Эпизод 1.5: Птенец расправляет крылья

Эпизод LXVI: Тайны ситхов

«Мне не дает покоя тот ситх», — прозвучала в разуме Нила Коррина задумчивая мысль его наставницы.

Луминара возжаждала телепатического общения после того, как их с Нилом «арк» вышел на нужный отрезок Кореллианского Торгового Хребта. Управляемый автопилотом, истребитель несся по сверкающему туннелю прерывистых линий света, а оба джедая расслаблялись, предаваясь ничегонеделанию.

«Откуда он взялся? — мысли мириаланки сквозили тревожным интересом. — С какой целью прилетел в храм Идит, да еще и в одиночку? Удержать его он никак не смог бы. И не совершили ли мы ошибку, бросив храм и опасного пленного на ребенка?»

«Насчет целей — ситх его знает, — меланхолично отозвался юноша. — Причем, вполне конкретный: наставник рогатого громилы. В хрониках часто упоминалось, как ситхи слали своих учеников творить всякую бессмысленную дичь, просто чтобы те не расслаблялись. Но судя по тому, что напал наш рогач не на что-нибудь, а на военный объект армии Республики, можно предположить, что он и его наставник работают на КНС. Как, закончишь мою мысль?»

«Думаешь, забрак — ученик Дуку?» — сосредоточенно спросила джедайка.

«Может быть, — рассеянно ответил Нил. — А может, у сепов имеется больше одного темного адепта. Да и какая нам разница? Наша забота — большие и страшные кораблики, портящие жизнь республиканскому флоту. Совету все доложит Нокс. Пусть у мастеров голова болит, кто желтого психопата обучил, и зачем.»

«Ты считаешь, что падаван Нокс справится с пленным, и сумеет присмотреть за храмом?» — тревога и не думала уходить из мысленных реплик Луминары.

«Может, справится, — отозвался юноша не менее отрешенно. — А может, и нет, Сила его знает. В любом случае, мы сейчас не можем возиться ни с детьми, ни с буйными ситхами-калеками. Ты все правильно сказала: если мы задержимся на Девароне, то вполне можем запороть свою задачу. Данные вроде тех, что мы сперли на Фондоре, имеют неприятное свойство устаревать. Как со „Злонамеренностью“, например.»

«Все верно, — в телепатическом ответе джедайки слышалось сомнение. — Но меня не оставляет дурное предчувствие.»

«Разберемся, — успокоил ее Нил. — Мы отлупили желтого психа даже с полным набором конечностей. Если он вдруг сбежит от Нокса и придет за добавкой, обломаем ему рога во второй раз.»

«Пожалуй, — в реплике Луминары прозвучала тень смеха. — Приготовься, мы скоро подлетим к системе Суррик.»

Сегодня, скромная посадочная площадка во дворе храма Идит переживала всплеск популярности. Сперва, на нее неаккуратно приземлился АРК-170, и высадил вандала-пассажира, поломавшего часть ограды. Чуть позже, «арк» взлетел, заполнив воздух статикой разогревающихся ионных турбин. Эта статика едва успела рассеяться, когда на пятачок пермакрита снова опустился корабль, на этот раз — более крупный. Дискообразный звездолет садился с неспешной осторожностью. Четверка лазерных орудий в носовой оконечности, прямо на выдающейся вперед кабине, настороженно поводила стволами, готовясь встретить возможные угрозы. Ионные движки корабля понемногу затухали, сваливая все больше работы на маневровые репульсоры. Пара боковых двигателей — продолговатые цилиндры на концах коротких крыльев, — погасли первыми. Ненадолго задержались и основные, в корме.

Сбросив скорость почти до полной остановки, корабль выпустил посадочные ноги, и аккуратно на них утвердился. Дверь в боку кабины с шипением распахнулась настежь, опуская створку-трап на бежевый пермакрит, и наружу вышли двое разумных. Оба бледные и черноволосые люди, они носили одинаковую татуировку — две параллельные алые полосы, сверху вниз пересекающие их левую щеку. Одеты они были не менее единообразно: в свободную черную одежду. Внимательный взгляд немедленно подметил бы еще одну схожую деталь их облика — трубки световых мечей на поясе.

Мужчина, вышедший первым, равнодушно огляделся. Его холодный взгляд прошелся по храмовому двору, усеивающих его пятнах засохшей крови, и темных подпалинах бластерных разрядов. Тонкое лицо мужчины, украшенное щегольской бородкой, на мгновение исказилось в брезгливой гримасе.

— Угрозы, Карок? — со скукой спросил он.

— Ничего не чувствую, брат, — отозвался его спутник.

Заметное семейное сходство ничуть не облагораживало его простецкую физиономию. Там, где названный им братом мужчина выглядел аристократично и элегантно, круглолицый и большеносый Карок напоминал анемика-неряху. Щетина обрамляла его небрежно подстриженную эспаньолку, а запавшие глаза настороженно зыркали по сторонам.

— Учитель говорил, что недоумок Опресс славно тут повеселился, прежде чем его повязали, — добавил он, и недовольно тряхнул головой. — Чего мы вообще здесь делаем, Винок? Разве у учителя нет для нас работенки поважнее, чем утирать сопли свежему мясу?

— Причины не должны тебя волновать, — холодно ответил Винок. — Твоя забота — следствия. К примеру, такое следствие: за дурно выполненную работу, учитель снимет с тебя кожу, живьём. Или такое: начнёшь задавать ненужные вопросы, либо, чего доброго, надумаешь искать ответы на них сам, и учитель как следует прожарит твою бледную задницу молниями. И заметь, я пальцем не пошевелю, чтобы тебя выручить, братец.

— Я тоже тебя люблю, братец, — брезгливо поджав губы, передразнил его Карок. Настороженно уставившись на храмовые врата, он задумчиво добавил:

— Тебе правда неинтересно, что тут стряслось? Не думал, что ко всем твоим недостаткам, ты страдаешь ещё и отсутствием любопытства, — Винок смерил его снулым взглядом.

— Представь себе, — бесстрастно бросил он. — Приказы были четкими: подобрать Саважа Опресса, доставить его на Датомир, и связаться с учителем в присутствии Матери Талзин. На все остальное, мне глубоко плевать.

— Посмотрим, как тебе будет плевать, когда за той дверкой окажется ударная группа джедаев-теней, с нетерпением нас ждущая, — проворчал Карок себе под нос.

— Ты же не чувствуешь угроз, — Винок растянул губы в насмешливой улыбке. — Или доверие к некомпетентным идиотам — тоже в числе моих недостатков? — Карок ответил грязными ругательствами, которые его брат полностью проигнорировал.

Двое братьев вошли в храм в полном молчании, и без каких-либо препятствий: дверь оказалась не заперта, а в просторном фойе их никто не встретил. Оглядевшись, Карок уверенно двинулся вглубь зала, к виднеющимся в дальней стене дверям турболифтов. Винок последовал за ним. Братья уже подходили к пласталевым створкам, как те разъехались в стороны, выпуская наружу низенького мальчишку-наутоланца. Завидев двух незнакомцев, он вздрогнул, и растерянно хлопнул большими глазами.

— Вы кто такие? — поспешно спросил Нокс, хмурясь в гримасе, которая ему самому казалась грозной и внушительной. — Это военный объект, гражданским нельзя здесь находиться! Немедленно покиньте храм!

Братья не стали заговаривать с ним. Карок, злобно скалясь, махнул рукой, и подростка с силой впечатало в стену. Винок с безразличным видом шагнул ближе. Алое лезвие светового меча, вспыхнувшего в его руке, прогудело в коротком взмахе, и голова юного наутоланца покатилась по полу, вяло дымя обрубками шеи и щупалец. Перекатившись на затылок в последний раз, она покачнулась, и замерла без движения; мертвые глаза падавана с обиженным удивлением уставились в потолок. Тело Нокса, на несколько мгновений застывшее у стены, осыпалось на пол сломанной куклой.

— Ну вот зачем так сразу, — скорчил страдальческую гримасу Карок. — Ведь он мог рассказать нам, что тут случилось! Не сам же этот заморыш пристукнул здоровенного ублюдка Опресса, — он сокрушенно вздохнул, и покачал головой.

— Следствия, брат, — скучно протянул Винок, входя в турболифт. — Что, если задержка привела бы к провалу миссии? Вдруг Опресс при смерти, или его грузят в звездолет?

— Живой он, живой. И никто его не грузит, он торчит на одном месте уже который час, — пробурчал его брат. — На кой хатт мама родила мне в компанию такого перестраховщика? — Винок вновь оставил его слова без внимания.

Турболифт спустился на самую глубину подземных этажей храма в считанные секунды, доставив двух ситхов к тюремным камерам. Не пустовала всего одна из них, ближайшая к лифтовой шахте. Включенная силовая ловушка в ее центре мерно гудела; на ее эмиттерах висел желтокожий забрак, безрукий и бессознательный. При виде заключенного, Карок глумливо рассмеялся.

— Эй, недоносок! — выкрикнул он. — Вставай, хватит разлеживаться! Учитель жаждет услышать, кто тебя так уработал!

Забрак, бессознательно висящий на энергетических полях ловушки, никак не показал, что слышит его слова. При виде этого безразличия, тонкие брови Винока озабоченно нахмурились. Ситх поспешно присел рядом с ловушкой, и его пальцы забегали по панели управления. Через пару секунд, эмиттеры силовой клетки погасли, и тело забрака плавно опустилось на пол. Наклонившись над ним, Винок похлопал гиганта по щекам. Тот не шевелился.

— Дай я, — Карок отпихнул брата в сторону, и с размаху двинул кулаком в желтое лицо. Рогатая голова бессильно мотнулась, но глаза здоровяка остались закрытыми. Ситх, довольно ухмыляясь, замахнулся снова.

— Прекрати, — раздраженно бросил Винок. — Вытрясешь из его полупустой башки последние мозги. Нужно как-то разбудить его, — он внимательно оглядел камеру. Его брат пожал плечами, разогнулся, и с силой пнул забрака в живот. Тот отреагировал с безразличием боксерской груши.

— Что? — притворно удивился Карок в ответ на недовольный взгляд брата. — Я его бужу. Видать, слабовато — что-то он не просыпается, — ситх занес ногу для нового пинка.

— Я сказал, хватит, — в голосе Винока прозвучала тень раздражения. — Если он не проснулся от первого тычка, то не проснется и от десяти. Похоже, тот мальчишка обколол Опресса седативами. Придется нести его на корабль.

— Нести⁈ — возмутился Карок. — Эту тушу? С чего бы вдруг такая честь? Может, еще и в задницу его целовать начнем?

— Бери его ноги, — равнодушно ответил второй ситх. — Я возьмусь за плечи.

Кое-как оторвав желтокожего гиганта от земли, они поволокли его к турболифту. Переноска продвигалась ни шатко, ни валко: оба брата не отличались телосложением, а их груз, наоборот, весил несколько сотен килограмм. Ко всему, хотя Винок с Кароком и владели телекинезом, его мирный аспект давался им куда хуже боевого. Поднапрягшись, любой из братьев мог превратить бессознательного забрака в кровавое пятно на ближайшей стене, но тихо-мирно нести его до лифта двум ситхам приходилось на своем горбу.

— Поганый… кусок… бесполезного… дерьма, — сдавленно прокряхтел Карок, затаскивая Саважа Опресса в кабинку турболифта.

— Гнилой… выплодок… сифилитичной… шлюхи, — неожиданно поддержал брата Винок, толкающий перед собой плечи и торс забрака.

Дорога обратно к звездолету внезапно оказалась долгой и трудной. В своем недовольстве по этому поводу, братья проявили редкое для них единодушие.

Пейзажи Датомира можно было описать самыми разными словами. Какой-нибудь записной романтик мог бы отыскать в них красоту. Мог найтись в галактике и разумный с богатым воображением, что назвал бы датомирские виды мирными и спокойными. Лишь одно понятие совершенно не подходило этой планете: уют. Багровые тучи скрывали неяркий свет красного солнца на оранжевом небе; охряная листва джунглей, кирпично-красные пески пустынь, и жесткая алая трава бросались в глаза тревожной, неприветливой смесью оттенков запекшейся крови, открытых ран, и налитых злобой глаз разъяренного хищника.

Неприветливо выглядели и лица молчаливой группы женщин, собравшейся у трапа дискообразного звездолета. Серокожие и беловолосые, они выглядели выцветшими пятнами плесени на агрессивной палитре датомирских красок. Не помогали делу и их одежды темно-алого цвета — сливающиеся с красными оттенками окружения, они скрадывали фигуры женщин так, что их головы, казалось, парили в воздухе.

Сойдя с трапа звездолета, Карок невольно остановился, и напряженно оглядел недоброжелательную группу встречающих. Адептки культа Ночных Сестер глядели не менее настороженно. Ладони многих из них ненавязчиво лежали на рукоятях сабель. Другие держали наготове энерголуки — необычное бластерное оружие.

— Наконец-то! — громкий голос Винока, раздавшийся от трапа, заставил его брата невольно вздрогнуть. Второй из воинов-ситхов спустился вниз, и безразлично оттолкнул Карока с дороги.

— Приберите эту падаль, Опресса, — повелительно бросил Винок Ночным Сестрам, указывая в сторону входа в звездолет. — Нам нужно увидеть Мать Талзин, и побыстрее. Мой господин Дарт Тиранус не любит ждать.

Трое женщин безмолвно скользнули внутрь корабля, и тут же показались наружу, без видимого усилия неся на плечах массивное тело желтокожего забрака. Четвертая, так же молчаливая, поманила ситхов за собой, и двинулась в направлении алого леса. Карок с сомнением скривился, вопросительно глядя на брата; тот проигнорировал его шевеления, и молча зашагал за Ночной Сестрой. Спустя долгие минуты ходьбы по красным зарослям, ситхи и их провожатая приблизились к огромной арке входа, зияющей в высокой скальной стене. Вступив внутрь, и пройдя широкими коридорами, вырубленными в камне, они оказались в колоссальной пещере. Та вмещала в себя настоящий подземный город: многочисленные дома лепились к стенам огромных сталагнатов, фосфорно блестела вода, окружающая округлые островки сухого камня, и спешили по своим делам многочисленные Ночные Сестры.

Ведомые их безмолвной проводницей, братья прошли узкий каменный мост — перемычку, соединяющую землю у входа с большим центральным островом. Там, в компании молчаливых телохранительниц, ситхов ждала примечательная женщина.

Роскошный халат, алый с черными вставками, окутывал ее худощавую фигуру, словно пылающий костер — жертву аутодафе. Из алого капюшона выглядывало костистое лицо — светлокожее, бледное почти до белизны. Угловатые линии темной краски делали его похожим на безжизненную маску черепа. Но лицо странной дамы отнюдь не было безжизненным. Стоило ее черным глазам остановиться на двух братьях, как зачерненные губы женщины расплылись в добродушной улыбке.

— Добро пожаловать, — ее низкий, грудной голос нес следы необычного акцента, жесткого и гортанного. — Что привело вас сюда, дорогие гости?

— Не трать свое время, ведьма, — вальяжно ответил Винок. — Говорить с тобой будет Дарт Тиранус, а не мы.

— Что ж, я с радостью его выслушаю, — благожелательное спокойствие в голосе женщины ничуть не поколебалось.

Винок с равнодушным видом извлек из кармана комлинк, и, набрав номер, почтительно склонил голову. В таком виде, он дождался проявления голограммы. Ее, с недавних пор, узнало бы большинство жителей галактики. Крючковатый нос, гордо задранный к небу, короткая седая бородка, и наполненные превосходством глаза принадлежали публичной персоне, в последние месяцы обретшей печальную известность. На переговоры к Ночным Сестрам явился Дуку, граф планеты Серенно и глава КНС.

— Ученик, — звучный голос лидера сепаратистов гулко раскатился под пещерными сводами. — Было ли успешным ли твое задание?

— Все сделано по вашему повелению, мой господин, — подобострастно ответил Винок, не поднимая взгляда. — Я достиг Ночных Сестер, вместе с Саважем Опрессом. Мать Талзин здесь, и готова говорить с вами.

— Где Опресс? — требовательно спросил граф. — Я желаю его видеть.

— Он искалечен, мой господин, — отозвался ситх, склоняясь еще ниже. — Лишен обеих рук. Опресс пролежал без сознания всю дорогу до Датомира, и до сих пор не очнулся. Ночные Сестры забрали его, — глаза престарелого ситха недовольно сузились.

— Ты выполнил порученное, мой ученик, — сурово обратился он к Виноку. — Теперь, я буду говорить с Матерью Талзин.

— Как пожелаете, мой господин, — угодливо ответил тот, и повернул комлинк камерой к женщине в красном.

— Талзин, — в голосе Дуку зазвучал нарождающийся гром. — Ты обещала мне идеального ученика. Лучшего из тех, кто был и кто будет. В итоге, я получил ничтожество, не способное справиться с простейшим заданием. Калеку, лишенного рук. Такой ущербный дар можно расценить, как оскорбление.

— Даже лучшие из нас порой оступаются, — речь Матери Талзин, вежливая и спокойная, лилась рекой тягучей патоки. — Твое первое задание оказалось слишком сложным для Саважа Опресса, Тиранус. Но хоть он и не смог вернуться с победой, Саваж принес домой кое-что ценное — опыт. Телесные раны и горечь поражения сделают его лишь сильнее.

— Сильнее? — с презрением спросил лидер КНС. — Безрукого калеку? Что пользы в силе и опыте для убогого обрубка?

— Мелкие повреждения тела — ничто перед мощью темной стороны, — ласково ответила женщина. — Дай мне день, и я вновь сделаю твоего ученика полноценным.

— Так и быть, — на лице Дуку показалась снисходительная полуулыбка. — Я дам тебе еще один шанс, Талзин. Но не стоит подводить меня во второй раз.

— Уверяю, Тиранус, ты не будешь разочарован, — благожелательно протянула женщина.

— Увидим, — безразлично ответил граф. — Винок!

— Да, мой господин, — отозвался ситх, поспешно склоняя голову, и поворачивая комлинк к себе.

— Вы с братом дождетесь исцеления Саважа Опресса, и привезете его ко мне, на Серенно, — велел Дуку. — Привезете целым и невредимым.

— Как пожелаете, мой господин, — покорно ответил Винок, склоняясь еще ниже.

Он не хотел допускать и тени возможности того, что его строгий учитель разглядит в его глазах злость. Надолго застрять в компании агрессивного полуживотного Опресса не вызывало у бледнокожего ситха ни капли радости. Еще меньше ему нравилось то, что после исцеления, желтокожий забрак может выбиться в доверенные ученики Дарта Тирануса — на этом месте, Винок видел себя и только себя. Невозможность устранить помеху перед возвращением на Серенно бесила его еще больше. Тем не менее, творить какие-либо глупости, вроде неповиновения приказу учителя, он точно не собирался. Дождавшись исчезновения голограммы, Винок с тяжелым вздохом выпрямился, кивнул брату, и зашагал к выходу из пещеры. Их с Кароком ждал очень долгий день.

Как только спины ситхов исчезли в проеме выхода, одна из безмолвных охранниц Матери Талзин нарушила молчание.

— Простите мою непочтительность, Мать, — осторожно заговорила она. — Но… почему вы так много позволяете этому немощному ничтожеству Дуку? Почему разрешаете его никчемным посланцам говорить с вами без уважения? Не лучше ли разговаривать с этим бездарем и его лизоблюдами с позиции силы? Их понимание темной стороны ничтожно, тогда как вам известны секреты, о которых чужаки и помыслить не могут.

— Ты сильна, Наалет, — алый капюшон Талзин чуть колыхнулся, а черненые губы изогнулись в жутковатой улыбке. — Одна из сильнейших воительниц ковена. Но ты еще многого не знаешь о внешнем мире. Могущество нашего друга Дарта Тирануса — не в джедайском обучении, и не в паре жалких фокусов, которые он перенял у своего учителя. Его сила — в звездных флотах, повинующихся каждому его слову, и в миллионах покорных ему солдат. Рядом с ними, все силы и возможности Ночных Сестер — что рыба-чистильщик рядом с фираксанской акулой. Но знаешь ли ты, Наалет, почему две эти рыбы мирно сосуществуют?

— Почему, Мать? — серые глаза Наалет смотрели на ее лидера с неподдельным вниманием.

— Польза, — доверительно ответила Талзин. — Рыба-чистильщик каждый день вплывает в акулью пасть, не боясь смерти от клыков, лишь потому что приносит акуле пользу. В свою очередь, жизнь в тени большого и могучего соседа — безопасная жизнь. Мало какой хищник осмелится приблизиться к акуле ради мелкой и незначительной добычи. Как бы это ни уязвляло мою гордость, — напевно проговорила она, чуть улыбаясь, — рядом с хищниками галактики, мы — такая добыча. Слишком много акульих пастей нависает над нами, Наалет. Сначала — Республика. Даже обрюзгший и разленившийся, этот колосс может раздавить нас мизинцем. Но мы ведь сумели мирно сосуществовать с Республикой, не так ли? Даже влияние джедаев, с их нелюбовью к темной стороне, не смогло перекрыть несомую нами пользу. То же и с КНС. Мы или будем полезны Дарту Тиранусу, или будем съедены. Но никто не говорит, — в глазах женщины заблестели опасные огоньки, — что так будет всегда.