Эпизод 1.5: Птенец расправляет крылья

Эпизод I: Новая жизнь

Youngling (англ.) — птенец, ребенок, неопытный человек. Также, низший ранг посвященного ордена джедаев.

Вместо эпиграфа

Нил Коррин поднялся с кровати чуть раньше необходимого — проснувшись, он решил не залеживаться, а наоборот, взбодриться утренним моционом. Пройдя в ванную комнату, он привычно умылся, привычно взялся за зубную щётку, и привычными движениями принялся наводить гигиену во рту. Сплюнув и прополоскав рот, он зацепился взглядом за отражение в зеркале, и понял, что чувствует недовольство. Неприятие.

Подросток печально вздохнул, и отложил зубную щётку. Оперевшись руками на раковину, он внимательно вгляделся в пластик отражающей поверхности, ловя каждую чёрточку лица — копну черных вьющихся волос, большие зелёные глаза, прямой нос, мягкий овальный подбородок… его лицо, и только его.

Он придумал это упражнение сам — Нил так и не решился довериться кому-то из мастеров или рыцарей со своим странным недугом. Даже не недугом, а… особенностью. Упражнение было несложным; подросток назвал его Медитация Самости. Помпезное название для простого процесса: пялиться в зеркало, старательно убеждая себя, что отражение в нем — твое.

С недавних пор, его часто посещала стойкая мысль, что в зеркале обязан отражаться некто другой. Обширная лысина, окаймленная седым венчиком волос, угловатый визор из черного пластика, с двумя прямоугольными стеклами — «очки», — широкие ноздри, улыбчивый рот, и седая щетина на подбородке. Этот «другой» не был им, Нилом Коррином, но порой казался юному человеку ближе, чем родная и привычная физиономия. Причины этого были просты — «другой» не возник в один миг, незваным и нежданным гостем из ниоткуда. Он проявился медленно, словно сбоящая голограмма неисправного комлинка.

Началось все со снов. Впервые увидев необычайно яркое сновидение о странном и примитивном мире, маленький Нил взахлёб пересказал его родителям. Те поумилялись фантазии отпрыска, удивились ее детальности, и забыли. Ненадолго — сон повторился на следующую ночь, и на ночь после неё. Толком обеспокоиться чета Корринов не успела — утром третьего дня, в их дверь постучался синекожий мужчина-твилек в буром халате, к поясу которого была прицеплена узнаваемая трубка светового меча. Джедай представился рыцарем Марном Гистаном, и вежливо сообщил, что к Корринам его привело видение Силы. Проверка маленького Нила на уровень мидихлориев в крови быстро определила причину этого видения.

Родители Нила успели поделиться с джедаем своим беспокойством о необычных снах мальчика. Рыцарь Гистан, почесав уложенные вокруг шеи головные щупальца-лекку, предположил в этих снах некое проявление Силы, и пообещал Корринам, что сводит Нила к целителю, как только завершит все необходимые формальности. Обещание он выполнил, но целительница, пожилая и строгая дама-человек, ничего необычного в мальчике не обнаружила.

Нила почти сочли перестарком — пять лет были возрастом, близким к предельному для юнглинга. Помог его спокойный характер: истерики при расставании с родителями мальчик не устроил, а на собеседовании с мастером, добродушным человеком по имени Сайфо-Диас, Нил проявил сдержанное воодушевление, и больше ничего. Мысль о том, чтобы стать джедаем, и защищать разумных по всей галактике, не вызвала у Нила ни капли неприятия.

Да, сопутствующие невзгоды — отрыв от семьи и привычного окружения, — были неприятны, и даже болезненны. Позже, Нил не раз и не два всплакнул по маме и папе, но эти минуты слабости не перевешивали в его глазах возможность влиться в ряды знаменитых защитников всего хорошего, и борцов со всем плохим. Этот позитивный взгляд на вещи помог Нилу быстро свыкнуться с новым обиталищем — храмом джедаев на Корусанте, — новым распорядком дня, и новыми сверстниками. Он мог бы стать самым обычным юнглингом, если бы не одно «но» — сны не прекратились.

Почти каждую ночь, Нил Коррин видел очередную сценку из жизни планеты, бедной на привычные вещи, и богатой на странности. Планету, где спидеры не отрывались от земли, а обыденные космические челноки были чем-то из разряда сверхвысоких технологий, доступных лишь элите, да и то, далеко не всей. Планету, где множество государств непрерывно ссорились из-за скудных запасов природных ресурсов, и при этом, усердно переводили эти ресурсы на отходы, отравляющие биосферу. Планету, чьи жители только начали делать первые робкие шаги в космос. Нил даже запомнил имя этой планеты — Земля.

В какой-то момент, сны перестали быть подобием документальных головидов. Поначалу, они превратились в те же головиды, но на быстрой перемотке — в одну ночь, перед мальчиком могла промелькнуть неделя событий. Потом, события превратились в пестрое лоскутное кружево, мелькающее перед глазами спящего Нила взбесившимся калейдоскопом. Как ни странно, все эти события мальчик прекрасно воспринимал, и запоминал. Его голова все сильнее пухла от воспоминаний, которые он постепенно перестал считать чужими.

Это несло сразу несколько последствий. Нил Коррин кое-как находил силы на учебу, благо для совсем маленьких она была простой — немудреные физические упражнения в виде подвижных игр, и основы чтения, письма, счета, и тому подобных базовых вещей. Но в свободное время, он невольно погружался в глубины сознания, пытаясь переварить и усвоить впитанное ночью. Массивы чужой памяти, спешно пытающиеся распаковаться в его уме, отбирали все внимание Нила, заменяя собой обычный для ребенка досуг. Он заработал среди сверстников стойкую репутацию нелюдимого молчуна, и так и не смог ни с кем сойтись ближе мимолётного знакомства.

Ещё, Нил вынужденно повзрослел. Другое было бы странным — пусть технологии и быт планеты Земля были просты и примитивны, ее разумные — несколько рас людей, — не отличались ни от обитателей Стьюджона, родного для Нила, ни от многих жителей Корусанта, совершенно никак. Воспринимать их персонажами многосерийного голофильма мальчик не мог. Он, скорее, сроднился с ними, и с ними же взрослел, рос, и старел… последнего, к счастью, не случилось: молодое тело и живой ум ребенка взяли свое.

Проживать чужую жизнь, и усваивать ее опыт, Нил закончил совсем недавно — вчера, вскоре после своего двенадцатого дня рождения. В то утро, встав с постели, он неожиданно понял, что проспал без сновидений всю ночь, и несказанно этому обрадовался. Ненадолго — на смену постоянной напряжённой работе мозга по перевариванию чужих воспоминаний, пришли сомнения: переосмысление многих вещей, раньше казавшихся самоочевидными, и разные надоедливые глупости, вроде неприятия собственной физиономии, родной и знакомой.

Как ни странно, сомнений в джедаях, и нужности становления одним из них, не возникло.

— Нет эмоций — есть лишь покой, — задумчиво повторил Нил первую строчку джедайского кодекса.

Мысленно, он проговорил и остальные четыре, не менее короткие и многозначительные. Они попахивали откровенным монашеством, чем-то сродни земному буддизму, как его знал Нил, но негатива и отторжения не вызывали. Как не вызывало их и джедайское кредо — защищать мир и спокойствие во всех уголках галактики, до которых дотянется влияние храма. Оно, влияние, было весьма велико — джедаи считались подотчетными Сенату Галактической Республики, государства, простирающегося до самых дальних краев галактики Небесная Река, но подотчетными очень и очень условно. Влиться в такую влиятельную группу, да ещё и занимающуюся благородным делом охраны порядка, казалось Нилу Коррину вполне удачным началом его жизненного пути.

Почувствовав, что более-менее восстановил душевную гармонию, подросток отодвинул в сторону прочие размышления, сменил пижаму на повседневную свободную одежду, накинул поверх нее привычный коричневый халат, и вышел из комнаты. Нилу следовало поторопиться, если он хотел успеть на завтрак.

Взяв у дроида-повара поднос с едой, Нил Коррин устроился за одним из свободных столиков — благо, тех в обширной столовой было много больше, чем детей, способных их занять, — и с сомнением уставился на свою пищу. Прямоугольная плошка с матово-белой киселеобразной жижей, стакан ярко-синей жидкости, и нечто оранжевое и пупырчатое, напомнившее подростку не то драконий фрукт, не то манго, пытающееся превратиться в дикобраза, вольготно расположились на его подносе. Как помнилось Нилу, жижа была пюре из корнеплодов трока, а синяя жидкость — энергетиком на растительной основе. Название «драконьего манго» не было известно подростку, но он прекрасно помнил, что эта штука съедобна, и даже вкусна. Задумчиво скривившись, он зачерпнул матово-белую субстанцию ложкой, и отправил в рот. Брови Нила приподнялись в лёгком удивлении — полное освежающей сладости, пюре напомнило ему фруктовый салат, измолотый в блендере до состояния жидкости. Отрешённо поглощая еду, он принялся лениво размышлять, избалуют ли его ежедневные сладкие завтраки, или быстро надоедят — как он помнил, меню в храме не отличалось разнообразием.

С этой мысли, раздумья подростка невольно перетекли на прочие вещи, что занимали его уже долгое время. Откуда взялись его странные сны, наполненные чужими воспоминаниями? Здоров ли он, или сходит с ума? Нужно ли пойти с этим к кому-нибудь более знающему и опытному, вроде одного из мастеров, и спросить совета, или лучше сохранить свою странность в секрете? Стоит ли поискать информацию о планете Земля в галанете и архивах храма? Наконец, кто он? Все ещё Нил Коррин, или тот безымянный старик, таскающий на носу примитивный усилитель зрения?

С последним вопросом больших сомнений не было — лавина чужих знаний и опыта не погребла под собой то немногое, чем являлся Нил, а, скорее, дополнила его. Он все ещё оставался прежним мальчишкой — бесшабашным, неглупым, чуть более авантюрным, чем сверстники, но, вместе с тем, сохраняющим спокойствие в большинстве ситуаций. Просто, в свете новых воспоминаний, знаний, и даже умений, слишком многое виделось по-другому.

С остальными же вопросами, сомнений было много больше, чем уверенности.

— Привет, — раздался совсем рядом звонкий детский голос. — Можно к тебе?

В своих раздумьях, Нил совершенно не заметил подошедшего мальчика. С любопытством осмотрев его дружелюбную физиономию — лимонно-желтую, с коротким ёжиком черных волос, торчащим поверх многочисленных острых рожек, — он приглашающе кивнул на один из стульев.

— Меня зовут… — попытался представиться гость.

— Сул Зот, забрак с Иридонии, младше меня на год с лишним, — скучным голосом перебил его Нил. — Я тебя помню — мы ходим вместе на «общегалактический», теорию Силы, и историю. Уже пару лет, как ходим. Чего это ты надумал знакомиться только сегодня?

— У тебя обычно взгляд такой… — юный забрак изобразил вытянутую и лупоглазую физиономию. — Странный, — он виновато улыбнулся. — Я думал, ты по дому скучаешь. Тебя ведь поздно забрали?

— В пять лет, — согласно кивнул человек.

— Плакал? — серьезно спросил Сул. — Это ничего — многие плачут. Некоторые — ночи напролет.

— Было дело, — легко согласился Нил. — С семьёй трудно расстаться. Но теперь, наша семья — храм джедаев. Верно, братик? — он весело подмигнул подростку. Тот удивлённо захлопал глазами.

— Ты это серьезно, насчёт брата? — растерянно спросил забрак.

— Нет, издеваюсь, — с предельно каменной физиономией ответил человек. К чести его собеседника, тот быстро понял, что к чему, и весело засмеялся.

— Ты забавный, — резюмировал он. — Хорошо, что ты, наконец, очнулся, — он кивнул сам себе, и безапелляционно добавил:

— Будем друзьями, — настала очередь Нила весело фыркать.

— Почему бы и нет, — с улыбкой ответил он.

— Сядь поближе ко мне на наших общих уроках, — предложил забрак. — Помогу, если что.

— Поможешь? — человек иронично прищурился. — Ну-ка, быстро, дату первого вторжения империи Закуул? Как этот самый «закуул» пишется — с одной «уск», или с двумя? Как изменилось прочтение кодекса со времён Старой Республики, и, соответственно, теория применения Силы?

— Ну, значит, ты мне поможешь, если что, — ответил Сул с безмятежной улыбкой. — Надо же, я и не думал, что ты успеваешь учителей слушать.

— Внешность обманчива, — с нарочито самодовольным видом заявил Нил. — Во мне прячется столько талантов, что ты и представить себе не можешь, малыш-юнглинг, — тот весело рассмеялся.

— Да, ты и правда забавный, — прохихикал он. — Ты доел? Первый урок — через пять минут. Давай я твой поднос отнесу, — он протянул руку за посудой Нила. Тот благодарно кивнул.

«Совершенномудрый не терзается сомнениями, и не тратит время на бесцельные умствования — он просто делает то, что правильно, — подумал он, провожая бойкого забрака взглядом. — В чем-то, этот ребенок намного мудрее меня. Я слишком мал… молод, для ненужных волнений. Мне нужно жить, и радоваться жизни.»

Нил Коррин увлеченно разглядывал нового учителя, Гирна Кванна. Этот пожилой бесалиск, чья добродушная физиономия слегка напоминала жабью, явно оставил активную службу в ордене не по своей воле — три из четырех его рук были заменены массивными, видавшими виды протезами. Впрочем, незаметно было, что механические руки доставляют немолодому джедаю сколько-то неудобства — он орудовал ими не менее привычно, чем последней живой рукой. К тому же, он ловко помогал себе ещё двумя механическими конечностями, устроившимися на плечах — длинными, гибкими, и с многопалыми манипуляторами на концах. Нил просто не мог не охарактеризовать их иначе, чем «мехадендриты».

— … Сегодня, мы с вами начнем изучать работу со стандартным верстаком, — спокойно и дружелюбно говорил рыцарь Кванн. — Вот его основные компоненты: гидравлическая отвёртка, молекулярный расщепитель, малый нанофабрикатор, плазменный резак… да, дети, с ним будьте поосторожнее, или живо обзаведетесь блестящими ручками, вроде моих, — он благодушно рассмеялся.

— Учитель, можно вопрос? — глядя, как бесалиск ловко удерживает одновременно шесть предметов всеми конечностями, Нил не удержался от того, чтобы поднять руку.

— Вам не бывает сложно с двумя лишними руками? — встал и продолжил он, видя доброжелательный кивок рыцаря.

— Сперва, пришлось немного потренироваться, — безмятежно ответил тот. — Потом, привык к ним, как к родным. Все равно, что на свуп-байке гонять — следи за равновесием, и порядок. Но это только для нашего вида нормально, — добавил он. — Вы, люди, и в своих двух ручках путаетесь только так, — он широко заулыбался, показывая крупные желтоватые зубы. Видя, что подросток не торопится садиться, он спросил:

— Ещё что-нибудь, юнглинг Коррин?

— Вам нравятся красные цвета в одежде? — не удержался тот от дурацкого вопроса.

— Вообще-то, да, — бесалиск удивлённо пожал плечами. — Приятный, яркий цвет… А что?

— Ничего, маг… м-м-м, рыцарь Кванн, — ответил подросток, старательно пряча улыбку.

Он безуспешно пытался прогнать из мыслей новый образ трудовика — в красном халате, до пят и с капюшоном, вооруженного тяжёлым двуручным топором с лезвием в виде шестерни, и, обязательно, с парящим над головой человеческим черепом, утыканным свечами и печатями. Даже вслух, он едва не протитуловал учителя, как «магос».

Свежеиспеченный магос Кванн, не подозревающий о смене титула, продолжал вести урок.

— А сейчас, мы вместе соберём ваш первый механизм — комлинк, — говорил он. — Найдите в выданных вам датападах страницу с соответствующим названием, и загрузите в молекулярный расщепитель пару горстей отходов из ведерка, что на вашем верстаке. Это — не получившееся у ребят с параллельного потока, — добродушно пояснил он. — Расщепитель убирает межатомные связи, так что самих отходов почти не будет. Но некоторые умники запарывают сборку, вот и получается сырье для товарищей… Сул, не наклоняйся так низко — рога себе отпилишь… Варен, пальцы в расщепитель не суй — мало ли, система безопасности не сработает…

Бесалиск пошел между рядами верстаков, подсказывая и поправляя, а Нил Коррин пытался справиться с удивлением. Следуя пояснениям в датападе, простым и доходчивым, он загрузил сырье, выданное расщепителем, в фабрикатор, и получил на выходе несколько несложных деталей — прямоугольные пластины, соединители, и линзу проектора, — которые собрал вместе с помощью гидроотвертки. Затем, подключив результат к датападу, он прошел по ссылке в галанет, предоставленной в учебнике, и скачал для комлинка софт и прошивку. Секунду спустя, на голопроекторе механизма засветилась безликая физиономия протокольного дроида, ответившего на тестовый звонок. Дроида, находящегося на другом краю галактики.

Конструкция прибора, позволяющего связаться с кем-то на расстоянии многих тысяч световых лет, оказалась проще пазла из сотни кусочков. Проще «крестиков-ноликов». Проще железного лома.

Подросток даже забыл о дурацких ассоциациях с Адептус Механикус, Омниссией, и прочим «молотом войны», что пробудил в нем пожилой трудовик. Его целиком захватила простая, но невероятная мысль — если комлинк, этот несомненный образчик высоких технологий, может собрать любой ребенок, с помощью нескольких стандартных инструментов… что ещё он может собрать? А точнее, чего он собрать не может?

— Уже закончил? Вот молодец, — раздалась рядом похвала бесалиска. — Раз так, отдыхай. Можешь почитать материал домашнего задания, или, — пожилой учитель заговорщически подмигнул, и понизил голос, — в галанете полазить. Главное, звук на датападе не включай.

— Скажите, рыцарь Кванн, — медленно заговорил Нил. — Что ещё можно собрать на верстаке? И что — нельзя?

— Да почти все можно, — рассеянно ответил джедай, опираясь на рабочее место подростка двумя механическими руками.

— Чем сложнее и больше прибор, тем больше в нем деталек, так что даже маленький спидер или свуп ты на нем собирать замаешься, — начал объяснять он. — Такое обычно делают на промышленных конвейерах, управляемых дроидами. Но принцип и у них, и у твоего верстака — тот же. Главное, иметь нужные шаблоны для фабрикатора. Конечно, корпорации стерегут личные разработки, что хатт — свои золотые пеггаты, а государство не допускает разумных до всякого взрывающегося и стреляющего, но компоненты, — он снова весело подмигнул, — компоненты доступны всем — собирай на здоровье.

— Невероятно, — восхищенно протянул подросток. — Где мне можно почитать больше? Про компоненты, их типы и сочетания, и стандартные чертежи с шаблонами?

— Э-э-э, — закряхтел джедай-киборг. — Мы все это будем проходить, вообще-то… ну да чего уж там, — взмахнул он последней органической рукой, видя неподдельный энтузиазм Нила. — Перешлю список литературы на твой датапад. Ее можно взять в библиотеке ордена. Как прочитаешь — заходи, если вопросы появятся.

— Спасибо, рыцарь Кванн, — растроганно ответил подросток. — Когда соберу свой первый звездный крейсер — назову его в вашу честь, — старый бесалиск весело рассмеялся, и двинулся к следующему ученику.