Туристы. О путешествиях во времени

Глава 37 Сон наяву

Пересказывая всю эту таинственную историю Крольчихину, Сенцов чувствовал себя мучеником. Крольчихин скептически хмыкал, поворачивал головой и, кажется, не верил ни единому словечку, так фантастически всё это звучало. Константин втройне жалел, что крылатую тачку спёрли — исчез самый важный его вещдок, а осталась только эта Аська, которая сидит перед самим Крольчихиным и позорно глотает сопли.

Дослушав историю Сенцова до конца, следователь Крольчихин наградил Аську Колоколко оценивающим взглядом и пожал плечами.

— И это всё, что вы привезли оттуда? — скептически хмыкнул Крольчихин раз в десятый, потирая подбородок тоже раз в десятый.

— Нет, — пробормотал сонный Сенцов, присаживаясь напротив следователя так, чтобы не видеть постылую Аську, из-за которой он пробыковал свидание с Катей. — Была машина, это правда, вот такая машина! — Константин попытался руками очертить в воздухе контуры утерянного нло, однако у него вышел неровный прямоугольник. — Но я же говорю, что мы потеряли её, когда гонялись за «свалочным киллером», после того, как взорвался газ…

— В доме номер восемьдесят семь по бульвару Шевченко, — добавил Ветерков, зная, что улицу и номер дома Сенцов обязательно забудет.

Глаза Крольчихина тут же устремились на лоб.

— Вы видели его?? — выдохнул следователь и едва не упал назад вместе со стулом.

— Да! — выпалил Сенцов. — Это был он, больше никто! Я отлично помню фоторобот, который сделали на Пролетарке, и я прекрасно видел этого придурка и Новикова вместе с ним! Там ещё двое у них банде — баба и какой-то чувак!

— И ещё какой-то чувак! — перебил Сенцова стажёр, выпучивая глазки. — Он ту штуковину с крыльями спилил у нас с буксира и завёл её, и даже ехал на ней!!

— Ну и ну… — булькнул Крольчихин, раскачиваясь на стуле, теребя пальцами край одной из своих бумаг. — Я даже не знаю, кому теперь звонить… сбу? Интерполу? Не знаю… Какая наглость, однако! Да если бы я столько бомжей жмурнул — я бы уже прочь из города убрался! А этот — ездит себе по центру… Странно…

— Псих! — высунулся Ветерков. — Может быть, психушки прозвоним?

— Пока дождёмся военную прокуратуру, — серьёзно постановил Крольчихин, а бумага, край которой он теребил, уже лежала перед ним, смятая в шар. — Я уже звякнул на Пролетарку — они мне сообщат, когда приедет военная прокуратура. Всех «баб» и «чуваков» попрошу вас «увековечить» в фотороботах, — он кивнул Сенцову на дверь, призывая его, сонного как сом, ползти к Овсянкину и вместе с ним шлёпать фотороботы. — Гражданка? — обратился он Аське Колоколке, подавляя брезгливость. — И что вы скажете?

Аська начала что-то гнусаво бухтеть, но Сенцов её уже не слушал: вышел из кабинета и медленно потянулся к противному Овсянкину, который начнёт сейчас смеяться над его, Сенцова, умственными способностями.

— Привет! — Константин, войдя, поздоровался с Овсянкиным, который что-то увлечённо делал на своём компьютере, уткнувшись длинным носом в монитор. Наверное, экспертизу какую-то, или отчёт — наверх — потому что лицо его было покрыто капельками пота и красное, будто бы он тяжести таскает.

— Здорово… — пробухтел, Овсянкин, не отрываясь, а Сенцов обошёл его кругом и заглянул в его монитор.

Овсянкин кропотливо «работал» над зомби из очередной компьютерной игры… Чёрт, развлекается тут, когда у Сенцова кипит настоящая работа! Константин тихонько подкрался к овсянкинскому уху и издал громогласный рык, приправив его звонким хлопком в ладоши.

— А-ай!! — Овсянкин взвизгнул от неожиданности и чуть не покатился по полу вместе со стулом…

— Та, чёрт тебя дери, Сенцов!! — заверещал он, подпрыгнув, а виртуальные зомби сожрали овсянкинского игрового персонажа и не подавились. — Ты совсем, что ли, с башкой не дружишь??

— Тут работы по горло, а ты в игрушки дуешься! — угрюмо буркнул Сенцов, усевшись около стола Овсянкина на стул для посетителей. — Давай, сворачивай свою шарманку — будешь сейчас фотороботы чёртовы клепать!

— Блин… — прогудел Овсянкин нехотя закрывая проигранную игру. — Меня с твоими фотороботами сожрали тут…

— Сейчас тебя Крольчихин жрать будет, а потом Тетёрко на костях покатается! — огрызнулся Сенцов, стараясь удержать в дырявой голове ускользающие, эфемерные образы проклятых бандитов.

— Блин… — повторил Овсянкин, открыв нужную программу. — Давай, бухти приметы!

Константин напустил на лицо «железную маску» и принялся стальным голосом описывать «киллеров», которые сбежали у него из-под носа. Что-то у него не очень получалось — Овсянкин надвигал глаза, рты, носы, но Константин их отвергал, изрыгая бездушное слово «Непохожи!», а криминалист уже потел и пыхтел…

Потный Сенцов ёрзал напротив Овсянкина, мучаясь с подельниками «мусорного бандита», когда дверь кабинета эксперта внезапно распахнулась, и порог переступил следователь Крольчихин.

— Вот, что, — изрёк Крольчихин, толкая перед собою вонючую, мерзкую Аську, которая уделала заднее сиденье служебной машины содержимым своего желудка. — Я перед этой сущностью бессилен, так как она умеет только реветь и мычать. Овсянкин, как только закончишь с Сенцовым — займись ей, кажется, она кого-то видела, но я, к несчастью, не понимаю обезьяний язык.

— М-мм… — промычал Овсянкин, чей мозг был туго забит подельницей Новикова.

Сенцов только сморщился и злорадно отметил про себя: «Так тебе и надо, опёнок очкастый!».

— Отлично, — кивнул Крольчихин. — Гражданка Колоколко, — сказал он Аське, поворачивая её «мордой» к свободному стулу. — Присядьте и ждите своей очереди!

— Ба! — тупым горилльим голосом изрекла Аська и побрела к предложенному стулу. Устроившись на нём вразвалку, она вперила свои заплывшие глазки в стену и принялась надсадно, гнусаво мычать некую попсовую песню.

— Я буду в кабинете! — на прощание бросил Крольчихин и растворился в хитросплетениях коридора.

— Чёрт… — пробормотал Овсянкин, которому мычание Аськи страшно мешало сосредоточиться на фотороботе. — Костян, ты реши: мне твоих гавриков рисвать, или с этой чувихой валандаться??

— Валандайся с чувихой… — сдулся Сенцов, чья память упустила «киллеров»… да и от Аськи нужно быстрее избавиться, а то всё Ровд завоняет…

— А… мадам… — обратился Овсянкин к Аське, котоая елозила под его столом ножищами и, не замолкая, гнусаво гудела:

— …Об этом я… об этом там молю…

— Мадам, э… опишите граждан, которых видели возле вашего… жилища? — Овсянкин постарался привлечь внимание поющей Аськи, и, прежде чем сказать слово «жилище» — замялся и задумался, размышляя, видимо, над тем, где может обитать такая колоритная персона…

— Ну… — проревела Аська, оборвав песню. — Лысый качок такой причапал… и блатная баба!

— Начните с «качка»… — вздохнул Овсянкин, заметно погрустнев — «благоухание» Аськи просто разрывало мозги на части.

Константин отодвинулся подальше — на самый дальний стул отсел, чтобы не сомлеть… Овсянкин, кабинет, наверное, вообще не проветривает — и так душно, как в сауне, да ещё и Аська… Бухтит тут — гнусаво так, навязчиво, что бедный мозг неумолимо клонит в тяжёлый кошмарный сон…

— Ну, примерно, вот так… — пробурчал Овсянкин, закончив титаническую работу над созданием «лысого качка» Аськи Колоколко. — Но, учти, Костян, только примерно… — буркнул он, вытирая пот.

Константину уже надоело ждать, пока Овсянкин копался, да и «аромат» Аськи приводил в тихое бессильное бешенство. Чтобы находиться к этому чудовищу ближе, чем в десяти метрах, нужно напяливать скафандр — такой, с суперзащитой, в котором Титов вышел в открытый космос…

— Дай-ка глянуть, — Сенцов встал с дальнего стула и приблизился к экрану овсянкинского монитора, стараясь дышать ртом, чтобы не потерять сознание.

— Во, ментюк, зырь и надейся! — подала голос Аська, и Сенцов отшатнулся от неё.

— Замолкни! — досадливо фыркнул он, подвигаясь поближе к монитору. — Подвинься, толстяк! — пихнул он Овсянкина, который сидел и своей спиной загораживал практически всё.

— Я отойду… — выдавил Овсянкин, страдая и задыхаясь от Аськи. — Мне… подышать надо…

Не дожидаясь от Константина ответа, худенький эксперт выскочил из кресла и исчез, хлопнув дверью.

— Ну, шо, ментюк, чапать можно? — изрыгала Аська, а Константин старался отстроиться от неё и сгрести всё своё внимание на фотроботе.

Да, таких «ментов» в Калининском Ровд не бывало и отродясь. Тот, кого изобразил Овсянкин на экране своего компьютера, скорее, походил на члена какой-то банды, нежели чем на блюстителя закона. Серьга эта в левом ухе… Недобрый бандитский прищур, ни волосочка на голове… Ни единого штриха к образу добропорядочного гражданина… Такое впечатление даже, что он из одной банды с «мусорным киллером» — настолько недобрым и свирепым показалось Сенцову это лицо… Хотя… Константин всмотрелся в острые глаза, орлиный нос и массивную челюсть… Да этот тип ему знаком! Хоть Аська и описывает на уровне питекантропов, елозит ручищами по всему столу и воняет, как гамадрил, однако, она, как ни крути, тётка не промах! Да, Константин видел этого человека… Видел не раз, и даже собственноручно отправил его в обезьянник! С экрана монитора Овсянкина на Константина Сенцова глядел хулиган и неонацист по кличке Бисмарк, и Сенцов как-то раз изловил его на разгроме киоска! Для этого Бисмарка подраться, разбить киоск или витрину — было любимым развлечением… Он даже как-то кого-то зарезал. Однако, во всём этом есть одна загвоздка, и довольно большая, как баобабовое бревно… Сенцов замер на стуле и слышал, как колотится его сердце — в бешеном ритме как скакал бы молодой арабский скакун… Бисмарк крякнул, накрылся, отдал концы, отошёл в мир иной… Пару лет назад здоровенного злобного Бисмарка самого зарезали в какой-то драке. Так и написали в его деле: дата смерти такая-то. Даже можно открыть из базы данных его дело и прочитать! А когда он приходил на свалку к Аське?

— Слышь, громила! — обратился Константин к Аське, стараясь не дотронуться до неё рукой. — А когда этот качок твой приходил к вам в хоромы?

— Ы… — прогудела Аська, постукивая заскорузлой ладонью по вытертой столешнице Овсянкина. — Та, ща тока и был недели две назад. Он и баба такая… Блатная баба!

Сенцов едва со стула не свалился, услыхав сию сенсацию. Две недели назад на свалку приходил погибший Бисмарк… Или его призрак? Нет, стоп, какие призраки? Тут что-то очень не так. А как «не так»? И что за баба??

— Слышь, Аська, а почему «баба» — блатная? — осведомился Сенцов, ёрзая на мягком сиденье стула, словно на ежах.

— Да, такая… При том и при этом… — забухтела Аська, стряхивая блох с кудлатой башки на стол Овсянкина.

«Хорошо, что это — не мой стол!» — довольно подумал при этом Сенцов.

— Всё пикалки с кармано́в доставала и — так: поводит-повдит, дальше пойдёт! — гнусила между тем Аська. — Поводит-поводит и дальше пойдёт! Разве не блатная? Блатная!

Сенцов разинул рот, собираясь спросить что-то ещё, но тут подала скрипучий голос дверь, и в кабинет ввалился Овсянкин в пиджаке нараспашку. Усевшись за стол, он перевёл взгляд с Сенцова на Аську и спросил:

— Ну, что?

— Узнаёшь картину? — Константин кивнул на фоторобот Бисмарка.

Овсянкин надвинул свои круглые очки едва ли не на лоб, всмотрелся так, словно бы собрался прожечь в мониторе дыру, глубоко задумался и изрёк:

— Знакомый тип… Не помню…

— Бисмарк! — выдохнул Сенцов, подскакивая на виртуальных ежах. — Его зарезали в драке! А он приходил на свалку две недели назад! Врубаешься, Овсянкин??

Овсянкин окинул Константина бараньим взглядом, а Сенцов разозлился и фыркнул:

— Надо было сидеть и слушать, а не гоцать по коридорам! Давай, Овсянкин, будем «бабу» рисовать!

— Какую бабу? — булькнул Овсянкин, который ходил в столовую, но поесть так и не смог из-за устойчивого образа Аськи в своей голове.

— Блатную! — уточнил Сенцов, нетерпеливо ёрзая на скрипучем стуле… А вдруг и эта «баба» тоже отлично известна милиции, но при этом — давно умерла?? Так можно и с ума сойти с этим «нашествием живых мертвецов»!

— Та, чёрт с тобой, Костян, когда ты уже выкинешь эту обезьяну?? — Овсянкин не ругался, а взмолился, подкатив глазки, ведь Аська совсем не являла собой пример утончённой эстетитки, а нужно было её терпеть…

— Вот, как нарисуем «бабу» — так и выкину! — уверенно определил Сенцов и подогнал Овсянкина:

— Давай, дружище, не тормози! — после чего вернулся на дальний стул, чтобы выжить.

Овсянкин чертыхался от невозможности изгнать Аську, а та, в свою очередь, ухватила в кулак пластмассовую настольную фигурку Овсянкина в виде яркого цветочка в шарообразном горшке, который ритмично качает листками и лепестками. Аська принялась трясти несчастный цветок, от чего последний закачался как-то лихорадочно, будто разлетится сейчас на запчасти…

— Гы! Клёвый причиндал! — оценила цветочек Аська. — Фурычит!

— Так, гражданка Колоколко, поставьте на место, а то на пятнадцать суток забью! — разозлился Сенцов, вскочив с дальнего стула, однако не проявляя желания заламывать вонючей громиле «передние лапы».

— Ы, ментюк, я же не тырю… — обиделась Аська, вернув потрёпанный цветочек обратно на стол. — Баба, короче, такая была — у! — прогудела она и скорчила обезьянью гримасу.

— Эх… — уныло вздохнул Овсянкин и погрузился в компьютер, сооружая из ничего более или менее правдоподобный фоторобот.

— А, ага, такая! — радостно воскликнула Аська, когда Овсянкин в стотысячный раз повернул к ней монитор. — Ты, ментюк, Пикассо! Только, учти, она была в штанах!

— Костян! — измученный Овсянкин воззвал к Сенцову, чтобы тот глянул на «бабу» и спровадил Аську, потому что голова его уже рыдала горючими слезами.

— Ползу, блин… — проканючил Сенцов, уставший на дальнем стуле — жёстком, неровном, как пыточное кресло.

— Вот, гляди! — буркнул Овсянкин, показывая Сенцову «бабу»…

— Угу… — увидав её, Константин окончательно завял… Ну, да, «баба» — «блатная»… Блатная тем, что Сенцов её раньше никогда не видел и не знал. В Калининсяком Ровд такая не работала, в обезьянник Константин её не забивал, она не жила у него во дворе… В общем, «блатная баба»! И такая, конечно же, будет «в штанах» — а что ещё ожидать от такой «бабы»?

— Если я к тебе не вернулась — значит, наступила зима… — выла между тем Аська, снова переключившись на своё гундосое «радио».

— Ну, гражданка Колоколко, подпишите ваши фотороботы, и можете быть свободны! — предписал Аське Сенцов, желая побыстрее избавиться от неё.

— Ы, ментюк, ты чо, меня не замёл???? — басом удивилась Аська, топая под столом своими ножищами.

— Так, давай мне подпись и — исчезла! — прикрикнул на неё Сенцов и впихнул ручку в её правую ручищу.

Аська схватила ручку в кулак, хрюкнула, как настоящая дикая горилла, и накалякала огромную кучерявую козюлину под Бисмарком, едва не закалякав его лицо.

— Теперь тут! — потребовал Сенцов, не придираясь особо к этой «начальственной подписи», чтобы не задерживать Аську в кабинете, который она уже завоняла так, что не поможет никакой вентилятор.

— Ы! — издала Аська, и накалякала вторую козюлину — под «блатной бабой».

— Всё, Аська, можешь чапать! — отпустил её Сенцов, Аська с довольным видом отлипла от стула и, неуклюже шаркая, удалилась в коридор.

Как только дверь захлопнулась за её спинищей — Овсянкин ракетою рванул к окну и настежь распахнул обе рамы, судорожно хватая чистый уличный воздух.

— Ну, вот, теперь — классно! — выдохнул он, повернувшись к Сенцову.

Да, классно, Сенцов был полностью согласен. Ну и что, что ветер сдувает со стола бумаги?? Зато, хоть, можно дышать…

Сенцов вернулся от Овсянкина мрачным: а каким ещё он мог быть, когда кроме Чижикова и глупой Кошкиной на него навалили ещё и «мусорного киллера», а нашёл он пока что, только усопшего Бисмарка… и «бабу» эту… «космическую»… С фотороботами Бисмарка и «блатной бабы» в кулаке Константин вдвинулся в кабинет и попытался протопать на своё место, однако Крольчихин поджидал его.

— Сенцов! — окликнул следователь, видя, как Константин мышью крадётся вдоль стены.

— Да? — вздохнул застуканный Сенцов, жалея, что вообще появился на свет.

— Как у вас успехи? — строго осведомился Крольчихин и кивнул на ту руку Сенцова, в которой были зажаты злополучные фотороботы.

— Плохо, — честно признался Сенцов, подполз к столу следователя и выложил первый фоторобот — Бисмарка. — Аська сказала, что он на свалку к ним две недели назад приходил.

— Так, посмотрим… — основательно изрёк Крольчихин, взглянул на фоторобот и сдвинул брови.

— Сенцов! — сурово сказал он. — Это шутка?

— Нет, Алексей Васильевич, — снова вздохнул Сенцов. — Овсянкин составил фоторобот с Аськиных слов, и получился Бисмарк…

— Хм… хм… — похмыкал Крольчихин, переваривая сумбурную информацию. — А, кроме Бисмарка, у вас ещё кто-нибудь получился? — проворчал он, пытаясь найти хоть одну зацепку для своего ума и дать прагматичное объяснение фантастике. Сенцов, например, не мог дать такого объяснения, и начинал чувствовать глубоко под ложечкой суеверный страх, достойный не мента, а деревенской тёмной бабки.

— Вот, — пробормотал Константин, и выложил Крольчихину «блатную бабу». Аккуратненько пристроив её около Бисмарка, Сенцов отодвинулся на шаг назад и начал ждать, что же скажет по этому поводу признанный гений сыска? Ведь потому Крольчихина и признали гением сыска, что он намного умнее всех остальных в отделении, и в тысячу раз умнее Сенцова.

— Ага, — кивнул Крольчихин, как и Сенцов, никого не узнавая в «блатной бабе». — Придётся составить ориентировку и объявить в розыск! Ветерков, займись! — крикнул он стажёру, который был посажен за компьютер в дальнем углу кабинета и призван перерывать милицейскую базу.

— Есть! — согласился Ветерков, бодро вспорхнул с вертящегося стула, подхватил фоторобот «блатной бабы» и, вернувшись на место, запихнул его в сканер.

Зевая от усталости, Сенцов невольно отметил, что стажёр абсолютно не выглядит сонным, хотя они вместе не спали всю ночь, воюя с бомжами, с крылатой машиной и с «мусорным киллером». Наверное, пока Сенцов пыхтел над фотороботами и нюхал Аську — стажёр успел посетить столовую и под завязочку заправиться кофе. Иначе не объяснишь его небывалую бодрость. Сенцов тоже не прочь был посетить столовую: со вчерашнего вечера его желудок был пуст, и настойчиво требовал еды, подкатывая под самый подбородок и обиженно бурча.

— Ветерков! — Крольчихин вновь призвал стажёра, и тот сразу же отчитался:

— Ориентировка отправлена!

— Отправь-ка ещё на этого! — распорядился Крольчихин, протянув Ветеркову фоторобот Бисмарка.

— Есть! — Ветерков согласился без вопросов и без колебаний — роботом выхватил Бисмарка из крольчихинской руки и побежал строчить очередную ориентировку. А вот Сенцов задал свой сенцовский вопрос:

— А зачем?

— Твоя, Сенцов, Аська — особа своеобразная, — пробормотал в ответ Крольчихин, рисуя что-то ручкой на листках своего отрывного календаря. — Простому человеку понять её трудновато. И я думаю, что она видела не Бисмарка, а человека, отдалённо похожего на Бисмарка! Овсянкин изобразил его как мог, и ваше с ним воображение выдало Бисмарка! Я же мыслю практически! Живых трупов у нас не бывает, привидений — тоже! Значит, мы имеем дело с живым человеком, а живого человека можно найти!

Крольчихин не собирался замолкать — впаивал строгач по полной, обещая «причесать» и Овсянкина, но вдруг хлопнула дверь. «Лёгок на помине!» — невольно подумал Сенцов, повернув голову и увидав на пороге всё того же Овсянкина. Ну, вот, пришёл — сейчас Крольчихин «зачешет» его до опупения…

Вместе с Овсянкиным в кабинет вставился мрачный Федор Федорович с двумя исписанными и исчёрканными листами и ксерокопией фоторобота «мусорного киллера». Крольчихин аж сдулся, позабыв про строгач, увидав его… Федор Федорович по десятому кругу вызывал к себе Евдокию Кошкину, пытаясь вытянуть из неё хоть какой-нибудь толк. Кошкина же своими нервирующими слезами только взвинтила Федора Федоровича до белого каления. Начиная багроветь от злости, следователь ни разу не позволил себе ругнуться при даме — вместо этого он изрисовал зубастыми чертями и исписал словом «чёрт» поля обоих своих протоколов.

— Ну, что, Федя, как там с Кошкиной? — осведомился у него Крольчихин, в тайне надеясь, что эта сумбурная плакса прольёт хоть какой-то свет на кромешную тьму возникших загадок.

— Засада… — угрюмо проворчал Федор Федорович и вдвинулся за свой стол. — Только два бланка испортил, чёрт… Придётся перечёркивать и переписывать…

— Чёрт… — чертыхнулся Крольчихин и воззрился на Овсянкина. — А у тебя что? Кроме Бисмарка — я уже успел наесться им по горло!

— Я вот, чего пришёл! — начал Овсянкин, мусоля в руках какие-то мятоватые бумажки. — Мышкин мне результаты свои прислал! Ребята, с автоматными очередями вы переборщили. Тут наш общий друг Мышкин закончил экспертизу и установил, что трое бомжей застрелены из «люггера», а у четвёртого пробита голова!

— Подробнее, пожалуйста! — тут же потребовал Крольчихин, остановив на Овсянкине прожигающий взгляд.

— Ну, что, — затараторил Овсянкин, положив свои бумажки на стол перед Крольчихиным. — Четвёртый бомж убит палкой — палку мы с Мышкиным тоже нашли, валялась поодаль! Так вот, удар был один и нанесён точно по височной кости так, что кость тут же сломалась! Это не случайный удар — так мог сделать только весьма тренированный тип!

— Новиков? — тут же высунулся Ветерков. — Василий или Александр?

— Не думаю! — возразил Овсянкин. — Сколько Новиковы прослужили в армии? Полгода? Секции никакие не посещали. Вопрос: куда им? Это раз. И два: где Новиковы могли достать «люггер»? Кстати, вопрос номер три: пули, которые Мышкин извлёк из тел бомжей, сооветствуют образцам сороковых годов, однако углеродный анализ, который я провёл, показал, что им нет года! Как вы это объясните?

— Отпечатки пальцев на палке есть? — осведомился Федор Федорович, который между всем переписывал испорченные протоколы.

— Увы, — буркнул Овсянкин, топчась. — Только следы крови погибшего! Кстати, трое других бомжей получили по одной пуле на каждого! Наш бандит выстрелил всего три раза, пистолет вы все видели — «люггер», без отпечатков!

— Углеродный анализ переделать! — предписал Овсянкину следователь Крольчихин, скептически прищурив левый глаз, и отложил бумаги на край стола. — Наверное, у «копателей» купили «люггер»! Это — раз! А два — Мышкина, пожалуйста, ко мне! А три — Сенцов с Ветерковым, потом поедете с Мышкиным в морг, глянете на этих бомжей, и напишете мне подробный отчёт!

— Есть… — уныло вздохнул Сенцов, который совсем не хотел разъезжать по моргам, а хотел спать… К тому же, вполне возможно, что в морге он опять столкнётся с постылым Анатолием Лисом.