Туристы. О путешествиях во времени

Глава 148 Разведка… почти что, боем

Тёмная башня, сложенная из толстенных брёвен и каменных глыб, возвышалась над зелёными лесными верхушками зловещей громадой, заслоняла солнце.

— Что за чёрт? — пробормотал Красный, разглядывая сверху вниз её острый шпиль, который, словно бы, дырявил низкие облака.

— Не знаю… — угрюмо буркнул в ответ Бисмарк. — Я все бумажки Репейника перекопал — ни про какую башню он не пробил… Надо бы ближе подобраться и глянуть!

— Давай, — согласился Красный. — Кстати, развилка впереди.

Бисмарк поднял голову, глянул вперёд и увидел, что да, ухабистая грунтовка вскоре разделится на два пути, один из которых ведёт в Еленовские Карьеры, а другой — через лес убегает в таинственную неизвестность. Тот, другой путь кажется заброшенным и диким: тропинка едва виднеется из-за тяжеловесной зелёной массы кустов, ветви которых нависают над ней.

— Сворачивай! — сказал Бисмарк Красному, когда их скрипучая подвода достигла развилки.

— Окей! — согласился Красный, дёрнул поводья, и гнедая лошадка послушно оставила привычный путь, свернув на загадочную извилистую тропку, которая, кажется, вела прямо к странной башне.

— По ней ездят! — определил Бисмарк, заметив на сухой, растрескавшейся глинистой земле отчётливые следы лошадиных копыт и колеи.

— Ага, — кивнул Красный, осторожно ведя лошадку через кусты, стараясь не зацепить телегу за толстую ветвь. — И как это мы раньше всего этого не видели? Мы же тут сто раз проезжали??

— Ночью, — поправил Бисмарк. — Видишь, тропа замаскирована? Они специально не срезают кусты, чтобы её меньше замечали!

— Чёртовы секреты! — фыркнул Красный, отгоняя от себя назойливых мух и москитов, котрые, почуяв тёплую кровушку, тучками кружили около лица и пикировали на нос и на уши.

— Красный! — Бисмарк зачем-то выбрался из сена, перебрался вперёд и затормошил Красного за плечо.

— Чего? — изумился Красный, снедаемый комарами.

— Во-первых, надо было спреем набрызгаться, — заметил Бисмарк. — А во-вторых — тормози и прячь телегу!

— Это ещё зачем? — не понял Красный.

— Прячь, тут может быть какая-то ловушка! — настоял Бисмарк, вырвал у Красного поводья и натянул их, заставив лошадку заклиниться посреди дороги.

Лошадка негромко фыркнула, пару раз ударив в землю копытом, и утихла, защипала ближайшую траву.

— Псих! — обиделся Красный. — Ты что? Я думал — облава!

— Заштормило море… — пробормотал Бисмарк, спрыгнув с телеги на тропинку. — Давай, Красный, слезай, заводи лошадь в заросли и привязывай! Дальше пойдём пешком и в кустах! Не нравится мне всё это! Сцапают тут нас!

— Эй, а почему это я должен привязывать? — возмутился Красный, неуклюже слезая с сена. — Может, ты привяжешь?

— Привязывай, привязывай! — отозвался Бисмарк, зачем-то лёг на пузо и пополз под кустами вперёд. — Я пока осмотрюсь! Я тихо проползу, а ты будешь шуметь, как бомбовоз!

— Чёрт! — обиделся Красный, взял лошадку под уздцы и повёл её прочь с дороги в густые тёмные заросли. Лошадка мотала головой, не желая ступать по ухабинам и ямам, а телега скрипела, задевая бортами за деревья. Обвязав подводья вокруг нетолстого клёна, Красный принялся глазами разыскивать Бисмарка, но тот успел уползти и потерялся.

— Блин горелый… — ругунулся Красный и включил рацию.

— Чего? — выплюнул динамик недовольный голос Бисмарка и хруст веток.

— Ты где? — зашептал в микрофон Красный, вертясь на месте, оглядываясь. — Я тебя не вижу! Хочешь пропасть?

— Вдоль дороги ползи и выключи эту бормоталку! — огрызнулся Бисмарк. — Они могут засечь нашу частоту и запеленговать нас по ней!

Красный ползти не хотел — неудобно и медленно. К тому же, можно запросто испортить одежду. И какая тут опасность, когда кругом — одни тупые приматы, а у Красного — техника класса «Игрек»??

Бисмарк полз недолго — проползя метров двести, его нос уткнулся в забор. Он ещё вовремя остановился и отпрянул — забор оказался под током, и травинка, которая слегка прикоснулась к его решётке, тут же вспыхнула и сгорела.

— Чёрт возьми… — проворчал Бисмарк и включил рацию сам. — Красный, приём, дальше не ползи! — зашептал он, отползая подальше от проклятого забора.

— Чего ещё? — огрызнулся из динамика Красный. — Сам же говорил мне: «Выключи бормоталку»! «Выключи…».

— Цыц! — шикнул на Красного Бисмарк. — Я наткнулся на забор, а заборчик-то под током! Хоть пальцем дотронешься — и всплывёшь кверху брюхом! Так что, стой на месте и — ни гу-гу!

— Черти… — выплюнул Красный и застопорился, упав в траву. — Я себе весь прикид чистотелом замарал!

— Скажи спасибо, что ты ещё жив! — хохотнул Бисмарк и небыстро пополз вдоль смертоносного искрящего и трещащего забора. — Красный, я ползу вдоль забора влево! А ты — осторожно доползаешь до забора и ползёшь вправо! Усёк? Докладывай, если что!

— Усёк, — пробормотал Красный и осторожно двинулся вперёд, зорко всматриваясь в растительность перед собой, дабы не наткнуться на забор и не поджариться.

Забор оказался странно высок — метра два в нём точно было. Он возвышался непреодолимой электрической преградой — не то, что партизаны — мыши не пролезут! Красный, чертыхаясь про себя, полз и полз вдоль смертоносной решётки, но конца ей всё не находилось — только почерневшая, обугленная трава вокруг, да прожаренные птички кое-где попадаются. Крепость ещё та — интересно, зачем всё это? Безусловно, башня принадлежит Траурихлигену — кто ещё может тут что-либо построить и огородить электрозабором?? Вот, только что скрывается в ней — тайна. Ну, ничего — как только они с Бисмарком проберутся внутрь — тайне настанет конец!

— Красный, приём! У меня пост! — сообщила рация, и Красный понял, что Бисмарк дополз до поста охраны и где-то там скрылся, чтобы его не заметили.

— Кто? — осведомился Красный, затаившись на время — а вдруг тут неподалёку ещё один пост?

— Фрицы, — буркнул Бисмарк. — Ворота, будки, пушки и фрицы. Чёрт, похоже, Репейник облажался с пробоем!

— И что теперь делать? — проворчал Красный, страдая от муравьиных и комариных атак.

— Самим пробивать, а то срежем Старлея! — ответил Бисмарк. — И теперь — ты ползёшь вперёд, а я ползу назад, за тобой. Как только я тебя догоню — возвращаемся к нашей лошади и дуем на ретоподъезд. Усёк?

— Усёк! — невесело отозвался Красный, смахнул со лба пот и грязь и пополз дальше, страясь не шуметь и не трещать сучьями.

Продвигаясь на пузе, Красный и Бисмарк покрыли приличное расстояние, прежде чем на их «брюхоногом» пути возникла преграда. Кто-то натянул колючую проволоку, запретив продвижение в этих кустах, и Бисмарк решил выглянуть на дорогу, чтобы всё проверить.

— Ты здесь сиди! — определил он место для Красного, а сам почти бесшумно двинулся туда, где все кусты «сбрили», обезопасив дорогу от партизанских засад.

— Э, а чего я должен сидеть? — обидился Красный, который считал, что Бисмарк отнюдь не ловчее его. — Может быть, ты посидишь?

— Цыц! — лаконично отрезал Бисмарк и не свернул со своего прямого пути.

Вынырнув из-за зевесы кустов, Бисмарк обнаружил неприятную картину: полосатые контрольные будки и шлагбаум поста, на ктоором дежурили вооружённые фашисты.

— Снова пост… — недовольно пробормотал Бисмарк, привалившись к толстому сволу векового дерева и спрятавшись за ним.

— Муравьи… — фыркнул Красный, привалившись к тому же стволу и заметив, как по нему шныряют сонмы чёрных муравьёв.

— Я же сказал тебе сидеть… — недовольно пробормотал Бисмарк, вытаскивая игрек-пистолет, чтобы освободить проход от живых врагов, но Красный не дал ему выстрелить.

— Ты что, Робин Гуд? — зашипел он, призывая к тишине. — Сейчас, как начнёшь ляпать — весь Третий Рейх сбежится! Я знаю, как нам по-другому пробраться!

— Ну и как? — осведомился Бисмарк, пряча пистолет без желания: пострелять очень хотелось, как заядолму курильщику покурить.

— Идём назад! — Красный мощно потащил Бисмарка обратно, где была колючая проволока, Бисмарк потащился, стараясь не шуметь… Он прекрасно видел, что проволока тянется куда-то очень далеко — насколько видел глаз, может быть на километры… Неужели Красный, решил обходить?

— Мы её тут вниз подкусим и протиснемся под ней! — изложил свой план Красный и вытащил кусачки, чтобы сделать прореху в колючем металиичском заслоне.

— Ты смотри, чтобы пузцо не застряло! — ехидно заметил Бисмарк, потому что нижиние витки проволоки были натянуты над самой землёй — наверное, для того, чтобы не пробрались даже мыши.

Красный решил не огрызаться, чтобы не портить себе нервы. Вместо этого он молча приблизился к колючей проволоке и принялся методично терзать её кусачками. Металл проволоки был твёрд — необычно твёрже простой колючей проволоки, плохо поддавалась, но неастойчивый Красный, всё же, её разгрыз, вспотев и покраснев от натуги.

— Вуаля! — радостно сообщил он, приглашая Бисмарка прильнуть к земле и протиснуться в узкий лаз под колючками проволоки.

— Ну-ну… — скептически хмыкнул Бисмарк. — Давай, ты первый: потому что если застряну я — ты меня вовек не выковыряешь!

— Как скажете, товарищ генерал! — огрызнулся Красный, улёгся спиною на траву и медленно-медленно, аккратно прополз вперёд, подлезая под страшную проволоку, в которой уже запутались многие птицы, зайцы, белки… даже олень. Все эти несчастные здесь так и висели, потому что хозяевам проволоки не было до них дела, Красный не хотел закончить, как они. А Бисмарк тем временем распутал оленя, дав ему уйти, чтобы последний не дёргался и не выдавал их своим криком. Благодарный олень весело умчался, скрывшись в листве, а бледнеющий от страха Красный, шевеля одними лишь плечами, проползал и проползал, пока, наконец, не оказался на той стороне.

— Есть! — обрадовался Красный, поднимаясь на ноги. — А ты: «пузцо», «пузцо»! Кто у нас ас?

— Ты — ас, — кивнул Бисмарк, разобравшись, что да, метод Красного лучше стрельбы. Он ловко прополз до половины корпуса… а потом… Внезапно Бисмарк осознал, что прочно застрял, зацепившись мундиром за предательскую колючку, которая висела так низко, что поймала его за пузцо…

— Эй, ас! — шёпотом позвал он Красного, который, притаившись неподалёку, вглядывался в листву, чтобы не прозевать появление фашистов.

— Чего? — Красный повернул голову, но подходить не спешил.

— Сюда дуй… — попросил Бисмарк, бесполезно дёргаясь. Игрек-ткань его комбинезона не разрывалась, а колючка — не отпускала, ввергая Бисмарка в позорную патовую ситуацию.

— Ты что, застрял? — негромко осведомился Красный, подойдя и нависнув над Бисмарком, разглядывая его, застрявшего.

— Нет, блин, просто отдыхаю! — шёпотом огрызнулся Бисмарк, понимая, чем дольше он будет тут торчать — тем быстрее их заметят и застрелят. — Давай, принеси пользу — вытащи меня!

— Окей, айн момент! — согласился Красный, взял свои кусачки и принялся за колючку, которая удерживала Бисмарка.

Колючка была жёсткая — едва поддавалась, Красный перекусил её наполовину, когда в отдалении послышалась какая-то возня. Прекратив копаться, Красный превратился в слух — а вдруг это немцы к ним крадутся?

— Чего застрял? — пробурчал Бисмарк, ёрзая. — Давай, освобождай меня, а то я здесь состарюсь!

— К нам гости, — прошептал Красный, дёргая колючку. — Давай, брат, вылазь и к бою!

ХЛоп! — колючка, наконец-то, сломалась и отпустила Бисмарка, он вскочил на толстые ноги и выхватил игрек-пистолет, готовый в любой момент пустить его в ход. Красный тоже ощетинился оружием, встав вбоевую стойку…

Топ! Топ! — топот был грузным, наверное, к ним подбирается много врагов…

Красный уже приготовился выстрелить по во-он тому кусту, из-за котрого и разадаавался топот, как вдруг… в кусту не было никаких фашистов — из лиственной гущи выбрался олень — тот самый, которого высвободил Бисмарк… Вернулся, наверное, чтобы сказать «Спасибо», не понимая, что перепугал обоих до чёртиков…

— Блин… — тихо ругнулся Красный, пряча свои пистолеты. Он едва удержался от того, чтобы топнуть ногой и сказать животному злобное «Кыш!»…

— Идём дальше, — Бисмарк дёрнул его за рукав и поволок за собой, чтобы не терять драгоценное время.

Лес становился всё гуще, заполнен буреломом, Красный и Бисмарк насилу продрались, оцарапываясь, как вдруг чаща, будто бы, оборвалась, отрезанная новой преградой. На этот раз перед ними вырос не пост, не проволока… Намного хуже забор, сложенный из огромных булыжников с толстенными брёвнами, а по четырём углам — высокие, массивные сторожевые вышки, оснащённые прожекторами, пулемётами и свирепыми солдатами, которых на каждой вышке стояло по двое. Они смотрели вокруг во все глаза, и на плече каждого висел автомат, направленный на предполагаемого врага. Перед высокими стальными воротами, опять же торчали полосатые будки и такой же шлагбаум, как и на других постах — только фашистов вокруг было в два раза больше.

— Тише! — шикнул Бисмарк, осознав, что дальнейшее продвижение невозможно: убьют. — Надо выбираться. Днём мы не попадём сюда!

Бисмарк бесшумно развернулся и пополз обратно, в гущу листьев, чтобы немец, курящий у будки, не заметил. Красный минуту поглазел на немца, примериваясь, как его можно было бы оглушить и куда лучше затащить. Но потом обнаружил на вышке, прямо над ним, другого зорокого немца, решил не рисковать, а исчезнуть так же, как и Бисмарк.

Отлипнув от ствола, Красный медленно лёг на пузо, пополз… И вдруг под правую ногу попалась корявая ветка. Зацепившись за неё штанами, Красный застопорил ход и пару раз дёрнул ногой, чтобы сбросить преграду. Но не тут-то было: ветка отцепляться не пожелала, только прорвала на штанине дыру.

— Чёрт! — тихо буркнул Красный, дёрнулся снова… ХРЯСЬ! — проклятая ветка шумно треснула — показалось даже, что треск эхом разлетелся между сырыми стволами…

— Красный… — хлопнул себя по лбу Бисмарк, а куривший немец тут же выплюнул сигаретку и ухватил автомат.

Красный замер, следя глазами за худым немцем, как тот нацеливает дуло на кусты, буравя их недобрым взглядом.

— Ползи! — шептал ему Бисмарк, а Красный лежал: проклятый фриц держал его на мушке и, если бы не густые пёстрые заросли — уже бы пустил очередь…

— Чего застрял? — шёпотом недоумевал Бисмарк и делал Красному знаки рукой: «Двигай сюда!».

— Он в меня прицелился! — шепнул Красный, не шевелясь.

— Чёрт… — Бисмарк понял, что Красный попал в переплёт: стоит ему шевельнуться — немец заметит его и пристрелит, как рябчика.

— Вас ист лёс? — осведомился второй немец, перегнувшись через хлипкие перильца вышки.

— Партизан! — неприятно каркнул первый. — Дорт! — и кивнул дулом автомата как раз на тот куст, в котором замер Красный.

Второй немец почесал под каскою потный затылок, забрался обратно, в вышку. А минуту спустя — снова высунулся и тоже с автоматом!

— Тотен партизан! — громко объявил он и пустил по кустам короткую плотную очередь.

Пули срезали листья как раз над головой Красного. Не уткнись он носом в мягкую грязь — был бы уже продырявлен.

— Блин, Бисмарк!.. — обречённым шёпотом взмолился Красный, едва не набрав в рот земли.

Бисмарк бесшумно скользнул в сторонку, притаившись за деревом, нырнул вниз и отыскал под своими ногами увесистый камень. Взвесив его на руке, Бисмарк обрадовался удаче, размахнулся и запустил каменюку в полёт. Немец на вышке опустил автомат, поморгал глазками… баЦ! — камень Бисмарка обрушился на его каску, громко лязгнув, немец зашатался на ногах, потерял равновесие и мешком полетел вниз.

— А? — перепугался немец около будки.

— Бежим, Красный! — тут же подпрыгнул Бисмарк, схватил Красного за воротник куртки и потащил за собой. Загребая ногами землю, Красный неуклюже вскочил и что было прыти припустил за Бисмарком.

— Партии-изан! — ревели позади громовые голоса — немец у будки быстро опомнился от потрясения и кричал, стреляя вслед, поднимая на уши остальных немцев. Одна пуля свистнула над ухом Красного и улетела в чащу.

— Чёрт! Он палит, Бисмарк, быстрее! — взвизгнул Красный, развивая бешеную скорость.

— Осторожнее, тут начинаются болота! — пропыхтел Бисмарк, сбавляя ход. — Ещё утонуть не хватало!

— К чёрту болота! — огрызнулся Красный, совершил прыжок и… хлюпнулся в воду.

— Блин, я тону! — забулькал он, отчаянно гребя руками, расшвыривая брызги, а вода оказалась грязной и вонючей, как в коллекторе.

— Встань на ноги! — долетел до него приглушённый голос Бисмарка, и Красный почему-то послушался. Прекратив барахтаться, он упёрся сапогами в илистое дно… Воды оказалось едва ли по колено, мокрый Красный поднялся во весь рост, с его рукавов свисала грязь и тина.

— Молодец! — похвалил его Бисмарк, развернулся и побежал в лес вдоль кромки воды. — Давай, выбирайся, а то нас сейчас тут обоих издырявят! — крикнул на бегу, не оборачиваясь, чтобы не споткнуться.

— Чёрт, картуз потерял! — фыркал Красный, едва поспевая за быстроногим Бисмарком. — Да подожди ты, я запыхался! — кряхтел он, отдуваясь.

Впереди показалась дорога, заметив её, Красный понял, что они правильно бегут, к городу, и где-то недалеко привязана их лошадь. Красный поддал ходу, видя, что Бисмарк быстро удаляется вперёд на своих длинных крепких ногах. Лошадка привязана к клёну, Красный ещё приметил кусты малины, взяв их за ориентир. Да, а вот и малина, и клён растёт неподалёку… только лошади почему-то не видно. Или это был другой клён?

— Ну, где же Феррари?? — заныл Красный, видя множество одинаковых нетолстых клёнов, у которых не было ни одной лошади.

— И зачем ты назвал лошадь Феррари? — пробурчал Бисмарк, угрюмо думая о том, что их лошадку мог кто-нибудь отвязать и увести — те же партизаны. И это плохо: они здесь не одни, и те же партизаны легко могут принять их за немцев.

— Чтобы не забывать отчий дом! — пафосно огрызнулся Красный, бегая от одного клёна к другому. — Чёрт, Бисмарк, ты случайно не в курсах, как лошадей подзывают: «кис-кис», или там свистом?

— Нет! — отказался Бисмарк. — Только не вздумай кричать, а то все фрицы наши будут!

— Нашу лошадь спёрли! — заволновался Красный, судорожно вертя головой и видя лишь однообразную массу листьев. — Фашисты проклятые!

— Ты просто забыл, где её привязал! — проворчал Бисмарк, прислонившись спиною к ближайшему дереву и достав из кармана жвачку. — Лучше жевать, чем курить! — продекламировал он и отправил в рот две подушечки.

А Красный поддался панике, метался от одного «не того» клёна к другому, топча синие колокольчики, даже кусты разгребал… Внезапно его хаотичный ход остановило дерево, выросшее на пути. Красный едва не врубился в него лбом, но успел затормозить, поднял глаза… А около дерева тихо и мирно дремала лошадка.

— Нашлась! — обрадовался Красный, отвязал вожжи от ствола и вскочил в подводу. — Давай, Бисмарк, не стопорись, поехали отсюда, пока не замели!

Бисмарк окинул лошадку странным взглядом: подозрительным, словно бы смотрел на вора, однако всё же, подошёл и влез в подводу около Красного.

— Быстрее гони! — сказал он, всматриваясь в ближайшие заросли.

— Да, я давно хотел убраться отсюда! — согласился с Бисмарком Красный и стегнул лошадку вожжами. — Вперёд, Феррари, покажи скорость!

Лошадка испустила негромкое ржание и рванула сквозь редкие кустики резвой рысью.

— Слышь, братуха, ты инфу Репейника читал? — зачем-то спросил Бисмарк, пихнув Красного локтем в спину.

— Ты знаешь, — проворчал Красный, не оборачиваясь, потому что боялся сбиться с тоненькой извилистой тропки, полной «ловушек» в виде ямок и корней. — Я читал инфу Репейника даже не три раза, а все сорок три — потому что наш группенфюрер не читал её вообще! А что?

— Ты знаешь, что в этом лесу есть Ведьмина поляна? — хихикнул Бисмарк, бестолково пялясь на разнообразные деревья, мимо которых проносилась их подвода.

— Бред всё это! — буркнул Красный, нахлёстывая лошадку вожжами чтобы быстрее бежала. — Разве ты в это веришь, Бисмарк?

— Да, не! — замотал Бисмарк своей крупной головой. — Просто запомнил, потому что смешно! Кстати, брат, мы сейчас едем прямо через Ведьмину поляну!

Бисмарк зашёлся гомерическим хохотом, пугая птиц, и даже чуть не соскользнул с подводы. А Красный покрепче сжал вожжи и посмотрел вокруг себя с долей опаски… «Ведьмина» поляна должна быть зловещей… Однако вокруг их подводы зеленели обычные кусты, обсаженные крупными фиолетовыми ягодами ежевики и красными ягодами малины, трава, деревья. Сквозь густые кроны сочились солнечные лучи, где-то в листве свистели, пищали, пели разнообразные птицы. Тут вполне можно поставить палатку и устроить отличный отдых от городской суеты и вонючих выхлопов… если бы не фашисты.

Тропка закончилась, и подвода, ощутимо подпрыгнув, выскочила на пересохшую от отсустствия дождей грунтовую дорогу. Глинистая почва потрескалась, словно в пустыне, из-под колёс подводы и копыт быстроногой лошадки летела удушливая пыль.

По бокам узкой дороги зеленели густые кусты — они разрослись так, что их длинные ветки, покрытые широкими листьями, висели над самой грунтовкой и иногда хлёстко ударяли по бокам подводы.

— Бисмарк, там кто-то есть! — шепнул Красный Бисмарку, отчётливо заметив среди кустов впереди некое движение — не мерное колыхание ветвей, а резкое движение вооружённого человека.

— Чёрт подери! — фыркнул Бисмарк, осознав, что в кустах засели партизаны, которые считают их с Красным немцами и собрались обстрелять. — Сбавляй скорость, дурья башка! — пихнул он Красного, видя, что тот мчит вперёд, очертя голову и рискует попасть прямо под пули.

Красный, чертыхаясь, стал натягивать вожжи, заставляя лошадку тормозить, а Бисмарк снял с плеча лёгкую игрек-базуку, приготовившись к бою.

Бах! бах! — тут же из кустов ударила винтовка, и две пули, угодив в борт подводы, срикошетили о жесть, которой она была обита. Человек в кустах передёрнул затвор и выстрелил опять, заставив пулю просвистеть над головою Красного.

— Ай, чёрт возьми!! — перепугался Красный, со страшной силою хлестнув вожжами спину лошади, а тот, кто сидел в засаде, снова принялся стрелять — на этот раз из пистолета.

Лошадь, неистово заржав, вскочила на дыбы, ринулась в бешеный галоп, страшно раскачивая подводу. Красный вцепился в вожжи едва ли не зубами, но проехать опасный участок было не просто: партизаны плотно обсели обочины, они гвоздили по подводе из чего попало, и лишь некое чудо уберегло Красного и Бисмарка от неминуемой смерти… может быть, даже мистическая избавлень-трава…

— Бисмарк, чего сидишь, стрельни хоть разок! — Красный, буквально, взмолился, остервенело хлеща лошадку. — Они же издырявят нас!

Бисмарк понял, что просто так они не отделаются, и вступить в бой, всё же, придётся…

— Щас как жахну! — громко крикнул Бисмарк, привстал с сена, вскинул базуку и нажал на курок.

Бах! — грохнул страшный выстрел, в кусты полетела тонкая ракета и оглушительно взорвалась, выбрасывая столбы огня и дыма.

В кустах возникло паническое шевеление, раздался чей-то визг, а Красный с размаху стегнул лошадь так, что та снова взвилась на дыбы и не просто поскакала — полетела гоночным болидом, стуча подковами о дорогу.

— Что это было? — осведомился Красный, стараясь удержать в руках шальные вожжи.

— Партизаны… — буркнул Бисмарк, опуская базуку. — Расползлись — так им и надо!

— Круто ты их! — заметил Красный, а лошадка галопировала со скоростью хорошего автомобиля… запросто обогнала бы среднестатистический «Бумер».

— Та ну, это же не бомба — так, петарда! — пробормотал Бисмарк, немного жалея о том, что по партизанам нельзя пальнуть, как следует… Репейник почему-то вообще не одобряет игрек-базуку в этом чужом времени.

Партизаны проиграли бой и остались позади — в подводу никто больше не стрелял, Бисмарк опустил базуку и закинул её за спину, а Красный, судорожно оглядываясь, пробормотал, подавляя одышку:

— Вот это номерок… И как они только промазали? Так можно и в избавлень-траву чёртову поверить!

— Лучше верь в игрек-базуку! — ухмыльнулся Бисмарк. — И тормози уже, а то понесёт ещё животина эта!

— Я пытаюсь… — пропыхтел Красный, натягивая вожжи изо всех сил, однако лошадь, войдя во вкус безумного галопа, и не думала слушаться — неслась вперёд по дороге, рискуя пронестись мимо Еленовских Карьеров и ускакать в овеянную байками деревню Светлянка.

— Дай мне! — Бисмарк спихнул Красного в сторонку своим богатырским плечом, перехватил у него вожжи и потянул их на себя со всей своей медвежьей силищей.

Испустив истошное ржание, кобыла замотала гривастой головою и тут же встала, как вкопанная. Подвода по инерции пролетела вперёд, поддав лошадку под зад, однако та уже не сдвинулась с места — только обиженно фыркнула и осталась стоять.

— Вот так тормозить надо! — хвастливо заявил Бисмарк, бросив Красному вожжи. — Учись, студент!

— Чёрт, я с тобой чуть в лошадиный зад не влетел! — проворчал Красный, который едва удержался за край подводы и чудом не упал.

— Я понимаю, почему Репейник не даёт тебе рулить игрек-тачкой! — хохотнул Бисмарк, усаживаясь поудобнее на сено. — Давай, ковбой, поехали дальше!

— Игрек-тачка и эта зверюга — две разные вещи! — огрызнулся Красный, тихонечко похлёстывая лошадку вожжами, стараясь заставить её, хотя бы, шагом пойти — надо же было вернуться в город.

— Давай, Феррари, едь… — Красный, буквально, упрашивал кобылу идти, но безуспешно.

Лошадка капризно фыркала, однако идти не спешила — надоело ей выполнять нелепые команды «скачи-стоять», и она, наверное, решила отдохнуть.

— Не заводится! — буркнул Красный, бросив вожжи. — Курица чёртова! Феррари, а хуже «Запорожца»!

— Сдвинься, Шумахер, — вздохнул Бисмарк и снова забрал у Красного вожжи, перебравшись в переднюю часть подводы и прочно там усевшись.

— Та, ладно… — согласился Красный, отодвинувшись в сторонку. — Флаг тебе в руки…

— Но! — Бисмарк адресовал это слово лошадке, хорошенько хлестнув её вожжами.

Лошадка фыркнула, однако послушалась команды и проворно зарысила, пыля копытами.

— Эх! — зевнул Бисмарк, несильно ткнув Красного локтем в бок. — Выдержки тебе не хватает, брат! Ты на корректировщике Репейника был?

— Не хочу! — отказался Красный, нахохлившись на краю подводы справа от Бисмарка. — В отличии от Старлея, у меня есть сила воли!

— Ну, да, конечно, — съехидничал Бисмарк, видя впереди развилку, которая делила грунтовую дорогу на две тропы. — В какую сторону ехать? — осведомился он, подозревая, что «волевой» Красный забыл.

— Направо… — выплюнул Красный, ёрзая. — Или налево… Чёрт подери, стресс…

— Невнимательность! И выдержка хромает! — хихикнул Бисмарк, направляя лошадь по нужной тропе, налево, а правая тропа вела как раз в Светлянку, по ней ещё не смог проехать ни один немец, ни один полицай — всех их кривая «заколдованная» тропка свела то в болото, то в лесную чащу, то в глубокий овраг… в могилу, в общем…

А вот и город — Красный увидал вереди полосатый шлагбаум с немецкой табличкой «HALT!», контрольные будки и проклятых немцев, которые уже успели ему опостылеть.

— Ну, вот мы и дома! — негромко заметил Бисмарк.

— Чёрт бы побрал этот «дом»! — ворчливо ответил ему Красный, с невозмутимым видом генерала подводя лошадку к постам.

Перед шлагбаумом вырос крупный часовой с автоматом в ручищах, скосил на Красного и Бисмарка свирепый невыспавшийся глаз и сурово пробурчал сонным голосом:

— Аусвайс!

— Битте! — расплылся в улыбке Красный, вытащил из-за пазухи свой условно настоящий пропуск и любезно протянул часовому — пускай, глянет, если так хочет!

Часовой глянул на пропуск, не понял, что он всего лишь, УСЛОВНО настоящий и, не мешкая, впустил Бисмарка и Красного в Еленовские Карьеры.

— Без бумажки ты — букашка! — хохотнул Красный, хорошенько пряча условно настоящий «аусвайс» во внутренний карман, чтобы не потерялся.

— Точняк! — согласился Бисмарк. — Часовые эти просто лохи ослоухие!

— Бараны! — хихикнул Красный, лихо, словно спортивный кабриолет, подводя лошадку к конюшням. — Ну, да, конечно, они же не знают про игрек-технологии!

— Если у них есть трансхрон и излучатель там ещё какой-то — то знают, — возразил Бисмарк, едва удерживаясь за края подводы, которая писала крутые виражи. — Смотри, не переверни нас, Шумахер! — ворчливо заметил он, когда Красный жёстко натянул вожжи, заставив лошадку встать, как вкопанную.

— Чёртов Траурихлиген! — ругнулся Красный, спрыгнув с подводы. — Я вообще не знаю, что нам делать с ихними трансхронами!

— Шеф разрулит! — уверенно заявил Бисмарк и принялся распрягать лошадку. — Главное Старлея сохранить в живых!

— Старлей наш — кисель-киселём! — фыркнул Красный и повёл распряжённую лошадь в конюшню.

Бисмарк распахнул перед ним широкие ворота, а Красный, разыскивая свободное стойло, продолжал ворчать:

— Репейник его корректировал-корректировал но не выкорректировал!

— Да ладно тебе брюзжать, Брюзгильда! — ехидно хохотнул Бисмарк, стоя в сторонке и наблюдая, как Красный заводит лошадку в стойло и привязывает к перекладине. — Старлей у нас — нормальный парень — скоро он заскорузнет и тоже превратится в робокопа, как и мы!

— Ты вот тут стоишь и жуёшь, а я пашу, как конь! — выплюнул Красный, надвинув на лошадиную морду сумку с овсом. Кобыла благодарно махнула хвостом и принялась жевать.

— Так жуй! Кто тебе не даёт?! — Бисмарк уже покатывался со смеху, привалившись спиною к деревянной колонне и вместе с этим внимательно разглядывал лошадь, которую Красный очищал от пота специальной щёткой.

— Как видишь, я чищу коня! — огрызнулся Красный, елозя щёткою по крутым лошадиным бокам и потея от натуги.

Лошадь же, довольно фыркая, жевала овёс.

— Знаешь, Красный, что я хотел тебе сказать? — проворчал Бисмарк, когда они с Красным сменили «партизанские» лохмотья на форму фашистов, покинули конюшню и заперли ворота.

— Что? — осведомился Красный и наконец-то засунул в рот жвачку.

— Это была не наша лошадь! — постановил Бисмарк и тоже засунул в рот жвачку — снова, чтобы не было пусто. Правильно говорят: «Лучше жевать, чем курить». Бисмарк уже почти что бросил, переключившись на жвачки.

— Ну и что? — хохотнул Красный, подумав пять минут. — Они нашу спёрли, а мы — ихнюю! Эту я тоже Феррари назову!

— А ты хоть, знаешь, кто её спёр? — осведомился Бисмарк, небыстро шагая в сторону райкома, приосанившись, как настоящий офицер СС.

— Фашисты! — выпалил Красный. — Или партизаны… Та, чёрт его знает! Мы-то смылись!

— Смотри Репейнику так не скажи! — буркнул Бисмарк.

— Чёрт! — воскликнул Красный и хлопнул себя ладонью по лбу. — Мне же на игрек-связь сегодня вы ходить, а я забыл! Башка уже как пень стала с фашистами этими… Если бы ты не сказал: «Репейник», я бы и не вышел!

— Ну, вот, — довольно хохотнул Бисмарк. — Я всегда говорил, что пастух в опе важнее подсыльного!

— Ну вы и хроносбойщики! — недовольным голосом процедил Репейник, отложив от себя крупный сендвич — чтобы Красный не сверлил его глазками и не истекал слюнками.

— Это ещё почему? — удивился Красный. — Мы же всё по инструкции делаем!

— Да, вот, смотрел сегодня вечером простые советские новости! И представляешь, Красный, что там показали? — осведомился Репейник. — Ну, угадай с трёх раз!

— Не знаю! — фыркнул Красный, который не едал сендвичей уже третий месяц, и поэтому — проглатывал литры слюней. — Рассказывай, Репейник, время игрек-связи не резиновое!

— Ладно! — согласился Репейник, вероломно для Красного схватил сендвич обеими руками и отъел от него солидный кус. — Так вот, там показали пионеров каких-то, которые подвизаются на раскопках артефактов за бесплатно, и один из них сказал, что нашёл около Сухой Волновахи электрочайник военных времён! Твоё художество, Красный?

— Траурихлиген тоже чайники таскал, и телики таскал, и танки с ракетами! — возразил Репейнику Красный. — Это не я — это Траурихлиген кинул чайник, у меня вообще ни одного чайника нет!

— Прямо-таки, нет? — не поверил Репейник, не удержавшись и отъев от сендвича второй солидный кус. — А это у тебя что стоит? — вопросил он, кивнув на стол Красного, в углу которого торчал электрочайник.

— Что, мне уже чай нельзя попить? — обиделся Красный. — На ихних керосинках можно только чёрта вскипятить, чёрт! Он же у меня на столе стоит, а не в речке валяется!

— Сгорит — заваляется! — огрызнулся Репейник, и снова откусил кусок от сендвича, положив его остаток в тарелку, которая находилась в «мёртвой зоне» его веб-камеры.

— Ты, Репейник, про башню пробил? — осведомился Красный, досадуя на то, что Репейник заберёт весь сендвич себе, а ему не пробросит ни крошечки.

— Пытался… — угрюмо буркнул Репейник, подперев голову руками. — Только про неё ничего нету! Какие я только базы ни поднимал: и археологов, и музейные, и «чёрные», и архивные, даже немецкие! Нигде ни зги! Где ты только эту башню выкопал-то??

— Эта башня высотой с девятиэтажный дом! — фыркнул Красный и налил себе чаю — хоть нормального родного чаю можно попить, пока никем не притворяешься! — Стоит за городом, около деревни Нижинцы! Тебе что-нибудь слово Нижинцы говорит?

— А ты думаешь, что я проделал свою огромную работу и до сих пор не знаю про Нижинцы? — проворчал Репейник. — Про Нижинцы твои я уже всё знаю, а вот про башню ту проклятую — ни зги! Вы же там рядом! Сходите и гляньте! А я потом в базу занесу!

— Ишь, какой хитрый! — заметил Красный, придвинув к себе тарелку раритетных конфет, которые раньше лопал настоящий Траурихлиген. — Ладно, брат, сходим!

— Чайники убери! — напомнил Репейник. — А то так сделаешь мне хроносбой — как я буду его исправлять?

— Ты не боись за чайники! — хохотнул Красный с удовольствием жуя конфетку — вкусные, всё-таки у Траурихлигена были конфетки — совсем не хуже современного «Рошена»! — Мы сами в разведку не пойдём — мы скажем Старлею, чтобы заставил своих дундуков ему отчёты писать! Они напишут, а мы — почитаем!

— Отлично! — согласился Репейник, посмотрел на электронные часы над своим монитором и обнаружил, что время игрек-связи подходит к концу. — Всё, Красный, пора давать отбой! — сообщил он. — Завтра выхожу в это же время!

— Окей! — кивнул Красный. — Везёт тебе Репейник: ешь, что хочешь! А у нас тут одни дефициты!

— Я не сплю уже четвёртую ночь! — буркнул Репейник. — Конечно, мне надо есть! Всё, Красный, выясните завтра про башню!

— Выясним, — пообещал Красный. — Всё, отбой!

— Отбой! — вздохнул Репейник, и вырубил игрек-связь, заставив экран ноутбука Красного угаснуть.

Красный отключил ноутбук, доел конфеты и отправился спать. Будить Сенцова в такое время и давать ему задания бесполезно — он спит богатырским сном и не проснётся, даже если около него пальнуть из базуки и взорвать автомобиль… Утро вечера мудренее…

Константин Сенцов ходил по конференц-залу Еленовского райкома, заложив за спину свои руки и громко, свирепо кричал то, что Красный подсказывал ему в наушник:

— Лесные бандиты совсем обнаглели! Они постоянно убивают немецких солдат и портят наши объекты! Мне нужны отчёты Заммера о ситуации вокруг Нижинцев! Срочно! Баум!

— Да, ваша светлость! — майор Баум тут же вскочил с расшатанного стула и вытянулся в струночку.

— Поедете к Заммеру и заставите его написать мне подробный отчёт сегодня же! — громыхнул Сенцов, заодно испепелив взглядом Фогеля и Шульца, которые дрожали на соседних с Баумом стульях. «Молодец!» — через наушник похвалил работу Сенцова Красный, и Константин понял, что он на правильном генеральском пути.

— Яволь! — мгновенно согласился коренастый Баум, выкрикнув так, что под высоким потолком заметалось звонкое эхо.

— Выполнять! — отослал Баума Сенцов и майор, ещё раз выкрикнув: «Яволь!», бегом покинул конференц-зал и исчез, захлопнув за собою дверь.

Как только простыл след Баума, Красный шепнул Сенцову: «Наедь на Фогеля!».

— Фогель! — Константин тут же надвинулся на коменданта, и Красный снова сказал: «Молодец!», потому что Фогель, расширив глаза, отъехал назад вместе со стулом.

— Пересчитать мне все резервы! — рыкнул Сенцов, потрясая стеком так, что почти задевал комендантский нос. — Вечером у меня на столе должен лежать ваш отчёт!

«В печатном виде!» — подсказал Красный.

— В печатном виде! — свирепо заключил Сенцов, стараясь зверски вращать глазами.

— Яволь! — пискнул Фогель, пытаясь казаться невозмутимым воином, однако на его вспотевшем лице отчётливо выступали страх и ужас. К тому же, он не умел печатать, не знал компьютер и даже боялся его.

— Выполнять! — сурово отправил Фогеля Сенцов, взмахнув стеком. — Или на кол!

— Яволь! — ответил ему Фогель и тоже поспешил скрыться, как и Баум.

Перед Сенцовым остался дрожать один только Шульц. Кажется, он боялся больше, чем остальные… Такие глазки состроил и «бровки домиком»… Сенцов невольно подумал, что Шульц сейчас расплачется, а то и намочит штанишки…

— Шульц, вымыть пол! — избавился от него Сенцов и, когда Шульц уполз, сказал Красному:

— Ну, как?

— Великолепно! — заслуженно оценил Красный. — Зал аплодирует! Видишь, как тебе пригодился личностный гибрид?

— Я сам их разносил! — отказался от гибрида Сенцов.

— Да ну? — насмешливым голосом не поверил Красный.

— Я знаю, когда сам, а когда не сам! — огрызнулся Сенцов. — И зачем вам вообще эта башня понадобилась?

— Мы должны пробить все делишки Траурихлигена! — сердито заговорил Красный и, кажется, он там что-то ещё жуёт. — А про эту башню мы ни в зуб ногой! Как ты будешь Траурихлигеном, если ты не знаешь, что он творил?

— Можно просто приказать им развалить её! — снова огрызнулся Сенцов и сел на тот стул, с которого вскочил майор Баум.

— Ты рухнул! — рассвирепел Красный. — Траурихлиген эту башню как зеницу ока хранил, вон, сколько там фрицев тусуется! А ты? Развалить! Если ты её хоть пальцем тронешь — они сразу пробьют, кто ты — и нанижут тебя на кол, усёк, Старлей??

— Чёрт с вами! — буркнул Сенцов, которому башня эта дурацкая была до лампочки. Константина больше волновала судьба Кати, а Репейник всё не присылает «добро» на её проброс домой. — Красный, скажи мне, лучше, вот, что: когда Репейник вернёт Катю домой? Ты, хоть, знаешь, что она боится фашистов? Или не знаешь?

— Я тоже боюсь фашистов! — пробурчал Красный. — Но работа для меня важнее каких-то фашистов! И для тебя — тоже! Когда мы поймём, для чего нужна башня — появится время на твою Катю!

— Для меня Катя важнее вашей башни! — угрюмо огрызнулся Сенцов и пошёл прочь из конференц-зала.

— Эй, ты куда? — удивился Красный. — Я хоть и сижу в ретоподъезде — мне в камеру всё видно!

— Я иду к Кате! — уверенно заявил Сенцов, наплевал на то, что он Траурихлиген, и отправился именно к Кате.

— Чёрт с тобой! — буркнул Красный и вырубил игрек-связь.