончиком языка зеленого ушка джедайки, и, скользнув губами ниже, припал к ее точеной шее, вызвав у женщины тихий стон.

Этот звук на мгновение привел его в себя. Титаническим, невозможным усилием Нил оторвался от мириаланки, и невнятно выдавил:

— Как далеко я могу зайти?

Луминара тяжело вздохнула, глядя на юношу с неподдельным укором.

— Ну разве можно быть таким тугодумом, Нил? — недовольно спросила она. Глядя в его глаза, мутные от едва сдерживаемой страсти, женщина заговорила, четко и размеренно, чуть ли не чеканя каждое слово:

— Я пришла сюда, чтобы заняться с тобой сексом.

Глаза Нила полезли на лоб. Он ожидал от этого странного случая чего угодно, но только не исполнения его давних желаний, и воплощения влажных мечтаний. Он замер без движения, на мгновение забыв, как дышать. Мириаланка вздохнула еще горше, видя его ступор.

— Мне повторить? — спросила она с усталым раздражением.

Повторения не понадобилось — непослушные пальцы Нила потянулись к застежке ее пояса, и неловко завозились, пытаясь расстегнуть ее. Луминара помогла юноше — одно-единственное нажатие тонкого пальчика, и пояс упал к их ногам, заставив полы халата женщины чуть распахнуться.

Он сорвал с нее халат в одно мгновение, одним резким движением, и зачарованно уставился на то, что скрывала коричневая ткань. Мириаланка не осталась обнаженной — лиф из плотной серой ткани и короткие шорты схожего покроя целомудренно прикрывали ее изгибы. Тело джедайки было спортивным и сильным — на подтянутом животике виднелись кубики пресса, а на округлых плечах проглядывал рельеф мышц. Но вместе с тем, Луминара вовсе не была ни мужеподобной грудой мускулов, ни плоской «сушеной воблой» — все в ней было соразмерно и гармонично. Грудь мириаланки, упругая и высокая, задорно торчала вперед, а узкая талия переходила в изящный изгиб широких бедер, продолжающихся длинными и стройными ногами. Юноша судорожно вдохнул, почувствовав недостаток воздуха. Его давняя любовь оказалась еще прекраснее, чем он ожидал.

Притянув женщину к себе, он снова впился в ее губы поцелуем. Руки Нила не задержались на светло-зеленой коже спины надолго. Правая без спешки скользнула выше, погладив бок мириаланки, и сжала ее крепкую грудь. Левая легла на упругую попу, увлеченно ее тиская. Внезапно, Луминара отодвинулась от юноши, прервав очередной страстный поцелуй.

— Застежки — с боков, — выдохнула она. — Самые обычные.

Нил понял ее не сразу — в голове его было мутно от желания, даже сильнее, чем раньше. Но поняв, он не медлил с действием. Отпустив грудь женщины, он сунул руку ей подмышку, и провел пальцем по едва ощутимой линии на серой ткани лифа. Ткань послушно разошлась, и предмет белья был немедленно сорван, и отброшен прочь. Юноша с наслаждением сжал оба светло-зеленых полушария, и припал к темным оливкам сосков, целуя, облизывая, и покусывая их, уже налитые напряжением. Луминара застонала, громко и протяжно, чуть подрагивая от его ласк. Нил, загоревшись еще сильнее, отпустил ее, чтобы подхватить на руки. Приподняв ее за бедра, он уложил женщину на кровать — даже, скорее, бросил, благо матрац был достаточно мягок. Пальцы юноши, вновь отказывающиеся повиноваться, кое-как нащупали застежку шорт мириаланки. Стоило тем разойтись самую малость, как он содрал их со всем возможным пылом, и, избавившись от своего белья, навалился на женщину сверху. Нил ощутил едва заметное сопротивление, когда вошел в нее, но, перевозбужденный, не обратил на него никакого внимания. В паху резануло спазмом наслаждения, и он зарычал и застонал, окончательно теряя себя в страсти, накатившей жаркой волной. В тон ему стонала Луминара; ее руки судорожно сжимали плечи Нила, впиваясь ногтями в его кожу, но тот почти не заметил лёгкие уколы боли. Наклонившись к лицу мириаланки, он сорвал очередной стон с ее губ, накрыв их своими, наслаждаясь их жаром и мягкостью, и мягким жаром внизу, объявшим его плоть. Он двигал бедрами все быстрее, все настойчивее, почти не заметив, как кончил, и сразу же — кончил снова, но желание все не оставляло его. Спустя какое-то время, промелькнувшее мимо его замутненного страстью разума одним бурным потоком удовольствия, он почувствовал, что иссяк. Довольно выдохнув, он отстранился, вызвав у женщины очередной стон, когда их тела разъединились. Бросив взгляд вниз, он с удивлением заметил на себе красные потеки. Ему подумалось было о месячных, но Нил быстро вспомнил ту незначительную преграду, которую едва ощутил, проникнув в Луминару самый первый раз. Сегодня, он не только дорвался до своей обожаемой джедайки, но и лишил ее девственности. Несказанное довольство наполнило юношу — то, что он стал первым мужчиной своей первой любви, почему-то вызывало в нем гордость.

Луминара раскинулась на кровати в позе морской звезды, шумно дыша. Ее голубые глаза отрешенно смотрели в потолок, а полные губы чуть разошлись, показывая белизну зубов. Довольно улыбаясь, Нил улегся рядом, и, придвинувшись ближе, принялся нежно целовать потное лицо мириаланки.

— Можно, я все-таки стану твоим падаваном, Луми? — промурлыкал он после очередного ласкового касания к ее губам.

Тяжелая оплеуха невидимой руки отбросила юношу к самому краю кровати, за малым не скинув его вниз. Он ошеломленно заморгал, хватая воздух ртом — мягкий, но весомый удар на мгновение выбил из него дух, и заставил зрение Нила пойти яркими пятнами. Когда он проморгался, его взгляд уткнулся в сердитые голубые глаза джедайки. Тонкие, темно-зеленые полоски ее бровей сошлись в искреннем раздражении, полные губы, которые Нил с таким наслаждением целовал какие-то секунды назад, сжались в недовольную линию, а скулы нежного лица Луминары заметно заострились. Женщина успела прикрыться простыней — лишь ее голова выглядывала из-под белой ткани.

— Никогда, слышишь, никогда не смей называть меня «Луми»! — отчеканила она.

— Да, рыцарь Ундули, — на автомате пробормотал юноша, огорошенный этим всплеском как бы не больше, чем телекинетическим шлепком, что отвесила ему мириаланка. Черты женщины заметно смягчились.

— Просто «Луминара». Мы же любовники, к чему этот официоз? — уже спокойнее произнесла она.

— Как скажешь, — в растерянности ответил Нил.

Он осторожно придвинулся ближе, и медленно потянулся к ней. Луминара безмятежно смотрела на него, спокойная и неподвижная; чуть ободренный этим, юноша погладил ее по скрытому простыней плечу. Женщина едва заметно улыбнулась.

— Что происходит? — спросил он ее. — Почему ты здесь, и занимаешься со мной любовью? Я на седьмом небе от счастья, но… ничего не понимаю. Разве мы не нарушили кодекс только что?

— И как, по-твоему, мы нарушили кодекс, Нил? — Луминара улыбнулась еще шире. Ее небесно-голубые глаза прищурились с добродушной иронией.

— Ну как же, — юноша растерянно скривился. — Нет страсти, есть безмятежность… Еще, запреты на обладание и привязанность… — он сконфуженно умолк.

— Вот поэтому я и не позволю тебе называть меня всякими пошлыми кличками, больше подходящими животным, — серьезно ответила джедайка. — Также, не смей говорить обо мне, как о «твоей». Пока что, я даже не твоя наставница, но, когда я ей стану, то не буду принадлежать тебе, а ты — мне. С привязанностью — сложнее, но я надеюсь, мы справимся и с этим. А вот страсть… — она снова заулыбалась. — Разве, выплеснув ее, ты не чувствуешь безмятежности?

— Очень даже чувствую, — заметно приободрился Нил. Его рука поглаживала ключицы Луминары, понемногу сдвигая с них простыню. — Но все равно, это твое появление — очень неожиданно. И странно.

— Что тут странного? — весело спросила мириаланка. — Жаркие взгляды, что ты бросал на меня все эти годы, не заметила бы разве что слепая. После Илума, и слепая бы до чего-нибудь догадалась. А уж твое сегодняшнее признание… — она улыбнулась с легким смущением. — Я ведь не из дюрастали сделана. Ты разве не видишь, что на тебя заглядываются все девочки потока, и многие из старших — тоже?

— Вижу, и что? — юноша безразлично пожал плечами. — Зачем мне эти нескладные малолетки?

— Да, тебе подавай зрелую женщину, — Луминара широко улыбнулась.

— Не просто зрелую женщину, — серьезно поправил ее Нил. — Тебя. Я люблю тебя, — прошептал он, наклоняясь к ее губам, и касаясь их в нежном поцелуе.

— Я… тоже тебя люблю, — неуверенно ответила мириаланка. Юноша просиял улыбкой на это сомневающееся признание.

— С ума сойти, — счастливо протянул он. — Просто день исполнения всех желаний. Ночь, — он зажмурился, тряхнув головой. Вдруг, его улыбка заметно потускнела. — И что, наши отношения одобрят? У тебя не будет проблем из-за меня?

— Может, и будут, — беспечно ответила Луминара. — Но, скорее всего, нет. Не мы первые, не мы последние.

— То есть? — недоуменно спросил Нил. — Это что — нормально, спать со своим падаваном?

— Не то, чтобы нормально, — задумчиво ответила мириаланка. — Особенно, для рыцарей-женщин. Вот мужчины… некоторые мастера и рыцари, взяв в падаваны симпатичную девушку, не могут удержать свое хозяйство в штанах. Обычно, их малолетние любовницы в восторге — среди джедаев, мало непривлекательных разумных. Но, если девушке что-то не понравится, она может нажаловаться совету, и ее наставник получит по заслугам. В худшем случае, бедняжки сбегают из ордена. Беглых джедаев, падших и не очень, в галактике полно.

— Это явно не твой случай, — юноша нежно погладил Луминару по щеке. — Поверить не могу, что я у тебя — первый, — он счастливо улыбнулся. — Ты же бесподобно красивая.

— Ну, меня обучала женщина, — мириаланка заметно смутилась. — А в храме, я больше внимания обращала на учебу, чем на мальчиков.

— А после? — поинтересовался Нил. Не прекращая беседы, он продолжал освобождать Луминару от укутыващей ее простыни. Вызволив из тканевого плена ложбинку между грудей женщины, он не отказал себе в удовольствии провести по ней пальцами.

— Пара рыцарей делали мне намеки, но я… — мириаланка замялась. — Никто из них меня особо не привлекал, а спать с кем-то просто ради опыта… не было желания.

— А со мной, значит, было? — замурлыкал юноша. Под его усилиями, простыня постепенно сдвигалась все ниже, открыв часть светло-зеленого полушария левой груди, и плоский животик, почти до пупка.

— Было, — стесненно призналась женщина. — И сильное. Настолько, что я не захотела его подавлять. Вообще, именно задавленные желания вернее всего ведут на темную сторону. Иногда, для всех лучше попросту удовлетворить такое желание.

— Обожаю твое прочтение кодекса, — промурлыкал Нил довольным котом. Взявшись за край простыни, он потянул ее в сторону, окончательно оставляя Луминару обнаженной. Наклонившись к груди женщины, он провел кончиком языка по ареоле соска, вмиг заставив тот напрячься. — А еще, у меня образовалось очень стойкое желание, которое нужно срочно удовлетворить. Иначе, я неминуемо паду, — он снова лизнул ее сосок.

— Не надо с этим шутить, — слабым голосом запротестовала мириаланка. — Это серьезные… вещи… о-о-ох-х…

Не прекращая ласкать ее груди языком, Нил огладил ее живот, провел пальцами по складкам между бедрами и лобком, и какое-то время перебирал жесткие темно-зеленые волосинки над ее лоном. Опустив руку ниже, он погладил ее половые губы, и, осторожно проникнув глубже указательным пальцем, нащупал небольшой бугорок, тут же начавший набухать от его прикосновений. Луминара стонала, не переставая; ее руки гладили плечи и торс юноши, не задерживаясь нигде дольше, чем на секунду. Нил и сам возбудился: ее прикосновения, его откровенные ласки, вид ее прекрасного тела — все это пробуждало в нем желание, все более сильное. Отпустив женщину, он пересел к ее бедрам.

Разведя ноги мириаланки в стороны, он подтянул ее ближе, и вошел в нее — на этот раз, осторожно, не желая причинить боль. Луминара застонала, громко и протяжно. Ее руки сжали плечи Нила что было сил, а гибкое тело выгнулось дугой. Юноша огладил ее крепкие бедра, прошелся ладонями по узкой талии, и с наслаждением сжал упругую грудь. Его левая рука вернулась ниже, ложась на лобок; большой палец нашел бугорок клитора. Пальцы правой руки юноши продолжали тискать груди мириланки, гладя и сжимая ее соски. Стоны Луминары перешли в крики, все более и более высокие, и очередная ласка, сопровождаемая очередным движением бедер, вырвала из ее губ протяжный, тонкий вопль. Женщина обмякла, рухнув на постель. Ее оргазм возбудил Нила еще сильнее — лоно мириаланки, сжавшееся на его плоти, чуть не заставило юношу немедленно кончить. Разгоряченный, он снова навалился на нее, двигаясь все быстрее, пробуждая в Луминаре все новые стоны и крики, и скоро, излился сам — раз, потом другой, не в силах прекратить. Только почувствовав боль в паху, он остановился.

— Тебе не больно? — спросил он хриплым, сорванным голосом.

— Мне хорошо, — выдохнула женщина. — Мне просто замечательно. Я и представить не могла, как это будет великолепно.

Ее слова вызвали в Ниле прилив сил — такой, что он остановился, лишь кончив еще раз. Чувствуя, что иссяк, он все еще не желал отпускать ее; ему хотелось снова услышать ее стоны и крики, снова увидеть сладостную дрожь ее тела под его прикосновениями. Ласково поцеловав ее мягкие губы, он провел языком по татуировкам на ее подбородке, покрыл поцелуями изящную шею Луминары, спустился к ложбинке между ключиц, и некоторое время увлеченно целовал и покусывал ее грудь. Оставив соблазнительные полушария в покое, он прошелся губами по животу любовницы, собрав с него капельки их смешавшегося пота, нежно поцеловал темно-зеленый кустик лобковых волос, и лизнул две горячие, влажные складки ниже. Лоно мириаланки напомнило ему бутон, раскрывшийся в цветении, и обнаживший свое розовое нутро. Белая струйка стекала из него на постель — плоды самозабвенных усилий Нила.

— Что ты делаешь? — раздался удивленный голос Луминары. — Зачем…

Она не смогла договорить — все ее тело сжалось в судороге, когда юноша нашел языком ее клитор. Руки Нила скользнули по напряженному телу мириаланки, и остановились, отыскав набухшие бугорки сосков. Он ласкал ее на удивление недолго — не прошло и полминуты, как женщина сдавленно закричала, изогнувшись в пароксизме страсти, и обмякла, бессильно растянувшись на мокрых от пота простынях. Нил улегся рядом с любовницей, и обнял ее, разгоряченную и вспотевшую. Луминара придвинулась ближе, и завозилась, устраиваясь щекой на его руке. Умостившись поудобнее, она чуть ли не сразу же засопела, мерно и спокойно. Юноша с удивлением понял, что и сам утомлен бурной ночью; расслабившись, он протяжно зевнул, и вскоре, его веки опустились, погружая Нила в спокойный сон.