Туристы. О путешествиях во времени

Глава 15 Монстр из Кучерова

Сминая кусты, ломая древесные ветки, тяжело, как два лося, продирались сквозь глухую чащу два человека. Они устали, проголодались, очень хотели пить, но всё равно, шли дальше, спотыкаясь, качаясь, поддерживая друг друга. На обоих была надета камуфляжно-зелёная форма солдат срочной службы — драная вся, местами запачканная бурыми пятнами грязи. У одного кепка сбилась на самый бритый затылок, а другой свою кепку вообще, потерял. Зато на плечах обоих болталось по тяжёлому «калашу». Автоматы тянули их, уставших, вниз, но они не бросали их, потому как знали, что без оружия их песенка спета…

Нет, они не были героями, заброшенными во вражеские джунгли, и не были разведчиками в стане исламских террористов. Всё было куда проще: эти двое дезертировали из армии, похитив при этом из части два автомата Калашникова, и ползли через урочище Кучерово, где скрывались от погони. Погоня наступала им на пятки, потому что командование подняло по тревоге личный состав и следователей из военной прокуратуры. Санёк и Васёк — так их звали — забрались в самую чащу, где высились вековые деревья, надеясь скрыться там, отсидеться, пока уляжется вся суматоха, которую подняли они, дезертировав. Возможно, их посчитают погибшими от рук каких-нибудь бандитов, или пропавшими от голода, жажды и т. д. И перестанут так рьяно искать…

Среди веток скакали разные птицы. Одни из них резко свистели, другие — напевали, третьи — чирикали. Все вместе, пернатые поднимали громкий гвалт, наполняя местный лесок шумом, в котором Санёк и Васёк слышали топот надвигающейся на них погони, и шли всё дальше и дальше, гонимые страхом. Среди ветвей они ничего не видели, кроме других ветвей, а голод уже начинал мучить, подбивая несчастные желудки всё выше к пересохшему горлу.

Пройдя ещё несколько шагов, оба внезапно застопорились на месте и уставились в одну и ту же точку. Там, около высокого клёна бродил некий человек, на котором, как показалось обоим, был надвинут тёмный мундир.

— Смотри, Санёк, там стоит какой-то солдат, — прошептал Васёк, отходя за толстый ствол высыхающего от старости дуба.

Санёк почувствовал, как его гложет страх: неужели, догнали?? Он присмотрелся сквозь ветки: да, действительно, стоит человек, который похож на солдата: сапоги, китель, фуражка… Но какой-то странный он, этот солдат… Цвет формы у него странный…

— Э, Васёк, — пробормотал Санёк, скрывшись за ближайшим к дубу кустом. — Это же мент! Что он тут делает-то?

Да, очень странно: мент, «один и без охраны», в лесной чаще, палка у него какая-то в руках торчит… Что за чёрт?

Они шумно шуршали, топчась в импровизированном и не очень удобном укрытии, обламывали ветки, с которых летела листва. Странный солдат их, кажется, услышал. Он замер на миг, а потом — рывком повернулся и быстрым, бесшумным шагом двинулся в их сторону. Санёк и Васёк притаились — оба за дубом, прижались к его шероховатой коре, населённой муравьями, и заворожено взирали, как этот тип приближается к ним. Да, он очень странный, и даже жуткий: мундир на нём — чёрный, увешанный непонятными значками, брюки-галифе, которые носили в сороковые годы, а на рукаве кителя чётко виден фашистский ломаный крест.

— Слушай, Санёк, «деды» говорили, что тут призраки бывают… — пискнул Васёк, волю которого уже слопал леденящий страх.

— Дуем! — решил Санёк, который тоже боялся… неизвестно, чего.

Они начали задом отходить подальше, чтобы нырнуть в густую листву и в ней исчезнуть. А среди высоких трав предателем притаилось упавшее дерево. Оба — и Санёк, и Васёк — споткнулись об него и повалились назад, ногами кверху, выронив автоматы в крапиву, которая разрослась тут буйными зарослями. Лёжа, они ничего не могли сделать, не могли встать — слишком уж неудобной оказалась их поза, да и трава под ногами скользила. Оба могли лишь видеть свои ботинки и «призрачного» незнакомца, который медленно приближался к ним, поигрывая своей «палкой». Снизу он казался очень высоким, с широченными плечами, словно великан.

Незнакомец сделал большой шаг и остановился. Да, он действительно, страшен: жуткое бледное лицо с выпирающими скулами, перекошенный в злобной гримасе рот, а глаза — едва ли не горящие — столько в них было тёмной нечеловеческой злобы. Чёрный мундир и ужасная эсэсовская фуражка, с черепом вместо обычной кокарды, лишь усугубляли тот животный страх, что вызывал этот нечеловек в душах простых людей.

Дезертиры Васёк и Санёк барахтались на земле, сучили ногами, забыв про автоматы, стараясь отползти от «загробного» монстра подальше. Руки их похолодели, спины обливались холодным потом. Нет, перед ними был не просто человек в костюме — перед ними был настоящий уродливый монстр, которого нельзя не бояться, который может просто уничтожить, не моргнув и глазом.

— А-ыы… — оба стонали в ледяном смертельном ужасе пред призрачным чудищем.

Страшный «человек из могилы» взирал на них сверху вниз с холодным презрением, поигрывая стеком, который держал в руках, затянутых в кожаные перчатки. Потом он напыщенно хмыкнул, вскинув голову, и каркнул неприятным хриплым голосом:

— Ауфштейн!

Васёк и Санёк прекратили барахтаться, разом воззрились на чудовищного «пришельца», выкруглив глаза от изумления и ужаса одновременно.

— Че-чего? — глупо, заикаясь, заплетающимся языком протянул Санёк, отвалив челюсть.

— Русиш! — выплюнул незнакомый «монстр», презрительно фыркнув.

— Го-говорящий… — прошептал Васёк, втянув в плечи голову, с которой кепка свалилась в траву.

Санёк был старше, и смог побороть в себе безотчётный страх. Когда «призрак» заговорил — он прекратил быть настолько пугающим, как если бы он молчал.

— Э, чувак… — промычал Санёк первое, что пришло ему на ум, пытаясь вступить в контакт с этим странным созданием.

Однако реакция незнакомца была неожиданной.

— Русиш капут! — рыкнул он с дьявольской злостью и мгновенно выхватил странный пистолет из своей странной кобуры.

Сердце Васька упало в пятки и там остановилось, скованное ужасом: мушка застопорилась посреди его лба, и ужасный вооружённый бандит нажал на курок…

— Вот они! — крик человека раздался в ближайших кустах, за спиною чудовищного незнакомца.

Солдаты, которые гонялись за дезертирами, наконец-то настигли Санька с Васьком и решили их изловить. В тот же миг чёрный незнакомец фантастически быстро обернулся, выпалив не в Васька, а в кусты.

— А! — из листвы с хрипом вывалился убитый сержант — Воронин, из роты Санька.

Это была последняя капля. Увидав текущую кровь, Санёк и Васёк, как ужаленные, одновременно, схватились с сырой земли и кинулись наутёк со скоростью хороших жеребцов, подминая под себя растительность.

— Хватайте их! — кричали сзади знакомые голоса бывших товарищей, подгоняя дезертиров бежать быстрее.

— Они там! — крикнул другой сержант, Куницын, который служил вместе с погибшим Ворониным. — Догоняйте!

Солдаты бежали через густые заросли, вслед за двумя дезертирами, а позади поспевали командиры. Даже сам начальник части пыхтел. И вдруг… на пути вырос некто, кто внезапно выхватил из травы автомат, дал быструю очередь, отскочил куда-то в кусты и оттуда выстрелил опять…

— Они стре!.. — услышали те, кто бежал сзади крики тех, кто вырвался вперёд.

Сержант Куницын выскочил к засыхающему дубу и увидел застреленных неизвестно кем товарищей, а потом — новая очередь едва не скосила его самого — он успел залечь в высокую траву. Позади Куницына упали два солдата, которые залечь не успели, и теперь легли навечно.

— Это не они! Это какой-то псих! — крикнул кто-то, его крик потонул в грохоте новой очереди, пущенной из чащобы, и сменился предсмертными хрипами.

Куницын не знал, что ему делать. Да, он ловил дезертиров и раньше, но они обычно сдавались, так и не начав стрельбу, но сейчас… пули врезались в землю у самого его носа, одна насквозь прошибла козырёк его кепки. Куницын повернулся и на пузе пополз назад, неистово крича тем, кто ещё бежал:

— Ложись!!!

Кто-то ложился, а кто-то и падал, потому что дезертиры (или «какой-то псих») снова начали стрелять.

— Фюр Дррритте Рррайх!! — раздался откуда-то из-за кустов неистовый дикий рёв того, кто не мог быть человеком. — Зиг Хайль!!

Начальник части полковник Рытиков был ещё далеко, когда услышал, как в лесу лупят автоматные очереди, словно на войне. Он опешил: неужели, дезертиры?? Что теперь будет?? Снимут! Трибунал! Тюрьма!

— Товарищ полковник, они стреляют! — выдохнул ему в ухо его помощник майор Лосик.

— Я не глухой! — взвизгнул полковник Рытиков. — Туда! Надо их остановить! Всем — туда! — приказывал полковник и сам бежал на выстрелы.

Ему на встречу внезапно и с невнятными криками выскочили семь солдат, а за ними — вылетела смертоносная очередь, опрокинув шестерых ничком, а седьмого задев в плечо. Убитые умолкли, раненый заверещал, зажав рану. Рытиков отпрянул назад, Лосик сдёрнул с плеча автомат. Из чащобы огромным прыжком вымахнул некто во всём чёрном, с автоматом в руках, дал плотную очередь с колена, как когда-то стреляли немецкие гренадёры, прыгнул за дерево и дал новую очередь.

Вокруг Рытикова падали солдаты, полковник достал пистолет, однако среди листвы уже не видел убийцу. Лосик бил наудачу, кто-то ещё бил наудачу, следователь из военной прокуратуры улепётывал, однако его настигла пуля спятившего дезертира и повергла наземь носом вниз.

— Назад, к джипам! — взревел полковник Рытиков. — Отступаем, отступаем!

Все, кто держался на ногах, рванули к джипам, что были оставлены у обочины шоссе. Джипов было пять — открытые, разрисованные камуфляжными разводами. Те, кто успел — забились в джипы, завели моторы.

— Ррррусиш капу-у-ут! — кто-то заревел позади и снова выстрелил вслед отъезжающим автомобилям, круша стёкла, пробивая капоты и дверцы.

Одна пуля угодила в бензобак джипа, которому не повезло отъехать последним, он с громом взорвался, его огненные ошмётки застучали по другим машинам, две загорелись. У четвёртого джипа убило водителя, и он, завихлявшись зигзагами, сошёл с дороги и на полном скаку врубился в тополь, взорвавшись около него. Сквозь грохот взрывов и треск пламени раздался дьявольский фанатичный хохот того, кто был в этом виноват.

Вырваться из учинённой дезертирами «мясорубки» удалось лишь одному джипу — тому, которым управлял полковник Рытиков. Рытиков лавировал между валящимися огненными кусками, а Лосик рядом с ним читал молитвы, боясь перевернуться.

— Зиг Хайль!! — ещё слышался позади невменяемый вопль…

Санёк и Васёк всё бежали через лес, не сбавляя темпа. Позади них ухали выстрелы, и им казалось, что стреляют в них. Они забыли про потерянное оружие — не думали даже искать свои «калаши» — тут хоть бы ноги унести.

— Там шоссе впереди, — прохрипел, запыхавшись, Санёк. — Тачку тормознём…

Где-то в чаще стрекотнула автоматная очередь, сорвались жуткие, искорёженные болью крики, похожие на вопль макаки. Обоих — и Санька, и Васька — враз пронзила ледяная стрела страха. Они припустили ещё быстрее, позабыв о валящей с ног усталости.

Вскоре они выкарабкались на шоссе. Едва остановились — как попадали на бок, тяжело хватая воздух широко распахнутыми ртами, задыхаясь, потому что воздуха было катастрофически мало. В глазах темнело, головы сжало, будто железом, обоим было нестерпимо жарко — так они устали, словно загнанные клячи. Они не видели, как проносятся мимо них машины — они просто лежали.

— Слышь, Санёк, — простонал Васёк, едва ему стало получше. — Ты в курсе, чо то за жутик был?

— Фредди Крюгер, — просипел в ответ Санёк. — Или Штирлиц.

— Штирлиц? — поднимаясь, но падая, буркнул Васёк.

— Ага, — заворочался Санёк. — Штирлиц в таком отстойном прикиде ползал.

Ноги были сделаны из ваты, Санёк и Васёк едва подтащили их к обочине шоссе и собрались проголосовать во-он той «девятке», что едет к ним из таинственного далека.

— Хальт! — внезапно послышался со стороны леса хрипловатый могильный голос страшного нечеловека.

Санёк и Васёк вздрогнули и застыли, так и не проголосовав. «Девятка», которая могла стать их спасением, пронеслась мимо, обдав пылью и выхлопами.

Медленно-медленно они обернулись, по лбам стекал холодный пот. Жутик стоял позади них и держал в своих чудовищных чёрных руках два автомата — «калаши», которые выронили и потеряли воины-неудачники Санёк и Васёк. Он криво усмехался тонкими губами и, кажется, во рту у него торчали преострые клыки. Сейчас ему достаточно нажать на курок лишь один раз, как оба будут изрешечены пулями и превратятся в два мёртвых дуршлага.

— Ба-а-а… — взмолился Санёк, парализованный страхом за свою бесполезную жизнь.

— Ииии, — пищал Васёк, сжавшись в мизерный, дрожащий комочек.

И тут по шоссе вальяжно проплыл серебристый, сверкающий новизною, джип «Ниссан Патруль 4Х», из салона которого, из-за опущенного окна, волком выл Дима Билан. Жутик вдруг дёрнулся, в глазах его скользнуло удивление, придав ему сходство с человеком. Он даже отпустил автоматы, и они повисли на ремнях у него на плечах. Незнакомец глазел вслед удаляющемуся джипу так, словно бы видел такой впервые. На ветке высокой ели некрасиво трещала чёрно-белая сорока.

Страх схлынул, позволив Саньку почесать макушку.

— Эй, — пробормотал Васёк ожившим языком. — Чего он… гоблин этот?

Они уже хотели сбежать, но «гоблин» стушевался ненадолго. Он очень быстро оторвал взгляд от «Ниссана», вперился снова в Санька и Васька, но автоматы не подхватил, а потребовал от дезертиров приказным тоном, как от рабов, но по-русски:

— Русские, говорите, что это за место? — немецкого акцента у него не было, как впрочем, и русского, когда он говорил по-немецки.

Спущенные с мушки, дезертиры расслабились. Васёк хыхыкнул, Санёк гоготнул.

— Слышь… чувак… — начал было, Санёк, но был грубо перебит:

— Пристрелю! — процедил сквозь зубы этот шалый урод, который тут изобразил из себя некое подобие фашиста. Да и вообще, присмотревшись, понимаешь, что он вовсе и не призрак и не монстр из «поганых болот», а всего лишь какой-то лох белобрысый, которого мать-природа обидела мозгами. Да не особо он и здоровый…

Санёк решил внезапно напасть на него, повалить, скрутить и поотбирать оружие, чтобы не вздумал ни в кого больше пулять. Санёк совершил быстрый прыжок, нацелившись захватить бандиту руки и сбить с ног. Однако тот оказался неожиданно ловок, метнулся в сторону и одним ударом кулака припечатал Санька к асфальту шоссе. Васёк решил помочь, тоже прыгнул, но противник его заметил и просто дал ему подсечку, захлебнув неумелую атаку. Васёк навернулся и закряхтел, катаясь клубочком, потому что попал на камень и ушиб локоть. Санёк пришёл в себя, попытался встать, но рассерженный «гоблин» наступил сапожищем ему на спину, снова уткнув носом в асфальт.

— Где город? — прошипел он, наклонившись к уху Санька.

— Какой? Донецк? — прохныкал в асфальт Санёк.

— Такого города нет! — безапелляционно отрезал жуткий «гоблин», не убирая ноги с пострадавшей спины Санька. — Мне нужен КРАУЗЕБЕРГ!

— Чего? — заворочался Санёк, пытаясь высвободиться из-под тяжёлой ноги. — Это такого города нет! Ты спятил, чувик! Ты просто псих какой-то…

— Давай мне машину! — выплюнул «гоблин», в который раз прижав к асфальту хнычущего Санька. — Шевелись! — он наконец-то убрал свою ногу, но больно поддал Санька в бок носком сапога. — Быстрее, червяк, или на колу повиснешь!

Нет, он не просто сумасшедший — он бандит! Васёк сидел на земле, на кромке шоссе, потирал ноющий локоть и видел, как Санёк, кряхтя и охая, отковыривается от асфальта, выползает голосовать на середину шоссе под дулом автомата. По шоссе мчалась тёмно-зелёная «Нива», на крыше которой был укреплён мангал для шашлыков. Санёк, лишённый иного выхода, встал в позу «креста», призывая «отечественный джип» остановиться. Водитель «Нивы» видимо, не горел желанием подбирать попутчиков. Возможно, он спешил, и поэтому вилял, пытаясь объехать «автостопера». Санёк бы отступил и пропустил «Ниву» — пускай, едет, если не хочет становиться — однако ему кивал автомат и кивал сумасшедший бандит, своим хищническим видом показывая: «Давай машину, или убью». Санёк не ушёл с дороги, и поэтому водитель «Нивы» был вынужден затормозить, чтобы не переехать его. Водитель — некий субъект в красной панамке — опустил стекло, высунул недовольное лицо и сварливо проворчал:

— Слышь, ты, баран, ща по башне наваляю, если с дороги не уползёшь!

Санёк решил спастись от вооружённого автоматами психа и, не разжимая рта, шепнул сердитому шофёру:

— Брат, я — заложник, помоги!

— Тьфу! — водитель «Нивы» плюнул и начал поднимать стекло, заводить мотор…

Псих внезапно вскинул один автомат, коротко выстрелил по машине, и водитель бессильно обвис с простреленной головой. Его панамка свалилась и выпала на асфальт. Санёк съёжился, потому что пуля едва не зацепила его, а бандюга, похохатывая, широкими шагами проследовал к «Ниве», распахнул дверцу, ухватил убитого водителя за шиворот толстовки и вывернул из кабины на дорогу.

Васёк не выдержал захватившего его дикого ужаса, вскочил, побежал, но под ноги ему врезалась очередь свинца, и он упал, закрыв голову руками.

— Встать! За руль! — скомандовал ему жуткий убийца, одновременно втолкнув Санька на заднее сиденье «Нивы».

Васёк подчинился, потому что не хотел быть «накормленным» пулями. Он поднялся и не без боязни засунулся на место безвременно погибшего водителя. Убийца вдвинулся рядом с ним, пихнув Васька тяжёлым локтем, и захлопнул дверцу. Васёк начал заводить мотор, но у него дрожали руки, и ключи зажигания выскальзывали, едва не падая на пол.

— Шнелля! — рыкнул бандит, дав Ваську крепкий подзатыльник.

Васёк едва не стукнулся лбом о руль, но его рука случайно сама собой заткнула ключ в зажигание, и мотор взревел.

— Езжай! — Васёк получил тычок автоматным дулом и вдавил в пол педаль газа: раз требует скорости, пускай получает, лишь бы не застрелил.

«Нива», выпустив облако выхлопов, сорвалась с места и рванула по шоссе, оставив застреленного хозяина одиноко лежать.

— Вези в город! — каркнул странный бандит, и Васёк получил ещё один подзатыльник.

— Ага, — уныло вздохнул Васёк, хотя они с Саньком заблудились, и он не знал, в какой стороне город. Ну, это не такая большая беда, как «калаш», которым постоянно тычет в бок сумасшедший: на дороге обязательно будет указатель.

Бандиту всё казалось, что машина медленно ползёт, он требовал от Васька ехать быстрее, хотя стрелка спидометра шкалила под двести. Это притом, что знак, который торчал на обочине — круглый и белый, с красной каёмочкой, запрещал ехать быстрее семидесяти. А другой знак — такого же цвета, только треугольный — возвещал, что на шоссе может выйти лось. Прав у Васька не было — он никогда не числился в автошколе, а вертеть баранку научился ещё с детства, садясь в автомобиль отца. Санёк неподвижно торчал на заднем сиденье и не рыпался: понял уже, что стоит ему хотя бы протянуть руку — и этот бандитский тип пристрелит Васька, как курицу, а потом и его самого тоже пристрелит. Васёк всё давил на газ, и «Нива» мчалась по ровной трассе, словно ракета, пролетая лесные деревья и фонарные столбы.

Под защитой кустов, в прохладной тени их широких листьев, притаилась патрульная машина ГАИ. Два гаишника ловили тех, кто вздумает нарушить скоростной режим, либо проедет с пикника, приняв на грудь. «Ниву», что неслась с ураганным «ветерком», сразу же засёк радар и оскорблённо запищал, извещая хозяев о том, что некто вздумал попрать священные основы ПДД.

— А вот и «джигит» поскакал, — сказал гаишник с радаром второму гаишнику, который восседал за рулём.

— Ловим! — обрадовался гаишник за рулём, завёл мотор, включил сирену, засветил мигалку и бросил патрульную машину в галоп, преследуя нарушителя.

Позади взвыла сирена, и Санёк рефлекторно обернулся. Обнаружив патрульную машину автоинспекции, он заволновался, пробормотал:

— Этого ещё не хватало, чёрт!

Зная, что гаишники ни за что не отцепятся, он крикнул Ваську:

— Брат, тормози, что ли?

— У меня прав нету… — пискнул Васёк. — Я не могу. Нас заметут…

Жутик около Васька повертел своей головой в надвинутой чёрной фуражке, узрел погоню и плюнул:

— Шнель!

Васёк уже выжал из «Нивы» всё, что мог. Он давно умел вертеть баранку, и поэтому делал это довольно хорошо, но деревья за окнами сливались в сплошное полотно, по бокам свистел шальной ветер. Васёк страшился поворотов: он ни за какие коврижки не справится на такой скорости, не успеет, не впишется, покатится в кювет, врежется во что-нибудь…

Гаишники плотно уселись на хвост, уцепились, как пиявки, требуют в рупор:

— Остановитесь! Съезжайте на обочину!

А потом — один гаишник сменил радар на пистолет, выставил его в окошко и принялся гвоздить по шинам, норовя пробить колесо! Чёрт, если он прострелит — Васёк обязательно сорвётся с трассы в кювет и там, естественно, сгинет смертью идиота.

— Ну, чо ты садишь, придурок?? — шипел себе под нос Санёк, боясь попадания, но не в силах предотвратить его.

Васёк нажимал на газ…

Бах! бах! — лупил гаишник, но, к счастью, промахивался, и пару пуль врезались в крышку багажника, выбив искры. И тут бандит около Васька резко, по-птичьи обернулся, схватил один «калаш», высунулся в окошко и застрочил очередью по патрульной машине, но не по колёсам, а в лобовое стекло!

— Не!.. — пискнул Васёк и чуть, и, правда, не свалил машину в кювет с перепугу.

В лобовом стекле патрульной машины появился ряд дыр, а потом — оно рассыпалось на мириады мелких кубиков. Один убитый гаишник уткнулся носом в руль, второй — выронил пистолет на шоссе и повалился на бок. Патрульная машина завиляла, потом — потеряла равновесие и покатилась по дороге, завывая сиреной, разбрызгивая детали и стёкла. Катясь, она взорвалась, загорелась, просвистела мимо их «Нивы», неся пламенный жар, и улетела в придорожную канаву, объятая огнём и дымом.

Жутик влез назад, забросил свои ноги в кожаных сапожищах на приборный щиток, заслонив GPS-навигатор, и безумно хохотал, размахивая фуражкой и автоматом.

— Беспредельщик… — содрогнулся на заднем сиденье Санёк, скорчившись от страха.

Васёк по инерции продолжал рулить вперёд, хотя руки у него отнимались, мозги не думали, а в горле скомковался холодный комок ужаса, не позволяющий дышать. Интересно, сколько годочков впаяют им за все эти «художества», которые они наворотили?? Впаяют, скорее всего, только ему и Саньку, а этого безумца либо признают невменяемым и запрут в психушку, либо просто не поймают!

Теплицкий топтался у запасного бокса и заглядывал в него сквозь небольшое окошко, что проделали в двери и закрыли бронированным стеклом.

— Где объект? — осведомился он у Миркина, начиная сатанеть, ведь с момента завершения переброса прошёл уже целый час.

Миркин в это время согнулся над ноутбуком около флиппера и что-то там деловито клацал.

— Переброс успешно завершён! — профессор ответил громко, потому что Теплицкий топтался достаточно далеко от него. — Компьютер показывает, что объект в настоящем времени, но…

— Сожри свой компьютер с потрохами! — отрубил Теплицкий, продолжая сатанеть. — Если сейчас же объект не появится в боксе — я затолкаю твой глюченный компьютер тебе в глотку, и ты его прожуёшь!

Теплицкий засучивал рукава и свирепо вращал глазами. А Миркин переносил его злобные выпады стоически. Сотворив на лице непробиваемую маску гранитного спокойствия, он не стал съедать свой компьютер, а сел около него на стул и внимательно изучал данные о ходе перемещения, что всплывали на его мониторе.

Теплицкий же не прекращал сатанеть ни на секунду.

— Чтобы я не видел здесь больше кор-р-ров! — разрывался он львиным рычанием, подпрыгивая на месте и терзая изрядно поредевшую свою шевелюру. — Эта гадюка раздолбала мой бесценный «трансхрон»! Миркин! Если вы с Барсуко́м не почините его сию же секунду, — напёр он на Миркина, в то время как Барсук вообще, забился куда подальше от сатанинского гнева. — То начинай есть свой компьютер! — Теплицкий навалился на спинку стула Миркина и сердито сопел ему в ухо.

— Ты зациклился, — невозмутимо бросил Миркин, не оборачиваясь. — Компьютер несъедобен, а слово «глюченный», вообще не является научно-техническим термином и отсутствует в русском языке.

— Ррррр! — ответил ему Теплицкий, до сих пор сатанея и стискивая кулаки. — Твоя коровища в хлам разнесла вашу балду, на которую Я выкинул миллионы! Да ты, Миркин, столько денег и за девять жизней не заработаешь, даже если будешь круглосуточно вкалывать на каменоломне без еды!

— Я обнаружил ошибку, — спокойно произнёс Миркин, пропустив мимо ушей всё, что тут изрыгал в его адрес Теплицкий. — Сбой произошёл на стадии пространственного переноса объекта в запасной бокс. Доктор Барсук неверно рассчитал протяжённость запасного коридора. Объект попал в наше время, и может находиться где угодно в пределах Донецкой области.

— Что? Я? — нервно подпрыгнул доктор Барсук, который ковырялся тут же, у флиппера — искал неполадки в «железе». — Да я делал только то, что мне Миркин говорил! Я вообще отрицаю теорию туристов!! — он отскочил от флиппера и подбежал ко второму столу, на котором стоял стакан воды, второй ноутбук, а так же — лежала тетрадь с предварительными расчётами Миркина. — Миркин вот тут понавысчитывал, — Барсук схватил тетрадь и начал пихать её Теплицкому в нос. — А я — доработал и пришёл к выводу, что живые организмы во времени перебрасывать нельзя! — доктор Барсук с размаху шваркнул тетрадь на стол. — Я не удивлюсь, если этот ваш объект распался на молекулы ещё в коридоре переброса! — он так разгорячился, что стукнул кулаком по столешнице и перевернул стакан с водой, облив тетрадь.

— Вы дундук! — постановил Теплицкий, осатанев до белого каления. — Если сейчас же не найдёте мне объект и не положите его вот сюда, — он показал пальцем на пол около собственных ног. — Все вскачете на рыбку!! И ты, Миркин, и ты, Барсу́к!

— Корова осталась жива! — пробормотал себе под нос Миркин, выискивая на электронной карте Донецкой области тот место, где открылся неправильный коридор.

— Ну сколько вам повторять: не Барсу́к, а Ба́рсук! — огрызнулся доктор Барсук, выкинул «поплывшую» тетрадку в корзину для мусора и вновь углубился в виртуальный мир, как и Миркин, стараясь проследить, куда бы мог запропаститься окаянный объект, на котором Теплицкий за последнюю неделю просто помешался.

— Я же сказал, что уже нашёл ошибку, — примирительно произнёс профессор Миркин, встряв в спор Теплицкого и Барсука. — Сейчас я сужу круг поиска и найду тебе твой объект. Дело в том, что всякий, кто проходит через коридор переброса несёт на себе так называемый остаточный след из молекул другого временного промежутка. Я тут перестраховался и изобрёл вот этот сканер, — Миркин показал на прибор который лежал перед ним на столе, и напоминал обычный смартфон. — Он фиксирует остаточный след и выделяет среди человеческой массы «туристов». Только надо торопиться — остаточный след виден всего сутки, потом объект станет невыделяем.