Туристы. О путешествиях во времени

Глава 66 Учёный и тайна призрачного города

Доктор Барсук сделал шаткий и валкий шажок вперёд, едва устояв на ногах, и огляделся, оценивая, насколько бедственным сделалось его положение после проброса. Перед Барсуком расстилалось то, что тут зовётся «город» — унылые, серые, мёртвые развалины кое-где сменялись уцелевшими зданиями с плотно закрытыми окнами, асфальт улиц разворочен огромными гусеницами, избит бесформенными чёрными ворнками. Под ногами валялись куски камней и железа, доктор Барсук осторожно ступал, стараясь не споткнуться и не разорвать туфлю. Эрих Траурихлиген чувствовал себя тут преотлично — шагал себе, гордо вскинув голову, а доктор Барсук семенил и постоянно оглядывался, словно бы ожидал удара или пули. Конечно, разве может человек быть спокоен на искалеченной улочке города-призрака, где из живых душ — лишь одинаковые серые солдаты, закованные в сталь касок, увешанные смертоносным оружием? Солдаты громко топали по тротуарам тяжёлыми сапогами, рождая в докторе Барсуке животный страх и ужас. Барсук старался не отставать от Траурихлигена — кажется, с ним безопаснее, солдаты отдают ему честь и спешат расступиться перед ним…

Траурихлиген свернул с дороги и шагнул под сень парка, от которого почти ничего не осталось — только кованая ажурная ограда с сорванными воротами, две лавочки, одна из которых перевёрнута вврех тормашками, да кучка пораненных засыхающих деревьев. Аллеи и клумбы превратились в стоянку для бронемашин и пушек — они выстроились ювелирно-ровными рядами, их колёса и гусеницы взрыли землю, превратив её в серую грязь. Сломанные деревья то и дело попадались под ноги, Барсук спотыкался о них и порвал левую брючину о толстый корявый ствол. Доктор Барсук уже не глядел под ноги: боялся, что в следующий раз споткнётся не о корягу, а о растерзанный остывший труп.

— Стойте, Барсук! — негромко остановил доктора Траурихлиген, когда они, пройдя через испорченный парк, вновь вышли на какую-то избитую улицу.

Доктор Барсук тут же застопорился и вытаращился вперёд. Прямо перед ним торчала и закрывала обзор низкая кубическая постройка, на которой сохранилась почерневшая от пыли и грязи вывеска: «Магазин ╧3». На «Магазин ╧3» зачем-то навесили монолитную железную дверь, оснащённую тремя замками, единственное узкое окошко закрыли толстой решёткой. Около двери топтался солдат в каске и с автоматом.

— Шагайте налево! — негромко потребовал жуткий «турист», и доктор Барсук машинально выполнил поворот.

Доктор Барсук медленно полз, озираясь, между высоких деревянных столбов, на которых висели прожектора и мегафоны. Из мегафонов вылетал фашистский бравурный марш, однако веселее от такой музыки совсем не становилось — даже наоборот, внутри всё сжималось в комочек от липкого страха и отвращения.

— Краузеберг — столица мира! — громко сообщил Эрих Траурихлиген, очевидно, гордясь тем, в какую жуткую клоаку превратил обыкновенный небольшой городок. — А вот тут скоро будет мой замок! — заявил он, широким жестом показав куда-то вправо.

Доктор Барсук машинально глянул туда, увидел щербатые руины какого-то дома, в который, очевидно, угодила авиабомба. Вокруг искалеченных остатков фасада жутким хаосом валялись кирпичи, камни, брёвна и стёкла. Кроме того, лавируя между всем этим, два солдата, бранясь, тащили какого-то человека, обряженного в ветхие рыжие лохмотья. Незнакомец упирался, нечлненораздельно вопил, однако солдаты всё равно, тащили, иногда награждая пленного тумаками. Вытащив беднягу на открытое место, они застопорились, швырнули его к щербатой стене разбомбленного здания, один солдат набрал в лёгкие воздуха и громко выкрикнул:

— Ахтунг!

Второй же солдат сдёрнул с плеча автомат и выстрелил очередью по несчастному пленнику, пробивая в его теле кровавые дыры. Расстрелянный рухнул на асфальт лицом вниз, а доктор Барсук отшатнулся, едва поборов тошноту, поскакал вперёд вприпрыжку, зная, что стоит ему отстать от Траурихлигена — он тоже получит свинец. Спотыкаясь обо всё, что оказывалось под кургузыми ножками, Барсук плаксиво заныл:

— О-ой…

— Привыкайте! — бросил через плечо Эрих Траурихлиген. — Врагов Нового порядка расстреливают каждый день! Увы, без жертв среди неполноценных нельзя создать идеальное общество.

Доктор Барсук ничего не говорил, потому что страх лишил его речи. Он только судорожно оглядывался по сторонам и быстренько семенил, стараясь не отстать от Траурихлигена. Что-то, что сидит там, под ложечкой, навязчиво твердило доктору Барсуку: если он отстанет от туриста и потеряется в этом зловещем хаосе руин — он сгинет бесполезной смертью и никогда не вернётся назад, в нормохронос.

— За этот город я выиграл такой страшный бой, который вам во сне не снился! — хвастливо заявил Траурихлиген. — Но я собираюсь отстроить город заново — у меня уже есть проекты реконструкции!

Доктор Барсук не особо верил в то, что этот разрушитель может что-либо реконструировать… По крайней мере, пока он торчал у них, в «бункере Х», он ничего не сконструировал — только уничтожал: то стены, то стулья, то статуэтки, которые ему не понравились… Да и его «страшный бой» выглядел приметрно так: Траурихлиген включил «брахмаширас» и фантанстическим образом стёр в порошок всех своих врагов…

Тишина вокруг казалась жуткой: никаких приц, ни привычного шума улиц — словно бы, всё живое умерло и на смену ему пришли лязгающие металлом машины, тоже неживые и несущие только смерть.

Серая, разбитая дорога, бывшая когда-то аллеей, змеясь между развалинами, сломанными деревьями и кучами битых кирпичей, уводила к высокому зданию, «украшенному» штандартами и гербами Третьего Рейха. По обеим сторонам высокой двустворчатой двери, похожей на страшные ворота, возвышались мрачные вооружённые часовые. Траурихлиген толкал его как раз туда, к этому зданию и к этим часовым, доктор Барсук почему-то подумал, что там — тюрьма. Коленки задрожали: как доктор Барсук, привыкший к теплу и мягким булочкам, будет сидеть в тюрьме?? Может быть, сбежать, пока ещё не поздно?? Только, куда? Доктор Барсук, дрожа, оглянулся назад. Позади, за каменным забором, оплетенным сверху мотком колючей проволоки, стеною возвышался тёмный, враждебный лес. Нет, Барсук не побежит в лес — там ему нет спасения — там бродят медведи и волки, там голод и холод, там вылезет из ямы чумазый Петруха и накормит пулями под самую завязку…

Доктор Барсук послушным бараном поплёлся туда, куда его подталкивали. Тюремная камера, пускай даже с крысами — всё равно лучше, чем пуля в лоб… Барсук боялся смерти.

Но Эрих Траурихлиген не стал заходить внутрь высокого здания. Вместо этого он направился к сараю, который безликим серым кубиком торчал из мусора на его заднем дворе. Заболевшее воображение Барсука нарисовало ему внутри сарая расстрельную команду, которая отправляет на тот свет «неугодных» и «неудобных»… Но, подобравшись поближе, Барсук заметил на его фанерной двери амбарный замок. Страх немного отпустил: раз дверь заперта на замок — значит, за ней никого нет… Но, а вдруг жуткие камеры пыток находятся как раз тут, в этом зловещем сарае?? Пока доктор Барсук растерянно переминался с ноги на ногу, Эрих Траурихлиген не спеша вытащил из своего кармана ключ и с его помощью избавился от замка, после чего спихнул дверь в сторону.

— Прошу! — выполнил Траурихлиген театральный жест, пригласив Барсука вступить в сыроватую могильную мглу, которая висела под сволами сарая. В любой другой момент доктор Барсук не пошёл бы туда ни за какие коврижки: в подобных тёмных сараях маньяки любят прятать трупы. Но сейчас, попав в чужое время и шарахаясь от каждой мелочи, пребывая в шоке Барсук полез бы к волку в пасть, лишь бы не получить пулю. Он послушно переступил порог и оказался во мраке, из-за которого ничего не видел.

— Вперёд! — подогнал сзади Траурихлиген, закрывая дверь.

Барсук по инерции сделал первый шаг и тут же наступил на что-то — наверное, это были грабли, рукоятка которых просвистела в сантиметре от его головы.

— Ой… — пискнул от страха Барсук, отступив назад. Когда он убрал ногу — грабли с грохотом рухнули на пол.

— Думкопф! — фыркнул позади него Траурихлиген и засветил карманный фонарик.

— П-простите… — пробормотал Барсук, отодвигаясь подальше от граблей, которые лежали прямо посреди дороги, на дощатом полу. Ещё в свете фонарика он смог различить прислонённые к стене лопаты, тяпки, мётлы, несколько вёдер внизу, около горы каких-то пыльных тулупов. А в самом конце сарая виднелась вешалка, занятая толстыми рабочими комбинезонами.

— Шевелитесь быстрее! — недовольным голосом проворчал Траурихлиген, двигаясь как раз туда, к этим комбинезонам.

Барсук даже предположить не мог, куда он идёт, потому что вешалка была придвинута к глухой стене. Однако ослушаться Траурихлигена не посмел и тоже двинулся вслед за ним… в никуда.

Траурихлиген пробрался к вешалке и сдвинул в сторону большую часть комбинезонов, осветив фонариком таинственную узкую дверь, которая за ними скрывалась. Барсук остановился неподалёку от двери и от Траурихлигена, и наблюдал за тем, как тот зачем-то отходит от двери в сторонку и берёт в левую руку швабру. Когда Траурихлиген отодвинулся — доктор Барсук увидел, что на двери навешен очень странный замок — массивный, снабжённый цифровой клавиатурой. Ясное дело, что Траурихлиген здесь что-то скрывает… Барсук спрашивать не стал: жизнь дороже чужих секретов. Он только с удивлением наблюдал, как Траурихлиген — почему-то не рукой, а черенком швабры набрал на клавиатуре длинный код, дождался громкого щелчка и оттолкнул дверь.

— Прошу за мной, доктор Барсук! — загадочным голосом позвал он и переступил высокий порог, оказавшись за дверью.

По спине Барсука забегали холодные мурашки: а вдруг фашист решил заточить его в подземелье? Однако, мешкать Барсук не стал, потому что Траурихлиген мог застрелить его прямо здесь, а труп выкинуть в ров, к другим трупам. Перебирая неуклюжими от страха ногами и спотыкаясь обо всякую ерунду, которая валялась под ногами, Барсук посеменил за Траурихлигеном и тоже нырнул в потайной ход, с трудом преодолевая мучительный страх. Под ногами оказался пол, мощёный крупными булыжниками, слева и справа — такие же булыжные стены, к которым привинтили светильники в виде решётчатых абажуров. Лампочки в них вкрутили через раз, из-за чего вокруг висел полумрак, и доктор Барсук, сделав несколько вынужденных шагов вперёд едва не сорвался вниз, потому что не заметил ступеней лестницы.

— Осторожней! — укорил его Траурихлиген. — Я не хочу отдирать вас от пола внизу!

— Простите… — пролепетал Барсук, чей взгляд устремился только под ноги: а вдруг на пути снова возникнет опасный подвох?

— За мной! — Траурихлиген повёл Барсука куда-то вниз, и доктор невольно дрожал: они спускаются в ад…

Каменная лестница была крута, как настоящая скала, Барсук рисковал оступиться и поэтому — тащился медленно, а Траурихлиген постоянно оборачивался к нему и подгонял:

— Шевелитесь быстрее, Барсук! Пока вы тут ползёте — на фронте гибнут сотни солдат!

«Да чтоб провалились твои дурацкие солдаты!» — мысленно огрызался доктор Барсук, всматриваясь в узкие, неудобные и опасные ступеньки. Барсук, содрогаясь, понимал, что навсегда застрял в проклятых сороковых годах и, когда Траурихлиген накроется вместе со своими фашистами — его тоже накроют, как предателя и фашисткого пособника…

Ступеньки закончились внезапно, и лоб доктора Барсука едва не столкнулся с массой металла, которая возникла на пути.

— Чёрт! — чертыхнулся Барсук, отползая назад, а Траурихлиген, светя фонариком перед собою, порылся в карманах и отыскал ключи.

Масса металла оказалась дверью — огромной металлический дверью, похожей на переборки в «бункере Х». Траурихлиген вынул из связки большой ключ и завозился с замком. Наконец, послышался громкий щелчок, и огромная дверь начала сама собою отодвигаться в сторону…

Доктор Барсук отошёл назад — мало ли, что может оказаться за таинственной дверью?? Кажется, за ней нет ничего — только мрак висит и заслоняет собою всё…

— Боитесь крыс? — зачем-то осведомился Эрих Траурихлиген, столкнув таинственную дверь с места.

— Вообще-то, да… — признался доктор Барсук, не очень-то желая вступать в холодный мрак, который за ней висел.

— Не бойтесь! Крыс уже всех съели! — сообщил Барсуку Траурихлиген и подпихнул его в спину. — Заходите!

Доктор Барсук постарался забыть про крыс и про расстрелянного прямо на улице незнакомца… Его-то пока не расстреляли. Он сделал шаг и оказался в нешироком пространстве, ограниченного такими же булыжными стенами, в которых обозначились несколько дверей. Траурихлиген включил свет и Барсук увидел, что на каждой из них белой краской начертали номер от «1» до «9». От страха Барсуку на миг показалось, что это — какая-то дьвольская лотерея типа «откроешь неверную дверь — расстрел»… А таких «неверных» дверей здесь девять из девяти!

— Размышляете? — осведомился Траурихлиген, позвякивая увесистой связкою длинных ключей.

— Аг-га… — выжал из себя Барсук, давясь стахом… за любой из дверей могла таиться камера пыток…

— Вам — в шестую! — пропел Траурихлиген, придвинувшись к двери с номером «6» и держа наготове нужный ключ. Как он его выбрал — загадка, ведь на первый взгляд все ключи казались одинаковыми.

Траурихлиген принялся со щелчками откручивать замок, а доктор Барсук невольно содрогнулся: шестёрка — это же число дьявола… Да, в таких обстоятельствах и на прагматичного физика нападают суеверные страхи…

— Входите! — скомандовал Барсуку Траурихлиген, когда справился с замком, и учёный по инерции сделал шаг за «дьявольскую» шестую дверь и застыл… Над ним вспыхнул яркий свет и учёный не увидел вокруг себя ни орудий пыток, ни автоматов, ни палачей… Пространство оказалось просторным, прохладным, мрачноватым и пустым. Только посередине торчал ни чем не занятый металлический стол и единственный стул — тоже металлический. Барсук не мог понять, с какой целью Траурихлиген привёл его сюда, и поэтому — глупо топтался, размышлял и не заметил, как фашист тихонько подошёл к нему сзади.

— Вы должены построить мне осциллятор, доктор Барсук! — зловещим голосом сообщил Эрих Траурихлиген, обняв Барсука за плечи своей тяжёлой рукой.

Барсук под этой рукой покосился, ноудержался на ногах и позволил себе отказаться.

— Я не могу этого сделать… — пробормотал он, ожидая, что в любой момент может повиснуть на остром колу.

— Почему? — осведомился Эрих Траурихлиген — пока ещё не злобно, а с удивлением.

— Понимаете, все расчёты, чертежи и программы для трансхрона остались в ноутбуке… А ноутбук остался в «бункере Х» у Теплицкого… — залепетал доктор Барсук, отодвигаясь от Траурихлигена подальше, замечая, как его интеллигентный взгляд постепенно превращается во взгляд маньяка, орудующего бензопилой. — Видите ли, я строил трансхрон не сам, а вместе с Миркиным…

— Значит, ноутбук? — уточнил Эрих Траурихлиген, спрятав свои руки в карманы плаща.

— Ага, — кивнул Барсук, глядя в серый пол, сложенный из толстых каменных плит.

— Вот этот? — учтиво поинтересовался Эрих Траурихлиген, полез к себе за пазуху и вытащил тот самый тонкий ноутбук, ценой которого так кичился Теплицкий, и в памяти которого профессор Миркин и доктор Барсук сохранили результаты своей работы над трансхроном!

— Как вы узнали?? — изумился Барсук, вытаращив глазки.

— Я сразу его приметил! — хохотнул Траурихлиген, бережно передав ноутбук в трясущиеся руки доктора Барсука. — И не забыл захватить с собой, когда Теплицкого накрыли медным тазом! Он ваш, Барсук! Приступайте, всеми материалами я вас обеспечу!

Доктор Барсук почувствовал себя в ловушке. Его водворили в подземный бункер — ещё более глубокий и страшный, нежели «бункер Х» Теплицкого, и под дулом автомата заставляют построить осциллятор. Если он его построит — Траурихлиген учинит хроносбой. А если не построит — фашист пристрелит его. Подумав минуты три, доктор Басрук понял, что собственная жизнь ему дороже какого-то эфемерного, гипотетического хроносбоя, которого, может быть, и не будет… Может быть, хроносбоя вообще, не бывает — его просто придумал Миркин, чтобы пресечь нездоровое желание Теплицкого прокатиться по временам исторических событий и сфотографироваться на «Титанике»…

— Я согласен! — заявил доктор Барсук, осознав, что сия «демоническая личность» задавила его своим авторитетом, и положил ноутбук на металлический стол.

— Отлично! — просиял Траурихлиген. — Через полчаса вам принесут еду и удобную мебель!

Эрих Траурихлиген скользнул в темноту и исчез, оставив доктора Барсука в подземелье одного. Конечно, сейчас можно было бы порадоваться тому, что он отбоярился от опа, и вообще, остался жив… Однако радости не было ни на грамм: доктор Барсук чувствовал себя подавленным узником, обречённым на рабский труд до конца своих несчастных дней.