Туристы. О путешествиях во времени

Глава 99 Копач

На стене за спиною Комарчука, над ковром, висели круглые настенные часы — такие можно было купить в любом хозяйственном магазине гривен за восемьдесят. Их стрелки замерли на трёх часах дня, когда Комарчука решил навестить некто. Крольчихин и Федор Федорович услышали в нищей прихожей грузный топот, и Крольчихин даже подумал, что там топчется несколько человек, по крайней мере, двое точно есть. Следователи притаились на диване, взяли по самодельному каталогу, притворяясь, что изучают занесённые туда ордена и медали. Они терпеливо ждали, пока гость Комарчука не войдёт в комнату. Размеров он был внушительных: старенький шкафчик, который присоседился у дальней стены, казался даже поуже, чем его плечи… Толстые руки визитёра пестрели от татуировок: черепа, свастики, кресты какие-то — мальтийские и надгробные. Вытирая запятнанные шоколадом пальцы о край безрукавки цвета хаки, этот здоровяк слоновьим шагом приблизился к Комарчуку, топая своими тяжёлыми берцами, которые несли на подошвах пудовый слой земли. Сдвинув на затылок серую кепку, разрисованную оскаленными черепами, здоровяк подёргал свою козлиную бородку, а потом — запустил ручищу в один из многочисленных карманов своих широченных камуфляжных брюк и извлёк нечто, что брякнул на стол.

«Немец» Комарчук кивал и строил рожицы — пытался подмигнуть, и следователи догадались, что этот «тяжёленький» субъект и есть Копач.

— Здорово, Немец! — забулькал Копач сытым голосом. — Сколько за такую цацку дашь? Боевой! — гордо заявил он, бросил прямо на пол бумажку от батончика «Сникерс» и тут же достал из кармана другой «Сникерс».

Крольчихин скосил взгляд на стол Комарчука и увидел, что Копач предлагает последнему пистолет Вальтера.

— Копач, я же тебе говорил, что я в клубе оружием не занимаюсь! — вздохнул Комарчук, с сожалением глядя на уродливые грязные следы на старом ковре, который он накануне старательно вымел. — И сколько раз я говорил тебе: вытирай ноги! На входе же тряпка постелена!

— Э, слизняк, я тебе не клуха, чтобы тряпки твои разглядывать! — разгневанно рыкнул Копач, хищно терзая «Сникерс» зубами. — Берёшь цацку или нет??

Копач сурово надвинулся на тщедушного Комарчука, опершись ручищами о его стол. Стол жалобно скрипел, не выдерживая нагрузки, а Комарчук покрылся бледностью поганки, поставил «бровки домиком» и молчал…

— Гражданин, вы задержаны за нелегальную торговлю оружием! — следователь Крольчихин решил больше не мытарить Немца, встал с дивана и стальныи голосом произнёс эти слова, положив руку на здоровенное плечо Копача, чтобы потом захватить его лапищу в милицейский захват.

— Ыыыррр! — Копач издал медвежий рёв, швырнул «Сникерс» в лицо Комарчука и попытался рвануться в сторону, но Крольчихин тут же заломил его ручищу за массивную спину…

— Убью-юю! — зарычал Копач и рванулся так, что легко сбросил с себя следователя, отпихнув его к самому шкафчику и громадными прыжками помчался прочь.

— Стоять! — закричал Крольчихин, презрев боль синяков и вскочив на ноги.

Наперерез Копачу мчался Федор Федорович, но стоило им столкнуться — следователь получил медвежью оплеуху в челюсть и был повергнут на твёрдый пол. Копач схватил свой трофейный пистолет, нацелив его в Крольчихина, принялся неистово давить на курок, однако «Вальтер» давал осечки.

— Чёрррт! — взрычал Копач и метнул бесполезный пистолет в угол, разбив им невзрачную вазу.

Не переставая рычать, верзила одним ударом сшиб и перевернул стол Комарчука, а потом — затопотал к двери, намереваясь сбежать. Но стоило ему распахнуть дверцу и вывалить своё тело в подъезд — здоровяк тут же столкнулся с командой Кирпичева и был в считанные секунды схвачен, прижат к серому полу подъезда и взят на мушку.

— Готово, шеф! — весело сообщил Кирпичев, а Копач рычал изловленным зверем и мощно дёргался, но освободиться не мог.

— Тарань на базу, — прокряхтел Крольчихин, помогая Федору Федоровичу подняться на ноги.

— Жив? — осведомился он, когда Федор Федорович встал, потирая подбитую челюсть, на которой уже расплылся колоссальный синяк.

— Жив… — буркнул Федор Федорович, оценивая тяжесть ранения. — Вроде не сломал и не вывихнул… Вот это бык — запрячь его в плуг вместо битюга!

Бойцы Кирпичева тем временем водворили Копача на толстые ноги, забив в наручники его запястья, и уводили арестованного к «Газели», чтобы отвезти в Ровд… три шага провезти. Копач плевался слюной и ругательствами, посылая всех далеко и надолго и обзывая «мусорами вонючими» и «позорными волками».

— Цыц! — цыкнул на него Крольчихин. — Сопротивление аресту у тебя уже есть — лет пять дадут!

— Ну что, Копач, а вернее — Ершов Петр Петрович — сознаётесь, что продавали оружие? — сурово осведомился следователь Крольчихин, выложив руки на стол и сцепив пальцы в замок, как когда-то делали инквизиторы, допрашивая еретиков.

Оказавшись во мрачных стенах допросной комнаты, Копач заметно сдулся, растерял всю свою медвежью ярость и сделался каким-то рыхлым, студенистым и нестрашным. Он сидел на жёстком стуле ссутулившись, с потухшим взглядом снулой рыбы и бормотал гнусавым голосом:

— Ну, пистолетик один… я его сам нашёл… откопал… ну, вы же сами видели, что он не стреляет… это я Немцу наврал, что он боевой, потому что у меня бабок совсем нету… а у него мох один внутри… и гнилой он весь… Немцу бы и гнилой пошёл: он в пистолетах ни бум-бум…

— Ясно! — следователь Крольчихин стальным голосом отрубил нытьё: боялся, что разболится голова. Пистолет Копача был отдан на милость Овсянкина — когда эксперт закончит «колдовать» над ним, тогда и узнаем, какой он: гнилой или боевой! Крольчихин вытащил из папки фотографию покойного Сенцова и положил на стол перед Ершовым.

— Итак, гражданин Ершов, вам знаком этот человек? — вопросил следователь, подозревая, что здоровенный и злобный Копач мог запросто убить Сенцова… А Сенцов мог запросто выйти на Копача и его пистолеты…

Копач вытаращился на фотографию, поморгал заплывшими своими глазками, а потом — начал отрицательно мотать башкой.

— Нет, начальник, я не знаю… — отказался он от Сенцова, а Крольчихин для себя постановил: врёт. Копачу Крольчихин об этом не сказал: много будет знать — скоро состарится. Следователь решил задать другой вопрос, про Сёму «Терминатора», и положил её рядом с фотографией Сенцова.

— А как насчёт вот этого? — осведомился Крольчихин, сдвинув брови и дописывая в протокол: «Подозреваемый Ершов П.П. погибшего Сенцова К.К. по фотографии не опознал.».

— Сопляк этот чёртов… — вздохнул Копач с заметным сожалением и задёргался в наручниках. — Чёрт бы его подрал… Попался вам, да?

— Вы продали ему пистолет-пулемёт «МР-38» в боевом состоянии! — уточнил Крольчихин. — Зачем?

— Я продал ему боевой, потому что у него бабла хватило! — выкрикнул Копач срывающимся голосом с нотками истерики. — А если бы не хватило — тоже гнилой бы впарил… А знал бы, что меня заметут из-за него — так шиш бы ему скрутил и в морду бы дал, а не пистолет-пулемёт!

— Ага, — кивнул Крольчихин, не забывая интенсивно работать ручкой, записывая протокол. — А как насчёт вот этого гражданина?

На этот раз следователь предложил Копачу фоторобот таинственного «Терминатора-Туриста», нового грозы милиции и бандитов, чьё лицо до сих пор оставалось в фотороботе. Зловещий фоторобот лёг около Сёмы и Сенцова, а Копач почему-то пошёл в отказ…

— Нет, — булькнул он, снова мотая своей начисто выбритой, но бородатой башкой. — Впервые вижу!

— Вы врёте, гражданин Ершов! — заявил Крольчихин хладнокровно, как робокоп. — Вы продали этому человеку кинжал СС, пистолет системы Люггера в боевом состоянии и тоже — пистолет-пулемёт «МР-38» опять же, в боевом состоянии! Признавайтесь, гражданин Ершов, из ваших «трофеев» были убиты люди, в том числе сотрудник милиции!

— Э, начальник, вы мне мокруху не шейте! — обиделся Копач, опять задёргался, агрессивно лязгая наручниками, и сержант Казачук приготовил дубинку: мало ли что, а вдруг вырвется? — Вы хоть, знаете, сколько времени и сил стоит найти такой кинжал?? Они целыми бывают раз в сто лет! Та они все на трофеи пошли в Америку! Та если бы я такой целый нашёл, стал бы я его гусю какому-то левому продавать?? Я бы через И-нет порядочного коллекционера нашёл, богатого, и меньше чем за штуку баксов кинжальчик бы не скинул! А гусь этот ваш на полного лоха похож, инженеришка… та, вообще, самшитик какой-то! Я бы ему и ложку ржавую не продал бы, не то что кинжал!

— А если бы у него была штука баксов? — уточнил Крольчихин, начиная сатанеть от высказываний Ершова… тихо сатанеть… пока что тихо…

— Подумал бы, — изрёк Ершов, а его крупная голова, вместо волос несущая татуировки, была вся в поту, будто бы он виноват в чём-то очень серьёзном, а Крольчихин подобрался к его тайне слишком близко… — Хотя, нет, — передумал Копач. — У таких самшитиков не бывает баксов — у них до зарплаты мыши вешаются!

— Понятно, — кивнул Крольчихин, определив для себя, что правды от Копача просто так не дождётся, нужно его припугнуть и получше. — А кто ещё в вашем клубе может торговать оружием?

— В этом «нашем» клубе, — процедил Копач, сморщив свой широкоий нос. — Такие же самшитики, как ваш инженеришка! Они только железки перебирают там, да песенки поют! А крутые находки из них только у меня, потому что я овчарок не боюсь и через любой забор могу перелезть! Все «раскопки» наши менты… простите, милиция огородила и охрану приставила! А я всё равно копаю там, где есть, а не там, где металлохлам один остался! А они пуговку найдут и радуются!

— Послушайте, гражданин Ершов! — рыкнул следователь Крольчихин и, не удержавшись, стукнул кулаком по столу от злости. — Я давно понял, что вы темните! К тому же, вы сами признались, что находите и продаёте боевое оружие времён Второй мировой! Такое же, из которого за последние пару месяцев было убито и ранено около пятидесяти человек! Вы хоть осознаёте, что натворили?? И если вы, Ершов, не признаетесь, кому вы продали эти «игрушки» — я повешу всех этих людей на вас, и вас упрячут лет на двадцать! Сколько вам сейчас лет, Ершов?

— Хорошо, я вам всё расскажу! — сдался Копач и даже всхлипнул, как сопливая девчонка. — Я хотел себе помощника пристоить… ну, чтобы пистолетики чистил, проверял, в общем, приводил в товарный вид! Ну, студентика нашёл в Интернете, ничего вроде такой, не заявит, и с пушками на «ты». Я его к себе в логово привёл, посадил и пошёл… пивка попить… Он сам застрелился, вы понимаете??

— Кто?? — опешил Крольчихин, который никак не ожидал подобного развития событий…

— Сам! — слёзно возопил Копач, предчувствуя, что за его деяния светит ему срок. — Студент этот чёртов! Но я его и пальцем не тронул. Я сидел там, в соседней каморке, телик смотрел под пивко, а потом там у студента как бахнет! Я на уши вскочил, забегаю, а он там лежит… и весь в крови! «Люггеру» в ствол, ослина, заглянул и вышиб к чёрту себе глаз… Ну, я, значит, испугался: заявлю сейчас, а мне пришьют, что я его кокнул… да и пушек у меня тогда много было — тоже стрёмно, заберут всё и оштрафуют, а я эти пушки две недели корячился — выискивал…

— И что же вы сделали? — следователь Крольчихин уже до такой степени осатанел, что сам взял бы пистолет и пристрелил этого Копача, будь его воля. Свой вопрос Крольчихин просто прорычал, и выражение лица его напомнило львиный оскал.

— Я взял его за ноги, вытащил из логова и зарыл… — просто ответил Копач, бестолково пялясь в исцарапанную столешницу. — Я не знал, что мне ещё сделать.

— Избавились, значит… — констатировал Крольчихин, а из его ушей уже пар валил, как из трубы паровоза. — И от нашего сотрудника вы тоже избавились!

Крольчихин шипел яростным змеем, а Копач из бешеного медведя превратился в настоящую трепетную лань.

— Вы что… от какого сотрудника?.. — заблеял он каким-то несвоим тоненьким голоском. — Я сотрудника даже в глаза не видел… начальник, не губи, я не виноват…

— Человека по кличке Терминатор вы знаете? — пригвоздил Копача Крольчихин, надесь поймать его хоть на чём-то и запихать в кутузку за убийство Сенцова… или хотя бы за студента.

— Нет, — отказался Копач, тряся головою и бородою, словно архар.

— А человека по кличке Турист? — Крольчихин всё пытался выглядеть разъярённым и страшным, а сам уже устал и сдулся… к тому же, понял, что Копач не трогал Сенцова. И оружие Терминатору не продавал. Продал кто-то другой, кого он пока что не нашёл.

— И Туристов никаких не знаю… — булькнул Копач, и всё смотрел и смотрел в стол, не решаясь поднять глаза и посмотреть на Крольчихина.

— Казачук, забей его в изолятор, — вздохнул Крольчихин, вставая из-за ободранного, старого стола, а голова его раскалывалась от боли. — Убери с глаз моих этого бегемота! Пойду выпью кофе, у меня вот такая голова…