Туристы. О путешествиях во времени

Глава 43 Засада Сенцова

Константин Сенцов летал — высоко в небесах, так высоко, что города где-то там, далеко внизу, казались цветными квадратами. Ему было очень просто летать — махал руками, как птица — крыльями, и летал, летал без устали, скользя по воздушным потокам…

Резкий, неприятный звон внезапно сделал его руки тяжёлыми, и Сенцов ощутил, что падает, падает вниз, рискуя размазаться там в плоскую лепёшку.

— А-ай! — от стараха Сенцов закричал, а земля вдруг приблизилась и столкнулась с ним, больно ударив и заставив проснуться.

Константин Сенцов свалился с дивана и больно стукнулся коленкой об пол, а где-то над головой его, в необъятной вышине облаков, надсадно звонил будильник. «Какой дурацкий сон!» — невольно подумал про себя Сенцов, оторвал лицо от ковра и увидел около себя надгрызенный колбасный бутерброд… Стоп, какие ещё облака? Сенцов уже не спит: надсадный будильник разбудил его, и Константин грохнулся на пол от неожиданности…

Будильник всё звонил и звонил, а Сенцова тошнило: он уже терпеть не мог этот будильник. Бросив беглый взгляд в окно, Сенцов увидал там светло-сизые сумерки: только занимался рассвет.

— Чёрт… — угрюмо чертыхнулся Сенцов, вспомнив, наконец-то, что сегодняшний выходной день досадно испорчен: у них Ветерковым запланирована дурацкая поездка в посёлок «Маяк», где Новиковы и Вилкин могли скрыть «мусорного киллера». Некое чувство подспудно ныло, что в Маяке обоих ожидает далеко не круиз, и приятных ощущений никто не получит — тут хоть бы пулю не получить…

Сенцов встал на ноги, схватил с тумбочки крикливый будильник и оборвал его мерзкую «песню» нажатием кнопки «OFF».

— Чёрт… — повторил Сенцов, чувствуя, что его желудок сжался в ком и упрямо не желает вмещать завтрак.

С вечера Константин заготовил бутерброды: знал, что утром не станет этого делать ни за какие коврижки. Бутерброды сложены в пакет и отправлены в холодильник — нужно только притащиться на кухню и взять их… Сенцов преодолел короткий путь из зала на кухню как зомби: с полузакрытыми глазами и выключенным мозгом. Распахнув холодильник словно бы на автопилоте, Сенцов выхватил из него плотный полиэтиленовый пакет, набитый колбасными и сырными бутербродами, поплёлся в прихожую… Случайный взгляд в зеркало породил в Сенцове испуг: вместо своего отражения он увидал морду снежного человека…

— Чёрт подери! — в который раз за это постылое холодное утро ругнулся Сенцов.

Вчера утром он не брился, вечером — тоже не стал, а сегодня его лицо оказалось основательно покрыто щетиной Карабаса Барабаса… Если бы в этот момент его увидала Катя — точно ушла бы к другому… Хорошо, что сегодня Катя увидит Сенцова только вечером — если ему посчастливится вернуться живым из неравного боя с «мусорным киллером» — Константин отбреет подбородок и щёки, натянет чистую рубашку, поведёт Катю на премьеру, а потом — в кафе. И тогда она совсем простит его, и не будет больше капризно фыркать в телефонную трубку, и точно, никуда больше не уйдёт… Но это будет только вечером — и Сенцов бы что угодно отдал за то, чтобы весь сегодняшний день побрал чёрт, а ему оставил только вечер…

Посмотрев на настенные часы, Сенцов решил сейчас же обуться и шагать туда, к Ровд и к стажёру, который, наверное, торчит около служебных гаражей с половины шестого. Константин пошарил рукою под низкой тумбочкой и очень удивился, потому что не обнаружил там своих ботинок. Странно, где же он вчера их бросил? В прихожей сенцовских ботинок нигде нет — в углу ютятся только кеды и растоптанные домашние тапочки… Оглядевшись ещё раз, Константин осознал, что не найдёт ботинок ни в комнатах, ни на кухне, ни в ванной. Ботинки преспокойненько торчат у него на ногах: вчера, притащившись с работы, Сенцов был так занят мыслями о «Вавилоне», Мишаке, «мусорном киллере» и Кате, что снова забыл освободить свои ноги, и так и заснул по-сенцовски, на диване, в ботинках. Горестно вздохнув, Сенцов покрепче взял под мышку бутерброды, схватил в кулак ключи от замусоренной своей квартиры и выступил за дверь, в прохладный тенистый подъезд. Может быть, он выходит отсюда в последний раз: в Маяке его пристрелит «мусорный киллер», и обратно принесут уже его остывший труп: синий, недвижимый и в гробу… Впервые за всё своё бытие аккуратно одетый в чёрный костюм, по-настоящему белоснежную рубашку и обутый в до блеска начищенные туфли.

Думая о смерти, Сенцов тащился сквозь сизые сумерки, и притащился в Ровд аж через двадцать минут — так медленно он ещё не тащился никогда. Вокруг него было тихо — в выходной день ни одна душа не станет высовываться из тёплой постели в такую рань. На крыше одного из гаражей молчаливо восседала полосатая кошка, и кроме неё, в чисто выметенном дворе райотдела не водилось живых существ. Константин зевнул и застыл в прохладной тишине, однако через минуту его покою пришёл конец.

— Ну, что, напарник, едем? — выпрыгнул неизвестно откуда жизнерадостный Ветерков и бодрым козликом поскакал к гаражам, намереваясь «выпустить» оттуда служебную машину.

— Не так быстро, скороход! — остановил стажёра Сенцов, испуская зевки.

— А? — оглянулся Ветерков, выставил удивлённые глазки и осведомился:

— Чего застрял, напарник? Нам пора!

— Я бы ещё спал и спал! — огрызнулся Сенцов и полез рукою в карман джинсов. Вчера он положил в этот карман ключи от служебного гаража и машины, которые взял под свою подпись… Ключи оказались на месте — повезло! Вытащив их на свет, Константин с тяжёлым вздохом пополз к гаражам за Ветерковым. Стажёр топтался у серых задраенных ворот, прямо под кошкой, с таким нетерпением, будто бы отыграл в лотерею миллион долларов и ехал получать выигрыш. Да, возможно, что Ветерков сегодня получит… кулаком в нос, или дубиной по башке, а может быть, и пулю в лоб…

Хотя, если Мишак — «мусорный киллер» — братьев Новиковых будет легче поймать… Но кто такой Георгий Вилкин? В Сенцове опять проснулся страх… А вдруг этот Георгий со страшной фамилией Вилкин — вассал «Вавилона»??? Что, если он специально убрался на эту захолустную дачу, чтобы заготовить смертельную ловушку для Константина? Где раньше базировались «нумерованные»? В Богоявленке? Кажется, Богоявленка недалеко от Маяка…

Стажёр Ветерков ничего про «Вавилон» не знал. Он беззаботно и весело насвиствал что-то себе под нос и поплёвывал семечки в открытое окошко. Для него эта поездочка — всего лишь увлекательное приключение, он радуется, что не торчит в духоте райотдела и не прозябает дома, пересыпая под одеялом до полудня. А для Сенцова это «приключение» может увы, оказаться смертельным…

Сенцова бесила идиотская весёлость стажёра, он вертел баранку в гробовом молчании, вперив угрюмый взгляд в серое полотно дороги. На глупого стажёра он старался вообще не смотреть — не зная опасности, этот желторотик готов влезть хоть к чёрту в пасть, лишь бы совершить дурацкий бесполезный подвиг.

Покрытое новым асфальтом шоссе тянулось, кажется, бесконечно — убегало в дальнюю даль, прикрытое прозрачным маревом. Пройдёт ещё пара часов, и это марево станет раскалённым, душным, через него будут проноситиься сотни автомобилей и автобусов… люди едут отдыхать на море — купаться будут там и загорать, есть то, что влезет, ходить на экскурсии, а Константин едет по этому шоссе не на море, а на смерть. Город закончился, и за окошком сверкнула табличка с перечёркнутым красной полосою словом «Донецк», после которой тут же сверкнула вторая, страшная табличка: «Маяк». Для кого-нибудь другого в этом названии нет ничего страшного — даже красивое такое название, Маяк, но только не для Сенцова, который знает, что в этом поэтичном посёлке засели опасные преступники…

— Напарник, нам туда нужно сворачивать! — Ветерков отвлёк Константина, и тот тупо вопросил:

— А?

Стажёр не сказал ему ехидное «Бэ!», потому что он всего лишь, стажёр. Он только несильно пихнул Сенцова локтем и показал на поворот, который виднелся в лобовое стекло.

— Нам туда, — повторил стажёр, а Сенцов понял, что он сейчас этот поворот проскочит, и поэтому — резко надавил на тормоз, бешено выкрутил руль и вписался, дымя колёсами, в габариты узкой грунтовки, подняв огромное облако пылищи и этого удушливого резинового дыма.

— Ты, что, напарник? — устрашено прошетпал стажёр, вертясь в своём кресле, пытаясь увидеть задние колёса. Думал, наверное, что машина загорелась.

— Всё путём! — отрезал Константин, морально готовый к смерти от пули «мусорного киллера». Ну, да, машина — это мелочь по сравнению с этой сметроносной пулей. «Мусорный киллер» отлично стреляет… из допотопного «люггера»… и Сенцову не уйти от него, как не ушли те застреленные бомжи. Думая о мусорном киллере Константин плоховато смотрел на дорогу и едва не въехал в огромную мутную зелёную лужу, которая топким болотом раскинулась прямо посреди дороги, во всю её ширину.

— Чёрт подери! — зло ругнулся он, резко затормозив и снова подняв удушливую пыль.

— Ты чего, напарник? — осведомился рядом с ним стажёр, который от нечего делать копался в мобильнике — в игрушки, наверное, играет, дармоед!..

— Чы что, не видишь: лужа? — фыркнул Сенцов, и на всякий случай сдал назад, чтобы «Дэу» не съехала с пологого бережка и не загрузла. — Вылазь, придётся пешком топать!

— Та ладно тебе дуться! — примирительно сказал Ветерков, спрятал в карман свой мобильник и вышел из салона под утреннее солнышко, в пока прохладный сельский воздух. Хорошо бы, они застукали бандитов до полудня, пока «солнышко» не достигло зенита и не превратило всё вокруг в гигантский духовой шкаф. Константин отогнал машину с дороги — чтобы не мешала, поставил на траву, где посуше, и под дерево, в тенёк. Оставь он машину на солнце — она превратится в горячую душную ловушку, в которой с ума можно будет сойти, пока они со стажёром доберутся назад, в Донецк. Вдохнув побольше утреннего воздуха, который ещё оставался прохладным, Константин отринул страх и двинулся вперёд по зелёной росистой траве. Стажёр уже далеко успел от него отбежать — шагал, словно выигрывал состязание по спортивной ходьбе, не глядя ни под ноги, ни на номера домов…

— Та подожди ты! — окрикнул его Сенцов, а когда стажёр застопорил свой глупый ход и оглянулся — махнул ему рукой, чтобы Ветерков шагал назад. Пожав плечами, стажёр развернулся и послушно возвратился к Константину.

— Ну и куда ты прёшь, дурья башка? — ругнул его Сенцов, который сам двигался осторожно, около заборов, чтобы никто не заметил его из окон.

Стажёр снова пожал плечами, промолчав — то ли осознал ошибку, то ли просто бессловесно огрызнулся — и засеменил немножко позади Сенцова.

— Вкатят тебе пулю — тогда попляшешь! — негромко буркнул Константин. Он смотрел на привинченные к разношёрстным домам таблички, чтобы отыскать дом Вилкина… Тут попадались всякие дома — то подгнившие, потемленые лачужки, вросшие в землю по самые окна, вокруг которых покосились неказистые дощатые заборы, то великолепные дворцы, достойные царских семей, то простые крепкие дома, владельцы которых, не разгибаясь, выращивают на своих огородах годовой запас овощей… И который из них, интересно, дом Вилкина? Сенцов хотел найти его побыстрее, узнать, спрятались в нём бандиты или не спрятались и возвратиться в Донецк, к Кате, которая простила его, кажется, в последний раз… Константин перевёл взгляд с очередного «не того» дома, увидал свои замаранные ботинки и решил, что обязательно начистит их перед театром… Нет, он эти ботинки оставит в прихожей, а в театр наденет новые туфли, которые ни разу ещё не надевал с тех пор, как купил их два года назад.

— Дом Вилкина — тридцать первый! — полушёпотом напомнил Сенцову Ветерков, который следовал за ним, как надоедливая тень.

— Я знаю… — буркнул Константин, оторвал взгляд от своих ботинок и тут же вперился в табличку с номером ближайшего дома: «31»!

— А вот и дом Вилкина… — заключил стажёр, глупо застопорившись посреди пыльной грунтовой дорожки, обдуваемый всеми ветрами.

— Ну, и чего ты застрял? — пихнул его Сенцов. — Давай, обходим дом и ложимся в засаду!

Георгий Вилкин имел старенький, неухоженный домик — наверное, он на эту дачу редко заглядывал — и послеповатые окошки его были покрыты слоем пыли и затянуты вековыми паутинами.

— Неприятное местечко… — тихонько заметил стажёр, пробираясь за Константином к дыре в давешнем заборе, через которую Сенцов вознамерился попасть к Вилкину во двор.

— Цыц! — шикнул на него Константин, опасаясь, как бы ушлые бандиты не услыхали как он клекочет и не пристерелили его на месте. Сенцов обогнул кривобокий домишко, углубившись в высоченные сорные травы, в которых утопал забор, и портиснулся в неширокую рваную дырку, пробитую неизвесто как неизвестно чем… Может быть, сюда врезался автомобиль, а может быть, бык рогом навернул… Протискиваясь, Сенцов случайно зацепился рукавом футболки за гвоздь или за щепку… ткань затрещала — кажется, футболка порвалась… Стажёр же протиснулся легко, словно балерина — он будет похудее Сенцова и половчее тоже.

— Стажёр, ложись на землю и ползи! — шёпотом приказал Сенцов, как только очутился на территории Вилкина — на его огороде, жутко заросшем громадными бурьянами. Огородник из Вилкина паршивый, и на грядках его прочно обосновалась амброзия, чертополох, лопухи, лебеда и какие-то сорные мелкие колокольчики, которые тут повсюду колосились на древовидных стеблях. Ветерков охотно пополз, как солдат под приселом врагов. У него это хорошо получалось — быстро и практически бесшумно, не то, что у Сенцова — Константин медленно продвигался, неуклюже цепляясь одеждою и голыми руками за всё подряд, зарабатывая ссадины и царапины. Лес бурьянов закончился внезапно — продвинувшись ещё на несколько метров вперёд, Сенцов вдруг выбрался из него и обнаружил у самого домишки аккуратные ухоженные грядочки, где ровными рядами выросли какие-то овощи… Сенцов не разбирался в овощной ботве, так как не имел огорода вообще, и поэтому не знал, что вырастил на своём огороде Вилкин.

— Стоп! — скомандовал он стажёру, который подполз почти к нему вплотную и пытался дальше ползти, пихая Сенцова.

— Что там? — осведомился стажёр, как показалось Сенцову — очень громко, и Константин, сморщившись, сурово ругнулся:

— Тихо ты, бомбовоз! Орёшь, как троглодит!

— Та я же шепчу… — попытался огрызнуться стажёр, но Константин пнул его ногой.

— Замолк и пополз назад! — приказал ему Константин, отползая назад, под защиту густейшей травы. Стажёр, пыхтя, пополз за ним и, спустя пару минут, они вдвоём залегли в достаточно удобном укрытии, среди лопухов, из которого отлично просматрился вход в дом Вилкина, его грядки, овощи, крыльцо… тихий сарай и гараж. Людей Константин пока не наблюдал — может быть, они прячутся в доме, а может быть, их здесь нет…

Их укрытие было удобным только лишь на первый взгляд — земля была тверда и камениста, к тому же, в лопухах гнездились кусучие муравьи и какие-то ещё противные букашки, которые гадко ползали по телу и тоже кусались, заставляя чесаться и выдавать себя лишними движениями. Стажёр кряхтел около Сенцова, однако чесался редко, понимая, что его возню хорошо заметно из окон дома Вилкина. Константин наблюдал за домом неотрывно — муторно, конечно, созерцать сиротливое пустое крыльцо, недвижимые овощи на безлюдных грядках… но вдруг старая деревянная дверь зашевелилась! Сенцов разул глаза… а дверь окрылась и из-за неё выдвинулся человек. Небольшого роста, сутуленький, в рубашке и брюках. В руках его был полосатый полиэтиленовый пакет с хорошенькой дырой.

— Это Вилкин! — прошептал стажёр Сенцову на ухо.

— Я понял! — ответил ему Сенцов. — Чш! Он же услышит нас!

Засветиться сейчас — смерти подобно — поэтому Константин затих в лопухах и старался реже дышать, чтобы не сопеть. Рядом с Сенцовым затих Ветерков — стажёр вообще не шевелился, словно восковой, и взгляд его был напрвлен в одну точку — в ту же, что и взгляд Сенцова. Вилкин же покрутился по двору, не подозревая за собою слежки, вырыл из грядки некую репку, швырнул её в дырявый полосатый кулёк и грузным селезнем потопал обратно, в дом.

Ветерков около Сенцова «ожил»: прыснул в рукав и зажал руками рот, подавляя смех.

— Чш! — шикнул на него Сенцов, опасаясь, что бандиты могут услышать его и пристрелить обоих. — Чего ты?

— Я представил, как он её грызёт… — прокряхтел стажёр, давясь смешками. — Это же — редька!

— Чёрт… — тихо ругнулся Константин, удерживая себя от подзатыльника Ветеркову. — С редькой твоей! Они же здесь! Не шуми!

— Забился… — негромко прокомментировал стажёр действия Вилкина, поёрзав на колкой траве, лежать в которой было совсем не удобно и даже противно. — Что будем делать, напарник?

— Ждать… — угрюмо буркнул Сенцов, украдкой сверля взглядом часы — час дня, время ещё «детское», и Константин искренне верил в то, что вернётся в Донецк до шести вечера, и сегодняшний вечер безраздельно посвятит Кате.

— Чёрт… — буркнул Ветерков, шевеля ногами. — Меня козявки скоро до костей изъедят!

— Меня — тоже… — пробормотал Сенцов и тоже позволил себе пошевелить конечностями, которые уже порядком затекли и покрылись неприятными «колючками». — Сейчас, выйдет наш «мусорник», и можно будет звонить Крольчихину.

Им ещё повезло, что во дворе Вилкина растут такие сорняки — в них было не так жарко, как если бы они со стажёром торчали на солнце, прохладные листья спасли обоих от теплового и солнечного удара…

И тут Сенцова забеспокоил мобильник — завибрировал в кармане, и Константин рывком вырвал его на свет, потому как подумал, что звонит ему Катя. Не ответить ей сейчас ещё страшнее, чем попасться Вилкину, но это оказалась не Катя. Сенцову звонил Крольчихин, требуя отчёт, и Константин ответил:

— Да?

— Сенцов, ну что? — нетерпеливо проворчал Крольчихин. — Я же тебе сказал: отзвонитесь, когда приедете!

Сенцов забыл отзвониться: лужа, Катя, страх, жара — всё смешалось в кучу и забило мозги…

— Алексей Васильевич, мы их нашли! — полушёпотом отрапортовал Сенцов, довольный тем, что сегодня точно успеет к Кате: сейчас два часа, с бандитами они справятся до трёх, а потом — домой!.. Если не пристрелят.

— Отлично! — обрадовался Крольчихин, тут же прекратив ворчать. — Ребята, потерпите полчасика, сейчас мы к вам приедем с Кирпичевым!

— Есть! — согласился Сенцов, а на душе у него кто-то пел весёлые песни.

— Ну, что, напарник? — тут же пристал к Сенцову стажёр, которого страшно искусали комары и мошки: нос и щёки Ветеркова покрылись зудящими красными точками.

— Всё класс! — поспешил поделиться радостью Сенцов. — Крольчихин зашлёт к ним Кирпичева, и мы можем отправляться по домам!

— Ура! — шёпотом обрадовался искусанный стажёр, который есть уже давно хотел, но из-за Вилкина и бандитов никак не мог достать свои бутерброды.

Сенцов свои тоже не мог достать, и они валялись у него в пакете, и пахли всё сильнее и сильнее из-за жары.

Следователь Крольчихин только что закончил возиться с пожилыми сёстрами Стрижевыми. Они торчали у него с утра — притащились в восемь утра, обе в старых платьях, воняющих нафталином так, что около этих сестёр больно было дышать. Одна сестра была на год старше другой, а покойный Владислав был их младшим братом. Квартиру, где они жили, Владиславу дали за заслуги на войне, а эти предприимчивые гражданки признали его мёртвым и приватизировали её на себя…

Сёстры мотали нервы Крольчихину несколько часов. Сначала они наотрез отказывались ехать в морг на опознание — требовали, чтобы им показали какие-то фотографии трупа, чего никто никогда не делал, и вообще, такое опознание не положено… Крольчихин едва загнал их в морг, пригрозив небывалым отчуждением квартиры, и только тогда эти сварливые занудные гражданки дали своё скрипучее согласие и поползли к «последнему врачу» Мышкину, дабы узреть своего нашедшегося брата. В морге они тоже устроили бедлам, не желая узнавать в бородатом бомже Владислава Стрижева, но последний врач авторитетно настоял на генетической экспертизе, пригрозив тем, что автоматически признает покойника Стрижевым и Крольчихин обвинит обеих сестёр в том, что они заказали его убийство из-за горемычной квартиры. Сёстры сдали свою кровь, и Крольчихин смог избавиться от них — пока что. Когда проклятые сёстры убрались восвояси — следователь смог работать. Поговорив с Сенцовым и услыхав от него, что бандиты и впрямь на даче — Крольчихин собрался схватить телефон, чтобы вызвать Кирпичева… Едва он протянул руку свою к трубке, как телефон разразился неожиданной звонкой трелью.

— Ало? — осведомился Крольчихин, досадуя на то, что этот звонок совсем не кстати и очень задерживает его работу, подвергая опасности жизни Сенцова и стажёра.

— Старший следователь Крольчихин? — осведомился у него незнакомый голос, и Крольчихин удивился.

— Да, это я… — пробурчал он, свободной рукой схватив ручку и изрсовывая свой отрывной календарь. — С кем имею дело?

— Военная прокуратура! Следователь Николай Мешков! — металлическим голосом щёлкнули на том конце. — Это вы занимаетесь дезертирами Новиковыми?

— Да, я, — подвердил Крольчихин, малюя на календаре крокодилов и рогатых монстров. — Я уже их обнаружил и сейчас собираюсь брать!

— А вы получили на это приказ? — ехидно прощёлкал Мешков, изумив и разозлив Крольчихина до чёртиков.

— Какой ещё приказ?? — Крольчихин, буквально, взрычал, потому что Мешков этот буровит чушь и не даёт ему ловить бандитов.

— Приказ на арест дезертиров? — уточнил Мешков. — Вы обязаны были приехать к нам за приказом и разрешением на арест, а так же вы не имеете права ловить дезертиров без уполномоченного армии!

— Что за бред?? — рассвирепел Крольчихин, стукнув ручкою о календарь и сломав её на пополам. — Какой приказ?? Какой уполномоченный?? Они уже на мушке у меня! Пока я тут возиться буду с канителью — они уйдут!

— Вы обязаны дождаться уполномоченного! — невозмутимо тарахтел Мешков, буквально, сводя Крольчихина с ума. — И без него — никакой самодеятельности, а то пойдёте под трибунал!

— Да чтоб вас… чёрт!! — рыкнул ему на прощание Крольчихин, сатанея и багровея от ярости.

Яростно швырнув трубку на рычаг, Крольчихин повозил руками по столу, потопотал ногами и… сдулся. Поимка дезертиров — действительно, дело военных, а не обыкновенной милиции, и он не имеет права ловить Новиковых без уполномоченного от военной прокуратуры…

Выпустив пар, Крольчихин взял себя в руки и взял мобильный телефон, чтобы позвонить Сенцову.

Константин, буквально, пропадал от укусов мошкары, солнца, которое, пройдя путь по небесам, нацелило лучи свои прямо ему в голову, а так же — мучительного, навязчивого голода, который терзал его желудок. Сенцов всё не мог съесть свои бутерброды, не имея права лишний раз шевелиться, потому что проклятый Вилкин выходил во двор уже несколько раз… Кажется, они ругались там, или что… но редька, вырытая Вилкиным, вылетела из окна минут через пять после того, как Вилкин занёс её в дом. Жаль, что Сенцов не слышит слов… Вилкин, выйдя во двор, обернулся и что-то говорил распахнутой двери, разевая рот, но потом — дверь яростно захлопнулась, а Вилкин снова пополз в огород. Он рылся в земле, откапывая некие овощи, а телефон Сенцова снова подал сигнал. Сенцов опять решил, что это Катя, но звонил опять-таки, Крольчихин.

— Алё? — Сенцов ожидал, что Крольчихин сейчас отпустит их со стажёром домой, но Крольчихин сурово прорычал:

— Сенцов, с Новиковыми непротык!

— Почему? — удивился Константин, а внутри у него похолодело: если он сегодня опоздает к Кате — она казнит его так же, как свои конфеты: избавится от него.

— Объявилась военная прокуратура, — недовольно фыркнул следователь. — Мы пойдём под трибунал, если будем ловить Новиковых без их уполномоченного. Придётся ждать…

— А… долго? — с ужасом спросил Сенцов, а спина ощутила холодный пот, ведь если будет долго — он лишится Кати!

— Не знаю я пока… — прошипел Крольчихин, которому такое положение самому не нравилось. — Может быть, они через час притащатся, а может — всю ночь вам сидеть придётся! Вот что, Сенцов, вы продолжайте слежку, а если что-нибудь — я позвоню!

Сенцову ничего больше не оставалось, как сказать:

— Есть…

А Крольчихин повесил трубку, оставив Сенцова в страшном ступоре, почти что в трансе…

— Напарник, ну что там? — тихонько осведомился стажёр, почёсывая искусанные свои бока.

— Борода, стажёр… — отмахнулся Сенцов, держа мобильник наготове: а вдруг Катя позвонит?

— А… почему? — стажёр тоже был не рад такому повороту событий, и его глуповатая улыбка, наконец-то с его лица сползла.

— А у Крольчихина затык с военной прокуратурой, и нам придётся тут всю ночь сидеть! — зло отпарировал Сенцов, ёрзая на колкой земле, как на гвоздях. Муравьиные укусы жглись, комариные — жутко чесались… впору было взвыть, но тишина спасала жизнь.

— Вот, блин! — фыркнул стажёр, шмыгнув своим искусанным носом. — Хотел сегодня в боулинг сходить… да накрылся мой боулинг тазом, чёрт…

Он жалеет какой-то боулинг… Сенцову бы его мелкие детские проблемки. А у него рушится жизнь, ведь если придётся сидеть здесь — он не сможет разорваться и повести Катю на премьеру… И тогда — пиши пропало… А оно действительно тогда пропало…

Вилкин покрутился по огороду, выкапывая овощи, а потом — собрав нарытое в пакет, отправился в дом.

Константин не знал, сколько времени они со стажёром пролежали тут, в траве, но душное солнце уже отползло к близкому лесу, зависнув над его сизой полосой. Из леса приходил сыроватый холод — там много болот, и с них надвигается холодный туман. Сенцов так и не поел, и его бутерброды, кажется, пропали, потому что пахли так, что около них дышать было нельзя. Ветерков тоже не ел — и его бутерброды пахли рядом с сенцовскими. Константин пропадал: ему уже несколько раз звонила Катя, он отвечал ей и, как в прошлый раз врал, что будет перед ней, как лист перед травой… Катя примеряла наряды — она сказала Сенцову, что сегодня специально купила себе платье для премьеры, Сенцов говорил ей комплименты, а у самого сердце едва ли не вырывалось наружу через рот или через нос… колотилось в бешеном темпе, и падало куда-то вниз, где холод и тьма… А Катя цвела, не подозревая, что Сенцову похоже, придётся её пробыковать…

Они пока что видели одного только Георгия Вилкина — как он рылся в огороде — а больше никого не видели. Константин подозревал, что Вилкин не один — он с кем-то постоянно ругался. С Новиковыми? Или с «мусорным киллером»?? Сенцов с нетерпением ждал звонка от Крольчихина, чтобы следователь отпустил их со стажёром домой… но Крольчихин всё не звонил и не звонил… Голова Сенцова клонилась к земле: сегодня он рано встал… и Константин по-сенцовски заснул, улёгшись головою на лопух…

Проснулся Сенцов внезапно — что-то внутри его словно бы кольнуло, заставив вздрогнуть и вскинуть сонную глупую башку. Вокруг было темно и оглушительно орали цикады — стояла ночь, и высокое небо полнилось огромными звёздами… которые для Сенцова стали смертоносными лучами лазера… Он пробыковал — рванув к глазам мобильник, он обнаружил тридцать два пропущенных вызова от Кати и время. Страшное время: полдесятого вечера, что значило лишь одно: премьера давно закончилась, Катя ему не дозвонилась, и билеты валяются у Сенцова на тумбочке, запертые в его квартире. Страх холодной гирей упал где-то внутри у Сенцова, уничтожив его… он потерял Катю…

Около Сенцова мирно посапывал стажёр — он тоже заснул, не выдержав упорного сидения, а на его носу сидел и кусал сто пятидесятый по счету комар. Что он пропустил за сегодняшний сатанинский вечер? Ерундовый боулинг? Поэтому он так мирно спит. А вот Сенцов пропустил всю свою жизнь… Константин лихорадочно выцарапал свой мобильник — неизвестно, где он валялся, только был весь в земле — и принялся судорожно перезванивать Кате…

— Ваш абонент вне зоны досягаемости… — завёл свою мерзкую пластинку идиотский оператор, гнусавя одно и тоже по десять тысяч никому не нужных раз.

— Блин собачий… — свирепо шипел Сенцов, набирая и набирая Катин номер и получая один и тот же заунывный механический ответ.

— А… напарник… сколько время? — зевнул просыпающийся стажёр и заворочался, словно годовалый младенец в люльке.

— Два еврея! — огрызнулся Сенцов, к которому пришло горькое осознание того, что сегодня вечером Катю повёл на премьеру блистательный банкир — он повёз её на «Порше», купил ей норковую шубу (наплевать на то, что сейчас лето), а билеты у него были на VIP-места.

— У… ночь уже… — кряхтел затёкший Ветерков, разминая свои ноги и руки.

— Та не трещи ты — медведь в берлоге! — зашикал на него Сенцов, всматриваясь в вилкинские окна и видя, что одно окошко светится. К тому же, в нём нет штор — они отодвинуты в разные стороны — и Сенцов мог видеть столешницу стола, застланную чем-то цветастым, на которую положили геологический фонарь — он и светил, создавая уют в доме без электричества. Сенцов только решил осмотреть убогий интерьер, как перед узким окошком вдруг возник плечистый силуэт, незнакомца, который схватил руками шторы и плотно их задёрнул. Сенцов застыл. Интересно, кто это? Явно, не Вилкин. Один из братьев Новиковых? Или «мусорный киллер»? Сенцов же изо всех сил надеялся на то, что «мусорный киллер» — их схваченный Мишак, и Новиковы остались на свободе одни.

— Ладно тебе фыркать… — зевнул Ветерков, продрав глаза. — Э, а они там! — заметил он, увидав свет в окошке Вилкина.

— Я это час назад понял! — огрызнулся Константин… А горе от потери Кати придавило его так, что он почувствал себя никуда не годной ничтожной букашкой… мелким жалким лгуном, который ни на что больше не способен, как внушать хорошим людям ложные надежды, а потом — жестоко и горько обманывать их и терять навечно…

— Ну, что, темно уже. Может, поедим? — беззаботно предложил стажёр, разыскивая свои бутерброды.

— Ты их выкинь… — буркнул Сенцов, который свои бутерброды тоже выкинет — они испортились на жаре и источали невыносимый запах. — А то траванёшься ещё — они прокисли тут уже давно!

— Вот, чёрт… — огорчился стажёр, выкидывая свои прокисшие бутерброды. — Жрать хочется, слона бы слопал.

— Терпи! — буркнул Сенцов, а у самого отключился даже голод, отодвинувшись на десятый план перед всесокрушающей потерей Кати.