Туристы. О путешествиях во времени

Глава 129 Гибрид

Константина Сенцова сегодня не отпустили домой. Когда он изъявил желание собраться и пойти к себе в ретоподъезд, чтобы отдохнуть по-сенцовски — путь ему задвинул Красный и сообщил:

— Старлей, на улицу — ни-ни! В боксе будешь ночевать!

— Это почему ещё?? — перепугался Сенцов, отшатнувшись от Красного, как от голодного льва.

— А, по кочану! — расплылся в довольной улыбке Красный, не пуская Сенцова проскользнуть к двери. — Помнишь, что я про гибрид говорил?

— Ну и что? — никак не понимал Сенцов, выискивая лазейку между боком Красного и серой стеной. — Причём тут гибрид к моему дому?

— Хочется стрелять коммунистов? — осведомился Красный, задвигаясь так, чтобы лишить Сенцова любой лазейки.

— Ну, немного… — признался Константин, глуповато пялясь поверх головы Красного на безликий потолок, увешанный рядами люминесцентных ламп.

— А прикинь, ты выйдешь на улицу, и к тебе подойдёт коммунист?? — выпалил Красный, уставившись колючими глазками Сенцову в лоб. — Помнишь, что вытворял настоящий Траурихлиген??

Константин содрогнулся: да, Траурихлиген творил беспредел, перестрелял и задавил автомобилем толпу народу… Не хотел бы Сенцов натворить то же самое из-за проклятого «гибрида», которым Красный испортил ему психику! Да, Сенцов действительно испытывал непонятное желание стрелять коммунистов, душить евреев и даже посадить на кол партизана… А что, если гибрид вдруг возьмёт верх, и Константин слетит с катушек?? Да, Красный прав, ему нельзя ходить по улице одному без присмотра. Подумав обо всём об этом, Константин угрюмо, медленно повернулся и потянулся назад по коридору, пялясь в дурацкий чистый пол и чувствуя себя почти что прокажённым.

— Э, ты чего такой смурной, брат? — осведомился Красный где-то позади, из другой, счастливой реальности.

— Я прощаюсь с жизнью! — сообщил ему Сенцов, черепашьим шагом переставляя тяжёлые ноги.

— Эй, откуда такой пессимизм?? — не отставал Красный, поминутно выглядывая из своей другой реальности и сталкиваясь с Константином нос к носу. — Полтора годика пролетят, как один день, брат! Ты и глазом не моргнёшь, как тебя заберут домой!

— Я и глазом не моргну, как меня пристрелят! — фатально пробурчал Константин и уселся на пол посреди коридора. — Мне и бокс твой теперь ни к чему. Буду тут доживать. Как собака!

— Депрессняк, я понимаю! — поставил диагноз Красный и принялся поднимать Константина с пола, таща вверх под мышки. — Это нормально, когда проходят глобальные перемены… Но, соберись, брат, ты же в опе!

— Я бы тебе сказал, где я! — отпарировал Сенцов и, вместо того, чтобы вставать, улёгся на бок. — Можешь заказать венки и место на кладбище! Всё, я умер!

— Кисель… — пробурчал Красный, бросив Сенцова валяться. — Ничего, как придёшь в себя — звякни, я покажу тебе твой бокс!

Константин Сенцов не ответил. Он словно бы провалился в какую-то глухую яму, из которой ничего не видно и не слышно. Константин скукожился на её дне, наедине со своей страшной бедою и лежал, лежал, лежал… Сенцов не слышал, как удалился от него Красный, не знал, сколько времени он так вот, лежал… Он только почувствовал, что его бок отмерзает, а шея болит — только тогда поднял он голову, а потом — сел. В коридоре ничего не изменилось: на Константина равнодушно смотрели стены, а над его головою довлел душный потолок. Последний денёк жизни, и то, испорченный переменой личности. Он не сможет отсюда уйти и поспать по-сенцовски… А завтра — всё, завтра он погибнет.

— Красный! — крикнул Сенцов, встав на ноги, крутясь вокруг своей оси, потому что вдруг прекратил ориентироваться и не знал, в какую сторону ему идти по коридору. — Красный!! Красный!!

Коридор «подарил» Сенцову эхо, а потом за спиною возник негромкий голос Красного:

— Ну, что, брат, хочешь в бокс?

— Нет! — отрезал Сенцов и резко обернулся, поймав Красного руками за плечи. — Я хочу ДОМОЙ!

— Нельзя! — спокойно запретил Красный, скинув с себя руки Константина. — Жилой бокс ничем не отличается от простой квартиры. Там есть телик, холодильник и сортир — всё, что нужно человеку! Кстати, кока-кола там тоже имеется! Пойдём, не пожалеешь! — Красный взял Сенцова под локоток и мягко, но настойчиво потащил по коридору туда, где помещались жилые боксы. — Бокс, конечно, герметичный и заглублен на километр под землю, но ты включишь кондиционер и звуки живой природы — будешь, брат, как дома! Даже свет в окошке тебе покажут! Идём, не стопорись, никто не хоронит тебя!

Сейчас Константин Сенцов сидел в жилом боксе. Да, Красный не соврал, всё здесь было, как в обыкновенной трёхкомнатной квартире, даже как в трёхкомнатной квартире элитного дома. И мебель, и сквозняк, и шум на улице. Даже солнышко заглядывает в окна, хотя Константин отлично знал, что это и не окна и не солнышко, всего лишь, живые обои на мультимедийном экране… Сидя на казённом диване, который ничем не отличался от его собственного, разве что, не такой просиженный, Константин пялился в казённый телик, а видел только свою будущую могилку. Такую: маленький земляной холмик, а над ним возвышается вместо креста деревянная конструкция, похожая на большую стрелку. Красный показал ему такую на картинке и сказал, что она называется «Тир». Её воздвигали над могилами погибших эсэсовцев, веря в то, что деревянная стрелка повторяет очертания руны Тора и помогает душе воина попасть в Валгаллу. Товарищи из СС вырезают под «стрелкой» всякие высокопарные слова типа: «Герой», «Погиб геройской смертью»… И всё, уходят, оставляя погибшего покоиться с миром. Вот и Сенцова так же оставили…

Перед носом Константина в стакане шипела, выдыхаясь, кока-кола. Красный просто жить без неё не может, а вот тётка Сенцова отмывала ею кастрюли от копоти. Получалось… Константин хлебнул немного, поморщился от колючих пузырьков, которые сразу же устремились в нос. Интересно, что пил Эрих Траурихлиген? Пиво? Водку? Молоко? Что там пьют демонические личности? Скорее всего, кровь… Красный навалил перед Сенцовым кучу каких-то книжек и бумажек, где всё это должно быть написано. Константин обязан проштудировать всё это до завтрашнего утра и ещё что-то там запомнить. Один вид бумажной горы внушал стойкое отвращение, Константин даже не думал ничего открывать. Прочитает он или не прочитает — какая разница? Он не Траурихлиген, а Сенцов, Сенцов совсем не демоническая личность. Он не умеет творить невероятные дела, он не разговаривает хриплым голосом и по-немецки… он не растворяется в воздухе, как только высосет чью-нибудь кровь…

Призрак Траурихлигена словно бы, маячил у Константина за спиной, бесновался, хлопая серо-чёрными крыльями, клацая клыками, хватая за горло. Константин прямо, чувствовал на себе его смертоносную волю, которая начинает захватывать его разум. Сенцов побежит не туда, куда побежал бы он сам, а туда, куда побежал бы Траурихлиген, сделает не то, что сделал бы он сам, а то, что сотворил бы тот же Траурихлиген! «Стрелять коммунистов!»… «Душить жидов!»… «Набрать оружия в будущем и пробросить в Рейх для удара по СССР!»… «Вывести из бункера «брахмаширас» и дать сокрушительный залп по городу Донецку!»… «Нет никакого Донецка, и его не будет, вместо Донецка столицей мира будет Краузеберг!!!!». Все эти мысли демонами выли в сенцовской голове, раскалывая её на куски. Константин ощутил чудовищный порыв вскочить, схватить автомат, выпрыгнуть на улицу и застрелить всякого, кто не истинный ариец…

— Нет! — пискнул Сенцов, вскочил, схватив руками голову, но на улицу не побежал, а привалился к стенке и бессильно съехал на пол. Нет, что-то не так с его гибридом — виртуальная личность Траурихлигена, кажется, берёт верх над его собственной, сенцовской личностью… Правильно Красный не пустил его домой — Константин становится чудовищем, и самое место для него — это задраенный бокс глубоко под землёй. Константин никогда не ощущал в себе такой дьявольской злости на всё на свете только за то, что оно бывает. Он всё ещё держался за свою бедную голову, пытаясь вытряхнуть оттуда всех ревущих демонов, которые глушили разум и понукали к беспределу. Сенцову хотелось то ворваться в какую-нибудь деревушку и развесить всех её жителей по окрестным деревьям, то завалить тоннами бомб какой-нибудь город, а потом проехаться по нему на кабриолете…

Но Константин никогда не станет этого делать. Он сейчас встанет с пола и будет смотреть телевизор по-сенцовски. А ботинки не стащит принципиально, в пику призраку Траурихлигена, чтобы не умничал особо!

Подумав так, Константин отлип от пола, стащил с себя мерзкий мундир, который его заставили таскать, напялил свои собственные джинсы, свою же футболку и свои же кеды. Проделав всё это, он бухнулся на диван, взял на коленки попкорн, да так и уснул.