Туристы. О путешествиях во времени

Глава 103 Очная ставка

— Опять вы! — фыркнул Степан Селезнев, внезапно нарисовавшись посреди прихожей с чайником в кулаке. — Екатерина! — рявкнул он, повернувшись к Кате. — Зачем ты их впустила?? Сколько раз я говорил тебе, не открывай дверь, не спросив «Кто там?»! А ты? Балда Ивановна!

— Я спросила «Кто там?»! — твёрдо возразила Катя. — И впустила их специально, потому что чувствую себя виноватой в смерти Константина! К тому же, я не такая трусливая, как ты, и готова помочь следствию, чем могу!

— Екатерина, об этом мы поговорим позже… — зашипел Степан, но на него тут же надвинулся Федор Федорович и сурово предписал:

— Так, гражданин Селезнев, пройдёмте со мной на кухню — я допрошу вас отдельно от вашей жены!

— Это ещё почему?? — запротестовал Степан, но Федор Федорович не стал разглагольстовать, а потащил Степана на кухню под руку, как арестованного преступника.

Крольчихин же велел Кате пройти в гостиную и выключить телевизор, который навязчиво демонстрировал рекламу поясов для похудения.

— Да, конечно же, — согласился Катя и выдернула из разетки штепсельную вилку. Телевизор умолк и угас, и следователь Крольчихин, измученный бессонными ночами, подумал, как без него, всё же, хорошо и уютно!

— Хотите чаю? Кофе? — предложила Катя, отойдя от телевизора. — У нас есть пряники…

— Нет, — отказался Крольчихин, усаживаясь на мягкий диван… Нет, диван, пожалуй, слишком мягкий — на таком он забудет все вопросы и заснёт. Поэтому следователь покинул диван и выбрал для себя старый стул советских времён — деревянный с твёрдым сиденьем.

Екатерина Селезнева заметно нервничала — она вообще не знала, куда сесть, а потом — попросила Крольчихина отпустить её на кухню за кофе и пряниками для себя.

— Хорошо, идите… — вздохнул Крольчихин, подозревая, что у Селезнёвых, действительно, рыльце в пушку.

Катя скользнула в прихожую, а Крольчихин откинулся на твёрдую спинку своего стула и… выпал из реальности, провалившись в сон.

— А… товарищ следователь… — откуда-то из ватной массы, которой тут же наполнилась его голова, Крольчихин внезапно услышал голос и встрепенулся, едва не опрокинув стул.

Екатерина Селезнева высилась около него, заглядывая в лицо, а на журнальном столике уже стояла чашка ароматного кофе и тарелка с пряниками.

— Извините… — пробухтел Крольчихин, мучительно подавив зевок. — На чём мы с вами остановились?

— Пока не на чём… — ответила Катя, садясь на диван. — Может быть, вы, всё-таки, будете кофе? Я вам заварила на всякий случай…

— Давайте, — согласился следователь, чувствуя, что одной силой воли не придушит в себе проклятый сон. Небось, Селезнева заметила, что он поминутно зевает и трёт кулаками свои покрасневшие глаза.

Следователь Крольчихин взял предложенную Селезнёвой чашку, придвинулся вместе со стулом к столу, накрытому салфеткой ручной вязки, и вытащил из своей папки бланк протокола и ручку. Отхлебнув из чашки сразу половину кофе, он положил бланк на салфетку и принялся надписывать шапку.

— Что вы пишете? — осведомилась Катя, сгрызая уже третий пряник — точно, рыльце в пушку: люди так грызут, когда сильно нервничают и не без повода.

— Протокол, — сухо ответил Крольчихин. — А вы думали, я просто послушаю и пойду?

— Н-нет, наоборот, я думала, что вы не будете писать протокол, а напишете черновик и выкинете его… — пробормотала Катя, жуя. — Я помню, когда вы расследовали этот «Вавилон» — вы черновик писали…

Крольчихин был огорошен слегка: какая наблюдательная, однако, бывшая сенцовская невеста… И черновик заметила…

— Не волнуйтесь, не черновик! — сухо заверил Крольчихин и допил кофе вторым глотком. — Так, как, гражданка Селезнева, у вас есть версии по поводу убийства Константина Сенцова?

Катя ёрзала на стуле и пряники больше не брала. Крольчихин ясно видел, как её нервозность переходит в какой-то нездоровый страх — даже коленки Екатерины странно задрожали… будто бы за его спиною внезапно встал медведь…

— И я думаю, что это, всё-таки, сделал «Вавилон»… — прошептала Селезнева, потирая руками свои побледневшие щёки. — Когда вы приходили тогда — Костя пытался что-то там расследовать, в «Вавилоне»… И я боюсь, что они доберутся и до нашей семьи…

— Так, и что вы знаете про компанию «Вавилон»? — танком наехал на перепуганную и бледную Катю следователь Крольчихин… кажется, придётся вставить между веками спички, иначе сон задушит…

— Ни-ничего… — заикаясь от страха, прорыдала Катя. — Я только… только… через Интернет с ними работала… как подработка, понимаете… Сайты для них писала… и всё.

— Ладно… только не ревите… — сморщился сонный Крольчихин, сдался перед аппетитностью пряников и тоже один схватил. — Кто из них с вами связывался?

— Ди… Диана… — пролепетала Катя и замялась, вспоминая фамилию. — Лапшина. Диана Лапшина… А потом — она исчезла, по телефону не отвечала… Тот адрес, на который я отправляла свою работу, закрыли… И я только в новостях узнала, что их всех посадили в тюрьму…

— И всё? — уточнил Крольчихин, в тайне завидуя Федору Федоровичу, которому достался более спокойный Степан: он хоть не плачет…

— Всё! — подтвердила Катя, размазывая по щекам слёзы вместе с косметикой. — Я уже и забыла про тот «Вавилон»… А тут… Бедный Костя.

— И в квартиру Сенцова вы не заходили? — в который раз повторил Крольчихин, обливаясь потом — иногда допрос бывает тяжелее, чем выгрузка кирпичей из товарного вагона.

— Нет! — взвизгнула Катя. — С тех пор, как я начала встречаться со Степаном — я не общалась больше с Сенцовым! А его убили!

— Хорошо… — вздохнул Крольчихин, стараясь разборчиво писать протокол, а не раскручивать свою ручку на запчасти. — Вы видели когда-нибудь этого человека? — следователь показал Селезнёвой фоторобот, который Александр Новиков окрестил «Эриком», а Сенцов назвал «Терминатором-Туристом».

Катя внимательно всмотрелась в незнакомое ей лицо, стараясь припомнить, могла ли она когда-нибудь, где-нибудь видеть этого человека, или не могла? Нет, кажется, он ей не встречался — нигде, ни на работе такого не было, ни среди соседей — ни у неё самой, ни у Сенцова такого соседа не водилось, даже в магазине Катя никого и отдалённо похожего никогда не встречала.

— Нет, — отказалась от «Эрика» Катя. — Никогда.

— Ясно, — пробормотал Крольчихин, вернул фоторобот в папку и поднял фоторобот сенцовской «бабы». — Это — Диана Лапшина? — осведомился он у Кати.

Какая же была Диана Лапшина? Катя ни разу не видела её уже больше года, и совсем забыла, какая она была… Кажется, блондинка… Да, у Лапшиной были светлые волосы, а та незнакомка, которую показал следователь — брюнетка…

— Я не… не знаю… — поспешила отказаться Катя и от этого фоторобота. — Я не помню…

— Ладно… — усталым голосом пробормотал Крольчихин, чувствуя, что даже сидя на твёрдом стуле и напившись крепкого кофе, неудержимо засыпает, и потребовал от Кати телефон загадочной Дианы Лапшиной.

— Телефон… — пробормотала Катя, уставившись в кухонный стол, который Крольчихин успел заполнить разными бумагами — исписанными и чистыми. — У меня есть… В мобильнике сохранился!

Катя вспомнила, что не чистила свою телефонную книгу с позапрошлого года, в ней накопилось множество ненужных номеров: со старой работы, перетяжка мебели, ЖЭК и… Диана Лапшина!

— Я нашла! — объявила Катя, почувствовав даже облегчение от того, что нашла. Ещё тогда, давно, год назад, когда она встречалась с Сенцовым — он говорил ей, что с этим «Вавилоном» что-то нечисто, пытался разоблачить их… А вдруг у Константина получилось узнать что-то, за что его лишили жизни? Катя и себя винила в этом: ведь Сенцов тогда спасал её…

Увидав в телефонной книжке имя «Диана Лапшина», Катя тут же открыла контакт и продиктовала следователю Крольчихину номер своей бывшей начальницы. Крольчихин тщательно записал, перепроверил, и сказал Кате:

— Так, вашей Лапшиной я обязательно позвоню… Чего медлить — прямо сейчас позвоню!

Следователь Крольчихин решил не медлить. Ну, да, скорее всего, номер Дианы Лапшиной давно перестал существовать, ответит опреатор… так бывает в большинстве случаев. Но Крольчихин всё равно вытащил свой мобильный и принялся деловито набирать предоставленный Селезнёвой номер. Придвинув трубку к уху, следователь Крольчихин весьма удивился. Он ожидал услышать бесстрастный электронный голос автоответчика, однако телефонная трубка преподнесла следователю длинные гудки: номер Дианы Лапшиной работал! Екатерина Селезнева выставила на Крольчихина вопросительный взгляд, а следователь приложил палец к губам: гудки кончились, и таинственный женский голос на том конце радиоволны чуть удивлённо осведомился:

— Алё?..

…

— Итак, гражданин Селезнев, вы уже догадались о чём, а вернее, о ком я собираюсь с вами говорить, — с расстановкой произнёс Федор Федорович и занял место на табурете напротив стола.

— Вы меня уже достали! — плюнул Степан, суча ногами под столом, да так усердно, что Федор Федорович слышал, как его разношенные тапки скрипят о линолеум.

— Тело нашего оперуполномоченного Сенцова Константина выловили из реки Кальмиус, — сурово разъяснил Федор Федорович, сверля Степана глазами. — Он был застрелен из пистолета системы Люггера и сброшен в реку. Что вы можете об этом сказать?

— Я же вам давно уже сказал, что моя семья с вашим Сенцовым не общается! — каркнул Степан Селезнев и схватил с тарелки целую очищенную луковицу, которую Екатерина, видимо, приготовила для супа. — Что вы тут вообще, устроили?? Ещё скажете, что я его убил??

— Возможно! — сухо отрубил Федор Федорович. — Вы знали, что ваша жена работала на компанию «Вавилон»?

— Ну, работала! — буркнул Степан, вгрызаясь в пахучую горькую луковицу, словно в сладкий сочный персик. — А я ей ещё тогда говорил, что это — ерунда, а не работа, надо закончить курсы бухгалтеров и бросить того Сенцова, потому что от него тоже никакого проку нет!

— Вы когда-нибудь вступали в конфликты с Сенцовым? — уточнил Федор Федорович, в голове которого уже возникла версия о том, что Степан Селезнев воевал с Сенцовым за Катю, и мог убить его, чтобы, наконец, устранить конкурента.

— Да вы что? — подпрыгнул Селезнев, громко стукнув о пол ножками своего табурета. — С вашей милицией куда-либо вступать — себе дороже! Я его только в окошко видал. И из рассказов своей жены понял, что он — полный болван! Поэтому я и говорил Екатерине, что от Сенцова нет проку, он не умеет готовить, убирать, экономить, планировать бюджет, и мужем он будет никаким! Слава богу, что она послушалась и вышла замуж за меня!

— Понятно… — пробормотал Федор Федорович и показал Селезневу фторобот «Эрика Вовка», который теперь стал ещё и «Терминатором». — Вы когда-нибудь, где-нибудь видели этого человека?

— Нет, не видел! — уверенно заявил Селезнев. — Моя жена со мной честна и откровенна… по крайней мере, я хочу так думать!

— Ваша жена тут не причём! — Федор Федорович отрубил попытки Селезнева свалить всё на Катю. — Что вы сами можете сказать про этого человека?

— Да ничего! — огрызнулся Степан. — Я работаю бухгалтером в банке, и ваших рецидивистов знать не знаю!

— А почему вы решили, что он — рецидивист? — осведомился Федор Федорович, подозревая, что Степан знает «Эрика Вовка», но не хочет признаваться, а сейчас, нервничая, слегка оговорился.

— А кого вы ещё можете показывать? — фыркнул Степан, догрызая луковицу, из-за которой у Федора Федоровича щипало в глазах и в носу. — Хороших людей же не покажете!

— А как насчёт вот этого? — в руках следователя возник тот фоторобот, который Константин при жизни составлял для того загадочного водителя, который спасал его от Терминатора в клубе «Вперёд!».

— И этого я тоже не знаю! — Степан Селезнев отказался и во второй раз, а потом обрушил на Федора Федоровича неожиданный вопрос:

— Вы что, видели этих бандитов в компании моей жены??

— Нет, мы видели их в компании Сенцова! — отрезал Федор Федорович, опасаясь, что разозлённый допросами Степан навешает Екатерине незаслуженных лещей. — И предполагаем, что они тоже работали на «Вавилон» и могли убить Сенцова за то, что он пытался разрушить их бизнес!

— А я-то тут причём?? — Степан захлёбывался словами от злости и дышал на следователя умопомрачительным луковым «драконом». — Я был против Катькиных идефиксов и всегда ей об этом говорил! Мне даже сейчас её работа не нравится! Но я могу авторитетно заявить, что тех людей, которых вы мне показали, я нигде и никогда не видел!

— А где вы сами были двенадцатого числа этого месяца с семи вечера до полуночи, а? — Федор Федорович изобретал всё новые и новые каверзные вопросы, пытаясь поймать Степана хоть на чём-нибудь, но Селезнев выкручивался каждый раз, пищал, изрыгая ароматы лука.

— На работе! — пискнул он, громко шмыгая носом и утирая кулаком луковые слёзы. — У нас была инвентаризация! До двух ночи копался, чёрт подери! Домой пришёл, а Катька мне шиш с дырой сварила, а не ужин! Скандалил с ней до четырёх, а потом плюнул и лёг спать! Достаточно? — осведомился он и сноа потянулся к той тарелке, с которой утащил луковицу, но другой луковицы там не водилось, и его крюковатые пальцы клацнув в пустоте, стиснулись в кулак.

— А алиби у вас есть? — не отставал Федор Федорович, который поначалу нацелился слопать из вазочки пряник, однако из-за лука Степана потерял всякий аппетит. — Кто может это подтвердить?

— Есть конечно! Все мои коллеги подтвердят, что я был на работе до двух ночи, проводил инвентаризацию… чёрт, я бы раньше ушёл, но они документы, гады, все перепутали — чёрт ногу сломит в их отчётах, олухи! А у меня всегда всё по порядку! — Степан подскочил к буфету вынул оттуда чашку и упаковку чёрного чая, шваркнул всё это на стол, а потом — вытаращил на Федора Федоровича психические «квадратные» глаза.

— А вы что?? — выдохнул он, захлёбываясь кислородом, и метнул чайный пакетик мимо чашки. — Неужели вы думаете, что я застрелил вашего Сенцова из пистолета Люггера?? И где я по-вашему взял этот пистолет Люггера??

Злобно отправив чайную упаковку в мусорную корзину, хотя в ней ещё оставалось много пакетиков, Селезнев упёрся руками в обеденный стол и навис над следователем, выдыхая ему в лицо убийственные луковые ароматы и свирепо брызжа слюной.

— В историческом клубе «Звезда», у человека по кличке Копач! — сурово настоял Федор Федорович, стоически перенося этот лук и слюну, чтобы не показаться бухгалтеру трусом. — Мы его уже поймали, и он вас опознает!

— Вы что метёте?? — выдохнул Степан, отшатнулся от Федора Федоровича, и лицо его сморщилось в гримасе испуга. — Какой Копач?? Какая «Звезда»?? Да я ни за какие коврижки не стал бы покупать пистолет!! Нет, ну вы все какие-то сумасшедшие с Сенцовым с вашим! Катька моя дура — так её можно понять: все бабы дуры! Но вы то — милиция!

Степан бесновался, громко сопя и раздувая ноздри, мерил шагами небольшое пространство кухни, натыкаясь на все табуреты, которых тут насчитывалось почему-то целых шесть. Нервно покрутившись от стола к плите и назад, он схватил из тарелки лимон, содрал с него кожуру, растерзал на дольки и принялся жадно поглощать этот кислый цитрус, словно сладкий апельсин. Странные у него, однако, гастрономические пристрастия… это может быть симптомом душевной болезни…

— Я и стрелять-то не умею!! Не вешайте его на меня! — Селезнев, буквально, отбрыкивался от Федора Федоровича, воинственно махал руками, утверждая, что не трогал Сенцова… Но следователь не верил ему: вспыльчивый, злобный, взвинченный конкуренцией с Константином — такой вполне может оказаться убийцей.

Федор Федорович размышлял над тем, как бы его поймать, но тут на кухню ввалился Крольчихин, поглотив и уничтожив всё свободное место на ней. Задев плечом забавные часы в виде глазастого кота, чьи глаза передвигались из стороны в сторону в такт тиканью, Крольчихин испепелил взглядом Степана, заставив его присесть на табурет и пригнуться к столу, а после этого свирепо произнёс:

— Селезнев, вам и вашей жене пришлют повестку! — а после этого глазами показал Федору Федоровичу, что прора уходить, и это срочно.

— До свиданья! — попрощался со Степаном Федор Федорович, покинув свой табурет и радуясь тому, что можно уйти из тесной кухни и не дышать ужасным луком.

— Прощайте! — выплюнул Степан, наливая себе в чашку кипяток для чая… Нервничая, он хватил через край, и кипяток полился на стол, подтапливая упаковку черноморских вафель и чайный пакетик, который в чашку так и не попал и оставался на столе.