Туристы. О путешествиях во времени

Глава 54 Полесун

Крольчихин и Федор Федорович забрали с собою Вилкина и куда-то поехали, оставив Константина в кабинете наедине со стажёром и… с мерзким полесуном, с которым им сейчас предстояло работать. Сенцов решил не сидеть, а действовать — чем дольше он сидит, тем дольше не сможет закончить работу и пойти к Кате…

— Ну, что ж, могу авторитетно заявить вам, уважаемый! — эти слова говорил врач Мышкин, которого Сенцов заставил изучить «лесного гостя». — Ваш дикий человек — людоед!

— Людоед? — удивился Сенцов и испугался одновременно: он боролся с ним один на один, не зная, что полесун мог запросто слопать его!

— Именно! — не оставил сомнений Мышкин, который сидел в кабинете перед сенцовским столом и всё больше пугал их со стажёром — во-первых, людоедом, а во-вторых — своей фантастической невозмутимостью. — Я изучил кости из его берлоги. Так вот: они человеческие! Берцовые и тазовые кости, рёбра и фрагменты черепов!

Константин прослужил в милиции достаточно долго, однако живого людоеда не видел никогда — только на фотографиях, в ориентировках и по телевизору… Кроме Мышкина в кабинете торчал ещё и Овсянкин — как всегда, заваленный тоннами работы, он был нервный и лопал чизбургеры, которые заказал в «Макдональдсе». Овсянкина заставили перелопатить первобытное жильё «лесного человека» — и он перелопачивал до самой поздней ночи, лазал там с фонарём, выискивая то, что может найти только лишь криминалист. Потом ночами сидел за экспертизами и напечатал целую кучу бумаг с результатами. бумаги были сложены в папку, которую нервный Овсянкин зло шваркнул на сенцовский стол и угрюмо пробурчал вместо того, чтобы поздороваться:

— Ну, ты, Костян, блин, «молодец»! Я уже супа горячего чёрт знает сколько не видел! Ты хоть, знаешь, где я ночевал?

— Где? — по инерции спросил Сенцов, жедая только отделаться от полесуна и бегом бежать к Кате.

— На работе, вундеркинд! — рыкнул Овсянкин, скрюченными пальцами терзая свою папку, вырывая листы и кидая их перед Сенцовым. — Вот, читай-ка! Знаешь, сколько лет жизни я потерял, пока сделал всё это?

Овсянкин что-то ещё клекотал, но Константин углубился в чтение, отстроившись от клёкота, чтобы не лишиться рассудка. Да, Овсянкин проделал поистине титаническую работу, на которую у Сенцова никогда не хватило бы ни сил, ни терпения… Криминалист изучил каждую из грязных тряпок, нашвырянных на пол берлоги… Они все принадлежали разным людям — Овсянкин определил это по микроскопическим остаткам волос и кожи, которые нашёл на них неизвестно какими неправдами… Читая, Сенцов чувствовал на спине мурашки — легенда бабули была правдива: наверное, полесун сожрал всех этих людей, отобрав у них одежду. Кости были похоронены в земляном полу берлоги — полесун зарывал остатки своих жертв после того, как поедал их — Мышкин и Овсянкин нашли останки только двоих человек, но может быть, там есть ещё.

— Его психика на зверином уровне, — эти слова Сенцов услышал как сквозь вату, сквозь страх: надо же, людоеда поймал! Говорил врач Мышкин, и Константин отвлёкся от чтения. Хорошо, что Овсянкин печатает свои заключения на компьютере: почерк у него ужасный, похож на кардиограмму, и Сенцов никогда не мог понять, что он написал.

— Я пригласил психиатра из психушки, и он установил, что этот полесун — настоящий маугли! — пордолжал тем временем врач Мышкин — с восторгом каким-то нездоровым. Ну, да, для него это нормально: обнаружил редкий клинический случай и радуется — может быть, ещё диссертацию про него напишет! — Человеческим интеллектом он не обладает и сопособен только на звериный образ жизни! Говорить он не умеет, пользоваться ложкой и вилкой — тоже не умеет. Вгрызается в пищу, как волк — одним ртом, руками не пользуется, опирается на них, как на передние лапы…

Сенцов только хотел сказать, что полесуна нужно забрать в психушку, но тут заверещал из-за компьютера стажёр. До этого момента он тихо сидел, уткнувшись в компьютер, шелестел только клавиатурой, и Константин вообще не знал, что он делает: может быть, даже на сайте знакомств висит…

— Ребята! — выкрикнул стажёр, а Сенцов аж вздрогнул, уставший от криков так, что пухла голова. — Я тут кое-то узнал: пять лет назад в селе Кучеров Яр пропал участковый Хвостов Ярослав, капитан милиции! И у меня есть версия насчёт формы нашего полесуна: он съел Хвостова, а его форму забрал себе! Кстати, ребята, фотография Хвостова — вот!

Стажёр отодвинулся от монитора, и Константин смог увидеть неудачливого участкового, который закончил жизнь в желудке чудовища. Кажется, ему не больше лет, чем самому Константину, он улыбается во весь рот и снабжён небольшими рыжеватыми усиками.

— Рост — сто девяносто, вес — восемьдесят шесть! — Ветерков привычно сообщил антропометрию пропавшего милиционера. — Мышкин, скажите, там, среди костей, есть подходящие?

— К сожалению, нет, — расстроил стажёра «последний врач». — Рост погибших — примерно сто восемьдесят и сто шестьдесят сантиметров, и один из них — женщина.

— Сто шестьдесят? — уточнил Сенцов, по логике полагая, что женщина ниже.

— Нет, уважаемый! — хохотнул Мышкин, разглядывая фотографию почившего Хвостова поверх своих очков от дальнозоркости. — На этот раз женщина оказалась выше своего брата по несчастью на двадцать сантиметров! Хы-хы.

— Хвостов — не первая жертва полесуна! — заявил Овсянкин, сдвигая свои очки на самый нос. — Возраст костей из его берлоги — примерно пять лет! Полесун сначала эту парочку слопал, а потом — Хвостовым закусил! Чёрт, Сенцов, угораздило же тебя его заграбастать!

— Я думал, что он — наш «киллер», — угрюмо буркнул Сенцов, понимая, что за полесуна премию ему не дадут… Хоть бы выговор не влепили… Хотя, может и не влепят: избавил же мир от людоеда, подвиг, всё-таки, совершён!

— Нужно пробить всех пропавших возле Кучерова Яра! — догадался вдруг стажёр и снова полез в компьютер. Все заявления о пропаже людей годами собираются в безразмерную милицейскую базу, скорее всего, он найдёт и опять почувствует себя героем.

— Обрадуем сейчас Крольчихина, блин! — уныло протарахтел Сенцов, ведь у Крольчихина и так работы по горло — ещё людоедом нагрузили…

— Не бойся, Костян, «киллером» твоим этот обезьян быть не может! — ехидно заметил Овсянкин, собирая свои заключения назад в папку. — «Люггер» у него я не нашёл!

— Я понял! — мрачно огрызнулся Константин и сел писать отчёт о проделанной работе, ведь Крольчихин всё равно стребует с него отчёт — лучше заранее нацарапать, пока не мешают, чем потом отвлекаться на всё и вся и переписывать одно и то же десять раз подряд. Овсянкин с Мышкиным разбежались — Овсянкин засядет за свою работу, а Мышкин — будет «общаться» с мертвецами, у него это хорошо получается.

— Вот! — стажёр имеет дурную привычку — взрываться диким криком, когда что-нибудь найдёт. Вот и сейчас он взорвался, подскочив, и Константин понял, что отчёт придётся переписывать.

— Блин… — рыкнул Сенцов, выкинув испорченный отчёт. — Что там у тебя — сенсация?

— Пять лет назад пропали туристы: Марта Агеева и Руслан Щепкин! — торжественно заявил Ветерков, довольный тем, что у него все так быстро находятся. Неужто думает провести классическое «расследование в кабинете»?? Не тут-то было! Сейчас, Сенцов организует ему весёлый «круиз» по следам людоеда! До ночи будет «отдыхать»!

— Рост Агеевой — сто восемьдесят два, а Щепкина — сто шестьдесят три! — продолжал радоваться стажёр. — Они!

— Похоже, — согласился Сенцов. — Давай, связывайся с роднёй — осчастливим!

— Есть! — довольный стажёр поспешил списать из ориентировок телефоны родственников пропавших субъектов и принялся звонить так, что аж телефон у него задымился.

Дождавшись, пока стажёр закончит лепетать, призывая Агеевых и Щепкиных посетить их Ровд, Константин немного молча посидел, обмозговывая план действий, а потом — твёрдо сказал стажёру:

— Пошли!

— Они меня «гестаповцем» обозвали… — угрюмо протарахтел стажёр, оставляя свой стол, замусоренный шалушками, конфертными фантиками и заляпанный плюхами кофе… Зоя Егоровна его уже ненавидит — даже рапорт написала на имя Тетёрки, и стажёру повезло, что Крольчихин вовремя нашёл его и выкинул, пока начальник не вцепился.

— Ну, что ты ползаешь? — подогнал Ветеркова Константин и широким шагом вышел в коридор.

— Сенцов, это ты дикаря в изолятор затаранил?? — в коридоре на Константина напал сержант Казачук — взмыленный такой, как будто бы у него из изолятора — массовый побег.

— Ну, я… — пробухтел Сенцов. — Я пока ничего не выяснил — он разговаривать не умеет…

— А ты знаешь, что туалетом пользоваться он тоже не умеет?! — завизжал ему в ухо Казачук, нервно подскакивая и моргая красными глазками. — Изгадил так, что даже другие заключённые жалуются! Зоя Егоровна — в трансе, шваброй меня отходила, спину не разогнуть! А чтобы убрать за твоим зверем — его только дротиком нужно усыпить, а то загрызёт! Кидается, блин, на дверь и решётку грызёт! Нары уже обгрыз! Чуть руку мне не отхватил, когда я пытался его накормить!

— Во, блин… — Сенцов больше ничего не смог сказать, прижатый валом информации. Дротика у него нет, и заходить к чудищу в клетку он не станет — не хочет стать очередной жертвой людоеда. Мивину он, скорее всего, не ест — только людей, свеженьких, тёплых…

— Ах вот, кто у нас гадюка! — выпрыгнула из-за поворота Зоя Егоровна, размахивая своей толстой длинной шваброй. — А ну, Сенцов, давай — тряпку в зубы и иди убирай мне! Твой дикарь — ты за ним и ходи! А я не хочу! Во-первых, он меня заразит, а во-вторых, сожрёт!

Сенцов понял, что его обложили. Убирать за людоедом он совсем не хотел — лучше ехать в Кучеров Яр и выискивать родственников убитых и съеденных, чем входить «в клетку к тигру».

— У… у меня много работы… — поспешил отбояриться Сенцов, схватив стажёра за рукав. — Ветерков, идём, — негромко зашипел он ему на ухо.

— А у меня что, мало?? — взвыла Зоя Егоровна и громадными прыжками поскакала к Сенцову, готовая сама его загрызть. — Давай, пока не помоешь — не пущу!!

— Бегом! — скомандовал Сенцов стажёру и понёсся по коридору так, будто бы его лев догонял. Лучше сегодня не возвращаться в отделение — напишет в отчёте, что задержался в Кучеровом Яру до ночи. Крольчихин поверит, ведь с Сенцовым такое случается часто.

До Кучерова Яра добрались по навигатору — Сенцов тут никогда раньше не бывал, вот ивключил на всякий случай навигатор, чтобы не заблудиться в неизвестных дебрях. Стажёр как всегда понёс за собой ноутбук — ждал всё весточки от родственников бомжей. Сенцов никогда бы не занимался такой чепухой, но стажёру ещё не надоело работать — вот он и работал. GPS-навигатор был холоден и беспристрастен. Он вывел Константина как раз к нужному посёлку, не ошибившись ни разу, когда на пути вставала развилка. Сенцов и на этот раз взял машину под свою подпись, освободив стажёру время для лазания в Интернете.

— Приехали, стажёр, вылазь с машины! — затормошил его Сенцов, как только застопорил служебную «Дэу» на узкой парковке напротив местного опорного пункта — рубленной избы с почернелой крышей, около двери которой висела синяя табличка: «Опорный пункт».

— Уже? — не поверил стажёр — думал, наверное, что Константин будет полдня плутать.

— Всё! — сурово постановил Сенцов и вылез из кабины на покрытый давешним асфальтом пятачок без разметки.

Стажёр недолго копался — вылез наперевес с ноутбуком, и Сенцов поставил машину на сигнализацию. Константин уверенно зашагал к побитому крыльцу и неновой двери, чтобы дёрнуть за приржавевшую ручку и вступить во мглистый, сыроватый коридор. Сенцов мог бы позвонить участковому по телефону, но решил побеседовать лично — всё-таки, пойман людоед, умявший его предшественника. За Константином шагал стажёр, и шаги порождали неприятное эхо. Сенцов отринул ненужные мысли, потому что на двери, к которой он подошёл, было написано: «Участковый уполномоченный капитан Семин В.Д».

— А вот и мы! — определил Сенцов и громко постучал в дверь.

— Войдите! — крикнули по ту сторону, как-то кажется испуганно, что ли?

Сенцов не стал ждать ни секунды — толкнул дверь и вступил в кабинет, мебель которого, похоже, купили по объявлению в газете, где граждане продают то, что им не нужно.

— Здравствуйте! — громко поздоровался он и увидел, как толстощёкий участковый лихорадочно щёлкает компьюторной мышью. Может быть, пасьянс закрывает, а может — на соцсети сидел. Сенцову всё равно, «в чём» он сидел — Сенцов сам иногда сидит — Константина интересовало мнение участкового о местном «лесном чудовище». И вообще, знает он о нём или не знает?

— Здравствуйте, — ответил ему капитан Семин и поднял глаза от компьютера, уставившись на Константина, как на новые ворота. Наверное, не подозревает даже, зачем они с Ветерковым к нему пришли.

— Капитан Вадим Семин… — на всякий случай придставился участковый, а на столе у него пирожки лежали в тарелке. Один надкушен — ел и игрался в компьютер на рабочем месте.

— Оперуполномоченный Сенцов Константин! — ответил ему Сенцов, показав удостоверение. — Калининское Ровд, город Донецк! Это — стажёр Ветерков Сергей! — добавил он, кивнув на стажёра, который семенил позади, удерживая в руках свой ноутбук.

Капитан Семин уставился на Сенцова и стажёра впросительно: мол, зачем пришли?

— Узнаёте? — осведомился Константин и показал Семину фотографию звероподобного полесуна — в полный рост, в милицейской форме.

— А… это что — карикатура? — неподдельно удивился Семин, поглазев на фотографию и вновь уставившись на Сенцова.

— А вы как думаете? — осведомился Сенцов, определив для себя: Семин ни сном не духом о том, какой «зверь» годами водился у него под носом и поедал людей.

— Бомж… — неопределённо пробормотал Семин, оставаясь таким удивлённым, как новорождённый.

— А вот и нет, ошибочка вышла! — пригвоздил его Сенцов, прочно усаживаясь на стул для посетителей так, что его сам чёрт не сгонит до тех пор, пока он не выяснит всё, что ему нужно.

— А? — Семин не прекращал удивляться, а Сенцов удержал себя от того, чтобы сказать ему ехидное «Бэ!» и непререкаемо сообщил:

— Этот человек много лет жил в пещере рядом с вашим посёлком и промышлял охотой на людей!

— Да?? — глазки участкового полезли на лоб, и если бы он ел сейчас — он бы подавился и мог бы умереть вообще.

— Да! — констатировал Сенцов и тут же задал пригвождающий вопрос:

— Товарищ Семин, вы хоть знаете, что случилось с вашим предшественником?

— Пропал без вести, а что? — прокрякал Семин, не прекращая удивляться ни на секунду.

— Не пропал! — Сенцов едва не рявкнул. — Сегодня мы выяснили, что вот этот троглодит его съел и носит его форму вот уже пять лет! А где вы были все эти годы?

— Т…тут… — выдавил участковый. — А… что?

— Неужели, вы его не искали? — вопросил Константин, ёрзая от злости.

— Искали… — робко возразил Семин, напуганный людоедом. — Приезжали следователи из Донецка… Этот, Волк… или Сыч… Звериная фамилия…

— Лис? — поправил Сенцов, думая о том, что да, такой точно найдёт — кукиш с маслом и с сыром.

— А, да, точно — Лис! — согласился Семин. — Лис Анатолий. Только он его не нашёл — они прочесали лес, опросили всех и не нашли…

— А мы, вот, нашли! — строго сообщил Сенцов и снова показал Семину фотографию полесуна. — Смотрите, смотрите! Это — его убийца! У вас есть предположения насчёт того, кем может быть этот человек?

— Н… нет… — булькнул Семин, вертя в руках коротенький тупой карандашик. — У нас в посёлке таких нет…

— Ясно, а как насчёт этих людей? — Сенцов показал Семину фотографии пропавших пять лет назад Агеевой и Щепкина.

— А… понимаете, тут тёмная история была… — залепетал Семин, и Сенцов догадался: он его в чём-то уличил.

— И что за история? — Константин вцепился в него клешнями, так же, как Крольчихин вцепляется в свои «жертвы». — Рассказывайте, вы обязаны помочь нам изобличить преступника!

— А… Хвостов… вы, наверное, уже знаете, что это был наш участковый… — начал Семин. — Он пошёл их искать… туристов этих. Странная была парочка — он маленький такой, кургузый, а она — великанша. Я ещё смеялся, что на свадьбе она его на руках тащила, а не он её. Они что-то пещерами какими-то увлекались или чем… хотели лезть на Чёртов холм, а тогда там оползни были, и Хвостов им об этом сказал, а они взбрыкнули, обозвали его «бюрократом» и полезли на холм… А потом, вечером, они позвонили к нам в опоп и сказали, что где-то потерялись или застряли… Я был у Хвостова помощником, и он мне сказал, чтобы я тут, на телефоне сидел, а сам пошёл их искать. И не вернулся… Я ему звонил, а он не отвечал.

— Вот это да! — зазвучал стажёр за спиной Константина. — Полесун в один день троих человек уписал!

— Дикарь этих туристов тоже съел! — сурово сказал Сенцов Семину. — В его берлоге нашли их кости!

— А… Хвостова вы нашли? — Семин позволил себе робкий вопросик, а Сенцов покачал головой:

— Пока нет, но мы продолжаем раскопки берлоги дикаря. И ещё, скажите, сколько у вас в посёлке пропавших людей?

— А… Хвостов только… — пробормотал Семин. — И эти туристы. А больше никто не пропадал… И я не знал даже, что тут людоед живёт, а легенды эти, про полесуна, тут веками ходят — с Киевской Руси ещё живёт эта легенда! Бабки все верят, дедки, да попы́! А я, всё-таки, милиция… А… товарищ оперуполномоченный… — предложил Семин. — Вы должны поговорить с семьёй Хвостова. Они до сих пор не могут смириться…

— Хорошо, — согласился Сенцов. — Вы адрес дайте!

— Я с вами пойду, — напросился Семин. — Они тут близко живут.

— Ладно, — кивнул Константин, в душе которого селилось всё больше и больше кошек… Уезжая сюда из Ровд, он надеялся раскрыть «дело полесуна» и избавиться от дикаря, скинув с плечей проклятую гору, но гора почему-то не падала. Что-то в этом деле не так, ведь если бы полесун питался людьми — они постоянно бы исчезали, да и Овсянкин бы в его норе нашёл бы больше костей… Сенцов сам видел, какую огромную яму он там разрыл, но больше костей не было… И зачем вообще дикарю крысы и курица, если он кушает свежих людей?? И в другое время, явившись к Хвостовым, Сенцов начал бы терроризировать их вопросами, а сейчас задумался над тем, как он вообще, явится к ним и скажет, что их родственника полесун сожрал??

— Напарник, тебя не тошнит? — осведомился стажёр, заглядывая Сенцову в лицо, когда тот по инерции шагал туда, куда вёл их пухлый Семин.

— Нет, а что? — буркнул Сенцов, шагая.

— Видок у тебя… тошнительный… — пробормотал стажёр, с ноутбуком под мышкой.

— Здесь что-то не так… — глухо протарахтел Сенцов, маршевый шаг которого превратился в глупую семенящую походочку труса.

Хвостовы жили в большом доме — в большом и очень старом, похожем на старый терем, сложенный из толстых брёвен… ещё во времена Киевской Руси. Брёвна от времени уже почернели, а на балкончике, похожем на скворечник, сушились на верёвке синие штаны.

— Вот тут они и живут, — тихо сказал Семин, подкрадываясь к высокому каменному забору, к железным воротам, около которых был привешен звонок. Семин нажал на кнопку, и вскоре за воротами послышались негромкие шаги.

— Кто там? — осведомился женский голос, и Семин поспешил ответить:

— Елена Степановна, это я, Вадим Семин!

Видимо, Елена Степановна хорошо знала Семина, раз так охотно принялась отпирать засовы. Что-то много у неё засовов — Сенцов насчитал аж четыре штуки… странно. Покончив с засовами, Елена Степановна показалась на пороге, и на вид ей было лет сорок. Худая, в домашнем цветастом халате, Елена Степановна казалась уставшей и перегруженной заботами, она тихо поздоровалась с Семиным и вопросительно посмотрела на Сенцова.

— А, Елена Степановна, это из Донецка, оперуполномоченные Сенцов и Ветерков, — сказал Семин каким-то виноватым голосом, словно винил в смерти хвостова себя. — А, товарищи, это Елена Степановна Хвостова, жена… Хвостова.

— Проходите, — Хвостова пропустила их во двор, и Константин увидел ровненькие грядки, засаженные неизвестными овощами, дорожки, вымощенные аккуратной тротуарной плиткой. На качеле, установленной недалеко от дома весело катался румяный мальчишка лет семи, а на подоконнике лениво развалился толстый кот — такой косматый, что даже ушей не видно. А на другом подоконнике сидел ещё один кот — сфинкс.

— Гражданка Хвостова, — Сенцов решил быть бесстрастным, каким на его месте был бы Крольчихин. — Мы приехали насчёт вашего мужа.

— Проходите в дом, — предложила Хвостова, открывая раритетную дверь.

— Спасибо, — поблагодарил Сенцов и вступил под сень просторной прихожей, где всё было, словно сто лет назад — сурово антикварное, давящее разум седой стариной. Если бы в эту витиеватую люстру вставили вместо лампочек свечи — можно было бы решить, что они со стажёром перенеслись во времени в дореволюцинные годы. Хвостова повела их на кухню, которая изумила Сенцова встроенной мебелью и точечным светом, и усадила за стол, наполненный всякими сладостями: вафлями, конфетами, пирожками с вишней… Сенцов сел и не заметил, как перед ним появилась чашка горячего чая.

— Ешьте, — угостила их Хвостова, и Сенцову становилось всё тяжелее сказать ей о том, какой страшной смертью погиб её муж. Еда встала у Сенцова поперёк горла, и он решил не есть, потому что начинало тошнить от нервов.

— Елена Степановна, — осторожно сказал Семин, который тоже ничего не ел — не мог, наверное, так же, как и Сенцов. — Мои коллеги из Донецка нашли Ярослава Федоровича… Вернее, его убийцу.

— Ах, — горько вздохнула Хвостова, присев на стул около Сенцова. — Я уже и не надеялась увидеть мужа живым. Уже смирилась с его смертью. Спасибо хоть на этом — я думаю, он понесёт наказание. Мой сын отца никогда не видел — только на фото…

— Гражданка Хвостова, посмотрите! — Сенцов хотел покинуть этот дом поскорее, потому что его терзало чувство вины. Она накормила их, напоила чаем, а он в свою очередь преподнёс такую свинскую новость.

— Да, да, — Хвостова согласилась, она даже не ругалась, не истерила, как это обычно бывает — да, она полностью смирилась и готова узреть полесуна. Сенцов дал ей его фото, она глянула и тут же вытаращилась, пригвоздив Сенцова взглядом, наполненным отвращением и ужасом.

— Кто это? — полушёпотом осведомилась она, положив страшную фотографию на стол, возле вазы с конфетами.

— Убийца, — Сенцов сделал свой голос бесстрастным, как у робота, чтобы не вуыдавать никаких своих эмоций. — Мы его схватили, он под стражей… — у Константина не хватило сил сказать ей, что Хвостов не просто убит, а съеден, и полесун все пять лет щеголял в его форме.

Хвостова собралась что-то сказать, но вдруг из недр огромного дома появилась старушка. Аккуратная такая, благообразная старушка в косыночке, в старомодном платье и в фартуке — она проковыляла в кухню с палочкой, прищурилась через очки и осведомилась старческим голосом:

— Елена, кто это у нас в гостях…

— А… мама… — Хвостова замялась, не зная, что сказать старушке, но старушка подошла вплотную и спросила — у Сенцова почему-то, а не у Хвостовой:

— Вы по поводу Ярослава?

— Да, — Сенцов решил быть твёрдым до конца, ведь ему ещё не раз придётся сообщать родственникам об убийствах близких. — Он убит. Вот фото убийцы.

Константин вручил старушке страшенного полесуна и отвернулся, чтобы не смотреть… А старушка повертела фотографию в своих худых руках, приблизила к глазам, а потом вдруг охнула и сложила руки на груди в молитвенной позе, выронив фото на пол.

— Ой… — старушка разохалась, будто привидение увидела, и Сенцов подумал, чт она испугалась полесуна… — Сынок, — она аж вцепилась в Сенцова своими пальцами, шокируя всех, включая Хвостову и Семина. — А можно я на него живого посмотрю? — бабуля, буквально, взмолилась, не выпуская Сенцова.

Константин раскрыл рот…

— Мама, вы так не… — Хвостова решила сказать что-то старушке, но та отрезала:

— Молчи, Елена, ты не понимаешь! Я хочу посмотреть на него живого!

— Да, пожалуйста… — протарахтел Сенцов, освобождая свой рукав, который бабушка, буквально, прорывала. — Хоть сегодня…

— Я хочу сегодня посмотреть, — тихо попросила бабуля. — Отвезите меня к нему!

— Поехали! — Сенцов согласился охотно: хорошо бы, она узнала в этом полесуне кого-нибудь. Тогда можно будет вытащить дикаря из перегаженного изолятора, отправить в психушку, а изолятор, так и быть, помыть на радость Зое Егоровне.

— Вы его узнали? — поинтересовался у старушки Сенцов, пока они шли через двор к служебному автомобилю.

— Я должна посмотреть на него живого, — ответила старушка… Ну, живого так живого — будет ей живой, если она так хочет!

Звали старушка Глафира Ивановна, и Елене Хвостовой она приходилась свекровью. Пока ехали в отделение — она красочно пересказала всё детство погибшего Ярослава, и Сенцов теперь знал наизусть, когда, где и сколько раз последний упал и разбил коленку, какие оценки имел он в школе, как заступался в классе за девчонок, которых другие пацаны дёргали за косы, как выбрал профессию милиционера после драки в местном клубе, где Ярослав отделал бандита, решившего кого-то там ограбить…

В отделении Сенцова поджидала делегация: сержанты Казачук и Морозов, а так же — разъярённая Зоя Егоровна, которая не ушла домой в пять часов, как положено, а терпеливо дожидалась возвращения Сенцова… Чтобы замахнуться шваброю, как разящим мечом, и сурово зарычать, выскочив из-за поворота:

— Ну, что, гадёныш, приполз??

— Та, приполз! — Константин решил огрызнуться и пройти дальше, потому что у него завелись дела поважнее ругани с уборщицей, но Зоя Егоровна прочно заступила ему дорогу, потрясая своей убойной шваброй и изрыгнула, едва ли не дыша огнём:

— Сенцов! Ты мне отсюда не уйдёшь до тех пор, пока за дикарём своим не перемоешь! Я не хочу, чтобы он меня загрыз, да и гадости его убирать тоже не хочу!

— Зоя Егоровна! — сказал ей Сенцов железным голосом. — У меня свидетельница, которая может установить его личность! Как только она это сделает — я его вытурю в психушку! А пока вы тут стоите — он будет торчать в камере и гадить!

— Та, чёрт с тобой, гадёныш окаянный! — выплюнула Зоя Егоровна. — Ну, веди свою свидетельницу! Только я с вами пойду — хочу убедиться, что ты меня не надуешь!

— Та, не надую, пропустите! — фыркнул Сенцов, сдвигая с дороги швабру вместе с уборщицей. — Сейчас, вытурю хищника, блин!

Зоя Егоровна посторонилась, пропуская Константина, за которым хвостиком следовала Глафира Ивановна, и стажёр Ветерков. Как только они прошли — уборщица прочно села на хвост, таща за собой и швабру и своё тяжёлое железное ведро.

— Ну, что, Сенцов, будем убирать? — в изоляторе на Константина насыпались Казачук и Морозов — Морозов пришёл, чтобы сменить Казачука на посту, а Казачук показал ему, как полесун изгадил свою камеру.

— Я, между прочим, сейчас узнаю, кто он, а вы штаны здесь протираете! — огрызнулся Сенцов, ледоколом продвигаясь сквозь них к нужной камере. — Ты хоть раз стрелял, Казачук?

Казачук что-то заклекотал, огрызаясь, а Константин, продвинувшись вглубь изолятора, понял, почему они так переполошись… «Ароматы», из-за которых невозможно было жить, витали уже на подходе к камере полесуна, и Мишак, которому не повезло быть его соседом, нервно выглянул в окошко и дышал ртом, вращая обалдевшими глазками.

— Тьфу ты, чёрт! — плюнул Сенцов, жалея, что изолятор не додумались оснастить противогазами… респиратор бы тоже подошёл — на худой конец, очень худой.

— Фуууу! — закряхтел позади него стажёр, Сенцов понял, что он собрался по девчоночьи выбежать на воздух, и остановил его железным приказом:

— Стоять, Ветерков!

— Та я помру сейчас! — заикаясь, выдавил стажёр, топоча и шаркая своими неуклюжими ногами.

— Ртом дыши! — несокрушимо заставил его Константин, хотя сам помирал…

— Ну, окаянный, понял теперь?? — лаяла в арьергарде Зоя Егоровна, но Константину было совсем не до неё…

Только Глафира Ивановна невозмутимо двигалась вперёд — может быть, у неё от старости отшибло нюх, но она абсолютно не обращала внимание на запахи, и шагала до тех пор, пока Сенцов не сказал:

— Он тут! Смотрите! — он открыл окошко и отошёл, побоявшись даже смотреть на те художества, которые вытворил в камере треклятый полесун.

Глафира Ивановна заглянула в окошко, а потом — вдруг попросила:

— Вы меня впустите, вижу я плоховато…

— Да он дикий… — пробормотал Сенцов, испугавшись, что по его милости эта благообразная старушка может погибнуть жуткой смертью. — Наброситься может…

— Ничего, — покачала головой Глафира Ивановна, которая так и рвалась прямо в пать чудовищу. — Я должна посмотреть, впустите…

— Казачук, ключ! — крикнул Сенцов, а спустя пару минут ему по цепочке передали ключ — Казачук не пожелал приближаться к пенатам полесуна и отдал ключ Зое Егоровне, та — Ветеркову, а стажёр уже передал Константину.

— Спасибо! — рыкнул Сенцов, нехотя отпирая камеру. Он хорошо запомнил, как полесун озверел, когда увидал Евдокию Кошкину, поэтому, победив замок, он вытащил свой табельный пистолет. Если полесун нападёт — он пристрелит его к чертям собачьим и забудет о нём!

Сенцов приотрыл тяжёлую дверь, дыша ртом, и Глафира Ивановна тот час же скользнула за неё… Сенцов похолодел: людоед разорвёт её в клочки… Презрев ужас «ароматов», Сенцов вступил в камеру вслед за ней… Уборки тут действительно, по горло… Константин даже не знает, как переживёт эту адскую уборку, не сбрендив с ума…

Полесун вскинул свою звериную голову, как только заметил, что к нему пожаловали гости.

— Ррррр! — зарычал он забился в угол, как зверь, чтобы на него не напали сзади. — Ррррр! — рыкнул он из угла, тараща тупые глазки.

— Ну? — Сенцов хотел, чтобы Глафира Ивановна быстрее дала показания, чтобы убраться из этого жуткого места, но та почему-то медлила, разглядывала-разглядывала, не боясь даже того, что полесун дико присел на задние лапы, готовясь к звериному прыжку…

— Ярик… — вдруг проскрипела Глафира Ивановна, протянув к страшному зверю свои тощие старческие руки. — Сынок…

Сенцов опешил. Застыл с разинутым ртом, он наблюдал, как полесун, словно бы, подобрел. Из его гориллообразного облика исчезла звериная злоба, сделав его похожим на большого доброго кота. Прекратив яриться и обмякнув, дикарь издал нечто подобное урчанию и немного подался вперёд, чтобы приблизиться к Глафире Ивановне.

— Казачук, Казачук… — едва не задыхаясь, позвал Сенцов, желая, чтобы сержант приготовил на всякий случай шокер — а вдруг монстр вздумает напасть??

— Та я не пойду туда… — проклекотал где-то в коридоре Казачук…

— Тащись давай, трус, или мне придётся его пристрелить! — зарычал Сенцов… но в следующую секунду слова застряли. Полесун, прежде преисполненный агрессивной дикости, встал на четвереньки и по кошачьи подполз к Глафире Ивановне, завертевшись у её ног, словно огромный, ласкающийся кот.

В спину Константина кто-то пихнул, и Сенцов вздрогнул от неожиданности.

— Напарник? — за Константином топтался стажёр, зажимая нос пальцами и дыша ртом.

— Глянь… — прошептал Сенцов, кивнув вперёд, где Глафира Ивановна, обливаясь слезами, гладила полесуна по лешей голове.

— Узнала, что ли? — удивился Ветерков, не приближаясь.

— Ка-кажется, да… — выдавил Константин, топчась…

— Так, что тут происходит…

— Ой, бли-и-и-ин!

— Та, чё-ёё-ёрт! — из коридора раздались скрипучие голоса, среди который взревел мощный голос Зои Егоровны — самый скрипучий:

— Я с Сенцова три шкуры спущу, если он мне тут порядок не наведёт!

— Так, сейчас я тут буду шкуры спускать! — это зарычал голос Крольчихина, а потом следователь, топоча преодолел «коридор ужасов» и оказался возле Сенцова.

— Сенцов! — загремел он, нацелив на Константина громы и молнии, но в следующий миг заглох — заглянул в «жуткую камеру» и увидал, как Глафира Ивановна по матерински приголубила косматое чудище, которое мирно урчало, свернувшись калачиком у её ног.

— Я тут кое-то про полесуна узнал… — тихонько пробормотал Константин на ухо Крольчихина.

— Давай, Сенцов, бухти, а то я сейчас обед тебе свой покажу… — буркнул следователь, которому дикие запахи тоже были явно не по душе.

Сенцов уже заткнул свои внутренние ноздри и абстрагировался от «ароматов», сделавшись бесстрастным и бесчувственным.

— Я установил, чьи кости у него в берлоге, — невозмутимым голосом сказал он. — Пять лет назад в тех местах исчезли двое туристов: Агеева Марта и Щепкин Руслан. Мы со стажёром уже вызвали их родственников, они скоро будут у нас.

— Так, отлично, — похвалил Крольчихин, одобрительно кивая — доволен, небось, что избавится от полесуна. — А этот… хищник… блин, кто? Узнал?

— Почти… — пробормотал Константин. — В посёлке Кучеров Яр пять лет назал пропал ещё и участковый — Хвостов Ярослав, и мы со стажёром нашли его семью. Вот, Глафира Ивановна Хвостова, и как я понял — она решила, что полесун и есть Хвостов Ярослав…

— Ага, — кивнул Крольчихин и расплылся в довольной улыбке. — Сенцов, нужно протокол оформить, и тогда можно будет этого Хвостова отправить на лечение!

— А, Глафира Ивановна! — Константин позвал старушку, но та отказалась выходить.

— Я от своего сыночка не пойду! — запротестовала она, не отпуская голову «зверя». — Я пять лет ждала его, сердце моё чуяло, что жив мой сыночек! Я его, наконец, нашла! Только попортило его… Ой, як попортило! Горюшко моё…

— Так, Глафира Ивановна! — Крольчихин решил взять инициативу на себя и храбро вступил в камеру, не побоявшись ни полесуна, ни его цветистого запаха. — Мы должны оформить протокол опознания вашего сына, и тогда мы сможем отправить его на лечение. Пожалуйста, пройдёмте в кабинет!

Следователь взял старушку под руку и решил вывести, но полесун вдруг оскалился, дико зарычал и решил прыгнуть, чтобы навалиться на Крольчихина, прижать к полу и загрызть…

— Тихо, сыночек, скоро мы домой поедем, — тихонько сказала Глафира Ивановна своим добрым голосом, и полесун, как по волшебству затих и отполз на дальние нары, заскулив, как верный пёс.

— Ну, вот и прекрасно! — обрадовался Крольчихин и повёл старушку в кабинет, чтобы написать протокол и избавиться от зверя по всем правилам. — Стажёр, с нами пойдёшь — протокол будешь писать! — приказал он Ветеркову, и стажёр с готовностью посеменил за ними, довольный тем, что можно выйти из «камеры пыток», и Зоя Егоровна его не тронет, потому что его защищает Крольчихин.

Константин решил выскользнуть под шумок, потащился за ними и увидел, что рядом с изолятором топчатся Федор Федорович и Вилкин. Вилкин, чертыхаясь, затыкал нос, Федор Федорович тоже затыкал нос — только молча, но тут возникла грозная Зоя Егоровна.

— Сенцов, а тебя, гадёныш, я попрошу остаться! — зарычала она, взмахнув шваброй. — Убирай давай!

— Так, Сенцов нам тоже нужен! — вмешался Крольчихин, выручив Сенцова. — А камеру потом уберут — я санстанцию вызову!

Сенцов расплылся улыбкою в безмолвном «Спасибо» и, обогнув рычащую Зою Егоровну, поспешил удалиться. Казачук и Морозов остались рычать вместе с ней, а Константин сидел в чистом тёплом кабинете, где пахло документами — приятно так, почти что по домашнему. Стажёр увлечённо писал протокол, а Крольчихин выпытывал у Сенцова всё, что они со стажёром вызнали про «лесного человека». Сенцов сказал, что сначала они решили, что полесун — людоед — из-за костей в его берлоге…

— Но я подозреваю, что тут другое… — неопределённо пробормотал Константин. — Потому что кроме этих Агеевой и Щепкина там больше никого не нашли. Я сам видел, какую наш Овсянкин яму раскопал, но других костей там не было…

— Понятно… — буркнул Крольчихин. — Что ничего не понятно… Вызвали родственников, говоришь? — уточнил он.

— Ага, — кивнул Сенцов.

— Вот и отлично, — сказал Крольчихин, теребя волосы на своей макушке. — Я с ними поговорю… У нас, на завтра, кстати, следственный эксперимент с Новиковым — Вилкин так решил!

Сенцов был не против экспериментов — Новиков приведёт их туда, где прошёлся неведомый Эрик и где пропал Василий. Может быть, удасться отыскать что-нибудь важное, Константин получит свою премию, котрую до копеечки потратит на подарки для Кати…

В девять часов вечера Сенцову разрешили пойти домой. Это совсем не поздно для Сенцова, который в последнее время притаскивался домой далеко за полночь, а то и в засаде ночевал в компании комаров, муравьёв и противного стажёра. Полесун был увезен психбригадой — это было нелегко, потому что дикарь решил показать зубы. Он невменяемо рычал и дико нападал на всё подвижное до тех пор, пока сзади к нему не подкрался врач и не всадил пониже спины громадный шприц. В шприце содержалась лошадиная доза снотворного, с помощью которого предполагаемый Ярослав Хвостов погрузился в глубокий, здоровый сон и тяжело обрушился на твёрдый каменный пол камеры. Ловкий врач ликовал, празднуя удачу на «охоте», а плечистые санитары получили возможность взвалить увесистое тело на носилки и унести. Глафира Ивановна плакала, семеня за санитарами, а когда Крольчихин тихонько поинтересовался у ловкого врача, можно ли будет вернуть «лесного человека» в мир людей — тот покачал головой и бросил безликое «посмотрим»…

Санстанция уже был на пороге, и как только дикаря увезли — навела в изгаженной камере блестящий «хирургический» порядок на радость Зое Егоровне, Морозову, Казачуку и Константину. Константин, освобождённый от адской уборки, выпорхнул в прохладный вечер и поплёлся по асфальту улицы Овнатаняна, освещённый оранжевыми фонарями. Другой бы на его месте радовался: как же, отбоярился от такой уборки, разобрался с диким человеком, раскрыв его тайну… Но Сенцов был угрюм: он никак не мог дозвониться Кате — набирал и набирал номер до тех пор, пока батарея не приказала долго жить, отключив сенцовский телефон.

— Чёрт… — мрачно протарахтел Константин, забив «умерший» мобильник в карман.

Он уже ступил на тропку, которой обычно шёл домой, но тут же раздумал. Он не пойдёт к своему телевизору до тех пор, пока не вымолит прощение у Кати. Сорвавшись с привычной тропы, Константин бегом рванул другой дорогой — которой завсегда бегал к Кате. Ворвавшись в её тихий двор, Константин обнаружил множество уютных окон в её доме, горящих светом домашних светильников — у обитателей этих квартир всё хорошо, семья, дети. Они собирались сегодня за ужином, кушали вместе вкусные блюда, читали сказки детям на ночь… Сенцов взглянул на Катины окна и с ужасом обнаружил их тёмными. Неужели Катя спит?? Но только девять часов, и Сенцов прекрасно знал, что Катя по вечерам читает до поздна… Взлетев по лестнице быстрее ветра, Сенцов принялся терзатиь кнопку Катиного звонка — он разбудит, разбудит её и упадёт на колени…

Внезапно к нему жуткое осознание, и Константин отпустил кнопку, попятившись назад. Катя не спит — её нет дома, и в её квартире висит пустая тишина. Страх сковал сенцовские ноги так, что Константин едва не полетел кубарем вниз по лестнице. Катя наплевала на Сенцова и ушла к блистательному банкиру, который подогнал «Порше» и увёз её от Сенцова на далёкие, недосягаемые для Константина Мальдивы…