Туристы. О путешествиях во времени

Глава 60 Убить соседа

Тяжёлый внедорожник «Додж» въехал в тёмный ночной двор и притормозил у подъезда. Дверца распахнулась и из внедорожника, опасливо оглядываясь, выбрался грузный человек в сером дорогом костюме. Это был Эдуард Слимко, в определённых кругах известный, как Буквоед. Кличку ему приклеили отнюдь не за слепое следование законам и правилам, а за то, что Эдуард Слимко очень любил печенье «Азбука». Буквоед начал пробираться к подъезду, сканируя асфальт под ногами, чтобы не вступить в открытый люк. Он не знал, что с крыши соседнего дома за ним зорко следит механический красный глаз. Едва Эдуард Слимко сделал шаг и поставил ногу на бордюр, где-то, рядом с механическим глазом, что-то мягко, практически неслышно щёлкнуло. Буквоед поднял ногу, а сделать шаг уже не смог — он повалился ничком на тротуар, выронив набитую кредитками барсетку. Механический красный глаз пару раз мигнул, а потом — раздался хлопок, такой, будто бы взорвалась петарда. На месте механического глаза взвился небольшой огонёк, а потом — быстро угас, и всё исчезло и умолкло. Только Буквоед до подъезда так и не дошёл, и лежал теперь под окнами дома бесформенной тёмной массой…

Оперуполномоченный Калининского Ровд старший лейтенант Константин Сенцов спал на диване. Константин видел сон о том, как он спит на диване, и внезапно раздаётся сумасшедший гвалт, распахивается входная дверь его квартиры, влетает некий тип и скрипучим голосом орёт, что началась атомная война…

Напуганный войной, Сенцов проснулся и сел на диване, хлопая глазками. В ночной темноте яркой звездою светился экран телевизора и показывал хаос помех. Как всегда — Константин заснул на диване, под «телеконцерт», с тарелкою попкорна на коленках… Это — классика образа жизни Сенцова, и весь попкорн, который он не успел поглотить за вечер, рассыпан по полу — вон, Константин видит в телевизионном «голубом сиянии» как белеет на ковре воздушная кукуруза. И тарелка — вон она, лежит в сторонке донышком кверху. Крольчихин, наверное, так не поступает… А Сенцов ещё собрался жениться на чистюле-Кате.

Константин посидел-посидел, похлопал глазами… и тут же осознал, что гвалт никуда не исчез, и в его дверь действительно, кто-то дико тарабанит и ещё — что-то истошно кричит тонким и скрипучим голосом. «Неужели, началась атомная война?» — с ужасом подумал Сенцов. Но нет, этого не может быть… Скорее всего, он затопил соседей снизу, и они теперь штурмуют его квартиру с целью дать разгильдяю по шапке и обязать делать им ремонт за свой счёт…

— Блин, — пробормотал Константин, отковырнулся от дивана и потащился в ванную — проверять, выключил ли он воду.

В ванной оказалось сухо и тихо — мало того, что Константин выключил воду — он её не включал с прошлого воскресенья. Тогда чего они рвутся-то? Отсидеться, кажется, не удастся: стук становится всё настойчивее, превращается в тяжёлое буханье, а несчастный дверной звонок рвётся на части, заливаясь истеричными трелями.

— Чёрт… — пробухтел сонный Сенцов и, нехотя, пополз в прихожую — разевать дверь нежданным гостям.

По дороге он наступил на собственный шнурок и едва не врезался носом в пол. Устояв на ногах, Сенцов понял, что в стотысячный раз позабыл снять ботинки перед тем, как вдвинуться из прихожей в комнату. Катя не вытерпит такого мужа, сбежит в первый же день, потому что, придя домой после свадьбы, Константин забудет содрать ботинки, проползёт в них через всю квартиру, марая ковры, и завалится дрыхнуть поперёк дивана.

Сенцов справился с замками и отпихнул дверь, впустив весь гвалт к себе в квартиру. На пороге собралась целая делегация из соседей. «Когда же я успел их всех залить??» — ужаснулся про себя Сенцов, который и водой-то как следует, не пользуется…

— Костя! Костя! — галдели они наперебой. — Гражданин Сенцов! Константин Константинович! Костя!

Константин глазел на них слипающимися от недосыпа глазами и различал в их пёстром сборище Римму Петровну, пенсионера Виктора Савича, свою тётку Марию Васильевну… и ещё кого-то кто стоял сзади, наполовину закрытый широким торсом Риммы Петровны… скорее всего, Эрик Хачикянц.

— Костя! — заверещала прямо в ухо Сенцову Римма Петровна и танком ввалилась к нему в прихожую.

— Что случилось? — обалдевшим полушёпотом выдохнул Сенцов, и тут же задохнулся, потому что Римма Петровна вцепилась в воротник его помятой рубашки и сдавила горло, как удавкой.

— Костя! — запричитала она, заглядывая в глаза Константина, выставив на престарелое лицо нечеловеческий дикий испуг. — На улице… труп лежит! — прошептала соседка и выпустила воротник, дав Константину порцию кислорода.

Хватая ртом этот самый кислород, Константин Сенцов вытаращил глазки и воззрился на всех соседей, как на новые ворота.

— Какой труп?? — прошептал он, борясь с одышкой.

— Нового жильца, Гришаничкина! — заявил Виктор Савич, который считался в доме активистом, знал всех соседей и частенько собирал деньги то на ремонт подъезда, то на новую крышу…

Сенцов почти не знал нового соседа Гришаничкина — видел его всего пару раз, один раз — вечером, как он выходил из своего внедорожника и рысил в подъезд, а второй раз — утром, как он выскочил из подъезда, забился во внедорожник и умчался, покрывая всё пылью из-под колёс…

Вслед за соседями Константин слетел вниз по ступенькам и выбежал из подъезда на улицу. Прохладный ночной ветерок забрался под рубашку и заставил поёжиться, над головой горел фонарь, собирая около себя тучки мошкары, где-то среди каштанов распевали цикады, из-под ног вывернулся бездомный кот Матвей.

— Вот! Вот! — соседи тыкали пальцами все в одно место, и Сенцов невольно глянул туда, куда они тыкали. Новый сосед валялся посреди заасфальтированной дорожки носом вниз и не шевелился. Ноги и руки его были разбросаны в стороны, голова — повёрнута точно носом в асфальт. Видимо, он скакал в подъезд, не доскакал пару метров и умер…

Да, Гришаничкин был мёртв, Сенцов пощупал его шею и обнаружил, что у него нет пульса, да и шея уже начала коченеть… Поднеся свою руку к глазам, Константин увидел, что его пальцы в крови.

Что в таком случае может сделать человек? Позвонить в милицию. Что в таком случае может сделать милиционер, которого посреди ночи выковыряли из постели? Позвонить в милицию! Константин Сенцов начал охлопывать свои карманы, в поисках мобильного телефона. Мог бы и не охлопывать — в его карманах мобильного телефона не нашлось, к тому же, он не помнил, куда засунул его вечером. Неужели, опять в холодильник?? Как можно быть таким раззявой? Значит, можно, раз Сенцов ухитряется! Константин решил подняться домой и заняться поисками мобильника, но быстро понял, что путь домой ему отрезало скопление соседей. Да, они ни за что его выпустят — решат, что Сенцов вздумал спрятаться дома и отсидеться.

— Скажите, у кого-нибудь мобильник есть? — осведомился Сенцов с достаточной долей робости.

— Есть! — соседи проявили отзывчивость, и у носа Сенцова оказалось целых пять телефонов разных моделей.

— Звоните же! — настояла соседка Константина слева — дама лет сорока, помешанная на карманных собачках. Даже сейчас она одной рукой протягивала Константину телефон, а другой держала микроскопического пёсика с розовым бантиком на тощенькой головёнке.

— Гав! — микроскопический пёсик гавкнул достаточно басовито и засучил ножками, пытаясь получить для себя свободу. Однако дама держала его как в тисках, и пёсик, повертевшись чуток, кротко затих.

Сенцов протянул руку и схватил первый попавшийся мобильник. Набрав на нём телефон отделения, он приставил трубку к уху и стал ждать.

Сенцов знал, что в дежурной части торчал стажёр Ветерков. Это было его первое дежурство, и Константин подозревал, что Ветерков не выдержал всенощного бдения и сладенько заснул. Сенцов на своём первом дежурстве тоже заснул. Что-то он долго не отвечает — точно заснул…

— Алё?? Алё?? — голос Ветеркова ворвался в трубку как торнадо и на миг оглушил Константина. Как-то стажёр невнятно «алёкает» — точно, спал! А сейчас — встрепенулся, перепугался, что проспал неотложный звонок и дышит, будто бы бегал или грузил!

— Ветерков, — сказал ему Константин, сотворив в голосе статичное спокойствие каменного куба. — Кто там сегодня из следователей дежурит? — Сенцов спросил специально, желая выяснить, помнит ли стажёр фамилию Крольчихина, или забыл так же, как и сам Сенцов, когда был стажёром?

— А-а-а… Эээээ, — тут же замялся Ветерков. Спросонья замялся — факт! — Как-то… Этот… Кроль…

— …чихин, — закончил за стажёра Константин. И распорядился повелительным тоном:

— Давай, Ветерков, по коням. Прикончили кое-кого.

Сенцов продиктовал стажёру адрес своего дома, подождал, пока тот всё запишет, поинтересовался, не ошибся ли он, записывая, заставил стажёра повторить адрес, и только после этого дал отбой.

— Ну? — поинтересовалась «дама с собачкой».

— Гав! — гавкнул микроскопический пёсик.

— Всё, сейчас приедет группа! — авторитетно, как генерал милиции, заявил Сенцов. — Можете идти по домам!

— А расписываться? — вопросила дама с собачкой.

— Гав! — вставил своё «веское слово» её пёсик.

— Где… расписываться? — не понял Сенцов, отдавая мобильный телефон щедрому хозяину.

— В протоколе! — скрипучим голосом взвизгнула дама с собачкой.

— А, нет, спасибо, не надо, — замотал головою Сенцов, желая побыстрее разогнать всю толпу, а главное — избавиться от назойливой собачницы и её гавкающей собаки.

Соседи начали расходиться по домам, но нехотя, медленно, шушукаясь. Собачница уползла самой последней, а её собачонка, которой и не видно даже, всё лаяла и лаяла, казалось, на весь район.

Вскоре Сенцов остался один на один с убиенным соседом. Если бы он курил — он бы нервно выцарапал сигаретку и начал бы подобно Змею Горынычу выпускать дым изо рта и ноздрей. Но Константин не курил, и, вместо курения, лишь крутился взад-вперёд по двору, вспоминая, что он знает про соседа Гришаничкина. Собственно, ничего. Появился он недавно — месяца ещё не прожил в доме, обосновался на втором этаже, в шестой квартире, где до него проживал одинокий бывший архитектор Лев Соломонович, который уехал в Израиль. Гришаничкин ни с кем из соседей не знался, не общался, не просил соли и не выматывал ремонтом. Кажется, поселившись, он вообще не делал ремонта — жил на том, что оставил ему Лев Соломонович. Никаких родственников Гришаничкина Сенцов не видел, где Гришаничкин работал — оставалось тайной для Сенцова. Наверное, этого не знает даже Виктор Савич. Рано утром Гришаничкин выкатывал из гаража внедорожник «Додж», прыгал в него и куда-то смывался. Приезжал поздно вечером, закатывал внедорожник и бежал домой… Стоп. Сенцов оглядел двор и увидел, что внедорожник «Додж» не закачен в гараж, а торчит посреди двора, недалеко от тела почившего хозяина. Кажется, сегодня странный сосед и не собирался в гараж… Спешил, что ли? Он оставил машину «спать» на улице… Почему? Уж не преследовал ли его кто?

Красно-синие блики мигалок сбили размышления Сенцова и заставили обернуться. Во двор въезжала служебная машина Крольчихина, шелестя колёсами по асфальту, который положили тут сразу после войны и с тех пор оставили неизменным.

Крольчихин припарковался Шумахером: лихо въехал на узкую полоску свободного асфальта, что зияла между широким внедорожником и самопальной клумбой, и резко застопорил служебную машину, свистнув тормозами. Константин отскочил в сторонку: передним колесом Крольчихин угодил в лужу и поднял «цунами» грязной, бензиновой воды.

— Сенцов! — крикнул следователь Крольчихин, выпрыгнув из кабины широким скачком.

— Да! — не особенно громко отозвался Сенцов, чувствуя, как его начинает клонить в сон.

— Итак, что там у тебя? — осведомился у Константина Крольчихин, разглядывая двор и дом.

— А, вон! — Константин показал рукою на распластавшееся по асфальту тело соседа. — Кому-то он помешал…

— Ага! — бодренько изрёк Крольчихин и засветил карманный фонарик, потому как посчитал, что свет единственного во дворе целого фонаря слишком тусклый для того, чтобы он мог что-либо увидеть.

Вместе с Крольчихиным приехали ещё три оперативника: Морозов, Кнопочкин и Бочкин. Бочкин зевал во весь рот, выбираясь из машины Крольчихина — наверное, подняли с постели, Бочкин тоже здесь недалеко живёт. Кнопочкин же был свеж и бодр — он засветил карманный фонарик и тут же скользнул к трупу сенцовского соседа.

— Овсянкина бы сюда! — крикнул он, присев на корточки около Гришаничкина и осветив его лучом фонаря. — И Мышкина тоже!

— Это — его машина, — негромко сказала Сенцов Крольчихину и показал на лишившийся хозяина «Додж» соседа. — Он её обычно в гараж заводит, а сегодня почему-то на улице бросил…

— Отлично! — обрадовался следователь Крольчихин. — Экспертизу машины тоже проведём! Бочкин! Не спи — вызывай Овсянкина и Мышкина разбуди!

Сонный Бочкин вздрогнул от неожиданности, вынул из кармана мобильник и принялся медленно набирать номер криминалиста. Морозов топтался около него и тоже зевал, глядя в асфальт.

— Морозов! — рявкнул ему Крольчихин, широко шагая к «Доджу» Гришаничкина. — Не стой! Обследуй место преступления!

— Есть! — ответил Морозов, а сам, словно бы, выпал из сна.

— Сенцов! — голос Крольчихина взорвался над сенцовским ухом, и констатин вздрогнул: тоже засыпал, прямо посреди тёмного двора.

— А?? — продрал внутренние глаза Сенцов и уставился на фантастически бодрого Крольчихина.

— Бэ! — буркнул ему следователь. — Спите все, когда работать надо! Пошли опрашивать твоих соседей!

— А за ними не нужно ходить! — послышался сзади до боли знакомый Сенцову голос Риммы Петровны, заставив Константина вздрогнуть. — Я, например, уже здесь!

— Так, отлично! — обрадовался ей Крольчихин. — Вы у нас кто?

— Римма Петровна Белкина! — бодро заявила Римма Петровна. — Седьмая квартира. У меня бессонница, я вязала и вдруг — слышу шум! Машина подъехала. Ну, я человек бдительный, не какая-нибудь раззипоха, которая дальше носа и не видит. Я — к окну. Глядь: сосед наш новый паркуется! Он обычно часов в десять приезжал и сразу к гаражу, чтобы машинерию свою закатить. А то гляжу: он прямо во дворе паркуется, а потом — выскочил и вприпрыжку в подъезду поскакал! Гришаничкин этот всегда бегом ходил, а сегодня что-то особенно вприпрыжку! И так: скок-скок, до двери чуть-чуть не добежал и тут что-то хлопнуло — и он БУ-БУХ! — и всё, лежит, бедняга носом вниз! Ну, я и побежала соседей собирать!

Вот это — Римма Петровна! Всё видела, всё слышала, всё знает! И что бы милиция без неё делала?? Крольчихину, видимо, её бдительность пришлась по душе. Он прекратил отчитывать Сенцова за сонливость и полностью переключился на Римму Петровну.

— Скажите, до и после убийства в дом кто-нибудь заходил, выходил?

— Вы знаете, нет! — пискнула Римма Петровна. — Только ещё один наш новый сосед, Хачикянц, с работы пришёл — и всё, никого не видала!

— Так, во сколько Хачикянц пришёл с работы? — вопросил Крольчихин, и Сенцов не без злорадстсва отметил, что хоть один Эрик попал под раздачу.

— А, в одиннадцать тридцать пожаловал! — излагала хронологию Римма Петровна. — И после него — никто больше не пришёл!

— Поздновато ваш Хачикянц возвращается… — заметил Крольчихин.

— А, он поваром работает в ресторане — как смена закончится — так и приходит! — объяснила Римма Петровна. — У него и ночные смены бывают.

— Так, понятно! — кивнул следователь Крольчихин. — Римма Петровна, вы кого-нибудь из родственников Гришаничкина видели?

— Да не было у него никого! — отказалась от родственников Римма Петровна. — Лет ему на вид уже за сорок, а живёт — бобыль-бобылём! Ни разу я не видала, чтобы к нему кто в гости пришёл!

— Так, подскажите, в какой квартире Хачикянц живёт? — осведомился Крольчихин. И Сенцов понял, что следователь решил взять этого Эрика в оборот.

— Пятнадцатая! — бодро сдала «логово» Эрика Римма Петровна. — Эрик Томасович он!

— Эрик? — уточнил Крольчихин, делая пометку в своём пухлом красном блокноте. — Отлично, к нему мы с Сенцовым сейчас и пойдём! А вас, Римма Петровна, я ещё в отделение повесткой вызову, как свидетеля!

— Спасибо! — обрадовалась своей нужности Римма Петровна, а Сенцов вспомнил, что Эрик Хачикянц одним из первых уполз со двора домой, когда он сказал соседям расходиться.

Крольчихин уже широко шагал к подъезду, и Сенцов поспешил за ним.

На Константина наседал сон, и он совсем не хотел топать по ступенькам на четвертый этаж к Хачикянцу, но пришлось. Крольчихин топал, перескакивая две ступеньки — Константину тоже пришлось так скакать. «15» — крупные цифры золочёного цвета тут же выдали квартиру Хачикянца, защищённую железной дверью, и Крольчихин безотлагательно позвонил в дверной звонок. Эрик Хачикянц открывать не спешил. Спать он не мог — не успел бы за десять минут так крепко заснуть. Или он думает, что на него могут свалить убийство соседа? Хотя, чего ему бояться, если это не он? Или Эрик Хачикянц уже заимел рыльце в пушку, убив кого-нибудь другого?

Пока Сенцов размышлял, из-за двери донеслись шаркающие шаги ног в домашних тапочках, а потом сонный голос с сильным кавказским акцентом недовольно осведомился:

— Кто там?

— Милиция! — сурово выкрикнул Крольчихин, породив в коридоре эхо.

— Я милицию не вызывал! — решил отбоярться Эрик Хачикянц.

— Гражданин Хачикянц! Это по поводу убийства вашего соседа! — загремел Крольчихин на весь коридор. — Старший следователь по особо важным делам Крольчихин, Алексей Васильевич! — он придвинул к глазку своё удостоверение.

— Оперуполномоченный Константин Сенцов… — протарахтел Сенцов и своё удостоверение тоже придвинул.

— Ох… вах… вах… — закудахтал за дверью Эрик Хачикянц и принялся, как показалось Сенцову, с большой неохотой отпирать свои многочисленные замки.

Хачикянц довольно долго возился — Крольчихин уже начал нервно потирать руки — а когда, наконец, справился и отпихнул в сторону дверь — Сенцов увидел его, обряженного в длиннющую, до пят, ночную рубаху и ночной колпак с помпоном. У Хачикянца был заспанный вид. Или он просто делал заспанный вид.

— Проходите… — растерянно пробормотал этот Эрик, а у его ног крутились весьма странные животные: карманная собачка породы чихуахуа, чьи лапки напоминали четыре спички, и здоровенный, круглый от меха, дымчатый персидский котяра, в чьём теле сидело килограммов семь. Собачка нервно гавкала, а котяра недовольно и сипло мяукал, оставляя свою шерсть на рубашке хозяина.

— Спасибо! — Крольчихин буквально прорычал это слово и вдвинулся в прихожую Хачикянца, словно танк. Сенцов же прошёл аккуратно: чтобы ненароком не затоптать карманную собачку.

В полумраке коридора Хачикянц с своей рубахе был похож на призрак. Он небыстро двигался вперёд, ведя ночных гостей в гостиную. Собачка продолжала гавкать, подскакивая на своих спичечных лапках, а котяра пристроился около аквариума и начал лениво делать вид, что вылавливает золотую рыбку. Между делом Константин узнал, что сухонькую чихуахуа зовут Авраам Линкольн, а котяру — всего лишь, Пушок.

В гостиной Хачикянц, наконец-то включил свет — засветил торшер. Сенцов увидал натяжной потолок, дорогие обои, мебель под заказ и громадный угловой диван, обшитый чёрной кожей. Кажется, на зарплату повара такую роскошь не приобретёшь. Тут нужна, скорее, зарплата киллера. Хачикянц вежливо предложил им сесть на диван, Крольчихин тут же плюхнулся и задал сонному хозяину, который даже не успел устроиться в кресле, свой первый суровый вопрос:

— Гражданин Хачикянц, в котором часу вы сегодня вернулись с работы?

— В одиннадцать тридцать… — невнятно из-за акцента пробормотал Хачикянц.

— А во сколько вы ушли с работы? — напирал Крольчихин, положив одну длинную ногу на вторую.

— В одиннадцать ноль-ноль… — забубнил Хачикянц и установил на следователя вопросительный взгляд, мол, какая разница?

— Кто-нибудь, видел, как вы выходили с работы? — пытался пригвоздить Хачикянца Крольчихин, однако тот не сдавался.

— Все! — на этот раз Хачикянц выкрикнул, заёрзав в кресле. — Повара, официанты, посудомойщики, уборщики…

— Так, хорошо, — не собирался отставать Крольчихин. — Где и кем вы работаете?

— Повар, в ресторане «Баку»… — булькнул Хачикянц. — Проспект Ильича, сорок два-б…

Крольчихин прикинул в уме и понял, что да, для того, чтобы добраться оттуда сюда — нужно не менее получаса.

— Отлично! — заявил следователь. — Скажите, вы знали Гришаничкина?

— Н-нет… — принялся отказываться Хачикянц, мотая своей кучерявой головой. — Я сам тут недавно живу… И почти никого не знаю…

— Так… — кивнул Крольчихин, у которого вопросы к Хачикянцу ещё не закончились. — Скажите мне, гражданин Хачикянц, когда вы подходили к дому — вы не увидели ничего странного? Подозрительного? Может быть, из подъезда выходил кто-нибудь незнакомый?

— Э… э-э-э… — задумчиво протянул Хачикянц, ёрзая в кресле так, словно бы под ним разожгли костёр.

Сенцов был сонным, но всё же, заметил, как Хачикянц ёрзает, и подумал, что последний что-то скрывает, хотя и выглядит невинной овечкой.

— Когда я поднялся по лестнице и подошёл к своей квартире, — начал говорить Хачикянц, не прекращая ёрзать. — Сосед мой по площадке, Мискин, вышел из квартиры и куда-то пошёл…

Сенцов отлично знал Мискина — давно обрюзгший, неспортивный гражданин лет сорока, утяжелённый мешковатым пузцом. Из-за сильной близорукости он вынужден постоянно носить очки, а одышка мешала ему даже подбежать к остановке за троллейбусом. Жены и детей у Мискина не было: он считал, что они ему не нужны и только мешают жить и работать. Мискин работал где-то программистом, часто брал умственную работу на дом, из-за чего в его окне ночами напролёт горел свет, а его любимое блюдо — это пиво… Ясно одно: на роль таинственного убийцы Мискин никак не тянет.

— Вы знаете, куда он пошёл? — не отставал от Хачикянца Крольчихин.

— Без понятия! — пожал плечами Хачикянц. — Я устал, и спать хотел! И мне меньше всего интересно следить за своими соседями!

— Так, отлично! — кивнул Крольчихин и поднялся с дивана. — Сенцов! — сказал он Сенцову. — Идём к Мискину!

Сенцову показалось, что Хачикянц очень доволен тем, что милиция покидает его. Он настоящей птичкой выпорхнул из кресла, чтобы проводить Сенцова и Крольчихина до двери. Хотя, когда провожал в зал, обязанный отвечать на вопросы — тащился тяжёлым сонным пингвином.

— До свидания! — бодро попрощался Хачикянц, закрывая дверь за их с Крольчихиным спинами, хотя здоровался недовольным сонным голосом.

— До встречи! — пообещал Хачикянцу Крольчихин, как показалось Сенцову, зловеще, и оборотил взор на соседнюю квартиру — где и проживал Мискин. Сенцов подробно рассказал следователю, каков из себя Мискин — однако, Крольчихина это не остановило — он решительно поднял руку и надавил на кнопку звонка.

Похоже, что этой ночью Мискин работал — его шаркающие шаги за дверью раздались спустя пару минут после того, как Крольчихин потревожил его звонок.

— Кто там? — послышался мискинский голос. Говорил он не очень внятно, потому что параллельно с разговором что-то жевал.

— Милиция! — по своему обыкновению рявкнул Крольчихин, и невнятный голос сменился кашлем. Кажется, Мискин подавился, когда услышал слово «милиция», да ещё и таким грозным тоном.

— По поводу убийства вашего соседа! — добавил Крольчихин, ещё сильнее пугая Мискина.

Мискин что-то забулькал, громко кашляя при этом, и заклацал замками. Кажется, у него в двери стоит замков пять — так долго он возился, всё не в силах откашляться. Сенцов даже устал ждать его, да и Крольчихин недовольно топтался и шаркал ногами.

— Ждравствуйте… — шепеляво поздоровался Мискин, наконец-то, возникнув на пороге. В его левой кургузой руке сидел бутерброд с колбасой, который он откусывал прямо при Сенцове и Крольчихине. Глядя на бутерброд, Сенцов остро почувствовал, что не поужинал перед сном.

— Здравствуйте! — поздоровался Крольчихин, которого Мискин явно разочаровал. Следователь желал выделить убийцу, а обнаружил рыхлого жующего толстячка, обрудованного очками и сигареткою за ухом.

— Проходите… — пролепетал Мискин, доедая бутерброд, и посторонился, пропуская неожиданных гостей в свою квартиру.

Переступив порог, Сенцов тут же понял, что перед ним — холостяк. Первое, что бросилось Константину в глаза — это наваленная около стенки груда разношенных, изгвазданных башмаков для всех сезонов — у него самого такая навалена. Потом — куртки, напиханные на вешалку — с засаленными рукавами с забрызганным низом. Ковровая дорожка на полу не подвергалась пылесосу месяцами — так же, как и у Сенцова. Мискин поплёлся вперёд, и Сенцов с Крольчихиным последовали за ним. Хозяин вовсю курил в квартире — в воздухе установилось плотное амбре, из-за которого кружилась голова и барахлили мозги. Следуя по коридору, Константин едва не налетел на развинченный системный блок. Перепрыгнув через него, Сенцов встретил «анаконду» из длиннющих толстых проводов, пару мониторов и ещё один системный блок — только целый. Кроме программирования Мискин занимался ещё и ремонтом компьютеров — комплектующие, провода и корпуса занимали в его квартире все места, которые только можно занять. Даже в распахнутой хлебнице, которую Сенцов заметил на кухне, вместо хлеба лежали видеокарты различных моделей.

— Присаживайтесь… — пробулькал Мискин, указав на просиженный старый диван без покрывала, который пристроился в углу заставленной комнаты. — У меня не убрано…

Сенцов сел и почувствовал, что диван просижен основательно: скоро в нём появится дыра, из которой полезут на волю пружины. Крольчихин присел около Сенцова на краешек — не хотел получить укол той самой пружиной. А хозяин устроился на вертящемся кресле со скособочившейся спинкой. За спиною Мискина оказались три стола, на каждом из которых расположился работающий компьютер и пластиковые тарелки со съестным. Похоже, что Мискин ездит на этом стуле от одного компьютера к другому, потому что на краске пола явно виднеются характерные следы колёс.

Крольчихин обвёл квартиру Мискина подозрительным взглядом, отметил четыре двухлитровые бутылки пива «Сармат», которые хозяин припрятал в углу — между облезлой стенкой и неновым шкафом, занятым компьютерной литературой — и задал первый вопрос:

— Гражданин Мискин, ваш сосед видел, как вы около полуночи выходили из квартиры. Куда вы пошли?

— Та, в «Родник», за пивом! — не скрывал Мискин. — Вот — пиво… — его толстенький палец показал как раз на те четыре бутылки, которые притаились за шкафом.

Кажется, не врёт: в полуподвальном магазинчике «Родник» есть ночной отдел.

— Ждёте гостей? — поинтересовался Крольчихин, елозя ногами, под которыми неудобно оказалась жёлтая от времени клавиатура.

— Нет, — покачал головой Мискин. — Я скромный необщительный человек… У меня и друзей-то нет… Это — мне. Я специально покупаю много сразу, чтобы не отвлекаться от работы и не бегать в магазин…

— Ясно… — кивнул Крольчихин. — А вы знаете, что пока вы ходили в магазин — вашего соседа кто-то застрелил?

— Уже да, — булькнул Мискин. — Я когда возвращался назад — тут такое делалось, все высыпали, и я сразу же поспешил домой, чтобы они меня не затоптали…

— Скажите, когда вы выходили из квартиры — вы ничего подозрительного не видели? — осведомился Крольчихин, который уже хотел покинуть жилище Мискина из-за тяжёлого табачного амбре.

— Я видел своего соседа Хачикянца… — пробормотал Мискин. — Вы лучше, к тёте Нине зайдите — она всегда на всех смотрит… А я — человек невнимательный…

Тётя Нина жила в квартире напротив Сенцова — давняя подруга сенцовской тётки. Тётка, бывало, часами и днями просиживала с нею за чаем и картами, болтала о чём-то странном — едва ли не о ду́хах, которых пыталась вызывать тётя Нина. Тётка Сенцова тоже пыталась вызывать духов — вслед за тётей Ниной, даже купила в магазине какой-то «хрустальный шар» из прозрачного пластика… Заходить к тёте Нине Сенцов совсем не хотел — ещё предложит Крольчихину вызывать дух погибшего Гришаничкина и узнавать об убийце «из первых рук», то есть, от духа… Константин в тайне надеялся, что тётя Нина наглоталась снотворного и спит без задних ног, однако эта зыбкая надежда оказалась напрасной: разговорчивая тётя Нина уже стояла на пороге своей квартиры, специально поджидая их с Крольчихиным. И, едва они показались — тётя Нина подпрыгнула и громко позвала:

— Сюда идите, сюда!

— Тётя Нина? — уточнил у Сенцова Крольчихин.

— Тётя Нина, — нехотя подтвердил Сенцов.

— Отлично, идём поговорим! — обрадовался Крольчихин и побежал наверх едва ли не вприпрыжку, чтобы тётя Нина не дай бог, не убежала.

Но тётя Нина убегать не собиралась — она ждала, пока Крольчихин добежит до неё, а у её ног вертелся рыжий косматый Дорофей — котяра, который часто залазит через балконы в чужие квартиры и ворует всякую мелочь. Тётя Нина всегда отдаёт эти вещи назад и крестится при этом, веря в то, что появление у неё чужих вещей — происки духов и дьяволов.

— Я всё знаю! — негромко заявила тётя Нина, когда Сенцов и Крольчихин оказались перед ней.

— Да? — удивился Крольчихин и тут же взял тётю Нину в «клешни».

— И кто же убил Гришаничкина?? — надвинулся он на эту хрупкую старушку, однако, та его ничуточки не испугалась. Тётя Нина, несмотря на свою миниатюрность, полжизни занималась самбо и могла запросто отделать уличного вора. Она боялась только нечистую силу, и вся прихожая её была увешана иконами и чесноком.

— Я по ночам сплю скверно! — начала тётя Нина, воровато оглядываясь, словно бы её рассказ подслушивает… чёрт. — У меня в квартире завелось привидение, и оно мешает мне спать. Я сидела в качалке и вязала при свече, чтобы отогнать его, и вдруг услышала, как кто-то там, на чердаке, ходит! Я подумала, что это привидение моё пришло, и начала молиться, а оно всё ходит и ходит, ходит и ходит… Боюсь, как бы это не колдун ко мне пристал, а то заколдует ещё…

— И в жабу превратит! — не выдержал Крольчихин, скидывая с мозгов дурацкую эзотерику. — Вы, лучше, по делу говорите, а то оштрафую!

— А я по делу и говорю! — заверила тётя Нина, крестя себя и своего котяру, который накануне стянул у Сенцова магазинную котлету, а он даже разогреть её не успел. — Он всё топал и топал, и я поняла, что это не призрак топал, а тролль! А потом я услышала, как наверху что-то бух! — бухнуло! — продолжала она, перейдя на самый настоящий заговорщицкий шёпот, которым во времена трёх мушкетёров договаривались о встрече дворцовые интриганы. — Вон там! — она ткнула «пальцем в небо» и Сенцов машинально поднял голову. Он увидел над собою потолок подъезда, испорченный чёрными писягами копоти, которые получаются, если какой-нибудь пацан зажигает спичку и кидает её вверх. Константин пожал плечами: за потолком начинался тёмный чердак, наполненный хламом, а за чердаком — шиферная крыша.

— Нужно слазить! — решительно постановил около Сенцова следователь Крольчихин и уверенно шагнул к металлической тонкой лестничке, которая вела к деревянной крышке люка, которую привесили к потолку. Замка на крышке не водилось: он потерялся, когда Константин Сенцов ещё был мальчишкой лет тринадцати. Залезь Крольчихин на лестничку и толкни крышку плечом — она откроется и пропустит его на мглистый и сырой чердак.

— Смотрите, там тролль! — шепнула тётя Нина, спрятав лицо в рукав широченного халата, который казался на её сухой фигурке парашютом. — Я на него капкан поставила, а он так и не попался! Пистолет берите, а то выскочит!

Всё, тётя Нина напугала сама себя своими глупыми троллями да колдунами, и захлопнула дверь, создав несильную воздушную волну.

— Чёрт… — пробурчал Крольчихин, дёрнув себя за нос. Он прекрасно знал, что никаких троллей нигде не бывает: ни на чердаках, ни в подвалах, ни в лесу, а вот угодить ногой в тёти Нинин капкан вполне возможно, если не смотреть под ноги…

— Полезли, Сенцов! — постановил он после короткого раздумья. — Фонарик зажжём, и смотри в оба, а то без ноги останешься… — он приблизился к лестничке и полез на зелёные перила, чтобы достать до её нижней ступеньки. — Сенцов, у тебя много таких соседей? — прокряхтел он, подтянувшись на руках и взобравшись, наконец, на высокую, узкую и неудобную для человека нижнюю ступеньку.

— Только тётя Нина… — пробормотал Сенцов, примериваясь, как бы ему лучше залезть и не рухнуть вниз, через лестничные пролёты на бетонный пол первого этажа.

Следователь Крольчихин, держась руками за тонкую перекладину шаткой лестнички, толкнул плечом крышку люка. Крышка оказалась гнилая и лёгкая, она легко распахнулась от крепкого толчка и открыла вход на тёмный чердак. В лицо Крольчихину пахнуло сыростью и холодом. Следователь вытащил фонарик и зажёг его. Посветил во мрачное чрево чердака и сразу увидел перед собою штабель каких-то пожелтевших и подмокших книжек. В сторонке валялась однорукая кукла и тачка для цемента, около тачки стоял продырявленный тазик ржавого цвета… Всё, дальше ничего не было видно из-за нагромождения каких-то досок… или это шкафчик?

Следователь Крольчихин сделал рывок, помогая свободной рукою, и вылез на чердак, его башмаки коснулись подмокшего загрязнённого пола. Выпрямившись, он определил, что потолок чердака достаточно высок для того, чтобы стоять в полный рост. Осветив пространство перед собой, следователь обнаружил горы хлама и… ни одного тролля. Мысленно хохотнув над сумасшедшей тётей Ниной, Крольчихин отметил, что его ждёт тут сногсшибательная работка: снять отпечатки пальцев со всего, что тут навалено, и выделить среди них те, которые бы не принадлежали жильцам дома. Со всех книжек, и с куклы, и с тачки… разглядывая все эти предметы в свете фонарика, Крольчихин заметил, что на чердаке так и не появился Сенцов.

— Эй, Сенцов! — позвал Крольчихин, выглянув с чердака в тёплый и сухой подъезд. — Чего ты застрял?

Сенцов до сих пор торчал на нижней ступеньке и размышлял, как бы ему подняться и не раскваситься о достаточно далёкий и убийственно твёрдый пол.

— Давай, влезай уже! — подогнал Константина Крольчихин, подпихнув куклу носком ботинка. — А то я тут состарюсь, на чердаке этом… Чёрт!

— У-уу… — неопределённо гуднул Сенцов, усилием воли заставил себя подтянуться на руках, и тоже оказался на чердаке, около Крольчихина. — Блин… — пробормотал Константин, увидав свои ладони, покрытые хорошеньким налётом из серой чердачной грязи.

— За работу! — тут же скомандовал Крольчихин, а Сенцов увидел, что следователь уже присел у подслеповатого чердачного окошка и снимает отпечатки с его трухлявой рамы.

— За работу… — вздохнул Сенцов, сделал шаг и наткнулся на капкан.

— А вот и капкан… — буркнул Константин, отодвигаясь подальше от его страшной пасти, наполненной стальными зубищами.

— Медвежий, — оценил капкан Крольчихин, повернув голову. — Хорошо запаслась твоя тётя Нина! Отшвырни подальше, и — не теряй времени!

Константин осторожно взял капканище в руки, поднял. Тяжёлый, гад — килограммов восемь в нём точно будет, а может быть, и больше. К тому же — несёт на себе обрывок толстой цепи. Сенцов отнёс это «произведение» в дальний угол и там бросил, а потом — вернулся к квадратному люку, через который они с Крольчихиным влезли, и закрыл крышку, чтобы не вывалиться ненароком. Константин завозился с крышкой и с капканом, а Крольчихин уже работал — он подошёл к чердачному окну…

— Сенцов! — он вдруг громко заговорил, а Константин вглядывался в темноту: а нет ли там тролля??

— Чего? — пробормотал Константин, не заметив тут ничего, кроме избытка мусора.

— Скажи, тут всегда так разломано было? — осведомился Крольчихин, разглядывая чердачное окно… рама которого была странно разворочена, превращена в дыру, словно маленьким взрывом, стекло расколото на кусочки, которые валялись по полу.

— Н-не знаю… — пробормотал Сенцов, удивляясь. Он на чердаке с мальчишества не бывал, и не знал ничего про это окно…

— Тьфу, чёрт полосатый! — негромко ругнулся Крольчихин, не оборачиваясь. — ты же живёшь здесь! И как ты можешь не знать??

— Простите, я не лазил на чердак… — оправдывался Сенцов, топчась и пиная сломанную куклу, которая лишилась руки и глаза, загрязнилась, запылилась и в зловещем мраке напоминала маленького зомби.

— Так, Овсянкин! — Крольчихин уже вытащил мобильник и звонил эксперту, забыв про Сенцова. — Давай, сюда, на чердак лезь!

— Я дактилоскопирую труп! — сонно проныл в ответ Овсянкин, а Сенцов понял, он ни на какой чердак не желает, а желает домой, в кровать, под одеяло.

— Так, закончишь с трупом — и мухой на чердак! — сурово приказал Крольчихин, стараясь добиться от всех сонных подчинённых чёткой работы.

— Ага, — зевнул Овсянкин, и Крольчихин сбросил вызов и затолкал мобильник назад в карман. — Сенцов! — напал он на Константина. — Соседка твоя хоть и с приветом, но внимательнее тебя в сто раз! Давай, осмотрим окно это и по домам — утром будем разбираться!

Сенцов нехотя пополз к этому разбитому окну, не зная даже, что он должен там найти. Ну, да, окно уничтожено — рама разорвана, стекло расквашено… Кусочки повсюду… Константин случайно выглянул на улицу и увидел труп своего соседа — он лежал аккуратненько перед этим окошком, а вокруг него кишели — соседи, опера и Овсянкин.

— Алексей Васильевич… — пробормотал Сенцов, глазея по инерции на застреленного соседа.

— Чего? — осведомился Крольчихин, разглядывая все эти щепки… едва ли не обнюхивая их, как Мухтар.

— Мне кажется, в него из этого окна стреляли… — вывалил свою догадку Сенцов, а в душу его прокрался страх. — А топал по тёте Нине не тролль, а убийца! — сказав про убийцу, Константин почувствовал, как страх набирает липкую силу: а вдруг он ещё здесь?? И как только они с Крольчихиным зазеваются — он застрелит и их???

— Молодец! — похвалил его Крольчихин, который, кажется, никак не ощущал сенцовский страх. — Скорее всего, ты прав! Сейчас, мы Овсянкина капитально припашем — всё тут облазает мне и всё найдёт! Всё, полезли назад, нечего улики затаптывать! — распорядился следователь, откидывая крышку, чтобы вылезти на хлипкую лестничку и покинуть сенцовский подъезд.

— Алексей Васильевич… — робко обратился к нему Сенцов, тоже вылезая и стараясь не сорваться. — А вдруг это — Теплицкий?

— Что — Теплицкий? — не понял Крольчихин, слезая на перила и спрыгивая на лестничную клетку.

— Нанял убийцу? — уточнил Сенцов, а руки его были холодными как лёд и непослушными. Теплицкий нанял убийцу Сенцову, чтобы тот не лез в его дела…

— Всё может быть! — жизнерадостно сообщил Крольчихин, проворно сбегая вниз по лестнице. — Давай, Сенцов, не стопорись — время не резиновое!

Едва Крольчихин выбрался из подъезда на улицу — нос к носу столкнулся с Морозовым.

— Овсянкин уже дактилоскопировал труп! — выкрикнул он и напугал Сенцова. — Я его пальчики сфоткал, в дежурку послал, а стажёр наш пробил по базе и знаете, что обнаружил?

— Что? — изумлённым голосом выплюнул Крольчихин.

— Человек с отпечатками Гришаничкина сидел в тюрьме, под фамилией Бунько Петр Васильевич…

— И что? — нетерпеливо настаивал Крольчихин, нутром чуя, что убийство заказное и произошло далеко не случайно.

— А его тюремная кличка была Буквоед! — закончил Морозов.

Сенцов побледнел. Он ни за что бы не поверил, что его необщительный сосед и есть тот легендарный бандит, гроза милиции, которого не поймал даже Крольчихин… Он ни за что бы не поверил в то, что «адского» Буквоеда можно убить обычной пулей… Хотя, возможно, это была серебряная пуля…

— Буквое-ед?? — подпрыгнул Крольчихин, отлично зная, какой опасный преступник тот, кто действительно, является Буквоедом. — А ну-ка, дай-ка сюда телефон! — вдруг потребовал он.

— Зачем? — изумился Морозов, глуповатый со сна.

— Камеру хочу твою посмотреть! — настоял Крольчихин. — Если там ерунда на полтора мегапикселя, или дешёвка — так стажёр и ошибиться мог с базой!

— Смотрите! — пожал плечами Морозов и протянул Крольчихину свой смартфон.

Крольчихин схватил телефон, повертел перед глазами, и понял, что это — новая дорогая модель с камерой, как у цифрового фотоаппарата.

— Где ты его взял? — удивился Крольчихин, ведь Морозов был экономный и даже булочки в столовой не покупал — приносил обеды с собой в термосе.

— В кредит купил, — ответил Морозов. — У него хорошая камера — поэтому я и сфоткал отпечатки.

— Ага, — загорелся действием Крольчихин. — Сенцов, мы сейчас едем в райотдел и начинаем работу!

Сенцов чувствовал, как сон берёт над ним верх. Даже имя Буквоеда пробудило его лишь на несколько минут, а потом — мозги вновь погрузились в ватное озеро. Крольчихин сказал, что надо работать, а Константин так хотел спать, что просто на ходу погружался в дремоту… А ему ещё придётся думать… А может быть, и к кому-нибудь поехать… Далеко, в Кировский район.

Машина скорой помощи разгоняла предрассветную мглу красными и синими мечущимися огнями мигалок, а два санитара подняли накрытые простынёю носилки с телом Гришаничкина и собрались грузить их в салон, чтобы отвезти тело убитого в морг.

Глянув на них мельком, Константин вдруг подумал, что пуля, убившая соседа, предназначалась ему, и стрелял загадочный «мусорный убийца», которого теперь прозвали «Эрик Вовк», стремясь отомстить за то, что Сенцов пытался его поймать…