Туристы. О путешествиях во времени

Глава 85 Назад…

Константин Сенцов проснулся. Он распахнул глаза и увидел свою комнату, свой диван, свой телевизор и свои ноги. Ноги возлежали на диванной подушке, засунутые в испачканные высокие ботинки с пряжками.

— Чёрт… — пролепетал Сенцов и пошевелился. Руки шевелятся, ноги шевелятся, спина есть… Кажется, он пока что, жив. Какой, однако, странный сон приснился. Туристы, Репейники, угроханный мотоцикл…

Стоп! Константин подпрыгнул на диване и свалился на пол, стукнулся лопатками обо что-то твёрдое и неровное. Это не сон — он ездил «на разведку» в рокерский клуб и встретил там «банду Терминатора»… Они спёрли у него мотоцикл Крольчихина, а его самого почему-то не убили, а просто отвезли домой! Надо бежать в отделение, рассказать всё Крольчихину и Фёдору Фёдоровичу…

Где-то в дебрях захламлённой квартиры, не видавшей пылесоса месяцами, раздавался надсадный звон: это надрывался мобильник. Интересно, куда его положили эти «туристы»? Быть такого не может, что в холодильник, хотя звенит он именно на кухне…

Константин знал, что звонить ему мог только Крольчихин либо Фёдор Фёдорович — требуют отчёта о вчерашнем… да, кажется, Сенцов им отчитается… Отчитается по полной программе!

Сенцов встал с пола и обнаружил, что он грохнулся с дивана на пульт от телевизора. Кстати, о телевизоре — визжит тут: «Фруктис — питание и восстановление!».

— Заткнись! — прогудел Константин, схватил с пола пульт и утопил «Фруктис» в обесточенной темноте.

Всё, телик заглох, и в воздухе осталась лишь телефонная мелодия Сенцова: «Новый поворот, и мотор ревёт…». Она вилась, казалось, по всей квартире и не замолкала, заставляя Константина наматывать километраж по комнатам и чертыхаться. Бегая, Сенцов не заметил, как оказался на балконе — ему показалось, что мелодия раздаётся именно оттуда… Его взгляд упал на перила, которые покрасила в белый цвет его тётка. На посеревшей от грязных дождей перекладине перил — на пятом этажей пятиэтажного дома — чётко и ясно различался след автопротектора…

Константин даже забыл про телефон. Он стоял и, как зачарованный, взирал на этот след — аккуратные, можно сказать, идеальные ромбы со скруглёнными уголками… Напоминает след от зимней резины… посреди июня на балконе пятого этажа… И что тут такое приземлялось — летающая тарелка, что ли?? Если Константин расскажет об этом тому же Крольчихину — его ждёт психиатрическая экспертиза? Не обязательно, ведь след — вот он, налицо, и вытирать его никто не собирается! Даже Крольчихину станет нечем крыть, когда он увидит эти ромбики! Сенцов чувствовал, что куда-то влип, но не понимал пока, куда именно. «Турист», «Репейник», «Репейник», «Турист» — в голове Сенцова вертелись эти имена, клички, или что там ещё бывает. Константин пойдёт в отделение, выцарапает из СИЗО Утицына и вцепится в него клешнями, не отпустит до тех пор, пока этот бандит не вывалит ему всё про своих дружков «туристов»!

Телефон! Увидав фантастический след, Сенцов совсем забыл о том, что ему кто-то звонит. Нужно было взять трубку, поговорить, и поэтому Константин вернулся с балкона в комнату и продолжил поиски. Он мог бы не разыскивать мобильник так эмоционально и так тщательно: телефон преспокойненько лежал на кухонном столе около скорлупы от яйца, мигал экраном и показывал, что некто вызывал Сенцова на разговор уже три раза, но так и не дождался ответа. Константин протянул руку, чтобы схватить телефон, едва дотронулся до него, как аппарат заголосил опять. Сенцов испугался и отдёрнул руку от телефона, как от мины.

— Вот, новый поворот, и мотор ревёт, что он нам несёт: омут или брод? — запел из динамика оцифрованный голос Макаревича, а на экране высветилось одно короткое и ёмкое слово: «РАБОТА». Под этим «шифром» у Константина скрывались рабочие телефоны всех его коллег окромя Тетёрки. Начальник отделения был обозначен у него по-другому: «АТАС».

Сенцов схватил мобильник в кулак, нажал на зелёную кнопку и почти что крикнул:

— Алё?

— Сенцов! — выкрикнул ему из телефона Крольчихин. — Ты где?

— До-дома… — пробормотал Константин, разглядывая скорлупу от яйца на столе, грязную сковороду в раковине, и вспоминая: когда это он ел яичницу?

— Полдень! — выплюнул Крольчихин, а Сенцов услышал ещё и громкое «бух!» — это Крольчихин бухнул кулаком по столу.

— Полдень?? — обалдело выдохнул Константин, забыл про яичницу и начал лихорадочно разыскивать глазами хоть какие-нибудь часы.

— Именно! — прогрохотал Крольчихин. — А рабочий день начался в полвосьмого! Неужели ты до сих пор спишь??

— Ааааа, — протянул Сенцов, найдя, наконец, над своей головой круглые настенные часы, которые забыла забрать его тётка, и увидел, что часовая и минутная стрелка через несколько секунд сойдутся у цифры «12».

— Бэ! — почти что, взвизгнул следователь Крольчихин и опять его стол содрогнулся от кулачного удара. — Давай, Сенцов, проснулся — и скачи сюда, будешь писать отчёт о том, как ты погулял в клубе «Вперёд»!

«Сногсшибательно погулял!» — угрюмо подумал про себя Константин, размышляя, как ему оправдать потерю мотоцикла.

«Репейник», «Турист», «Турист», «Репейник», — старался не забыть Константин, пока галопировал из дома в отделение. Он совсем недолго бежал — когда Сенцов скачет сумасшедшим коником — он добирается до работы за три минуты. В дверях он толкнул кого-то, потом ещё кого-то, потом уборщицу Николаевну, а потом — стенку. Вернее, в стенку он едва не врезался лбом — успел вовремя затормозить и только чиркнулся об неё плечом, набрав побелку на рукав рубашки.

— Сенцов летит! — раздался над ухом Константина знакомый голос, и Сенцов, повернув взмыленное лицо, увидел около себя Овсянкина.

— Смотри, а то стену прошибёшь! — насмешливо сказал Овсянкин, растянув ухмылку.

Сенцову меньше всего сейчас нужно было задираться с Овсянкиным — у него водились дела куда более важные, нежели перепалка с этим доморощенным «Задорновым». Поэтому Константин молча отошёл от стенки и поскакал дальше по коридору, стремясь как можно быстрее попасть в кабинет Крольчихина.

— Точно стенку прошибёшь! — крикнул ему вдогонку Овсянкин, но Сенцов старался его не слышать, чтобы не утратить из дырявой памяти «Репейника» и «Туриста».

Вот он, кабинет следователя Крольчихина. Сенцов обеими руками схватился за ручку двери и потянул её на себя. Распахнув дверь настежь, потный, взмыленный Сенцов вихрем ворвался внутрь и остановился посередине, тяжело проглатывая огромные порции воздуха. Следователь Крольчихин тем временем что-то деловито, старательно писал на белоснежном бумажном листе. Когда внезапно хлопнула дверь, и возник Сенцов — Крольчихин даже испугался, его твёрдая правая рука дрогнула и одним лихим росчерком перечеркнула всё, что написала.

— Сенцов? — булькнул Крольчихин, часто-часто моргая округлившимися глазками.

— Я… здесь! — прокряхтел Сенцов, подавляя одышку.

— Ты… чего? — Крольчихин изумился виду Константина, даже выронил на пол ручку и подался вперёд, едва ли не навалился животом на стол.

— Турист и Репейник! — сообщил Крольчихину Сенцов, покачиваясь на ногах, до сих пор несущих тяжёлые ботинки рокера и перемазанные грязями, сырые джинсы.

— Где ты был??? — казалось, что Крольчихин совсем обалдел, его глаза едва не вываливались из глазниц на стол — так сильно он выпучил зрачки.

— Там! — заявил Сенцов, с ужасом понимая, что так и не содрал с себя те промокшие и испачканные «доспехи», в которых ездил к рокерам в клуб. — Я видел «Терминатора»!

— Садись-ка! — Крольчихин обрёл дар речи, сгрёб в кучку силу воли и стальным словом пригнул Сенцова к стулу.

Константин заёрзал на стуле, едва умещаясь на нём, потому что постоянно шевелился, дёргался, елозил.

— Рассказывай! — потребовал следователь Крольчихин, смяв перечёркнутый лист, отправив его в корзину для мусора.

Константин начал пересказывать свои злоключения, как «Терминатор» едва не продырявил его из старинного автомата, как приехал какой-то странный чувак на «шестёрке», а потом ещё прилетел какой-то Репейник…

— Они называли Терминатора «туристом», — говорил Сенцов, скрипя стулом. — Тот тип с «шестёркой» сказал мне, что ловить «туриста» — не моя работа, что я должен дома сидеть…

— Так-так… — поскрёб макушку следователь Крольчихин, сдвигая брови. — Знаешь, Сенцов, не нравятся мне эти твои «туристы»… Как, ты говоришь, звали второго?

— Репейником! — бодро ответил Сенцов. — Тот водила, наверное, позвонил ему на телефон и назвал «Репейником». Я не представляю даже, откуда они узнали, что я — старший лейтенант, и где я живу! — беспокойным полушёпотом выплёвывал Константин, теребя рукою низ чёрной «неформальной» футболки. — Они оглушили меня, а потом — я проснулся у себя в квартире…

— Странно… — пробормотал Крольчихин, и его лицо приобрело какое-то жуткое, «похоронное» выражение. Вообще-то, Крольчихин — оптимист и весельчак, а такое выражение вешает только тогда, когда нависает угроза массового теракта или на город прёт тайфун…

Крольчихин глухо молчал, наверное, напряжённо думал, а Сенцов решил, что пора посвятить его в «тайну автопротектора». Набравшись храбрости и придумав нужные слова, Константин наполнил лёгкие воздухом и произнёс:

— Алексей Васильевич!

— А? — поднял голову Крольчихин.

— Знаете, что? — заговорщицки зашептал Сенцов, чья спина обливалась потом — слишком уж нелепо прозвучит то, что он собирается сказать.

— Что? — заинтересовался Крольчихин.

— Вы обязательно должны глянуть на это, — говорил Сенцов, глядя в серьёзные серые глаза Крольчихина. — Они оставили у меня дома след… но, такой странный. Я даже не знаю, как…

— След, говоришь? — уточнил Крольчихин и поднялся из-за стола.

— След, — подтвердил Сенцов, в душе довольный тем, что Крольчихин не пригвоздил его к стенке вопросом о том, где его мотоцикл.

— Вот, что! — безапелляционно заявил Крольчихин и взял курс на дверь. — Сейчас же, берём Фёдора Фёдоровича, Овсянкина, и — к тебе. Посмотрим на след!

Поднявшись на свой этаж, Константин Сенцов залез рукой в карман и обнаружил, что карман его не содержит ключа, а содержит дыру. «Неужели, выронил?» — испугался Сенцов за ключ и тут же увидел, что его дверь приоткрыта. Нет, он не выронил ключ — он так спешил на работу в полдень, что даже не подумал взять тот самый ключ, а бросил дверь незапертой.

В квартире было всё по-прежнему: классический сенцовский беспорядок, два носка разного цвета валялись под столом…

Вон, как хмыкает и морщится женатый Овсянкин, окидывая квартиру Константина придирчивым взглядом. Наверняка, таким же взглядом жена Овсянкина окидывает его собственную квартиру…

— Ну, и куда тут идти? — осведомился у Сенцова Овсянкин, скрывая в своём тоне язвительное замечание: «Ну и свин же ты, Сенцов!».

— На балкон! — буркнул Константин и пошёл на балкон, опасаясь заходить на кухню, где плавает в раковине жирная сковорода с остатками яичницы и валяется по всему столу яичная скорлупа… И когда же Сенцов, всё-таки, ел яичницу?? Кажется, как вчера, или сегодня утром — яичница на сковородке свежая, не засохла ещё… Но утром Константин дрых до полудня, а вчера… Вчера в холодильнике Сенцова не водилось ни яйца — только хвост от колбасы и чёрствая горбушка батона. Ведь он хотел отравиться водкой, поэтому не купил ничего из еды… Сенцов на миг похолодел: значит, у него на кухне яичницей позавтракали «Туристы» и «Репейники», а объедки оставили Сенцову, понадеявшись, что Константин такой безмозглый, что не заметит. А он заметил! После балкона и «нло» Константин на верёвке затащит Овсянкина на кухню и заставит его изыскать все отпечатки пальцев, которые только там есть, и взять на экспертизу яичницу!

Балкон квартиры Сенцова оказался слишком мал для четырёх человек. Поэтому Фёдор Фёдорович с Крольчихиным остались стоять в комнате, а Сенцов и Овсянкин приблизились к белым перилам.

— Это тебе Да Винчи красил? — саркастически осведомился Овсянкин, вперившись в серо-белые писяги, которые оставляет на слое краски неумелый маляр.

— Тётка, — проворчал Сенцов и направил Овсянкина в нужную сторону, туда, где остался след «летающей тарелки». — Сюда глянь, Гоген!

Овсянкин бросил свой компетентный взгляд и даже отпрыгнул в сторону, пихнув Сенцова локтем.

— Да! Нет! — пискнул он и рванул прочь с балкона, за Фёдором Фёдоровичем и Крольчихиным.

— Гляньте, гляньте! — требовал Овсянкин, таща обоих на тесный балкон за рукава.

— Да что там? — удивился Фёдор Фёдорович.

— У него по перилам кто-то на джипе проехал! — нервничал Овсянкин. — Точно, зуб даю, колесо! Сенцов!

— Чего? — буркнул Сенцов.

— На пятом этаже?? — разинул рот Крольчихин, отпихнул Овсянкина и ворвался на балкон Сенцова первым, уставился на перила, поминутно вопрошая:

— Где? Где?

— Тут, — Сенцов протиснулся мимо мельтешащего Овсянкина и показал Крольчихину на фантастический отпечаток, который оставил ему на память крылатый «джип» «туристов».

Следователь Крольчихин вперил орлиный взор в загадочный «след УФО» и его глаза по-настоящему стали квадратными.

— Ну и ну… — выдохнул прагматичный Крольчихин, который не верил ни во что, кроме фактов, и едва не сел прямо на пыльный пол балкона. Факты прижали его свинцовым грузом. Это невозможно — машины не умеют летать и ездить по балконным перилам… Уж не на вертолёте же летают эти «Репейники»?! Но вертолёт же шумный, если бы тут пролетел вертолёт — все сенцовские соседи бы встали на уши и галдели бы птичьим базаром, сгрудившись на лавочке под окнами. Но на лавочке под окнами всего лишь сидел толстым косматым клубком рыжий кот тёти Нины Дорофей, а под лавочкой серые голуби клевали крошки, которые высыпает им Римма Петровна. Дорофей их никогда не трогал — он был всегда сыт, потому что тётя Нина отваливала ему дорогие корма из зоомагазина…

Всё, никакого вертолёта не было, а Сенцову посчастливилось познакомиться с троицей космических пришельцев: Туристом, Репейником и Шофёром…

— Овсянкин, — Крольчихин взял себя в руки и подозвал эксперта, которого сам же оттеснил плечом. — Давай, обработай этот след и по возможности определи, какому виду транспорта он принадлежит.

— Угу, — пробормотал Овсянкин, стоя позади спин Крольчихина и Фёдора Фёдоровича.

— За работу! — сказал ему Крольчихин, и они с Фёдором Фёдоровичем отправились путешествовать по квартире Константина, изыскивая другие следы «Репейников».

— Сенцов, как ты считаешь, они заходили к тебе, или нет? — поинтересовался Фёдор Фёдорович, разглядывая диван Константина, на котором тот обычно спал в ботинках.

— Заходили! — уверенно ответил Константин и маршевым шагом отправился на кухню. — Я уверен, что они в кухне побывали!

Крольчихин и Фёдор Фёдорович двинулись за Константином, и попали на кухню. Хорошо, что Константин ещё не успел закоптить печку, а то бы он сквозь пол провалился бы со стыда. Сенцов уверен, что ни у Крольчихина, ни у Фёдора Фёдоровича нет такой чёрной печки, которая торчала в его старой квартире.

— Сенцов, Сенцов! — покачал головою Крольчихин, заметив в раковине остатки яичницы.

— Это не я её тут кинул! — сразу же возник Сенцов, поняв, что Крольчихин решил, что это он так обращается с продуктами.

— А кто? — удивился Крольчихин, остановившись посередине небольшой кухоньки, заполнив её собой.

— Они! — заговорщицки прошептал Сенцов, стоя на пороге. — У меня нет яиц, ни одного вчера не было, и сегодня я вообще не успел поесть… Понимаете, это они ели!

— Так, — основательно сказал Крольчихин и приблизился к жирной сковороде в раковине. — Аккуратностью твои, Сенцов, «туристы» не страдают… Следов миллиарды, как раз для Овсянкина. Бьюсь об заклад, что они оставили тут две тонны отпечатков!

— Сковородка твоя? — осведомился у Сенцова Фёдор Фёдорович, тоже приблизившись к сковороде, заглядывая на неё через плечо Крольчихина.

— Моя, — подтвердил Сенцов, потому что сковородка принадлежала ему. — А яичница — нет!

— Так, всё на экспертизу! — железным голосом постановил Фёдор Фёдорович и вытащил из-за газовой колонки Сенцова большой полосатый полиэтиленовый пакет. Этим пакетом следователь ловко подцепил сковороду за чёрную чугунную рукоятку, а потом завернул полиэтиленовые края так, что сковорода оказалась в пакете.

Из комнаты пришагал Овсянкин, и Фёдор Фёдорович тут же всучил ему этот пакет с такими словами:

— Вот тебе ещё задание!

Овсянкин не ожидал, что в пакете покоится тяжёлая сковородка, взял неудобно и едва не уронил всё на ногу Крольчихина.

— А что это? — осведомился он, раскрыв пакет. — Фу-у-у… — сморщился Овсянкин, увидав объедки. — Я же не повар, в конце концов…

— Обследуешь! — приказал ему Крольчихин. — Это оставил тот же, кто оставил след на балконе.

— А это не Сенцов тут уписывал? — не поверил Овсянкин, брезгливо закрыв пакет.

— Нет! — отрезал Сенцов. — Я никогда так не кидаю! Да и не ем как свинья!

— Ладно, — буркнул Овсянкин, вперившись в пол. — И наследил тоже не ты?

— Наследил? — удивился Сенцов и тоже опустил нос. На линолеуме его кухни лежали серые комки засохшей грязюки — такой, которая может быть на болотах, какая была там, на том болоте, в котором Сенцов искупался, прячась от «туриста»… Значит, они потоптались тут в ботинках… Или это Сенцов потоптался в своих ботинках?

— Они наследили! — быстро согласился Сенцов. — Я вообще, на кухню не заходил — на порог только…

— Кажется, тебя, Сенцов, взяли в оборот, — невесело отметил следователь Крольчихин, присев на корточки, чтобы лучше видеть следы на полу. — Не нравится мне это и я думаю, что тебя нужно отстранить от всех дел и отправить в отпуск, а то я вижу, они уже знают, где ты живёшь…

Да, это было бы прекрасно, если бы Сенцова просто отстранили от «Туристов» и от «Репейников»… Отправили бы его в Анапу или в Сочи, или ещё куда-нибудь подальше — в Египет, в Израиль, на Мальдивы… за счёт отделения. Пятизвёздочный отель, номер люкс, вид на море… Круто, что и говорить… но «Туристы» — не найдут ли они его и под землёй?? Вломятся в тот номер люкс с ятаганом и скосят Константину башку! Ничего так сценарий? Вот и отлично! Нельзя Сенцову никуда уезжать, а нужно остаться в деле, под охраной товарищей! Если что-то случится с ним в Донецке — Константина спасут. А кто спасёт в Египте или на Мальдивах?? Точно, что конь в пальто!

— Нет, я доведу это дело до конца! — уверенно отказался от отпуска Константин Сенцов, выпятив грудь, выдвинув вперёд правую ногу, как Геракл.

— М-да? — скептически прищурил левый глаз Овсянкин, подняв голову от грязных следов на линолеуме пола. — Герой?

— Штаны с дырой! — недовольно булькнул Крольчихин, сложив на груди крепкие руки. — Ещё неизвестно, что то за «туристы» его прищучили! Может быть, террористы, может быть, мафия… Я тут что-то вообще, если честно, в ауте!

— А по балкону проехались нехило! — вставил Овсянкин, ползая на четвереньках с лупой в руках. — И по кухне в берцах походили!

— Я считаю, что Сенцов должен остаться! — постановил Фёдор Фёдорович, разглядывая заляпанную яичницей и маслом раковину. — Если мы отстраним его — «туристы» могут залечь на дно. Кроме того, Сенцов встречался с ними, видел, слышал. Пробьём всех Репейников, Овсянкин разберётся в следах. Я сам прищучу этих клоунов, им недолго осталось гарцевать! — зловеще пообещал он. — А тебе, Василич, вернём твой мотоцикл! — сказал Федор Федорович Крольчихину.

На лавочке у подъезда, под аркою, увитой виноградными лозами, сидели два незнакомых человека, смотрели на окна сенцовской квартиры и разговаривали друг с другом.

— Слушай, Красный, — говорил один человек — тощий такой, длинный, в квадратных очках на пол-лица. — Тебе не кажется, что надо было хоть как-то прибраться?

— Успокойся, Репейник! — махнул рукой второй человек — который и сидел за рулём утонувшей в болоте «копейки». — Ты думаешь, что Старлей нас вычислит?

— Думаю, да! — согласился Репейник, видя фигуры людей, то и дело мелькающие на балконе Сенцова. — Он уже своих дружбанов из ментуры навёл! Вон, ковыряются! Помыть нужно было посудку-то!

— Ну и помыл бы! — огрызнулся Красный. — Тем более, что они там на балконе что-то ковыряют, а не на кухне! Как я помню, ты пришвартовал игрек-тачку к перилам, да? Авось, наследил, Репейник?

— Твой «интерфейс» Старлей в глаза видал, — хохотнул Репейник, закинув одну костлявую ногу на другую. — Авось, срисует, и на всех столбах развесит? Не боишься, Красный?

— Я его «вышибалкой» тогда! — обиделся Красный.

— Не санкционируют! — парировал Репейник, ёрзая на лавочке, как на жаровне. — Помыть надо было посудку, Красный, засветил ты нас! Тут теперь полгорода «вышибалкой» придётся!

— Пошли отсюда, они сейчас выйдут! — Красный отковырнулся от лавочки и отковырнул за собою Репейника за шиворот. — Ползи давай, умник!

— Да, пополз, пополз! — огрызнулся Репейник, разгибая острые коленки. — Круто будет, если я сейчас на тачке флипну, а ты будешь на троллейбусе ковырять, а Красный? — растянув насмешливую ухмылку, Репейник прошествовал к припаркованной неподалёку голубой «Мазде» и отключил сигнализацию, нажав кнопку на брелке.

— Ишь, иномарку выцарапал и — король дороги? — фыркнул Красный. — Да у меня «Ламборджини» есть!

— Без кнопки! — ехидно напомнил Репейник и залез в кабину на почётное место водителя. — «Ламборджини» без кнопки куда отстойнее, чем «кнопочный» «Запор», дружище! Хи-хи!

— Я те хихикну! — угрюмо буркнул Красный и тоже залез в кабину — на место пассажира.

Голубая «Мазда» сорвалась с места, выполнила изящный вираж, завернула за угол и… пропала.

Кухня Сенцова напоминала место страшного преступления со многими жертвами: повсюду полосатые линейки, вешки с номерами улик, столы и стулья засыпаны графитным порошком для снятия отпечатков пальцев… Овсянкин лазает по сенцовским шкафам и выкладывает оттуда всё, что обнаружит… Криминалист выставил в коридор всех, кто бы мог ему помешать — вернее, остался на кухне в гордом одиночестве, ещё и дверной косяк обклеил жёлтым скотчем. Сенцов поставил себе в коридоре стул — он же всё-таки, в этой квартире хозяин — и думал о том, что жёлтый скотч никогда не отдирается полностью, и на его белом дверном косяке обязательно останутся грязные следы. Федор Федорович и Крольчихин толкались на узком сенцовском балконе, фотографируя таинственный след — Сенцов слышал их голоса, как они спорят о том, откуда он мог взяться. Стажёр же Ветерков лазал у Сенцова в зале — около дивана, на котором Сенцов обнаружил себя, проснувшись от «волшебного» сна. Палас около дивана был весь затоптан: сам Сенцов затоптал его своими берцами, подошвы которых были все в болотной грязюке. Берцы Ветерков тоже исследовал: взял слепок подошвы, чтобы Овсянкин сравнил их со следами, а так же набрал в пробирку грязюку, чтобы отправить в лабораторию.

— Сенцов! — Крольчихин решил притащиться с балкона и насыпаться на Константина.

— А? — Сенцов оторвался от ползающего Овсянкина и вперил в следователя очумелый взгляд испуганного потерпевшего.

— Чего ты сидишь, когда твои «туристы» и «репейники» на воле бегают? — гневно вопросил Крольчихин, сдвинув брови.

— Ну… — поёрзав, булькнул Сенцов. — Это моя квартира…

— Ну и что? Мне кастрюли твои не нужны! — громыхнул Крольчихин, сложив руки на груди, и тут же отправил Сенцова:

— А у тебя другая работа есть, поважнее, чем сидеть тут разутым! Дуйте со стажёром в отделение: во-первых, пересмотрите базу, а во-вторых — у вас там одно заявление лежит!

— Есть! — согласился Сенцов, потому что поступить иначе он не мог, поднялся со стула и потянулся в прихожую, разыскивать для себя другие ботинки, потому что его берцы отныне являлись вещдоком.

— Сенцов! — догнал Константина голос Крольчихина, когда он нашёл для себя кеды и обувался. — Стульчик-то забери!

— Чёрт… — угрюмо буркнул Сенцов и пополз обратно в одном кеде.

Зацепив одной рукою стул, он отволок его в зал, собираясь там бросить, но наткнулся на протест Ветеркова:

— Напарник, ты что? — заскулил стажёр, выглянув из-под сенцовского стола. — Я тут все следы снял, а ты новые ставишь!

— Этот «клиент» чист! — протарахтел Сенцов, задвигая стул в уголок. — Собирайся, стажёр, нас шеф в отделение отправил!

— Наконец-то! — пропыхтел Ветерков, смахивая с лица паутину. — У тебя под мебелью такая пылища — задохнёшься… И пауки с кулак!

— Так, всё! — отрезал Константин, по-сенцовски стыдясь своего хаоса… Как он, когда женится на Кате, приведёт её к себе, когда у него обитают такие «квартиранты» — с кулак?

Ветерков, пыхтя, выполз из-под стола, и Константин увидел, что его рубашка и джинсы в пыли.

— Едем, стажёр, время не резиновое! — подогнал его Сенцов и повернулся, чтобы шагать к двери… а по-настоящему отвернулся от собственной пыли на одежде стажёра.

— Едем, — согласился стажёр и поднялся на ноги, отряхиваясь. — Не, напарник, ты бы хоть, раз в неделю пылесосил! А вдруг бы вместо меня аллергик попался? Помер бы от астмы!

— Заткнись, а? — попросил его Сенцов, от злости топая так, что поднимал шум. — У меня без тебя проблем по горло!

Константин выдвинулся в подъезд, не оглядываясь на стажёра и с каменным лицом потопал во двор. Стажёр скрёбся где-то позади и нудно сетовал на сенцовскую пыль, словно старая бабка. Интересно, как часто он сам убирает? Может быть, даже ещё реже, чем Сенцов! А может быть, за него мама убирает, как за маленьким… Из-под ног Константина вывернулся тёти Нинин кот Дорофей, и Сенцов со злости чуть не влепил ему пинка.

— Брысь! — Константин со злостью отогнал от себя кота, и Дорофей, протяжно, недовльно мяукнув, вспрыгнул на скамейку, провожая Сенцова сверкающим взглядом ярко-зелёных глаз.

— Колбасы бы лучше дал! — хихикнул над Сенцовым Ветерков, оглядываясь и видя на скамейке это откормленное, косматое животное.

— А она у меня есть? — огрызнулся Сенцов, не глядя на стажёра. — Я уверен, что у тебя её тоже нет!

— Жадюга! Это ты от пылюки такой жадный! — определил Сенцова стажёр и бодро потопал, насвистывая.