Туристы. О путешествиях во времени

Глава 121 Стрелы Робин Гуда

Сенцова прочехвостили до косточек, и он сидел в кают-компании подбитый и удручённый, уныло взирая на носки своих запылённых башмаков. Вокруг него гудели недовольные голоса товарищей: Константин сидел в кают-компании совсем не один, Звонящая, Репейник и Бисмарк тут тоже сидели и всё обсуждали что-то, ругаясь и фыркая. Они ждали, когда отзвонится Красный, а Сенцову было всё равно: он пристрелил туриста плотной очередью, после которой не выжил бы и робокоп, не то что обычный земной человек из земной плоти и земной крови. Пускай, даже, он — турист… но не железный же он! Звонящая с Репейником глотали галлоны кофе и кока-колы, к тому же, Репейник нервно прожёвывал жвачку за жвачкой… Бисмарк же набрал в пиццерии десяток разных пицц и уминал их за обе щёки, чавкая и запивая всё той же кока-колой. Сенцов не ел ничего — его тошнило от глупых приключений, а совесть сдавила желудок свинцовой гирей, не давая и маковой росинки проглотить. Он всё сидел и болезненно не шевелился до тех пор, пока не включился игрек-передатчик. Его негромкий писк прозвучал для Сенцова, словно жуткий рёв, перепугавший его до чёртиков. Константин вздрогнул, вывалившись из мучительной апатии, а Звонящая уже подошла к большому экрану и включила громкую связь, чтобы все услышали то, что скажет Красный.

Красный появился на экране с сэндвичем «макчикен» — жевал его, откусывая огромые кусы.

— Ты где был? В «Макдональдсе», или на работе?? — загрохотала Звонящая, сурово топая — почти, как Траурихлиген… наверное, начальники все такие… Тетёрко тоже грохочет и топает…

— Да в том-то и дело, что на работе… — прошепелявил Красный, едва прожёвывая «макчикен». — Есть охота, как чёрту!

— Ну, как там турист? — осведомилась Звонящая, казалось, свирепо, чтобы испортить Красному аппетит, но Сенцов догадался, что суровая начальница тоже надеется на то, что Траурихлиген проявит фантастическую жизнеспособность и пока что не умрёт…

— Помер турист! — вздохнул Красный, вытирая нос рукой. — Его со скорой сразу в морг, в тринадцатую ячейку затаранили. Я ему условно настоящее ФИО подкинул — Антон Антонович Васильев — чтобы эскулапы не задавали вопросы. Завтра мы сможем его забрать!

— Ты сказал, чтобы не вскрывали? — уточнил шеф, который тоже зашёл в кают-компанию и взглядом своим дал Сенцову понять, что безнаказанным он не останется.

— Да, шеф, сказал, — кивнул Красный. — Там такой патолог весёлый — обещал, что они его до завтра придержат!

— Хорошо, — кивнул шеф. — Красный, возвращайся на Базу. — Сейчас устроим экстренное совещание и решим, что нам делать дальше.

— Есть! — Красный отдал шефу милицейскую честь, засунув остаток «макчикена» в рот целиком.

— Я ему тачку вышлю, чтобы на троллейбусе не ехал! — буркнул Репейник, без особой охоты отправляя Красному тачку через совй игрек-ноутбук. Он специально выбрал самую старую, которой до утилизации остался всего один, последний полёт, чтобы не жалко было, если Красный её раскокает.

— Эй, брат, ты мне покруче тачку отстегни! — попросил Красный, шатаясь из одного угла экрана в другой.

— Ага, сейчас, выпишу тебе «Мазератти»! — пробормотал Репейник, накачиваясь кофе так, что казалось ему уже некуда воздух вдыхать. — На «Запоре» будешь ковылять! — тихонько прибавил он, потому что задумал выслать тачку, которая была оформлена в виде неказистого беленького «Запорожца».

Репейник отправился в пробойную — тачку отправлять, а Сенцов хотел стать невидимкой, чтобы его никто сегодня не видел. Над ним всё нависала Звонящая — до такой степени свирепая, что Сенцов ждал, когда она его изобьёт. Звонящая скрежетала зубами от ярости, громко топая сапогами по полу, а тут ещё Красный притащился и принялся бухтеть:

— Ты, Старлей, и впрямь, непроходимый слизень! Прав был турист, когда обзывал тебя слизнем! Подкинул ты нам свинопотама по самое нельзя!

— И… и куда мне деваться теперь?.. — булькнул Сенцов, опасаясь, как бы его за «эпохальный» прокол не засунули в игрек-генератор.

— В Бу́ркину Фасу́! — выплюнул Красный, отвернувшись в угол. — Я хоть и упустил Кукушникова, но не убил — мы ещё можем его поймать! А что с твоим туристом делать?

— Хочешь — убей теперь меня! — протарахтел в ответ Сенцов и тоже отвернулся.

— Э, нет, брат, убийством ты легко отмажешься! — пробурчал Красный, топчась в углу. — Тебе шеф сейчас такое придумает… Эх, не завидую я тебе, брат Старлей! И как тебя угораздило вляпаться так?

— А он у нас — Робин Гуд! — выплюнул Репейник, возникнув вдруг на игрек-экране и морщась, как гриб-сморчок в очках. — Всегда суперметко стреляет!

— Робин, Робин, где твой лук? — ехидно пошутил Красный и посмотрел на Сенцова, насмешливо подмигнув левым глазом.

Константин скукожился в кресле в сутулый комочек, и лицо его несло печать такой тяжёлой скорби, что Красный даже испугался, отшатнулся и, оглядываясь на товарищей, вопросил полушёпотом:

— Эй, что это с ним?

— Депрессия, — проворчал Бисмарк. — Пойдём, Красный, пускай депрессует — это не смертельно.

— Да, не смертельно! — фыркнула Звонящая. — Он просто будет дальше капуститься!

— Давайте отвезём его в Лас-Вегас — пускай расслабится! — предложил Красный. — А то я что-то боюсь за его здоровье!

— Спать надо ложиться — завтра нам его из морга забирать! — зевнул сонный всклокоченный Рыбкин, чьи лицо и одежда до сих пор оставались в саже.

Константин почувствовал, что сегодняшней ночью не сможет спать. Совесть вцепилась в него с такой силой и болью, что казалось, ещё немножко — и она просто перегрызёт ему горло… Если Сенцов поедет в ретоподъезд и останется один на один со своей совестью — то очень возможно, что он среди ночи перережет себе вены, выпрыгнет из окошка, или откроет газ… Нет уж, лучше не пытаться сегодня спать, а поехать в их хвалёный Лас-Вегас и утопить проклятую совесть в вине и азартных играх.

— Я поеду в Лас-Вегас… — пискнул Сенцов, с ужасом обнаружив, что его голос дрожит.

— И я — в Лас-Вегас! — поддержала Сенцова Звонящая.

— Я тоже поеду! — отказался от сна Красный.

— И я! — гаркнул Бисмарк.

— Э, ребята, а спать? — изумился Рыбкин, который всё ещё оставался помешан на здоровом образе жизни.

— Хочешь — спи! — фыркнула Звонящая, поднялась с дивана и широкм шагом двинулась к переборке, собираясь открыть её и выйти в коридор.

Повинуясь карточке, переборка полушно поднялась, Звонящая шагнула в коридор, и тут же столкнулась с Репейником.

— Я тоже поеду в Лас-Вегас! — Репейник вдвинулся в кают-компанию и развалился один на свободном на кожаном диване, с аппетитом тигра уплетая гигантский бутерброд из целого батона с толстыми кружками клбасы. — А то мозги скоро выскочат!

— Ты проброс Кукушникова пробил? — надвинулась на него Звонящая — хорошо, что она сдала пистолет.

— Та, пробил, пробил! — фыркнул Репейник. — Он в сорок втором, в Еленовских Карьерах!

— «Домой» вернулся! — прокомментировал Красный, а сам думал о том, какой из своих сорока смокингов ему сегодня нацепить в Лас-Вегас?

— Я ещё и не такое пробил! — бурчал Репейник, не забывая откусывать. — И вообще, чем больше я пробиваю, тем сильнее хочется стереть себе память, чёрт!

— Ладно, хватит ныть, поехали! — постановила Звонящая. — А то так всю ночь здесь проторчим!

Красный был прав: Лас-Вегас, действительно, лечит больные нервы. Неоновый свет фантастических вывесок — просто фонтаны света, буквально, заливали душевные раны, превращая боль в апатию. Товарищи привели Сенцова в небывалое казино, построенное в виде египетского сфинкса, усадили за зелёное сукно игрового стола… Смерть туриста как-то отползла на десятый план, сделалась каким-то второстепенным, неинтересным событием, вроде перемены погоды. Тут было много пёстрых людей, а Сенцов никого из них не знал. Он просто уныло бросал карты и думал о Кате. Катя безраздельно занимала его мозги, оттеснив куда-то за пределы сознания и совесть, и неинтересную смерть никому не нужного Траурихлигена, и дурацкий хроносбой, который, якобы, может из-за неё произойти. Глаза Сенцова были устремлены в стол — он словно бы внимательно следил за игрой: проиграть Красному — это же просто позор! Однако перед его глазами стояла только лишь Катя — такая, какой она приходила на похороны его условного трупа — заплаканная, в чёрной косынке и без Степана. Похоже, Кате всё ещё не безразличен Сенцов, раз она плакала, идя за гробом… И как она там? Мучается со своим жирным бухгалтером…