Туристы. О путешествиях во времени

Глава 167 Полипроброс

Под ногами вздрогнул пол, а потом — белые стены флип-отсека превратились в бесконечную череду сырых древесных стволов, покрытых широкими листьями, а яркий свет померк и превратился в мглистую сень. ХЛЮП! — хлюпнуло под башмаками, потому что Сенцов попал ногами в грязь, а лицо ощутило недоброе дыхание чуждого нехронального ветра. Ветер принёс запах палёного и какие-то хлопки, Константин вздрогнул и судорожно огляделся по сторонам. Кусты, деревья, листья… Природа встретила взгляд человека хладным безмолвием, и Константин Сенцов испугался: кажется, он оказался тут один..

— Ребята!! — заорал Сенцов в идиотском и неистовом порыве. — Ре!..

— Чего горланишь? — осведомились слева, и Константин вздрогнул, едва не повалившись назад.

— Тихо нужно, — сказал тот же голос, Константин рывком обернулся и увидел Красного у себя за спиной. — А то тут фрицев — две тонны! — сказав так, Красный выдвинулся из-за куста, в котором сидел и приблизился к Константину. — Видишь, Старлей: проброс неточный! — сказал он, хлопая ладонями по листьям.

— Ага, трансхрон апгрейдить надо! — возник из неизвестности Бисмарк. — Траурихлиген апгрейдил и — квас! А мы? Репейник всё соплю гоняет, как кисель!

— Да неужели Репейник тупее Траурихлигена? — удивился Красный, расхаживая взад-вперёд мимо Сенцова.

— Да не, Репейник — ленивый, как тысяча чертей! — фыркнула Звонящая, выходя из-за толстого ствола. — Говорит: сделаю, сделаю! А сам — пиво пить ползёт!

Константину сделалось легче, когда он увидел товарищей: слава богу, что их не раскидало за тридевять земель друг от друга. Пускай, Красный с Бисмарком обсуждают Репейника, машут ручкой и хихикают — главное, что они тут, рядом и защитят Сенцова в любой момент…

— Всё, братва, некогда тупить! — Звонящая рассеяла возникшее было замешательство и достала электронный компас-навигатор. — Нам туда! — заявила она, глянув на жидкокристаллический экран. — Еленовские Карьеры, ныне — Докучаевск!

Сказав так, она невозмутимо двинулась в ту сторону, куда показала.

Сенцов не видел там ничего, кроме стволов, но знал, что компас Звонящей — класса «Игрек», а класс «Игрек» никогда не ошибается.

— И, Старлей! — добавила она, обернувшись к Константину. — Мы втроём проберёмся в Докучаевск за Катей. А ты — отправишься к Траурихлигену на его «Весёлую поляну» и задержишь его, пока мы не справимся. Понятно?

Сенцов хотел на «Весёлую поляну» ещё меньше, чем в оповский игрек-генератор. Он даже попятился, услыхав такой приказ…

— И чья это идея? — возмутился Сенцов, отмахиваясь от мокрых веток и кусачих назойливых мошек. — Баран бы лучше придумал!

— Чш! — за спиною внезхапно встал Бисмарк, ухватил Сенцова за плечо и зажал ему ладонью рот. — Не ори — тут все всё слышат!

— М-мм… — мукнул Сенцов, силясь сказать «Отпусти».

— Старлей, эта идея — моя! — шёпотом заявила Звонящая и тут же нырнула в куст. — Прячьтесь! — шепнула она, а то попадёмся!

Прижатый Бисмарком, Константин лежал в кусту и видел, как мимо его носа движутся ноги, вставленные в тяжёлые грязные сапоги, слышал, как они хлюпают по раскисшей грязи и понимал, что это — немецкий патруль. Они прочёсывают лес — кого-то ищут, и автоматы их наставлены вперёд, на возможного врага. Сенцов затих — не шевелил и пальцем, ведь если его услышат — расстреляют всех!

— Так, Старлей, план меняется! — прошептала Звонящая, прячась около Сенцова.

Константин поспешил испустить вздох облегчения — они не отправляют его на кол… Но.

— Включай наручный флиппер! — сурово приказала Звонящая, и Сенцов испугался ещё сильнее — Репейник строго-настрого наказал не включать наручные флипперы до тех пор, пока не запахнет жареным по-настоящему, а то хроносбой какой-то будет.

— А? — булькнул Сенцов, желая напомнить Звонящей про наказ Репейника, но та, наверное, решила, что жареным уже запахло, и сдвинула брови.

— Давай, слизняк, не сиди! — шёпотом «крикнула» она, а прямо перед их носами хлюпали по мокрой траве тяжёлые сапоги патрульных. Их оружие напоминало пистолеты-пулемёты МР-38, но именно — напоминали: Траурихлиген уже перевооружил своих фашистов игрек-автоматами, замаскировав их под ординарные, немецкие.

— Та, ладно… — тихо фыркнул Сенцов, включая наручный флиппер дрожащей рукой: боялся, что обуглится, как сапоги Репейника.

— Сейчас мы тебя на «Весёлую поляну» пробросим! — заявила Звонящая, и Сенцов понял, что она не отказалась от идеи его угробить.

— Та они убьют меня… — Сенцов попытался отказаться сам, но Звонящая снова сдвинула брови.

— Ты дознаватель или слизень? — теперь она не крикнула шёпотом, а рявкнула, и Сенцову пришлось подчиниться начальнице.

— Есть, — булькнул он, мысленно прощаясь с жизнью. Его флиппер был уже включен, и показывал на экране красные цифры — дату и время, где сейчас находился Константин.

— Все включили флипперы? — осведомился Звонящая у Красного и Бисмарка, которые были веселы и бодры — им понравилась идея прокатиться на наручном флиппере… Плохая идея, одинако… безрассудная.

— Да, — ответил за обоих Красный. — Может, перестреляем этих патрульных? — осведомился он, маясь от временного безделья.

— Нет! — запретила Звонящая, а сама включила игрек-ноубук, загрузила карту местности, выискивая что-то. — Сейчас, я найду эту Катю по антропометрии, и мы к ней пробросимся!

— А… я? — решился спросить Константин… может быть, она передумает отправлять его к Траурихлигену, а разрешит спасать Катю вместе со всеми?

— А ты будешь Траурихлигена развлекать! — отрезала Звонящая, глядя не на Сенцова, а в экран игрек-ноутбука. — О, есть, нашла! — обрадовалась она, видя на виртуальной карте красную точку. — Всё, ребята, не теряем времени — проброс!

— Угу, — угрюмо кивнул Сенцов, нажал стартовую кнопку и погрузился в погибельный хаос хроноперегрузок.

Катя сидела в холодном подвале — в полной темноте, взаперти и одна. Кутаясь в прорванную местами ночную рубашку, она в панике и страхе вжималась в сырой угол и каждую секундочку ждала смерти. От голода она не могла подняться на ноги, а от холода — начала хлюпать носом. Иногда в толстой железной двери, которая отгородила её от свободы, с лязгом открывалось широкое и низкое отверстие и рука в перчатке заталкивала в него миску. По запаху Катя понимала, что это — макароны «Мивина», но от страха не могла подползти, схватить еду и поесть. Бедняжка никак не могла понять, куда она попала, что это за безумный мир — гибрид настоящего и прошлого, наполненный ожившими мертвецами??? Может быть, это чистилище? Катя умерла и попала сюда, а тот человек, Траурихлиген — это дьявол!

— Помогите! — закричиала Катя, собрав последние силы. — Спасите, я здесь! Кто-нибудь, на помощь!!!

Вокруг было безлюдно и тихо — ответило только глухое бездушное эхо. И холодная вода — её капли, стекая по булыжникам стены, противно капали за шиворот и заставляли мёрзнуть.

— Костя?.. — пискнула Катя и затихла, прислушиваясь. Тихо, нету Кости. Никого нету. Она одна и она тут просто погибнет… Почувствовав холодное приближение смерти, Катя уронила на коленки растрёпанную голову и залилась горькими слезами.

Звонящая освещала ступени фонариком и неслышно опускалась вниз, в могильный мрак подвала, где в одну из камер была заточена туристка Катя. Красный и Бисмарк следовали за ней, вооружённые автоматами — на всякий случай.

— Фу, сыро тут, как в гробу! — угрюмо буркнул Красный, хлюпая носом. — Схвачу тут с вами ринит!

— Цыц! — цыкнула на него Звонящая, не оборачиваясь, чтобы не оступиться. — Тут часовой!

Часовой торчал около последней, самой нижней ступеньки и, кажется, клевал носом, привалившись к шершавой сырой стене.

— Спит! — оценил Бисмарк. — Я спрошу у него дорогу!

— Валяй! — согласилась Звонящая, пропуская Бисмарка вперёд.

Часовой сопел и всхрапывал, поводя плечами и посучивая ногами во сне. Голова его, одетая в металлическую каску, падала на грудь — он даже не дремлет, а спит, ещё немного и он осядет на пол.

— Привет! — громко крикнул Бисмарк прямо в его сонное ухо и тут же столкнул часового с ног увесистой затрещиной.

— А? Что? Кто?? — испуганно заблеял сбитый часовой, барахтаясь руками и ногами, отталкивая всё дальше от себя свой автомат.

— Итак, — начал Бисмарк, поигрывая оружием. — В какой камере сидит туристка?

— А? Что? Не знаю… — спросонья залепетал часовой, дрожа и гулко стукаясь о пол своей каской.

— Какая из них камера туристки Кати?? — сурово напёр на часового крупногабаритный Бисмарк, указал толстым пальцем вперёд, на аккуратные ряды камер, и прижал его бедное горло к полу тяжёлым сапогом.

— Во-вот эт-та… — заикаясь и задыхаясь, просипел часовой, беспомощно ёрзая под ножищей Бисмарка, и слабо кивнул на ту дверищу, которая высилась по правую сторону.

— Отлично! — обрадовался Бисмарк и крикнул в темноту коридора:

— Братья, я нашёл!

— Супер! — отозвалась Звонящая, и они с Красным бесшумно выскользнули из мглы и приблизились к тяжеленной, запертой стальной двери, похожей на корабельную переборку.

Часовой попытался отползти в сторонку, чтобы скрыться с глаз, а потом — доложить о вторжении какому-нибудь начальнику, но получил от Звонящей удар по голове и тихо осел на каменный пол.

— Чего не оглушил, Бисмарк? — осведомился Красный, разглядывая замок. Кажется, открыть такой можно обычной скрепкой.

— Боялся проломить башку, — басом отозвался Бисмарк, ковыряя ботинком жвачку на полу. — Помнишь указ шефа про «безопасные экскурсии»? Кстати, Красный, твоё художество? — кивнул он на жвачку.

— Неа, Траурихлигена, наверное, — отказался Красный. — Он тоже «Дирол» любит!

— Так, братва, не мешаем — я открываю замок! — полушёпотом ругнула обоих Звонящая, возять в замке шпилькой для волос. — Шумите, как носороги, когда работать надо!

Катя сквозь собственный плач услышала за дверью чьи-то приглушённые голоса и затихла, слушая, что говорят. Очень странно говорят: что-то про «Дирол» и художество… Кто это? Неужели, они пришли убить её?? Катя ещё глубже вжалась в угол. Тут совсем негде спрятаться! А они уже ковыряют замок!

— Не-е-ет!!! — закричала Катя, закрывая перепачканными ладошками заплаканное личико. — Не трогайте меня!!

Дверь со скрипом и лязгом отъехала в сторону, впустив в тёмную камеру Кати яркие лучи страшного чуждого света. И в этих лучах двигались три жуткие фигуры, они приближались…

— Не-е-е-ет!!! Пожалуйста, не надо! — заливаясь слезами, умоляла Катя, а одна из фигур наклонилась к ней и сказала:

— Ну, чего нюни распустила? Давай, соберись, ты убегаешь!

Катя не шевелилась и тихо плакала, повернувшись лицом в угол.

— Кисель! — сообщила вторая фигура, принадлежащая Бисмарку. — Ну и нюня!

— Поднимайте её, время не резиновое! — скомандовала третья фигура, Звонящая. — Нас тут сейчас посцапают всех, пока она ныть будет!

— А поднимай — это я, — вздохнул Бисмарк, наклонившись, чтобы поднять Катю с пола и взвалить на плечо.

— Прочь! — взвизгнула Катя и замахала руками, отгоняя чудовище.

— Чёрт! — отшатнулся Бисмарк. — Да она мне чуть глаз не выбила! Чёрт!

— Так, отдохни немного, сестрёнка! — вмешалась Звонящая и оглушила Катю лёгким прикосновением к её похудевшей шее.

Катя всхлипнула, выпучила зрачки и бессильно осела на пол.

— Да, так лучше, когда она не двигается и молчит! — прокомментировал Красный, стоя в стороне.

— А от тебя вообще, один вред! — огрызнулся Бисмарк и взвалил Катю на плечо.

— Тихо! — шикнула Звонящая и медленно, бочком приблизилась к раскрытой двери. — Там кто-то есть!

— Блин! — шёпотом ругнулся Красный и прижался лопатками к стенке.

— Дошумелись! — константировал Бисмарк и тоже — затих.

Кажется, часовой что-то кому-то доложил, и теперь — во мраке коридора с фонарями шарили три фигуры, чьи руки заканчивались смертоносными МР-38. Игрек-МР-38.

— Так, придётся разделиться! — шепнула Звонящая, задвинулась в камеру Кати и бесшумно прикрыла дверь. — Вы вдвоём отвлечёте солдат, а я — вытащу Катю!

— Есть! — тут же согласился Бисмарк, вскинув автомат.

— Грязная работа — мне… — пробормотал Красный. — Но я, всё равно, не жалуюсь…

— Ребята, я что-то не понял! — в игрек-нушниках загремел обозлённый голос Репейника.

— А тебе чего? — осведомилась Звонящая, удерживая оглушённую Катю от падения холодный, грязный пол.

— Что я говорил про наручные флипперы? — рявкнул Репейник, беснуясь у себя в пробойной. Ему легко бесноваться — сидит на пятой точке и в ус не дует, а они под пули лезут, да едва не садятся на колья…

— Ты сначала настой точность на своей балде, и не пробрасывай нас в лес! — огрызнулась Звонящая. — А потом будешь давать вредные советы! Ты хотел, чтобы мы на карачках в Краузеберг чёртов ползли??

— Еленовские Карьеры… — поспешил поправить Репейник…

— Нет, здесь — Краузеберг! — настояла Звонящая, сатанея. — У них одни игреки да брахмаширасы, а мы должны сюда на карачках лезть! Мы с тобой прошляпили, и Траурихлиген проклятый превратил Еленовские Карьеры в Краузеберг! Сейчас, мы опять включаем наручные флипперы и пробрасываемся в нормохронос — хочешь ты этого или нет! — постановила она, решив закончить миссию сейчас и спасти всех и сразу. Кроме Сенцова — они его потом пробросят и тоже спасут.

— Постойте, ребята, не прыгайте… — Репейник на том конце, буквально взмолился, не давая им проброситься.

— Это ещё почему? — удивилась Звонящая, настраивая свой наручный флиппер на нормохронос.

— У меня тут с осциллятором проблемка… — нехотя пояснил Репейник. — В межсрезовом пространстве повиснете…

— Мой флиппер с осциллятором! — сурово отрезала Звонящая. — А сейчас, я вижу, аварийная ситуация!

— Нет! — устрашённо вспищал Репейник и даже скинул у себя что-то на пол, что зазвенело, рождая в передатчике противный свист. — Твой осциллятор недоработан! Помнишь мои сапоги??

— Чёрт… — огрызнулась Звонящая, отключив на время игрек-связь. — Ребята, придётся делиться. Мы пока что не можем вернуться домой.

— Блин… — буркнул Красный. — А я только подумал о том, какой сэндвич съем, когда вернусь…

— Всё, пошли! — Звонящая отдала приказ, и Красный с Бисмарком пошли вперёд, чтобы вступить в бой с фашистами.

Их было много — целый отряд, и Красный, который шёл впереди, притаился около высокой прохладной стены, подав знак Бисмарку, чтобы тот тоже замер. Бисмарк притаился, держа наготове тяжёлую базуку, чтобы пустить её в ход в любой нужный момент. Фашисты их искали — они не маршировали, как обычно маршируют, а крались, будто прочёсывая всё в поисках врагов.

— Бисмарк, ты стрельни в них разок и бежим! — решил Красный, высунувшись немного и наблюдая за ними, как они крадутся со своими игрек-автоматами. — мы должны отвлечь их от Звонящей!

— Не вопрос! — бесшабашно согласился Бисмарк, выпрыгнул из укрытия и пустил игрек-ракету в самую гущу серых солдат!

ВЖЖ! бахХ!! — ракета с воем просвистела в воздухе, врубившись в асфальт, взорвалась, расшвыряв немцев в разные стороны. Те, что выжили в этом взрыве, переполошились, разорались, принялись палить куда придётся.

— Вперёд! — крикнул Красный, выскочил из-за простенка и побежал вперёд, куда глаза глядят, мимо беснующихся фашистов, а за ним и Бисмарк побежал, стрельнув ещё один раз.

Немцы клюнули на них — паля из автоматов, пустились в погоню, а Красный и Бисмарк перебегали от одного дома к другому, убивая тех фашистов, которые оказались у них на пути. А их становилось всё больше и больше — услыхав выстрелы и взрывы, на них сбегались и съезжались на мотоциклах все патрули. В одной руке Бисмарк держал игрек-базуку, во второй — игрек-шмайссер и стрелял то из одного оружия, то из другого, отбиваясь от наседающих врагов. Красный был точно так же вооружён и тоже стелял, взрывая солдат, здания, дороги, машины…

Звонящая прислушалась и услышала рядом с собой только тишину и плаксивые всхлирывания очухавшейся Кати. Немцы клюнули на Красного с Бисмарком и гонялись за ними, бросив караулить и обыскивать магазин, и Звонящая решила потихоньку выбираться и уводить Катю.

— Так, Катя, пошли! — скомандовала она, взяв сенцовскую невесту за руку и таща её за собой, по осклизлым холодным ступенякам, вврех, к дневному свету. Она была одета в глупую ночную рубашку, а ноги Кати оказались босыми — неприглядный костюмчик для побега от фашистов, и Звонящая решила так: она найдёт немчика, сдерёт с него мундир и сапоги, и отдаст его Кате, чтобы та всё это надела.

— Куда мы идём? — спросила шатающаяся Катя, едва поспевая за быстро шагающей Звонящей.

— Домой, — негромко ответила Звонящая, выводя Катю из магазина на воздух. Катя зажмурилась, оказавшись на солнце — просидев в подвале, она отвыкла от света — и споткнулась обо что-то своей босой ногой.

— Ай… — Катя всхлипнула и захромала, застряв.

— Ну, что ещё? — фыркнула Звонящая, которая, присев за стеной магазина, уже высмотрела немчика для того, чтобы отобрать у него мундир. Немчику было лет восемнадцать-двадцать, и он шатался в одиночестве у подбитого мотоцикла. Наверное, но сурово навернулся с него и стукнулся головой — забацанный был, и весь в крови.

— Я не могу идти… — прохныкала Катя, показав на разбитый большой палец.

— Тьфу ты, чёрт! — ругнулась Звонящая, бросив немчика произвол судьбы. Зачем этой Кате мундир, когда она не может бежать? Чтобы тяжелее стала?? В рубашке её легче будет нести!

— Иди сюда! — Звонящая фыркнула и взвалила Катю к себе на плечо, чтобы донести её вон до того приземистого здания с высокими воротами, передохнуть там и так далее, пока не достигнет леса.

Катя заныла, повиснув, а Звонящая, пригибаясь под её весом, проворно выскользнула из укрытия и побежала по развороченной ракетами Бисмарка дороге к намеченному зданию. Тут не было живых немцев кроме того, забацанного — только трупы, горящая техника, воронки и камни. Живые немцы гонялись за Красным и Бисмарком, и Звонящая слышала в отдалении их стрельбу и голоса.

— Мне страшно… — проныла на её плече Катя, ворочаясь.

— А мне тяжело! — огрызнулась Звонящая, пробегая мимо полыхющего мотоцикла и задержав дыхание, чтобы не вдыхать мерзкий удушливый дым. Вверх вздымались языки горячего пламени, превращая воздух вокруг в духовку, а до намеченной постройки оставалось метров пять, когда за спиной послышался злой голос, похожий на лай:

— Партизан! Хальт! Хэндэ Хох!!

Рывком обернувшись, Звонящая поняла, что их заметил забацанный немчик и решил остановить, прицеливаясь из автомата.

— Сгинь! — ругнулась Звонящая, выхватила пистолет свободной от Кати рукой и тут же пристрелила проклятого фашиста, заставив его повалиться носом в грязь и умереть. Она прибавила скорости, пыхтя под весом Кати, и быстро оказалась около приземистой постройки, притаилась возле неё, переводя дух и оглядываясь в поисках врагов. Не увидев последних, Звонящая заскочила за высокую дверь и прикрыла её за собой, чтобы никто не заметил её и тяжёлую, ворочающуюся Катю.

Здание являлось конюшней — пространство врнутри него оказалось поделено на стойла, в которых храпели и фыркали потревоженные лошади. «Отлично!» — обрадовалась Звонящая вновь обретённому транспорту и направилась к ближайшему из стойл, где топталась крупная гнедая кобыла. Катя вяло ворочалась на плече Звонящей и тихо, жалобно стонала.

— Сейчас, сестрёнка, мы отсюда уедем! — сказала ей Звонящая и погрузила Катю животом на спину кобылы.

Убедившись, что Катя не свалится, Звонящая сама вскочила в седло, схватив поводья, и пришпорила лошадку каблуками.

— Вперёд, лошадь! — крикнула она, а кобыла взвилась на дыбы, рванула вперёд, сокрушив непрочные ворота конюшни, и понеслась через двор, расшвыривая всё, что попадалось ей под копыта.

Выскочив из здания конюшни, лошадь Звонящей налетела на кого-то и смяла под копытами, едва не сбросив седоков. Звонящая поняла, что это — немец попал под копыта лошади, его каска с лязгом покатилась по выбитому асфальту.

— Но! — Звонящая пришпорила лошадь, увидав, что смятый немец тут был не один — к конюшне подтянулся целый отряд. Лошадь поскакала быстрее, Катя, взвизгнув, вцепилась в ногу Звонящей своими холоными руками.

— Партизанен! Партизанен! — орали немецкме солдаты и мельтешили муравьями, палили, один швырнул гранату, промазал мимо быстроногой лошадки и попал в стенку полуразрушенного дома.

Граната взорвалась с огнём и громом, осколки едва не зацепили лошадку, а Звонящая всё пришпоривала и пришпоривала её, гоня к воротам. Оглушённая взрывом, Катя заболталась беспомощной куклой и это хорошо: не мешает направлять лошадь и отстреливаться. Пули свистели над головой, одна даже сшибла со Звонящей игрек-очки. Но Звонящая не сбавляла ход — бросив кобылу в сумасшедший галоп, она неслась через изувеченный парк к городским воротам. Позади ревели мотоциклы — немцы преследовали и палили, пытаясь подбить лошадку. Катя стукалась руками в крутые лошадиные бока и опасно качалась, грозя свалиться. Над головой снова просвистела очередь, а за спиной послышался рёв мотора — немцы гнались за ней на мотоцикле и стреляли, и тогда Звонящая вызватила свой автомат и пальнула назад ответной очередью, вышибив из коляски стрелка. Стрелок, убитый, покатился кубарем, но водитель остался в седле, продолжал погоню, лихо поворачивая мотоцикл попятам за лошадкой Звонящей. А кроме того — он вытащил пистолет и принялся с хлопками палить, пытаясь пристрелить лошадь и сбросить Звонящую с Катей на каменистую землю.

— Чёрт… — фыркнула Звонящая, пустила вторую очередь, не глядя. Мимо водителя она промахнулась, зато пробила переднее колесо мотоцикла, из-за чего он завихлялся, съехал в кювет, опрокинулся и загорелся. Впереди показались контрольные будки и шлагбаум — выезд из города, к которому и направляла Звонящая свою быстроногую лошадь. У выезда собрались часовые — решили их задержать, но Звонящая только пришпорила лошадь, заставляя её скакать прямо сгрудившихся солдат. Закинув автомат за спину, Звонящая сжала поводья лошади одной рукой, а второй — придерживала Катю, чтобы та не слетела и не размазалась о дорогу. Лошадь мчалась бесноватым галопом, храпя и потея, смяла ещё солдата и ещё…

— Опускай! Не дайте им уйти! — бесновались часовые на выезде, расхватывали оружие, поняв, что Звонящая не остановит лошадь, а будет переть до тех пор, пока не передавит их всех и не вырвется в лес. Один часовой в бешеном темпе вращал ручку, опуская полосатый шлагбаум, чтобы создать бешеной лошади суровое препятствие.

— Ха-альт! — другой солдат, наверное, храбрый, выскочил вперёд и заревел бешеным голосом, выпятив впереди себя автомат, надеясь остановить беглецов.

Звонящая не собиралась сдаваться — она обязана спасти сенцовскую Катю.

— Но! Пошла! — закричала она, крепко пришпорив кобылу каблуками.

Лошадь заржала, ускорила галоп, смяла под собой этого бесполезного героя и ринулась дальше, давя и разгоняя других часовых — скакала прямо на опущенный шлагбаум…

— Но! Вперёд! — подгоняла её Звонящая, кобыла испустила истошное ржание, на скаку перемахнула шлагбаум широким прыжком и рванула прочь по раскисшей грунтовке. Сбитые немцы катились по грязи и исчезали в хаосе растительности.

— Догнать, расстрелять! Стоять! — свирепствовали позади крики фашистов и тонули в рёве мотоциклетных моторов.

Бросив быстрый взгляд назад, Звонящая поняла, что отставать они не собираются — будут преследовать до тех пор, пока не схватят или не застрелят! Главное, чтобы они не зацепили Катю!

— Держись, сестра! — сказала Звонящая неподвижной Кате, перехватила поводья левой рукой, а правой подняла автомат.

Немец на головном мотоцикле так и гвоздил, пули свистели под копытами кобылы, врубались в дорожную грязь…

— Получай! — выдохнула Звонящая, вдавила курок и одновременно повернула кобылу с дороги в лес.

Автомат Звонящей прострекотал очередью, и переднее колесо головного мотоцикла получило пулю, с грохотом лопнуло, сбив мотоцикл с пути. Он выполнил неуклюжий вираж, слетел с дороги и покатился кубарем, расшвыривая грязь. Загорелся, пуская снопы пламени и на лету врубился в два следующих мотоцикла, накрыв их огненной волной. Над лесными верхушками грохнул взрыв, жгучий ветер опалил Звонящей спину и затылок… Несомый ветром, горячий пепел поджигал листья. Кобыла, храпя, неслась вперёд, рассекая густые заросли, Звонящая оглянулась снова и увидела посреди дороги ревущий пожар и немецкие мотоциклы, которые, не успевая затормозить, влетают в него и тут же взрываются, наполняя воздух адским громом и вонью горелой резины. Всё, погоня захлебнулась — они нескоро расчистят этот полыхающий завал — можно дать отдых и кобыле, и Кате, и самой себе.

— А… а… — блеяла, приходя в сознание Катя и слабенько возила руками по крутому кобыльему боку.

— Тихо, сейчас, мы тебя домой пробросим! — сказала ей Звонящая, натягивая вожжи, чтобы кобыла сбавила ход.

— Кто вы такие? — пролепетала Катя, сделав попытку сесть, но не смогла и осталась лежать животом поперёк лошадиной спины.

— Мы — друзья Стралея, то есть, Сенцова, — негромко ответила ей Звонящая, не забывая смотреть по сторонам и выискивать возможную погоню. Кажется, погони нет, и лес вокруг спокоен. Мирно шевелятся на утреннем слабом ветерке разлапистые древесные ветви, птицы свистят, чирикают, выкрикивают и напевают…

Небыстро рыся, лошадка удалялась в заросли, переступая ямки, перескакивая узкие, быстрые ручьи которые то и дело попадались на пути. На толстую ветку сосны выпрыгнула рыжая белка, понюхала воздух, сгрызла орех и спряталась вновь.

— Куда вы меня везёте? — спросила Катя — уже громче.

Звонящей не очень нравилась разговорчивость туристки — шумит, её могут услышать.

— Тихо! — шикнула на Катю Звонящая, не опуская автомат: а вдруг гомон туристки уже услышан, и немцы потихоньку окружают их?

— Куда?.. — начала Катя, барахтаясь ногами.

— Цыц! — отрубила Звонящая, едва удержав себя от оплеухи, которая бы оглушила туристку и заставила бы её замолкнуть.

— С-скажите… — Катя не желала замолкать, а всё тиранила своими глупыми вопросами. — Эрик — это Траурихлиген?

— Как ты мне надоела… — тихо фыркнула Звонящая и легонько доторонулась указательным пальцем до Катиной шеи. — Поспи, сестрёнка, тебе полезно, — сказала она, видя, как Катя обмякла и повисла в седле, на время вернув тишину.

Константин Сенцов боялся. Звонящая дала ему умопомрачительное задание — проброситься на «Весёлую поляну», появиться перед разъярённым Эрихом Траурихлигеном и отвлечь его на себя до тех пор, пока товарищи не вызволят Катю. Он никогда не вернулся бы к Траурихлигену после того, как чудом спасся с самого кола, но ради Кати он был готов вернуться хоть, в ад, лишь бы она осталась жива. Он морально приготовился к встрече с дьяволом и, пробросившись… Застопорился, стоя в высокой жухлой траве по колено, потому что адский проброс дезориентировал его. Сенцов не понял, куда попал — трава повсюду, а когда улеглась боль и тошнота — вдруг увидал перед собою солдата. Сенцов вздрогнул от страха, и тут же осознал: солдат стоит к нему спиной, смотрит на утыканный кольями «весёлый» холм, а сам Сенцов попал на самую окраину страшной поляны Траурихлигена и оказался под защитой куста. Он видел и Траурихлигена — кровожадный генерал бесновался, а солдаты, которые готовили Константину кол испуганно озирались, не понимая, куда делся приговорённый. Траурихлиген в отличии от них прекрасно понимал, что Сенцова пробросили в нормохронос — и от этого всё сильнее злился. Сенцов собрал в кулак всю храбрость — Эрих вытаскивает из кармана смартфон, чтобы звонить своим приспешникам и требовать привести на кол бедную Катю — чтобы она приняла мучительную смерть вместо Сенцова. Константин этого не допустит, и поэтому он выпрыгнул из куста, навернул ногой ничего неподозревавшего солдата и громко крикнул, наступив на его оглушённое тело:

— Эй, фашист, я здесь!!

— А? — Траурихлиген поднял свою злобную голову, скрежеща зубами, заметил Сенцова, как тот пинает солдата… — Ну, сейчас я с тобой разберусь! — зарычав, он моментально отобрал у ближайшего к себе фашиста автомат и принялся стрелять в Сенцова очередями, пытаясь убить. Пуля угодила Сенцову в руку, больно оцарапав, Константин решил бежать, и следующая пуля ударила его между лопаток, задержавшись в игрек-броне.

— Ай! — Сенцов сбил дыхание, ощутив тяжёлый удар и с размаху рухнул в грязь, едва её не нахлебавшись.

— Хватайте этого слизня! — рычал позади него Траурихлиген и бежал громадными скачками, стремительно приближиясь. За спиною Константина собрались солдаты, ухватили его за руки, оторвали от земли, водворив на ноги. Но Сенцов решил им не сдаваться — навернув одного кулаком, он вырвался, саданул второго ногой в живот и побежал, куда глаза глядят. Впереди были кусты, высокие травы, снова кусты… С размаху Константин врубился в заросли и забился в куст, скрылся в его густой листве и затих.

— Так, сейчас поохотимся на партизанчиков! — долетел до него хищный смешок Траурихлигена, Сенцов чуть выглянул и увидел, что фашист продирается сквозь кусты туда, к нему, с пистолетом-пулемётом «МР-40-игрек» в руках…

Сенцов замер, прижавшись к земле, однако знал, что земля всё равно его не спасёт — Сенцову надо снова бежать…

Константин вскочил на ноги и рванул куда-то, куда смотрели его вытаращенные глаза.

— Он здесь! За ним! — неприятно заорал за спиною его Траурихлиген, лязгая оружием — Догнать! Расстрелять!

За спиною топотали десятки шагов — солдаты бежали за Константином по пятам и стреляли, стреляли, не переставая. Сенцов чувствовал, что не сможет так долго удерживать сумасшедшую скорость: выдохнется, да и корней здесь полно — можно запросто споткнуться и сделаться лёгкой добычей. Ботинки утопали в илистой грязи, Константин бежал всё медленней, потому что становилось трудно отдирать ноги от земли. Сшибая грудью и поцарапанными руками высокую осоку, Константин выполнил прыжок и… ПЛЮХ! — проревела грязная вонючая вода и Сенцов погрузился с покрышкой, наглотался, пошёл к далёкому погибельному болотному дну… «Русальная елань!» — пронеслось в бедной утопающей голове.

— НЕЕЕТ!! — заорал Сенцов, пуская в густой жиже пузыри, растерял последний воздух и принялся судорожно болтать конечностями, стремясь всплыть. Коленки коснулись холодного мокрого ила на дне, а голова… вдруг выпрыгнула на поверхность! Воды оказалось по колено, Константин ощутил дно и какой-то камень, который неприятно впился в ногу. Встав, Сенцов отплевался от противной горькой жижи и огляделся вокруг. Деревья, камыши, камыши, деревья, какая-то птица выскочила из-за ближайшего косматого куста… Неужели они отстали?? Решили, что Сенцов утонул? Испугались елани? Или прячутся?? Константин вдруг понял, что возвышается по колено в воде, как на ладони — его заметят и за километр, если он и дальше будет так торчать… Пригнувшись ниже, к самой воде, Константин осторожно встал на четвереньки. Затхлая тина вокруг него отвечала негромким чавканьем и Константин замер, чтобы не создавать лишний шум. Птицы свистят, лес шумит… Плещет дурацкое болото…. Кажется, человечьих звуков нет — безопасно, можно тихонечко ползти во-он к тем камышам: они достаточно густы для того, чтобы в них скрыться… Загребая воду руками, Константин медленно-медленно, как могла бы ползти большая черепаха двинулся через болото туда, в густую заросль, которая скроет его с вражеских глаз и спасёт… На время. Скоро Бисмарк и Красный отобьются от преследования и придут за ним. А пока Сенцов пересидит тут, под защитой длинных толстых листьев.

Ноги скользили по дну, и Сенцов, передвигаясь, рисковал плюхнуться и снова уйти под воду с покрышкой. Аккуратно удерживая зыбкое равновесие, он добрался до кромки воды и вылез на низкий грязный бережок, густо усаженный камышом и осокой. Под ногами торчали утиные гнёзда, и Константин обходил их, как мог, но дикие утки, которых тут оказались миллионы, с гвалтом и свистом вырывались в воздух, хаотично кружились, выдавая его, а некоторые даже больно клевались.

— Кыш! Да кыш ты, господи! — гонял их Сенцов и махал руками, как бешеная мельница.

Забравшись поглубже, мокрый и поклёванный Константин уселся в гуще болотной зелени, пристроился, где посуше, чтобы поменьше мёрзнуть, и затих. Утиные стаи кружились над осквернённым своим убежищем и голосили, свистели крыльями, трещали. Да, кажется, Сенцову недолго тут сидеть — из-за проклятых уток его могут обнаружить, поэтому надо тихонько выбираться и искать остальных самому.

И вдруг Константин Сенцов заслышал шорох. Нет, это не утки и не ветер, это — кто-то пробирается к нему, ломая камыши! Человек! Только человек мог издавать такой тяжёлый шум, вламываясь в заросль! Чёрт! Сенцов не на шутку испугался: неужели, это солдаты Траурихлигена так быстро вычислили его по уткам??? Надо бежать! Или прятаться?? Или бежать??? Бежать!

Константин выскочил из засады, рванул вперёд наугад и… Столкнулся нос к носу с человеком.

— А-а-а!! — взвизгнул Сенцов, потому что в руках человека ему сразу же представился погибельный автомат.

Человек отшатнулся от Константина, как от волка и застыл, оглядывая его круглыми глазами. Сенцов тоже застыл, ожидая расстрела, и в свою очередь, оглядывал незнакомца. Нет, это не Траурихлиген, и не солдат Траурихлигена — кто-то другой, хотя и затянут в какой-то серый мундир, но он и не немец и вообще, какой-то странный. Тощий, высохший, обветренный, глазки прищурены, а носик крохотный, будто бы у первоклассника.

— Ру-ру-русалка… — этот тип шепелявил по-русски и ещё — его костлявые руки тряслись, а острая нижняя челюсть дрожала.

— Русалка? — Константин удивился. Он ожидал услышать: «Стой!», «Руки вверх!», «Расстрелять!», но никак не о русалках. — Послушайте… — пробормотал он и поднял руку, чтобы поскрести затылок. На мокром и грязном рукаве Сенцова повис косматый клок тины.

Глаза незнакомца расширились ещё больше. Казалось, он даже перестал дышать, вперившись в эту тину. Он только вздрагивал и булькал, бледнея, а его трясущаяся рука никак не могла нащупать на поясе кобуру.

— Не… — начал Сенцов, попытавшись сказать: «Не бойтесь», но незнакомец отпрянул назад, намереваясь сбежать.

— Русалка-а-а-а!!! — истошно завопил он и задал такого стрекача, что Константин даже не заметил, когда его пятки скрылись в ближайшем кусту.

— Чёрт! — ругнулся Константин, стряхивая с себя дурацкую тину и грязь.

Сенцов решил выбраться из камышей и отыскать хотя бы Красного, но вдруг в его воротник кто-то жёстко вцепился и с силой дёрнул, из-за чего Константин потерял равновесие и едва не полетел в воду.

«Русалка!» — выдал дурацкую информацию закипающий мозг, и Константин рывком обернулся, силясь увидеть, что это за такая «русалка».

Некто дёрнул воротник ещё раз и сильнее, Сенцов опрокинулся на спину, больно навернувшись о какой-то камень. А тот, кто его поймал, проволок Константина по грязи, выпер из камышей и швырнул, словно мешок. Константин зажмурил глаза, чтобы их не залепила грязь, и тут же услышал над собой знакомый голос:

— Думал, что удрал, да? Евстрат тупой, решил, что ты — русалка! А что ещё можно ожидать от деревенщины? Но я-то сразу понял, что этот обрубок обнаружил тебя!

Смахнув ладонью грязь с лица Константин разлепил глаза и понял, что попал в беду. Оказалось, что он лежит на спине, на дне неглубокой сырой ямы, а над ним скалою возвышается Эрих Траурихлиген. В руке Траурихлигена сверкал автомат, но он не целился, а просто держал его и говорил:

— Я и не ожидал, что ты решишь вернуться, слизняк! Видимо, не такой уж ты и ничтожный… Ну что ж, я с удовольствием уничтожу тебя! Выдрать это чучело из ямы и отвести обратно, на кол! — приказал он кому-то, кто стоял за его спиной, и тот час же над Сенцовым нависли два солдата. Они схватили Константина под мышки, грубо выволокли из грязи и грязной воды и водворили на ноги.

— Шагай! — каркнул один, и Сенцов поплёлся послушной марионеткой, потому что в спину упёрлось твёрдое металлическое дуло.

— Наверное, ты хотел спасти Катю? — со злорадной улыбкой осведомился Траурихлиген, поигрывая автоматом перед сопливым носом Сенцова.

— Да! — храбро ответил Сенцов, выпятив грудь, потому что понял, что ему больше нечего терять. Он отвлечёт на себя Траурихлигена, а его верные товарищи пока проберутся в Еленовские Карьеры и спасут Катю. Сенцов пожертвует собой, но Катя сможет оказаться дома и… Вернуться к бухгалтеру… Вот, что значит «искупить вину», ведь Константин сам наградил свою бывшую невесту остаточными молекулами!

— Да? — ухмыльнулся Траурихлиген. — Так вот! — сказал он, будто вколотил. — Сначала на кол отправится Катя, а ты посмотришь, как она мучается и послушаешь, как она кричит! И только после этого на кол отправишься ты сам! Понял, турист?

— Нет! — взвизгнул Сенцов, рванулся в крепких руках солдат и тут же почувствовал что-то внутри себя, что заставило его рывком присесть, дать одному солдату подсечку, сшибить второго кулаком и накинуться на проклятого Траурихлигена, с абсолютно неестественной для себя адской злобой. Победить или погибнуть! Константин прыгнул, одновременно выбросив вперёд правую ногу.

— За Катю! — выдохнул он, и тут же был схвачен стальной рукой и повергнут в ту же холодную грязь, из которой его недавно подняли. Траурихлиген легко перехватил ногу Константина в полёте и опрокинул Сенцова на лопатки. Перед своим носом Константин увидал два автомата, и сдался окончательно.

— Что-то в тебе не так! — проворчал Траурихлиген, глядя на побеждённого Константина сверху вниз. — Раньше ты был куда слабее и трусливее… Что-то ведь оп запихал тебе в мозги… — Траурихлиген схватился за свой подбородок, а потом вдруг растянул страшную ухмылку и злорадно сообщил:

— Вот что, турист, я передумал! Я не буду сажать тебя на кол!

Стыдно признаться, но, услышав о помиловании, Константин Сенцов испустил незаметный ни для кого вздох облегчения.

— Ты посмотришь, как протыкают Катю, а потом — я поставлю на тебе пару троек занимательных опытов! — радостно говорил Траурихлиген с видом победителя и властелина. — Поднимите его! — приказал он солдатам и достал из кармана смартфон.

Траурихлиген набирал какой-то номер, а Константин, во второй раз поднятый на ноги и взятый на прицел, тупо смотрел в землю, на бесполезные жёлтые лютики, слышал, как свистят над его бедной головою злые птицы и ни о чём не думал. Всё, он погубил Катю — что теперь думать о собственной жизни? Зачем она, эта жизнь? Чтобы прожить её с вечным позором?

— Баум! — бодро сказал Траурихлиген в трубку навороченного своего смартфона. — Выволоки из подвала туристку, и пускай её привезут на «Весёлую поляну»! Кстати, можешь и сам приехать! Обещаю тебе, что будет очень весело!

Сенцов растерялся. Он тупо топал и не знал даже, что делать. Если он набросится на кого-нибудь на «Весёлой поляне», когда привезут Катю? Из этого ничего не выйдет — Сенцова просто оттащат, а Катя погибнет… Но, стоп! Кажется, Траурихлиген не знает, что Сенцов тут не один! Хоть бы Звонящая успела забрать Катю! Только Катю, ведь Сенцов и так уже потерян… Кажется, для опа это нормально — сколько раз Красный трещал про гибель дознавателей!