Туристы. О путешествиях во времени

Глава 50 «Тайна Лесного человека»

Новый УАЗ был выкрашен камуфляжными пятнами, поставлен на высоченную подвеску и оснащён тяжёлым «кенгурятником» впереди. Да, такая машина пройдёт любые грязи и сокрушит любой забор. И на такой машине Константин Сенцов, стажёр Ветерков, «последний врач» Мышкин и криминалист Овсянкин отправились в очередную командировку по местам «боевой славы» «мусорного киллера». За рулём сидел личный водитель генерала Казакова — сержант Потапкин, смешной такой и круглощёкий. По его виду и не скажешь, что он измучен солдатской муштрою — наоборот даже, он выглядит весёлым и сытым. «Последний врач» Мышкин был только рад осмотреть трупы убитых солдат, которые лежали в морге части, стажёр Ветерков — доволен очередным приключением, поэтому — тоже весело глядит в окошко с ноутбуком на коленках — ждёт всё, что ему напишут письмо родственники других бомжей. Пусть ждёт — пускай, хоть сто лет. Сенцова меньше всего интересовали эти бомжи — он смотрел в окно и видел, как постпенно заканчивается город, уступая место одинаковым аграрным пейзажам: поле — полоска деревьев — поле… Наблюдая их, хотелось спать — сон не рассеял даже «поворот смерти» — крутой поворот на скоростной трассе, где полоса шоссе ограничена двумя глубокими кюветами, в которых за долгие годы страшных аварий скопились целые горы жравых деталей от машин и мотоциклов. Мысли Сенцова всецело принадлежали Кате — Константин даже не слушал громкую музыку, которую передавали по радио — водитель Потапкин накрутил душераздирающую громкость, когда началась песня группы «Любэ» «Давай за», и они вдвоём с генералом Казаковым рычащими голосами подпевали Расторгуеву:

— Давай за жизнь, давай за нас, и за десант, и за спецназ…

Наверное, обоим донельзя нравится эта песня, раз они так увлеклись — ещё стажёр подключился, и нормальный человек около них уже бы оглох… Но до Сенцова их рык долетал, словно бы сквозь толщу воды, или толстую стену — глухо так, едва слышно… Сенцов звонил Кате — триста тысяч раз уже набрал её номер, но Катин телефон упорно оставался выключенным, лишая Сенцова шансов на спасение…

— Это здесь! — внезапно генерал Казаков произнёс эти слова, и Константин вдруг осознал: песни закончились, радио выключено, а новый УАЗ съехал с шоссе на какой-то просёлок и там застопорён. Ветерков и врач Мышкин уже вылезли прочь и топчутся в высоченной траве, дожидаясь, пока включится Сенцов.

— А, да… — глупо проклекотал Константин, неуклюже выбираясь туда, где совсем ещё недавно гремел страшный бой «мусорного киллера» с солдатами. Сенцов на секундочку похолодел: а вдруг «киллер» вернулся сюда, и поджидает их с «люггером», чтобы тоже застрелить? Это, конечно же, глупости, игра воспалённого проблемами разума, но не зря же в классических детективах пишут, что преступник всегда возвращается на место преступления?

Погода была отличная: солнышко светит, но не жарко, потому что ночью прошёл дождь, и на высоких травах до сих пор мистически сверкают большие капли. Вокруг высятся вековые деревья, шелестя листами, а поодаль из второго уаза, такого же, как первый, выбираются сержант Куницын и капитан Лосик. За то время, пока Константин работал в милиции — он повидал немало потерпевших от маньяков, бандитов, даже от семейных разборок. Все они были «забацаны» шоком от произошедшего, и всех приходилось волоком тащить на место преступления для следственного эксперимента. Они едва соглашались плестись с армией психологов, а то и психиатров и закатывали истерики, когда от них требовали рассказать о том, что с ними случилось. Но капитан Лосик и сержант Куницын, похоже, имели стальные нервы — оба были пугающе спокойны, шли через дикие заросли и вдумчиво рассказывали о том, как искали тут Новиковых и внезапно напоролись на «киллера»…

Они уже достаточно далеко зашли, и позади Сенцова Овсянкин фыркал, что где-то влез в грязь и испортил туфли… У Сенцова мириады таких «испорченных» туфель, которые Константин продолжает успешно носить, но у Овсянкина — жена и тёща, которые просто помешаны на чистоте. Стоит ему прийти домой в грязной обуви — обе пилят его до тех пор, пока бедняга не убегает на чердак и не запирается там до утра.

Высоко в древесных кронах напевали, свистели, кричали, стрекотали неизвестные для Константина птицы, а криминалист Овсянкин и врач Мышкин готовили к работе свои «причиндалы», собираясь выискивать в травах и кустах крупицы истины. Ветерков шёл с папкой — там у него бланки протоколов, а Константин всё названивал Кате, никого и ничего не замечая…

Сенцов не заметил, как они выбрались из густых зарослей на небольшую поляну, со всех сторон окружённую кустами, деревьями, буреломом… хаосом каким-то, сквозь который ничего больше не было видно… Под ноги попалась какая-то толстая коряга, и Константин жёстко споткнулся о неё, едва не зарывшись носом в траву…

— Он стоял здесь! — из-за спины прилетел голос Куницына, и к Сенцову тут же подбежал Овсянкин, принялся отгонять его куда-то…

— Костян, ну, что ты тут топтужишься — улики же затопчешь! — завизжал он ему в ухо, пихая…

— Та, ладно тебе… — Сенцов подошёл к кусту, но оказалось, что возле него был убит сержант Воронин, и врач Мышкин, в свою очередь, так же принялся отпихивать Сенцова, визжа то же самое, что и Овсянкин.

Константин сдвинулся дальше некуда — к дальнему дубу, за которым начиналась неприятная трясина, но поймал на себе взгляд. Вернее, даже, два взгляда — один, тяжёлый, принадлежал генералу Казакову, который высился над всем, как несокрушимая скала. Второй — насмешливый, сержанта Потапкина, напоминавшего всемирно известный Колобок. Сенцов едва не испустил слово «Блин»… Все чем-то заняты: Мышкин с Овсянкиным ищут улики, Куницын и Лосик вспоминают пережитый бой, Ветерков протоколирует, генерал Казаков — командует, Потапкин — жуёт… Один Сенцов бестолково топчется, затаптывает улики, вызывает смешки… а общем, мешает всем и всему…

— Я пойду… там поищу, — пробубнил Сенцов, чтобы отбояриться ото всех и скрыться. Казаков этот может подать какой-нибудь рапрот, который дойдёт до Тетёрки, и Сенцову ещё выговор влепят за лень, депремируют, как всегда, и на тесты по профпригоности пошлют…

Сенцов шагнул за дерево и вроде бы, остался один — только бессловесная природа вокруг, да прохлада леса, да птицы, да… грязюка болотная чёрно-зелёного цвета, в которую попал сенцовский ботинок и весь перемазался по самые шнурки…

— Во, блин горелый… — зашипел Константин, сорвал широкий лист, принялся стирать её, вонючую такую, жирную…

— Чего ты тут делаешь, внучёк? — этот старческий и незнакомый Сенцову голос неожиданно раздался перед самым его носом, заставив Константина отпрянуть назад. Он едва не повалился спиной в то болото, в грязюку которого только что вступил… Если повалился бы то погиб, потому что его сразу бы засосало — спасло только нетолстое дерево, за которое Сенцов едва успел зацепиться. И, зацепившись, Сенцов, наконец, увидел того, кто с ним заговорил. Перед Константином стояла старушка — согбенная такая, в аккуратной косыночке, наряженная в странный сарафан с народной вышивкой. В руках её торчала корзина ягод а так же — длинная палка, которой она ощупывала почву под ногами, чтобы не попасть в трясину. Сенцов испугался: в такую глушь лесную он сам бы не сунулся без служебной необходимости, да и никто бы не сунулся… а тут — старушка, да какая странная, словно бы вышла из сказки или прилетела… через временной портал…

— Ну, чего ты моргаешь, внучёк? — осведомилась старушка, разглядывая Сенцова своими голубыми глазками без очков.

— А… здравствуйте… — пробормотал Сенцов, восстановив равновесие. Он тут же вспомнил, что он — мент, и что тут ведётся следствие…

— Послушайте… женщина… — Сенцову стало как-то стыдно напоминать даме о возрасте, назвав её «бабушкой». — Милиция, — он показал удостоверение. — Тут расследуется убийство, вам лучше идти домой.

— И чего вы тут следуете, когда всё ясно? — пожала плечами старушка, улыбнувшись беззубым ртом и огорошив Сенцова.

— А… что ясно? — удивился Константин, неловко топчать в одном чистом ботинке, и во втором — чумазом.

— А то, что живёт в здешних местах полесун! — уверенно заявила старушка. — Лесной человек — дикой, суровый! Кто забредёт к нему — любого задерёт, заест! И вы тоже поберегитесь — полесун никогда не спит!

Сенцов только решил, что это чушь и глупые старческие суеверия, хотел снова отправить старушку домой… но вдруг раздумал. Легенды на ровном месте не возникают — а вдруг её «полесун» — вовсе не сказочное чудище, а беглый бандит, который скрывается от правосудия в лесу и убивает всех, на кого наткнётся, чтобы они его не выдали? А вдруг, дезертиры Новиковы встретили полесуна?? Сенцовым завладела жажда действия, и он принялся допрашивать бабушку, желая узнать больше про этого «полесуна».

— Скажите, а где живёт полесун? — спросил Сенцов в надежде на то, что старушка покажет ему его жилище.

— В берлоге живёт, — прошамкала старушка, улыбаясь. — Это даже малый знает!

— А где, где эта берлога? — не отставал Сенцов, перед которым снова замаячило раскрытие, премия…

— Эх, ты, зелен ещё, внучёк! — с укором сказала старушка, покачав головой. — Неужто к полесуну соваться вздумал?

— Вздумал, вздумал, — Сенцов решил найти убийцу, и суеверные старушечьи страхи его не волнуют! — Мы — милиция, нечисти не боимся! Избавим вас от вашего полесуна!

— Ладно, помогу тебе внучёк, добрая у тебя душа! — старушка решила давать показания, облегчив Сенцову работу. — Там, за болотом, есть огромный холм, Чёртовым его у нас зовут, и в том холму как раз и есть берлога полесуна! Никто у нас туда не ходит, боятся все. И ты сам тоже не ходи — зол полесун!

— А, спасибо! — поблагодарил Сенцов, желая побыстрее отправить старушку и наведаться в гости к «лесному человеку». Скоро он станет «камерным»! Очень скоро!

— Идите, идите домой, сейчас будет задержание! — протараторил старушке Сенцов, а сам уже бежал назад, к остальным, позабыв про грязный ботинок.

— Поберегись полесуна, внучёк! — крикнула ему на прощание старушка и словно бы исчезла, уйдя в лесные дебри.

— Я нашёл убийцу! — громогласно объявил Константин, когда вернулся на поляну, где все работали.

— Да? — генерал Казаков удивился больше всех, взглянув на Сенцова из-под густых бровей. — И каким же образом, Сивцов?

— Сенцов, — поправил Константин. — Я встретил местную жительницу, и она показала, где в этом лесу скрывается убийца! — уверенно заявил он, не топчась и глядя прямо в суровые глаза генерала.

— И как это вы так уверены, что это тот убийца? — буркнул генерал, сдвигая брови. Как же он сейчас похож на следователя Мешкова — такой же твердолобый канительщик!

— А потому что больше некому! — отрубил Сенцов, сделав свой голос стальным. — Всё, сворачиваем эту возню и едем на задержание!

Мышкин с Овсянкиным всё копошились в траве, раздражая Сенцова, а Овсянкин ещё выставил обиженные глазки и проканючил, что ещё ничего не закончил, разводя очередную канитель.

— Ладно, копайтесь! — махнул рукой Сенцов, спеша туда, где остались машины, чтобы побыстрее найти загадочного полесуна и развеять все загадки. — А мы поехали!

«Поехали» — только на словах было легко поехать. Ни одна машина не прошла бы там, где пришлось продираться Сенцову, стажёру Ветеркову, капитану Лосику и сержанту Куницыну. Ни Овсянкин не Мышкин не пожелали составить им компанию, сославшись на то, что у них полно работы, генерал Казаков тоже счёл ниже своего достоинства лазать по болотам, а о Потапкине нечего говорить — он и не пролезет там даже.

Теперь у Сенцова был испачкан не только ботинок, но и брюки, футболка и даже голова. Ветерков — тот вообще раз поскользнулся на илистом берегу и со всего маху обрушился в зелёную, вонючую воду, скрывшись в ней с покрышкой, и едва не утонул. Спасали его все втроём, уделавшись по самые уши, и стажёр был не только грязен, но и мокр до нитки. Хорошо, что день тёплый, а то бы простыл, бедняга… Константину было жаль его — добрый стажёр, не пожалел пятисот гривен на сенцовское пробыкованное свидание, и даже не требует, чтобы Константин отдал долг, хотя зарплату уже дали, только Сенцов по-сенцовски забывает отдать…

«Чёртов» холм отчётливо виднелся впереди, и склоны его густо поросли огромными сизыми деревьями, словно медвежьи бока — шерстью. Комары съедали, но Сенцов упрямо двигался вперёд — комары это мелочь по сравнению с поимкой «мусорного киллера», и Константин грудью рассекал колючие кусты, продираясь к холму самой короткой на его взгляд дорогой. Стажёр едва поспевал за ним, оступаясь и попадая в ямки, а сержант Куницын и капитан Лосик — те маршировали танковой походкой, и казалось, они не знают ни усталости, ни боли, ни страха. Наверное, их так вымуштровали в армии — превратили из людей в боевых роботов…

Константин интуитивно находил прогалины, чтобы было легче двигаться, но на подступах к «Чёртову» холму лес стал настолько густ, что приходилось лезть, как лось, ломая подрасающие тонкие деревца. Ни тропки, ни просвета — хорошо же забрался проклятый «киллер»! Константин яростно ломал — раскрытие было дороже футболки, которая уже была вся изодрана и измазана — на выброску только годилась. И Сенцов её выбросит, как только вернётся домой с победой! Из-под ног вывернулся крупный заяц песочно-бурого цвета и проворно поскакал прочь, шурша в траве.

— Чёрт, та сюда на вертолёте нужно лететь! — ныл искусанный голодный стажёр, едва поспевая за Сенцовым.

— Не ной — работа есть работа! — отрубил Константин, продираясь. — А ты что думал — в сказку попал??

«Чёртов» холм уже буквально нависал над душой — он был огромным и страшным, действительно, чёртов… Деревца-подростки, кусты, трава — всё это постепенно исчезло, потому что кроны деревьев стали настолько густыми, что под ними ничего уже не росло, убитое сырой холодной тенью. Только мухоморы иногда попадались — здоровенные такие, ядовито-красные с противными белыми пятнышками, стояли широкими яркими кольцами, жутко выделяясь на чёрной земле. В народе такие кольца зовут «ведьмиными»… что-то Сенцов становится суеверным… неужели, это страх? И птицы тут не поют, и зайцы не попадаются — только какие-то слизни, черви… бррр… точно, что чёртово место — одно хорошо, идти стало легче!

Они очутились у подножия холма примерно часа через три. Сенцов хотел позвонить Овсянкину и сказать, что они добрались, однако тут не работал мобильник. Покрытия не было… а может быть, чёрт не даёт позвонить?? Нет, не бывает чертей! Сейчас задача Константина — отыскать жилище «полесуна», скрутить последнего и притащить Крольчихину хоть волоком!

— Где-то тут должна быть пещера! — твёрдо сказал он остальным, которые уже порядком выдохлись, как и Сенцов. Даже Лосик с Куницыным переводили дух.

— Я думаю, нужно разделиться и обойти холм! — Константин взял командование на себя и принялся разрабатывать стратегию. — Мы со стажёром пойдём налево, а вы вдвоём — направо! Думаю, мы его найдём!

— Дай бог… — не по уставу вздохнул капитан Лосик, а Сенцов по его виду и голосу понял: он устал и хочет есть. Наверное, когда нет войны, армия особо не напрягает себя марш-бросками по лесу — сидят себе, считают патроны да дедовщину разводят!

Константин тоже устал и хотел есть — он живой человек, а не робот, но упрямо двигался впереди стажёра, обходя холм слева. Куницын и Лосик сделали всего пару шагов направо, и уже скрылись, оставив их со стажёром одних у крутого, высокого склона, в тишине, которую нарушали только их шаги. Никакой пещеры они со стажёром пока не нашли, и Ветерков за спиною Сенцова тихо хныкал, выпрашивая у Константина устроить привал.

— Никаких привалов! — сурово отрезал Сенцов, который и сам был не против устроить привал, но не мог: знал, что стоит сесть — они расклеятся, растеряют боевой дух, не смогут поймать полесуна, и тот их «задерёт и заест».

— Не, напарник, ну почему? — стажёр, просто, задалбливал своим нытьём, у Сенцова, аж зубы болели…

— По качану! — громыхнул Сенцов, и тут же затих: прямо перед ним зияла широкая, глубокая вымоина, кое-как загороженная ветками, досками какими-то, шифером. Ясно, что здесь жилище человека. Дикого человека, который убил солдат, бомжей, инспекторов ГАИ… невиновного водителя на дороге, и может быть, ещё кого-то, о ком Сенцов пока не знает.

— Стоять! — скомендовал стажёру Сенцов и застопорился сам…

— Та ну… — заныл стажёр.

— И молчать! — рыкнул Константин, со страхом осознавая: тут негде прятаться, и, если полесун неподалёку — он их легко заметит и может напасть.

Стажёр затих: сам увидел жилище «лесного человека», а Константин решил не медлить. Он выхватил свой табельный пистолет, сбил ударом ноги большую доску, открыв импровизированный вход, и тут же впрыгнул в сырую мглу.

— Стоять, ни с места! — выкрикнул он, наставив пистолет в темноту…

Ответом ему была тишина. Глаза привыкли к густому полумраку, и Сенцов понял: вымоина пуста. Полесуна нет дома — на охоту, наверное, пошёл… Сенцов вытащил фонарик, зажёг его и осветил пространство перед собой. В самой глубине виднелась постель — кое-как накиданные тряпки, тулуп какой-то древний, грязный… кроме этого — кости, железяки какие-то ржавые и не ржавые, сапог, две старых зажигалки, кусок шифера на крпиче — наверное, это стол… А в ямке, поодаль от неопрятной дикой постели, дохлая курица и две крысы — скорее всего, запас провианта «лесного человека». «Добыча» не воняла — он поймал её недавно, и Сенцов понял: полесун близко.

— Ну, что там, напарник, жив? — это Ветерков пристал к Сенцову, подойдя сзади…

Сенцов же ожидал, что вернётся хозяин, развернулся, надвинув пистолет.

— Чёрт… — зло прошипел он, поняв, что это всего лишь ноющий стажёр. — Сколько раз тебе говорить: сзади не подходи! Чуть пулю не вкатил!

— Прости… — пробормотал стажёр, топчась…

— Блин, было бы тебе «Прости», если бы я тебя пристрелил! — фыркнул Сенцов, вылезая из жуткого неуютного жилища. Даже пещерные люди в делёкие тёмные века получше жили, чем этот «полесун»! Сенцов хотел ещё прочехвостить стажёра, но тут вдруг откуда-то справа послышалось глухое, злобное рычание. Константин застыл. Сначала он подумал, что рычит какой-то зверь. Волк, например. Или медведь. Зверя вполне можно пристрелить из пистолета. Зная, что со зверями нужно быть осторожнее, Константин Сенцов медленно обернулся и увидел стажёра, который пятился прямо к нему. А чуть поодаль, у дерева, стоял… Нет, это не зверь — это человек, но какой! Во-первых, он весь зарос — жуткие рыжие космы и страшенная бородища закрывали почти всё его лицо и были заполнены лесной травой, сухими листьями, ветками… Стоял он почти на четвереньках — по обезьяньи приседал, касаясь грязными ручищами земли, а с его широченных сутулых плечей свисал какой-то китель — весь в страшной грязи, но с нашивками, в которых Константин узнал милицейские. Он приоткрывал свой рот, по волчьи скалясь, и изрыгал однообразное рычание, преисполненное звериной злобы, а на его голове, над космами, торчала потрёпанная, измаранная фуражка. Вот, что это за зверь — оборотень. Оборотень в погонах…

— Стоять, полесун! — крикнул Сенцов, отпихнул в сторону стажёра, который, пятясь, едва не столкнулся с ним.

— Ррррр… — «ответил» ему полесун, а потом вдруг — сорвался с места и громадными скачками поскакал на Сенцова, как нападающий зверь. В руках Константина был пистолет, но этот полесун полностью проигнорировал оружие — он скакал, несмотря на то, что смертоносное дуло было направлено ему в лоб.

— Стой, буду стрелять! — Сенцов не терял самообладания, не выпуская пистолет, но полесун его не понял — совершив громаднейший тигриный прыжок, этот «лесной человек» напрыгнул на Константина, сшибив его с ног, прижал своим весом, и Сенцов понял: дикарь перегрызёт ему горло, как зверь, если он не скинет его с себя. Пистолет вылетел из сенцовской руки и затерялся, Константин, пыхтя, изо всех сил боролся с «лесным человеком», стараясь его спихнуть, но этот вонючий, звероподобный гигант обладал титанической силой и почти задушил Сенцова… Вдруг сзади на агрессора набросился стажёр, захватил его шею в захват, применив болевой приём, однако полесун взмахнул ручищей, засветив стажёру страшенную затрещину, и Ветерков, сдавленно крикнув, отлетел назад, свалившись в яму.

— Та, пошёл ты к чёрту… — Сенцов собрал все свои силы, навалившись на дикаря всем весом, нечеловеческим усилием столкнул его со своих лёгких, и насел сверху, прижимая противника к грязной земле. Полесун не сдавался — рыча, он продолжал борьбу, хватая Сенцова своими жуткими лапищами, пытаясь схватить за горло.

— Милиция… — хрипел Сенцов, уворачиваясь от машущих перед носом рук. — Сдавайся, чёрт тебя дери…

Он не мог ни дотянуться до наручников, ни найти пистолет — Сенцову пришлось бы выпустить полесуна, и он тогда его загрызёт.

— Стажёр! — Сенцов позвал Ветеркова, но стажёр почему-то не пришёл, зато появились целых четыре мощных руки, которые вдруг захватили «лесного человека», оттащили от Сенцова и скрутили, спася ему жизнь. Отдуваясь и кашляя, Константин уселся в грязи, нашёл в себе силы посмотреть перед собой и увидел, что капитан Лосик и сержант Куницын пришли ему на помощь, освободив от «лешего». Лосик с Куницыным удерживали «зверя», а стажёр — надвигал на него наручники, чувствуя себя героем, хотя минуту назад валялся в яме и боялся нос оттуда показать.

— Чёрт… — пыхтел Сенцов, поднимаясь на ватные ноги.

— Жив, напарник? — осведомился стажёр, когда полесун оказался скован. Он дёргался, свирепо рыча, сверкая своими тупыми звериными глазками, но сталь наручников и крепкие руки Куницына и Лосика больше не пускали его нападать.

— Та, жив, чёрт подери! — плюнул Сенцов, размазывая по щекам грязь, которой запачкал его полесун. — Если бы не вы — он бы меня сожрал, чёрт! Ну, как, товарищи солдаты, это ваш убийца или нет?

— Э, — замялся Лосик, в упор разглядывая «лесного человека». Ну, да, его жуткий «прикид» при определённом освещении и достаточной фантазии можно принять за эсэсовскую форму. Издали. Имея близорукость.

— Бородатый слишком… — пробормотал сержант Куницын. — У того не было бородищи такой…

— Ведём его к машинам! — скомандовал Сенцов, придя в себя. — Сейчас, в отделении разберёмся, была борода или нет!

— Ррррр… — зверски огрызнулся полесун, пытаясь вырваться из наручников, но не мог.

— Ну и как вас зовут, гражданин? — осведомился у него Сенцов, приблизившись, но не слишком, чтобы не нюхать амбрэ. — Уж не Эриком ли?

— Ррррр, — «отрычался» полесун, показав свои зубы, которых у него было всего два, и они торчали из его «пасти», как два клыка. К тому же, пахло из этой пасти невыносимо. И что он только жрёт, лешак окаянный?? Сенцов скорчился и зло плюнул, пихнув преступника:

— Блин! Топчись уже, гад!

— В берлоге у него один хлам! — ворчливо крикнул Ветерков, который уже успел забраться в жилище полесуна и обыскать его.

— А что ты хотел там найти — золото-бриллианты? — съехидничал Сенцов. — Ладно, тащим его, а то стемнеет сейчас, и мы тут все в болото ухнем, чёрт!

— Ррррр! — в который раз «сказал» полесун, нехотя топая в своих страшенных грязных сапожищах, пихаемый пистолетными дулами.

За четыре часа полесун ничего не сказал — только «Ррррр». Его допрашивали все: и Фёдор Федорович, и Крольчихин, и генерал Казаков… Даже следователи Мешков и Василенко приложили руку. Но «лесной человек» был непробиваем, словно партизан. «Ррррр» — и всё, больше ни слова, будто бы он не умел говорить. Его не освободили из наручников, потому что полесун был жутко агрессивен: рычал постоянно и бешено рвался, норовя наброситься и покусать.

— Чёрт! — громко чертыхался Крольчихин, меря допросную широкими злыми шагами. — Мало того, что он мне всю допросную заляпал! И слова из него не вытянешь, чёрт! Сейчас я его в «слоник» забью, блин горелый — сразу заговорит, как миленький!

Сенцов ожидал, что гнев Крольчихина падёт и на него — ведь это он привёл полесуна. Но следователь пока Сенцова не трогал: а вдруг, этот дикарь и есть «мусорный киллер» — только прикидывается диким?

— Так, всё, я пошёл за «слоником»! — злобно плюнул Крольчихин, когда полесун на очередной его вопрос ответил своим глухим рычанием, не проявив ни капли интеллекта.

— Стой, Василич! — остановил его Федор Федорович, который сидел перед девственно чистым бланком, потому что записывать было нечего: не «Ррррр» же писать?? — Я думаю, нужно устроить опознание! Если его опознают — мы сможем от чего-то «танцевать»!

— Ты прав, — сдался Крольчихин, забыв про «слоник». — Сейчас, повызываю всех… Кстати, Казачук, Новикова притащи — пускай, посмотрит на «Эрика»!

— Есть! — Казачук умаршировал в коридор за Александром, а генерал Казаков всё зыркал-зыркал, а потом недовольно фыркнул:

— Ну, что вы тут устраиваете балаган? Отправьте это чучело в психушку! Неужели вы не уяснили до сих пор, что это не тот человек?

— Пока нет! — отрезал Крольчихин, выдержав его тяжёлый взгляд. — И вообще, вы видите: на нём милицейская форма! Я не думаю, что он служит в милиции! Где он её взял, вы мне не скажете?

— Ладно, играйте в свой цирк, а у меня много важных дел! — буркнул генерал Казаков, намылившись удалиться — не хватило терпения возиться с лесным человеком! А ещё генерал называется!

— Ну, идите! — разрешил Крольчихин, не скрывая ехидстсва.

— Так, Лосик, Куницын, едете со мной! — приказал он своим подчинённым, маршируя прочь из допросной, которая уже провоняла псиной из-за вонючего полесуна. — Мешков и Василенко — тоже!

— Есть! — они были рады уйти и ушли, закрыв за собой дверь.

— Ну и скатертью дорожка! — определил Крольчихин. — Тут и так дышать нечем!

Тем временем Казачук привёл в допросную Александра Новикова. Александр был скисшим, грустным, депрессивным — он еле тащился, пялясь в пол и безвольно сел на тот стул, который подставил ему стажёр.

— Так, Новиков! — напал на него Крольчихин, а Федор фёдлрович приготовился писать — надо же хоть что-то написать!

— Да, — тихо сказал Александр, едва не плача.

— Новиков, вы посмотрите вот на этого человека и скажите, вы его знаете? — Крольчихин заставил Александра смотреть на лесного человека, и тот посмотрел и… отказался:

— Не знаю… — вопросительно как-то, будто спрашивал: «А зачем всё это?».

— Значит, он — не ваш Эрик? — настоял Крольчихин, сатанея.

— Да, нет, вы что? — Новиков даже испугался, со страхом разглядывая полесуна, который в свою очередь пялился на него… как на добычу, которую можно и нужно съесть.

— Рррррр… — вставил «веское слово» полесун.

— Молчите, гражданин! — прикрикнул на него Крольчихин. — Значит не он, Новиков? Точно?

— Точно, это не он, — заключил Александр, и тут в допросную вошла Евдокия Кошкина, одетая в яркую авангардную юбку и розовую блузку с таким вырезом, что казалось, она сейчас вывалится из него и упадёт на пол.

— Ой, фууу! — сморщилась она, едва вдохнув здешний воздух и отпрянула было назад, но её перехватил Крольчихин.

— Гражданка Кошкина, этот человек ваш склад ограбил или нет? — вопросил он, встав между ней и дверью.

— Да нет вы что? — запищала Кошкина, порываясь сбежать. — Вы, хоть, не издевайтесь! Я же маникюр из-за вас отменила!

— Ррррр! — хищно зарычал полесун, уставившись на аппетитную Кошкину, подался вперёд на стуле. — Ррррр! — и в следующую секунду он вскочил и совершил прыжок, пытаясь напасть на Кошкину, несмотря на наручники.

— Спасите, насилуют! — бешено взвизгнула Кошкина и, мощно отпихнув Крольчихина, выбежала из допросной в коридор, топоча, словно стадо быков.

Крольчихин оглох на секундочку, а сержант Казачук тут же бросился бандиту наперерез, и с размаху саданул его резиновой дубинкой в живот.

— Ррррр! — полесун, буквально, взбесился от этого удара, прыгнул к Казачуку, разинув пасть. Сенцов всполошился, попытался усадить бандита, но тот двинул могучим плечом, сбив Константина с ног. Ему и руки были не нужны — он действовал пастью, как зверь, выбрав в жертвы Казачука, и повалил бы сержанта на пол, и загрыз бы точно, если бы тот не выхватил шокер. Ударенный током, полесун скрючился на полу, теряя блох, а Крольчихин, пнув его ногой, зло зарычал:

— Так, мне это надоело! Забейте в обезьянник этого «Тарзана» с глаз моих долой, блин! Сенцов, чего лежишь? Сейчас объяснительную будешь писать!

— Чёрт… — Сенцов больно стукнулся о бетон и ныл, поднимаясь, а Казачук с Ветерковым схватили полесуна за руки — за ноги и тащили в изолятор, чтобы водворить в камеру, пока не очухался. Теперь у них было два живых, реальных «Эрика»: Мишак и полесун.