Туристы. О путешествиях во времени

Глава 123 Сильнее смерти…

За телом погибшего «туриста» Эриха Траурихлигена в морг приехал даже шеф. Широкими шагами начальника следовал он мимо унылых стен, выложенных однообразным кафелем, ярко освещаемый длинными белыми лампами. Константин Сенцов семенил за шефом, видел его ровную спину, затянутую в серый пиджак, и уныло прикидывал, насколько велика та бяка, которую он сотворил, пристрелив Эриха Траурихлигена? Кажется, бяка циклопически велика: Константин видел Звонящую, которая шагала рядом с ним, и отмечал, что на её лице висит волчья угрюмость. Звонящая глядела под ноги, в серый пол, и глухо молчала, впихнув руки в карманы кожаной куртки. Красный и Бисмарк, которые тянулись в арьергарде, за спиною Сенцова, тихонько бурчали что-то друг дружке.

Толстый, цветущий патологоанатом с угловатой «дьявольской» стрижкой и с угольно-чёрными усиками круто завернул за ободранный угол, и сказал оттуда сытым голосом:

— Прошу вас в холодильник!

Шеф завернул следом за «последним врачом» и застопорил ход у тяжёлой и блестящей «сейфовой» двери холодильника, нужной для того, чтобы не выпускать холод.

— Вы же не делали вскрытие? — осведомился он, в упор разглядывая патологоанатома и попутно отмечая, что последний думает о том, как бы сейчас заточить бифштекс.

— Конечно, нет! — поспешил заверить шефа растолстевший «король мертвецов», возясь с ключами, отпирая холодильник.

— Хорошо, — кивнул шеф и принялся ждать, пока патологоанатом отопрёт дверь. По лицу шефа и сам Ломброзо не прочитал бы никаких эмоций — не то, что по жалкой физиономии бледнеющего и потеющего Константина, чьи ноги начали сами собою дрожать…

— Доброе утро, Степан Михайлович! — внезапно послышалось откуда-то из темноты, и Константин вздрогнул от неожиданности.

— Здравствуйте, Ларочка! — добродушно ответил толстый врач, отвалив тяжеленную дверищу холодильника в сторонку, щёлкнув тумблером, наполнив просторное помещение холодильника неприятным мёртвым светом.

Из мрачной неизвестности какого-то бокового коридора вынырнула медсестра — сухощавая такая, в коротком халатике выше костлявых коленок. Можно было бы подумать, что ей лет двадцать, но — нет, медсестра обладала скрипучим сварливым голосом, длинным крючковатым носом и возрастом лет в сорок пять. Она выдвинулась из темноты на свет и вывела за собою некоего прыщеватого, «зелёного» субъекта, на чьём лице косовато сидели смешные круглые очки, а над головою возвышалась всклокоченная огненно-рыжая шевелюра. Белый халат сидел на нём неопрятным мешком, словно на тощей корове, а в руках торчал захватанный, исчёрканный каракулями блокнот.

— А, и Кирилл здесь! — довольно отметил патологоанатом, кивнув на этого странного очкарика. — Кирилл у нас заканчивает интернатуру, — сказал он всем вокруг себя. — Отличник!

Кирилл рассеянно улыбался и, кажется, боялся входить в холодильник так же, как и Сенцов. В Сенцове внезапно ожили какие-то суеверные страхи, ему везде чудились чёрные черти и серые призраки, которые выползали и вылетали из углов, протягивали свои корявые холодные руки и хватали человека за горло… Сенцова, кажется, уже кто-то схватил: сделав шаг к высокому металлическому порогу, он почувствовал на своей шее чьё-то холодное липкое прикосновение… Или это просто страх? Кстати, отличник Кирилл тоже топтался у порога около Сенцова, в то время, когда все уже зашли и рассеялись по пространству холодильника. Константин видел множество ячеек-холодильников, и они казались ему зловещими, как гнёзда вурдалаков. Что-то он совсем не горит желанием идти туда и видеть мёртвого, посиневшего Эриха Траурихлигена…

— Старлей, а ты чего застрял? — ворчливо осведомилась Звонящая, повернувшись и наградив Константина недовольным взглядом через плечо.

— Иду… — буркнул Сенцов, глядя в пол и, перешагивая порог, споткнулся о него и едва не громыхнул носом об пол.

— Осторожнее, — прошелестел позади него интерн Кирилл и точно так же споткнулся.

— Он в тринадцатой, — это произнёс патологоанатом, называя «временный адрес» Эриха Траурихлигена.

— Открывайте, мы его забираем, — вздохнул шеф, приближаясь к той самой тринадцатой ячейке, где покоилась самая большая бяка Сенцова — застреленный хронотурист, которого он обязан был взять живым.

Константин Сенцов тихо приблизился и встал позади Звонящей так, чтобы никому не мешать и не привлекать к себе никакого внимания. Он бестолково глазел, как врач открывает ячейку, а в нос ему навязчиво лез какой-то неприятный запах… не то водочный, не то сигаретный, не то как от протухшей курицы… Странно, тут не должно быть ничего такого… Вон, Звонящая тоже морщится, да и Красный принюхивается… Что-то не так…

Патологоанатом открыл тринадцатую ячейку и выдвинул специальные носилки на которых покоился… весьма странный труп. Во-первых, одетый… Одетый в лохмотья, которые обычно носят обитатели помойки. На левой ноге его торчал драный сапог, а на правой — навинтили такой же кед… По пегой клочковатой бородище того, кто должен был быть Эрихом Траурихлигеном, прыгала крупная блоха…Очень странно, ведь в холодильнике — минусовая температура… Да и лежит он задом наперёд: врач выдвинул его из ячейки вперёд ногами, хотя первой должна идти голова.

Увидав сие «явление», патологоанатом застыл в замешательстве, медсестра вскрикнула и заплескала руками, а интерн Кирилл заткнул рукою нос: странный запах, который всех беспокоил, исходил именно от этого «существа» — классический «аромат» классического бомжа…

— Что это? — хихикнул Красный. — Нет, ну, док, это же не наш клиент, вы что?

— М-да, не он… — протянула Звонящая, отодвигаясь подальше, чтобы не нюхать распластанного на носилках бомжа. — Вы, кажется, перепутали?

— Ларочка! — завизжал тем временем врач медсестре, стиснув кулак. — Почему он одет, кто его припёр, и что он вообще, делает в тринадцатой ячейке??

— Не знаю… — ошарашено шептала медсестра, пятясь.

— А кто знает? — надвигался на неё врач.

И тут Звонящая заметила на груди бомжа белую бумажную бирку, которую обычно привешивают на ногу покойнику. Она протянула руку и схватила эту бирку так, чтобы не дотронуться до изгвазданного неизвестно чем тулупа.

— Антон Васильев… — разобрала Звонящая те каракули, которые были нацарапаны на бирке. «Антон Васильев» — именно так шеф распорядился назвать Эриха Траурихлигена, чтобы не привлекать к нему лишнего внимания… Бирка должна была висеть на ноге «туриста»… Но сейчас лежит на груди этого вонючего «примата»…

— Гляньте, — Звонящая протянула бирку шефу.

— Странно, — заметил шеф, прочитав имя Антона Васильева. — Степан Михайлович? — обратился он к врачу, требуя от него ответа на фантастический вопрос.

Глаза врача сделались размером с полтинник, Константину Сенцову даже показалось, что они сейчас вылезут и упадут на пол. Врач отступил на пару шагов, глазея на бомжа, и прошептал:

— Я… не знаю… не знаю… Ларочка!

Медсестра Ларочка кралась вдоль стенки к выходу, но дорогу ей перекрыл Бисмарк.

— Прошу вас вернуться, — сообщил он и оттеснил медсестру назад, к злополучной тринадцатой ячейке, странным образом сменившей «жильца».

— А я что? — скрипучим голосом взвизгнула немолодая медсестра, засаливая руками подол коротенького халатика. — Что я? Не я же его подложила??

— Разберёмся! — сухо заявил шеф. — Давайте, не стойте! — громыхнул он на Красного и Бисмарка. — У нас тут большая работа! Надо выяснить, кто, когда и зачем подменил тело «туриста» на эту… тушу… чёрт бы его побрал!

— Хы-хы, и шлемофон имеется! — хохотнул Красный, заметив грязную шляпу в ногах бомжа. — Полный комплект!

— Ты мне тут не умничай! — надвинулся на него шеф, Красный отпрянул…

И тут произошло… Мёртвый бомж вдруг заелозил конечностями, уселся на носилках, раскидывая блох, разинул рот, обдав страшенным перегаром и запахом испорченных зубов, и заревел гориллой:

— Ээээээ-ааа-ыы!!

— Аааа!!! — выплюнула истошный вой медсестра Ларочка и ракетой вылетела из холодильника в коридор, отпихнув Бисмарка к стенке. бух! — послышалось из коридора — это медсестра упала в обморок от избытка чувств.

— Чёрт! — чертыхнулся Бисмарк, потому что потерял равновесие и едва не упал.

Константин зашатался, ему стало плохо. Это же как в фильме ужасов… Ожил… труп… Вот-вот, он вырастит клыки и перегрызёт глотку…

— Проспался… — буркнул Красный, сжимая кулаки. — Тьфу ты, чёрт, бомжара! Пьянючий, как олень!

— Значит, он даже не мёртв, — надвинулся шеф на врача. — И что вы об этом знаете? — он сдвинул брови и стал похожим на шефа гестапо.

— Богом клянусь: ничего! — заблеял врач, крестясь. — Я…

— Быкиии!! — изрёк «воскресший» бомж, ёрзая на носилках. — Задуб весь, козлыыы! Грызло развалю! — он замахал грязными кулаками, колотя воздух.

И тут же к бомжу придвинулся Бисмарк, несильно ткнул кулаком в плечо, заставив замолчать и задал ему первый суровый вопрос:

— Ты кто??

— Э, бык, ты чо?? — гнусаво огрызнулся живой бомж, дёрнув подбитым плечом. — В грызло захотел, сайгак?? Катись отсюдова, пока не долбанул! Я жрать хочу, бо не жрал три дня, козлы вонючие, заразы!! Водки дай, а потом скажу!

— Так, ты мне не копошись! — Бисмарк разозлился, схватил бомжика за черти, жёстко скрутил и забил в браслеты наручников его костлявые руки. — А то сам грызло не подберёшь! — злобно хохотнул он, по-скинхедски выпятив массивную нижнюю челюсть.

— Ыыыы, — плаксиво заныл бомжик, уставив на Бисмарка свои затравленные, пропитые, покрасневшие глазки рыбьего цвета.

— Продолжаем разговор, — заявил Бисмарк, отряхивая широкие ладони и волнуясь о том, как бы на него не перепрыгнула блоха. — Так, кто ты?

— Бублик я! — захныкал бомж, дёргая скованными руками. — Погоняло моё — Бублик!

— А фамилия? — к допросу присоединился шеф, отстав от врача. — Мне погоняло твоё до лампочки, фамилию гони, какая в паспорте написана!

— Ууууу, — умственно отстало ухнул Бублик, состроив «бровки домиком». Он всё ещё сидел на холодных носилках и всё больше ёрзал, потому что мёрз. Красный подошёл к двери холодильника и задвинул её, никого не выпуская в коридор.

— Фамилия, фамилия? — это уже напёрла Звонящая, а её рука полезла в тот карман, где она держала пистолет.

— Жуков! — выдохнул бомжик Бублик, и Бисмарк отшатнулся от него.

— В сторону дыши, Жуков! — буркнул он, разгоняя вокруг себя воздух рукой. — А то задохнусь сейчас!!

— Да я спал! — загнусил Бублик Жуков, дрожа от холода. — И проснулся… тут! Всё!! Чёрт, опохмел дайте, а то загнусь! Блин, быки, в глаз дали! — заревел он, подмигнув тем глазом, под которым расплылся синий фингал.

— Мы не пьём! — стальным голосом отрубила Звонящая, сложив руки на груди. Сенцов облегчённо вздохнул: это хорошо, Звонящая пока что, не будет стрелять…

— Ты помнишь, как тебя сюда принесли?? — Звонящая продолжала общаться с Бубликом Жуковым, всё больше давя своим дознавательским авторитетом.

— Не! — буркнул Бублик, глядя на свою измятую, прохудившуюся шляпу в серо-чёрную «маклерскую» клетку. Шляпа лежала у правой ноги бомжика, и он никак не мог дотянуться до неё закованными руками.

— И что с ним делать? — ворчливо поинтересовалась Звонящая, уперев руки в бока.

— Пытать! — изрыгнул Бисмарк, заставив задрожать интерна Кирилла.

— Выкинуть! — буркнул Красный, пропадая от амбре, что вилось вокруг Бублика.

— Нет, — отказался шеф, покачав головой. — Возьмём его на базу и там допросим. Всё, время не резиновое, пошли! Бисмарк, тащишь нашего Бублика, Старлей с Красным остаются здесь работать. Ребята, — шеф обернулся и вперил начальственный взгляд в Сенцова. — Прокопайте тут всё, потом отзвонитесь. Звонящая, едешь с нами, у меня для тебя особое задание!

— Есть! — согласилась Звонящая, а Бисмарк с большой неохотою, копыря нос, сгрёб Бублика с холодных носилок, скинул на пол и подтолкнул перед собой.

— Топай! — сказал он. — Сейчас, тебе мо́зги прокупоросят — сразу пить бросишь!

— Э, я не пойду! — испуганно запротестовал Бублик Жуков и попытался заклиниться перед порогом холодильника, но Бисмарк выпихнул его в коридор и сурово пообещал:

— Давай, волоки булки, или грызняк по всему Донецку раскидаю!

— Да вы чё, менто́сы, чи шо?? — бухтел «захваченный» Бублик, нехотя топая по коридору, подталкиваемый Бисмарком.

— Не ментосы, а милиция, — спокойно, как дьявол «исправил ошибку» Бисмарк и едва не споткнулся о бесчувственную Ларочку, которая растянулась на полу поперёк коридора.

— Увалилась тут… — угрюмо пробурчал Бисмарк, обходя её так, чтобы не наступить на руку.

— Усадить нужно, — Звонящая задержалась, подхватила Ларочку под мышки и втащила на одну из длинных скамей, что тянулись вдоль стен.

— Какая заботливая! — заметил Бисмарк, пихнув Бублика в грязный бок. — А мне так всё подзатыльники!

— Если бы ты упал в обморок — я бы и тебя усадила! — парировала Звонящая, убирая ноги медсестры с прохода. — Бисмарк, иди уже, время не резиновое!