Туристы. О путешествиях во времени

Глава 107 Диана Лапшина

Крольчихину не терпелось увидеть членов исторического клуба «Звезда» — Морозов уже отзвонился и сообщил, что все, кто в это неудачное утро оказались в стенах клуба, с помощью бойцов Кирпичева перекочевали в стены изолятора. Крольчихин бы схватил проклятого Комарчука за мятый воротник и выбил бы из него признание «фейсом об тейбл» — руки так и чесались. Уверенный в том, что клуб «Звезда» связан с проклятым «Вавилоном», Крольчихин отправился прямиком в допросную комнату, прихватив с собою сержанта Казачука. Следователь вменил сержанту в обязанность поочерёдно приводить и уводить всех задержанных, а сам набрал пачку листов — не для протоколов, для черновиков, потому что «звездисты» эти обязательно будут много врать и, возможно, попытаются сбить его с толку своим «потусторонним» бредом. Федор же Федорович решил заглянуть к Ветеркову — интересно было, сколько обладателей фамилии Краузе обнаружил стажёр, и кто из них заслуживает пристального внимания? Когда Федор Федорович вошёл в кабинет — стажёр со смаком уплетал беляш, а перед ним в одноразовой тарелке лежал ещё один беляш, пирожное «Наполеон», а так же — высилась бутылка кока-колы.

— Приятного аппетита! — сказал ему Федор Федорович, а стажёр почему-то испугался и едва не выронил свой беляш к себе на колени.

— А… здравствуйте… — прошамкал он набитым ртом, стремясь как можно быстрее прожевать и проглотить пищу.

— Как там наши Краузе? — осведомился Федор Федорович и подкатил к столу Ветеркова первый попавшийся вертящийся стул.

— Вот, — Ветерков протянул Федору Федоровичу два листа принтерной бумаги, на которых в виде таблицы были распечатаны все данные нужных субъектов.

Следователь взял, пробежал глазами… Интересно… Настоящих немцев среди них было лишь два — Ганс и Ульрих, туристы из Дрездена… Остальные же — местные: пару Петров, три Николая, Анатолий и Вадим. Откуда они получили нестандартную фамилию — никто никогда не узнает, но можно выяснить их отношение к «Вавилону»!

— Так, придётся их всех обойти, — постановил Федор Федорович, свернул лист вчетверо и положил к себе в карман. — Ими займёмся мы с Василичем: нутром чую, опасное это дело.

Затем Федор Федорович взялся перечитывать биографию Комарчука «Немца» и случайно вспомнил про «Эрика Вовка». До сих пор они не обнаружили ни Эрика, ни Вовка… А может быть, Эрик и не Вовк?

— Слушай, стажёр, — пробормотал Федор Федорович, отложив пока что биографию Комарчука «Немца». — Ты в базе не встречал Краузе по имени Эрик?

— Неа, такого не было, — оказался стажёр, и схватил пирожное не в силах побороть свой голод. — Если бы был — я бы его распечатал. Но я встречал это сочетание в другом месте. Сейчас, подождите…

Стажёр облизал свои пальцы, которые попали в крем и оказались основательно измазаны, и принялся шарить по ящикам своего стола, засыпанного крошками.

— А, вот, нашёл! — Ветерков выхватил некую бумагу и положил её на стол перед Федором Федоровичем.

— Чёрт, — чертыхнулся следователь, увидав, что стажёр выпятил ему проклятую «исторческую» фотографию, которой «Звезда» пыталась свести с ума беднягу Сенцова. — Будь моя воля — сжёг бы эту гадость ко всем чертям!

— Нет, вы подождите сжигать! — возразил стажёр, не прекращая поедать своё пирожное и измазал кремом и лицо тоже. — Смотрите!

Он перевернул фотографию изображением вниз, и Федор Федорович увидал надпись на пожелтевшей от времени фотобумаге. Корявым почерком Комарчука было нацарапано пропускающей ручкой: «Эрих-Иоганн фон Краузе-Траурихлиген, 1914–1943». Похоже, Рыбкину забивали мозги тем же самым, чем и Сенцову… Кстати, за что выгнали этого Рыбкина? Нужно будет добиться аудиенции у Тетёрки и поговорить с начальником о бывшем стажёре…

— Чёрт… — чертыхнулся Федор Федорович в стотысячный раз, догадываясь о том, что никакого Краузе не существует, эта фамилия не настоящая, а распечатку Ветеркова следует просто смять в шар и отправить в мусорный бак. «Вавилон» пытается пустить их по ложному следу, но Федор Федорович на эту уловку не клюнет! Следователь молча вынул распечатку из кармана, смял в шар и отправил в корзину для бумаг под столом Ветеркова.

— А? — удивился стажёр, выпучившись на Федора Федоровича: то рычит, требуя срочно искать и печатать, жертвуя слизистой своего желудка, то выкидывает…

— Ложный след! — пояснил Федор Федорович, машинально разглядывая те бумажки, которые стажёр бросил мимо корзины. — Чёртов ложный след. Они думают, что я куплюсь… чёрт, ну и кавардак ты развёл, стажёр! Смотри, Зоя Егоровна таки стукнет тебя шваброй!

— А кто эти «они»? — спросил вдруг стажёр с долей страха.

— Ты только мышей больше не носи! — ворчливо посоветовал стажёру Федор Федорович и собрался уже идти к Крольчихину — может быть, ему больше повезло со «Звездой», чем ему самому с Краузе?

— Подождите! — вдруг воскликнул Ветерков, скрипя своим неновым стулом. — Диана эта ваша Лапшина — я пробил её номер и всё про неё узнал! Она существует, Федор Федорович!

— Не может быть! — удивился следователь и даже вернулся за стол Ветеркова. — А ну-ка, выкладывай!

— Вот! — стажёр нашёл на своём столе ещё одну распечатку… Интересно, как он их находит, когда его стол больше похож на пункт приёма макулатуры вперемежку с отходами кухни??

— Её настоящее имя, — продолжал между тем Ветерков, выложив захватанный лист перед следователем. — Виктория Сушко, проживает по улице Коммунистической, дом тридцать, квартира тридцать шесть! Фотография тоже имеется! Вот!

Перед Федором Федоровичем возникла и фотография — круглолицая рыженькая гражданка с улыбкой до ушей… Она совсем не похожа на преступницу, скорее, на студентку.

— Учится на бухгалтера, — добавил стажёр. — По крайней мере, тут так написано!

— Отлично! — обрадовался Федор Федорович и схватил фотографию и распечатку с адресом этой «Дианы-Виктории». — Сейчас мы поедем прямо к ней!

Квартира Дианы Лапшиной несла стальную дверь, Крольчихин стоял перед ней и всё никак не мог поверить в существование этой почти мифической Дианы Лапшиной. Обычно преступники, скрываясь, меняют номера телефонов, но эта Диана почему-то изменила только имя…

Федор Федорович тем временем протянул руку и нажал кнопку звонка, которая несла внутри себя небольшую оранжевую лампочку. За дверью раздалась трель, и следователи принялись ждать ответа. Они слышали в квартире возню: хозяева были дома — шуршали чем-то в самой прихожей, а потом — женский голос с удивлением поинтересовался:

— Кто там?

— Милиция! — сообщил хозяйке Крольчихин, стараясь прикрутить пока что свою суровость, чтобы не пугать её.

— Милиция? — переспросила хозяйка, но, всё же, решила открыть. Доверчивая она какая-то для преступницы… странно.

Стальная дверь отъехала в сторону, и следователи, наконец, увидали перед собой таинственную и немного жуткую Диану Лапшину, служительницу «Вавилона», которая неким «колдовским» образом заманивала в опасную ловушку новые и новые жертвы. Почти каждый из спасённых от «Вавилона» бедняг вспоминал Диану Лапшину…

— Здравствуйте, — поздоровалась эта щекастая толстушка в таких плотных, обтягивающих джинсах, из-за которых невольно казалось, что она вот-вот задохнётся.

— Гражданка Сушко? — уточнил Крольчихин, старательно вытирая ноги о постеленную в коридоре тряпку, потому как в квартире этой «вавилонской ведьмы» царил сверкающий порядок.

— Д-да, это я… — негромко пробормотала эта «Лапшина», робко отодвигаясь в сторонку, чтобы пропустить незваных гостей мимо себя в прихожую. — А… что? Что-то случилось?

— Пока ничего, — временно успокоил её Крольчихин. — Скажите, гражданка Сушко, это ваш номер телефона? — осведомился он, показав «Диане-Виктории» листок, на котором были записаны цифры из мобильной телефонной книги Екатерины Селезнёвой.

— Мой… — согласилась Сушко и тут же проявила любопытство:

— А что?

— Пока ничего, — повторил Крольчихин, а хозяйка квартиры, попереминавшись с ноги на ногу неуверенно, вопросительно предложила:

— Может быть, на кухню пройдёте? Присядете?

Крольчихин замешкался: с одной стороны это могла быть простая вежливость. Но с другой — коварная «вавилонянка» собралась заманить их в ловушку. Он подмигнул Федору Федоровичу левым глазом, что значило «Будь начеку!», и небыстро двинулся в кухню. Чистота этой кухни поражала — ни пылиночки нигде, ни шерстинки, ни кусочка никакого на столах. Раковина сияет, будто её только что купили и плита сияет так же… Кошки у Лапшной не водилось, а на столе, за который хозяйка усадила гостей, на белоснежной скатерти стояло широкое блюдо, наполненное мучными сладостями.

— Чайку? — предложила Виктория Сушко, выхватила из тарелки одну сладость и принялась с аппетитом грызть.

Крольчихин «вавилонский» чай пить не стал — а вдруг там яд? Федор Федорович так же воздержался, ограничившись сухим «спасибо». Сушко же пожала плечами и набухала себе целую кружку — поллитровую, мужскую, с изображением полосатого мужского галстука на боку.

«Диана Лапшина» с увлечением грызла очередную мучную сладость, запивая чаем, а Крольчихин задал ей вопрос:

— Скажите, вам знакомо имя «Диана Лапшина»?

— Нет, а кто это? — Виктория Сушко отказалась от Дианы Лапшиной… Ну, ничего, это не надолго, Крольчихин решил припереть её к стенке.

— А Екатерину Селезневу вы знаете? — спросил он, стараясь не смотреть на мучные сладости — в его желудке с утра не было и маковой росинки, и последний заявлял об этом навязчивым воем и противными голодными болями.

— Нет, а кто это? — Сушко и от Селезнёвой отказалась, а на лице её и в голосе читалось неподдельное удивление.

— А это мы сейчас вам разъясним! — сурово сообщил ей Крольчихин, а толстушка Сушко даже перестала жевать.

— А? — в который раз удивилась она, а Крольчихин снова удержался от того, чтобы не сказать «Бэ» и ей.

— Гражданка Екатерина Селезнёва была жертвой компании «Вавилон»! — Крольчихин эти слова вколотил, а Федор Федорович удивился, как это он при этом не стукнул кулаком по столу?

— А? — повторила Сушко, по инерции возя ногами под столом.

— Вы играли в игру «Смертельная битва»? — наводящий вопрос Крольчихина заставил «вавилонянку» отодвинуться от стола вместе со стулом.

— Ну, пару раз поиграла… у друзей… А что? — эти слова Сушко выдала устрашённым шёпотом. Игра была запрещена. Она решила, что милиция собралась оштрафовать её за то, что играла.

— Эта игра — продукт компании «Вавилон»! — Крольчихин рубанул стальным голосом. — А ваш номер телефона, гражданка Сушко, записан у потерпевшей Селезнёвой под именем Дианы Лапшиной, и гражданка Селезнёва утверждает, что именно вы заманили её в «Вавилон»! Мы всё знаем, гражданка Лапшина!

Крольчихин решил, что припёр «вавилонянку» к стенке, выкатил на лицо выражение каменной непобедимости, а толстушка почему-то скисла… Она не стала изворачиваться, отправдываться, пытаться убегать… Она пару раз моргнула своими густо накрашенными глазками и… малодушно разрыдалась!

— Вы чего? — удивился Федор Федорович… Кажется, это — не та Диана… А может быть, она притворяется…

— Это — не я… — пропищала сквозь слёзы Диана Лапшина, а по её напудренным щекам текли чёрные ручейки, потому что слёзы смывали тушь и тени. — Вы меня с кем-то перепутали… Я в университет опаздываю…

С этими словами Лапшина отклеилась от стула и решила выскользнуть из кухни, но её задержал Федор Федорович.

— Извините, — сказал следователь, мягко но настойчиво возвращая неудавшуюся беглянку за стол. — Наша беседа с вами не закончена. Лучше скажите нам, откуда у вас сим-карта?

— Понимаете, — зарыдала «Диана Лапшина», нещадно размазывая свою яркую косметику вместе со слезами. — Мне мой парень подарил телефон вместе с симкой… А я её на себя перерегистрировала, потому что мне нужно было роуминг подключить… Господи, я не знаю никакой Дианы, никакой Екатерины… Отпустите меня!

— Значит, парень? — уточнил Крольчихин. — Имя парня?

— Вадим… — всхлипнула Виктория Сушко, топчась около стола.

— Вадим… Краузе? — Федор Федорович решил узнать фамилию этого таинственного «парня», а так же убедиться, следует им отсеивать Краузе или нет?

— Да нет, что вы? — отказалась от Краузе Виктория и даже плакать перестала от удивления.

— А может быть, Комарчук? — вставил Крольчихин, желая связать таинственный мобильник Виктории Сушко с историческим клубом «Звезда».

— Да нет же! — снова отказалась Сушко, мотая головой с растрепавшимися волосами. — Грищенко Вадим! Я познакомилась с ним на дискотеке… Но недавно мы расстались… Я очень переживаю из-за этого и постоянно что-то ем… Семнадцать килограмм уже набрала, господи… — она принялась горестно щипать свои «бройлерные» бока, дабы показать, как пострадала её фигура.

— Адрес Вадима Грищенко! — найдя зацепку, Крольчихин по своему обыкновению начал громыхать, стремясь быстрее всё разузнать и убраться от этой плаксы, которая, конечно же, не та Диана Лапшина, а просто случайно оказалась под горячей рукой… кого? А вот это нужно узнать от Вадима!

Виктория Сушко испугалась внезапного напора следователя, попятилась, но сзади её передвижение ограничил Федор Федорович.

— Вы расскажите нам про Грищенко и мы осавим вас в покое! — сказал он, не выпуская Викторию из кухни.

— Он мой сосед… — пролепетала Виктория, желая, чтобы эти гости поскорее исчезли из её квартиры. — Через этаж, восемнадцатая квартира…

— Спасибо! — обрадовался Крольчихин. — Но вынужден вас огорчить: мобильный телефон, который вам подарил Грищенко, мы вынуждены изъять! Он принадлежал преступнице!

— Но… — опешила Сушко, топчась. — Как я звонить теперь буду?

— Я сожалею, — выплюнул Крольчихин без тени сожаления. — Но это улика. Принестие его, пожалуйста и не задерживайте следствие!

— Хо-хорошо… — Виктория согласилась без особого энтузиазма и поползла за телефоном с такой кислой миной, словно бы у неё кто-то умер — например, любимый хомяк.

Федор Федорович на свсякий случай пошёл за ней — а вдруг чего-нибудь учудит: сбежит или сломает телефон? Но Виктория ничего такого не сделала — просто взяла свой телефон с тумбочки и с унылым видом протянула следователю.

— Вот, — вздохнула она с обречённым видом, словно бы ей предстояло прыгнуть в вулкан.

— Спасибо, — сухо поблагодарил Федор Федорович, аккуратно перехватил телефон двумя пальцами и отправил в полиэтиленовый пакет для вещдоков.

— До свидания! — попрощался с Викторией Крольчихин, и они широкими шагами направились в прихожую, к двери, желая поскорее увидеть таинственного Вадима.