Туристы. О путешествиях во времени

Глава 207 Арест Теплицкого

— Вашим следующим заданием будет захват «бункера Х» и арест Теплицкого — за организацию компании «Вавилон» и зомбирование людей, — шеф тут же перешёл к делу, с удовольсвтием разглядывая на большом экране цветущий Докучаевск. — Я уверен, что вам это будет совсем нетрудно, потому что «бункер Х» вы уже изучили вдоль и поперёк.

— Давно пора его арестовать! — с готовностью согласилась Звонящая. — Выдвигаемся прямо сейчас!

— Может, поспим сначала? — пробормотал Красный, которого после всех злоключений с «брахмаширасом» начал смаривать неприятный ватный сон.

— На том свете отоспишься! — рывкнула Звонящая. — Или ты хочешь, чтобы Теплицкий другого туриста притащил??

— Да ладно, не кипи, генералиссимус… — примирительно сказал Красный, опасаясь, как бы Звонящая не начала по своему обыкновению стрелять.

— А мне можно с вами? — осведомились из-за спины толстого Барсука, со стороны двери — это Рыбкин пришёл, отпущенный, наконец-то, из бокса. Стажёр от скуки зевал и разминал свои ноги, которые у него, в боксе, кажется, атрофировались за ненадобностью…

— Маринованный явился! — константировала Звонящая, остановив на нём начальственный взгляд. — А как же — собирайся, будешь работать! Вижу, ты выздоровел, и задарма кормить мы тебя не собираемся!

— Ура! — Рыбкин аж подпрыгнул, так обрадовался, и побежал в арсенальную — вооружаться.

— Эй, Репейник, а где этот студент Максим? — осторожно спросил Красный, пока пробойщик прослеживал перемещения Теплицкого на сегодняшний «новый день». — Неужели, до сих пор в боксе?

— Неа! — помотал головой Репейник, а на экране ноутбука перед ним светилась карта Донецка и красная точка на ней, показывающая, что Теплицкий сегодня позавтракал в ресторане «Донбасс-Палас» и отправился в боулиг там же. — Зачем он мне? Чтобы тратить мивину? Я его вышибалкой забацал и выбросил назад в его общагу! Как раз, к экзаменам поспеет! Всё, ребята! — крикнул он, зафиксировав точку на карте. — Теплицкий в Донбасс-Паласе в боулинг режется! Можно брать!

— Клёво! — обрадовался Рыбкин, который уже вернулся из арсенальной, увешанный пушками. — Вот, оружие настоящего ниндзя!

— Не знал, что ниндзя огнестрелом увлекаются! — негромко заметил Красный.

— Вперёд! — приказала Звонящая и покинула кают-компанию, маршируя к стоянке за игрек-тачкой.

Олигарх Теплицкий отдыхал. Налопавшись рябчиков и лобстеров в ресторане, он отправился в зал боулинга, где, кроме него, находилось ещё два зажиточных гражданина. Один зажиточный гражданин в боулинг не играл, потому что боялся сдуть второму — он только сидел за круглым столиком для отдыха и сонно пил коктейль. Под сводами боулинг-зала во всю играла клубная музыка, и Теплицкий решил под неё «покатать шары».

— Геккон! Подай мне шар! — распорядился Теплицкий, протянув свою белу рученьку, чтобы всунуть свои кургузые пальцы в отверстия на поверхронсти тяжёлого шара и попыться сбить им хотя бы одну кеглю.

— Пожалуйста, босс! — начальник охраны Теплицкого Геннадий Геккон тут же возник около повелителя с шаром в руках, подавая его.

Теплицкий спасибо не сказал — только схватил шар, размахнулся, насколько хватило его сил и размаха, и запустил этот зелёный шар в кривобокое путешествие по блестящей от лака дорожке, в конце которой выстроились белые кегли. Прокатившись около метра, неуклюжий шар Теплицкого тут же сошёл с дистанции, угодив в боковой жёлоб, и, достигнув его конца, упал с грохотом, не задев собой ни кегли.

— Вот, чёрт! — ругнулся Теплицкий, поняв, что сдул эту партию сам себе, потому что второй зажиточный гражданин, не пожелав играть с Теплицким, поспешно удалился, оставив чаевые на столе.

— Чего изволите? — это к Теплицкому скользнул администратор зала и принялся услужливо заискивать, заглядывая Теплицкому в рот своими подхалимскими глазками.

— Выиграть, чёрт подери! — отпихнул его Теплицкий и отдал такой приказ:

— Геккон! Принеси шар! Третий, кинь!

— Как скажете, босс! — ревущим дуэтом отрапортовали оба широкотелых охранника Теплицкого, Геккон принёс шар Третьему, а Третий мощно бросил его своей толстенной, как дуб, могучей рукой. Пролетев по дорожке со скоростью пули, меткий шар Третьего со стуком и треском врубился в стойный ряд кеглей, расшвыряв их в стороны так, что в вертикальном положении не задержалась ни одна.

— Страйк! Страйк! — радостно заверещал Теплицкий, радуясь своей пирровой победе, а специальная машина, жужжа, установила в конце дорожки новые кегли вместо сбитых.

— Эй, гарсон! — гнусаво подозвал Теплицкий администратора. — Чаю со льдом!

Администратор проворно скользнул к барной стойке, приказав бармену срочно делать для Теплицкого чай со льдом, а Геккон негромко сказал Третьему:

— И как можо пить такую гадость? Чай должен быть горячий и с лимоном!

— Пускай пьёт, хоть, керосин, лишь бы не орал! — резонно заметил Третий, взяв шар для себя и смачно запустив, чем снова выиграл страйк.

— Ура! — тут же обрадовался Теплицкий. — Я снова победил! Видите, слизни, как нужно играть??

— Пожалуйста, господин Теплицкий! — тут же к нему скользнул услужливый администратор, поднеся на подносе чай со льдом, налитый в стакан.

— Так, Геккон, шар! Третий, кинь! — распорядился Теплицкий, схватив стакан в кулак и выпивая из него залпом ледяной чай. — И мне осточертела ваша Леди Гага! — ругнул он администратора.

— Простите, господин Теплицкий, это не Леди Гага, это — Джастин Тимберлейк… — поправил его администратор, а Третий снова кинул шар и выбил для босса третий страйк.

— Видите, как нужно побеждать? — похвастался Теплицкий и тут же приказал:

— Убрать Гагу и включить «Раммштайн»! И погромче, мне сегодня везёт в игре!

— Как пожелаете, — вздохнул администратор и утащился, чтобы «сменить пластинку».

ДУ хаСТ!! — заревел под высоким потолком львиный глас, отпугнув последнего зажиточного гражданина, который поспешил исчезнуть, не допив коктейль. А Теплицкий, подпевая мерзким скрипучим фальцетом, допивал чай, восседая в плетёном кресле, обязав Геккона и Третьего играть за него в боулинг.

Заигравшись в «виртуальный» боулинг и заслушавшись рычащие песни, Теплицкий и не заметил, как в пустынном зале оказались третьи лишние лица. Их было пятеро, все затянуты в одинаковые кожаные мундиры с тёмными очками, они быстро пересекли зал, своим устрашающим видом загнав адмистратора и бармена в дальний угол за барной стойкой.

— А вот и Теплицкий! — постановило одно третье лицо суровым голосом начальника. — Берём!

Теплицкий и не заметил, как они приблизились к нему и обступили кругом, загородив играющих охранников.

— Эй, мне не видно! — обиделся Теплицкий, не осознавая, что происходит.

— Так, Теплицкий, оп! — сообщило начальственное лицо, Звонящая, сурово нависнув над удивлённым олигархом. — Ты арстован за разработку и сбыт видеоигр, порабощающих человеческий разум! — вколотила она, а в руках рослого Бисмарка рядом с ней появились толстые игрек-наручники.

— А? За что? — испугался Теплицкий, забарахтавшись от ужаса. — Я не виноват!

— Компанию «Вавилон» организовали вы, а не Миркин! — разъяснила ему Звонящая. — Давай, Бисмарк, вяжи его!

— А-а-а!! Помогите!! — заверещал Теплицикий, переорав громогласный «Раммштайн», когда Бисмарк одной ручищей прижал его к столу, а второй — надвинул наручники на его холёные запястья.

Геккон и Третий, услыхав перекошенный ужасом призыв начальника, побросали тяжёлые шары, повредив паркетный пол и громадными скачками понеслись навыручку. Выхватив пистолеты, они решили стрелять. Геккон два раза пальнул вперёд, сшибая с витрины бара дорогие вина и виски, а потом — Бисмарк двинул тяжёлой ногой, вышибив оружие из его руки, а Красный, навалившись сзади, сшиб с ног и заковал в наручники. Третий рванул, было, к выходу, но наткнулся на Рыбкина. Ловким ударом ниндзя Рыбкин лишил громилу оружия, но Третий не сдавался — ломанулся напролом, подмяв стажёра под себя своим носорожьим весом. Обрушившись на пол, Рыбкин получил суровый тумак, а Красный и Бисмарк набросились на Третьего вдвоём, тут же закрутив ему руки. Свирепый здоровяк мощно дёргался, вырываясь и сопя, но игрек-наручники лишили его щансов на побег.

— Жив, брат? — Красный помог Рыбкину встать, и под глазом стажёра расплывался фингал.

— Я его почти поймал! — огрызнулся Рыбкин, потирая подбитый глаз.

— Но помощь друга всегда кстати! — заметил Красный, пихая Третьего в спину дулом пистолета, чтобы тот топал на выход и не мешал топать Теплицкому и Геккону.

— Отличные кадры для игрек-тюрьмы! — определила Звонящая. — На чай! — крикнула она, метнув парализованным от страха бармену и администратору кошелёк Теплицкого. — А мы пошли!

НАЙН! — рявкнул из динамика басовитый певец, и тут же заглох, потому что Красный «пристрелил» системный блок, управляющий музыкальной аппаратурой.

Когда с глаз Теплицкого сняли повязку — перепуганный олигарх увидал, что вокруг него — белым-бело… Белым был пол, белыми были стены, белым оказался и потолок… Теплицкий баже попятился, потерявшись среди этой белизны, но сзади его жёстко толкнули, зашвырнув в белое пространство, и ушли, крепко задраив белоснежную дверь. Теплицкий очутился в пространстве три на три метра, без настоящих окон — с условно настоящим, в виде дисплея с красивым видом на потрясающий золотистый закат над верхушками лесных елей. Ели покачивались на виртуальном ветру, а Теплицкий, оглуплённый тем, что это здоровенное окно не несёт решёток, ринулся к нему, собравшись выскочить в условно настоящие просторы. Больно стукнувшись лбом о бронированное стекло, которое защищало дисплей от таких, как Теплицкий, олигарх откатился назад, потирая набитую шишку. В желудке слипся тошнотворный страх, Теплицкий ещё попятился и столкнул на жуткий белый пол подставку для цветов. Тут всего-то и было мебели: намертво прикрученные к стенкам и полу белые нары да эта подставка — насмешка над человеком.

— Ой… — всплакнул Теплицкий, не замечая даже, как сел на пол около этой сбитой подставки… — Помогите!! Спасите!!

Что-то ужасное заставило Теплицкого невменяемо орать, молить о помощи… Но игрек-камера несла звуконепроницаемые стены и охранялась роботами, так что эти перекошенные ужасом вопли, достойные дикой обезьяны, не услышала ни одна живая душа. Холодная, липкая депрессия проглотила Теплицкого с потрохами, и он просто заплакал настоящими слезами впервые за всю свою жизнь.

Тихий и тёплый вечер зажигал уличные фонари, а во дворе всё бегали дети — мамы никак не могли зазавать их в квартиры и застивить бросить весёлую игру. На парковке перед обыденным девятиэтажным домом спали автомобили, а среди них — «Фольксваген-Пассат», который только с виду был таким же обычным, как его соседи. «Фольксваген-Пассат» принадлежал Звонящей. Она только что вошла в квартиру, положив на тумбочку пакет, содержащий мёрзлую курицу, два литра кока-колы, овощи, яблоки… Она могла бы в этот вечер улететь в Майами, или на Сейшелы, но она, как заколдованная, всё возвращалась и возвращалась в эту простую квартиру в Пролетарском районе Донецка. Она дала себе слово вернуться сюда в последний раз — чтобы проверить… Что?

Она даже не разувалась — прошла через прихожую на кухню в сапогах, оставив продукты, а потом — отправилась в комнату, механически закрыв за собой дверь… Резко развернувшись всем корпусом, она широко распахнула глаза, решившись глянуть на маленький столик в углу, где у неё раньше стояла клетка с нехрональным кроликом. Столик был пуст — только старая газета валялась на нём, которая тут наверное, уже лет пять пылится. На неё Звонящая устанавливала клетку. Клетка пропала, и это нормально, хоть Звонящая и привязалась к нехрональному кролику — его отсутствие принесло ей облегчение. Это доказательство того, что мир спасён, и можно спать спокойно… Но Звонящая прекрасно понимала, что это — не всё: нужно проверить ещё кое-что… Заставив себя двигаться вперёд, Звонящая медленно приблизилась к своему обыкновенному комоду. И внутри у неё засел холодок — неизвестно, откуда он взялся, но она почему-то боялась открывать шкатулку с кошкой, куда положила бесценное бриллиантовое колье — подарок от Эриха Траурихлигена. Если нулевой цикл действительно, пошёл — шкатулка обязана быть пустой. Она и есть пустая… Звонящая скользнула к окну, закрыла жалюзи и задвинула шторы — рефлекс человека, хранящего тайну: чтобы никто не увидел…

Она медленно протянула руку и приподняла со шкатулки крышку. Глаза Звонящей были плотно зажмурены — подсознание боялось смотреть, что там, есть ли что-нибудь на дне шкатулки, или нет. Откинув крышку, Звонящая снова заставила себя распахнуть глаза и глянуть. Ужас мгновенно пронзил её с головы до самых пят, и она даже отпрыгнула, словно бы встретила медведя. Шкатулка чудом удержалась на комоде, не полетела на пол, сбитая неуклюжим мельтешением Звонящей… А на дне шкатулки, кроме ерунды, играя в свете торшера всеми цветами радуги, покоились зловещие бриллианты, среди которых дьявольским блеском горел «Флорентиец». Звонящая едва чувствовала свои ноги — они подкосились, как тонкие ветки, и она села на пол, прижав ладони к горящим от страха щекам. «Раз! Два! Три! Четыре! Пять!» — она считала про себя, чтобы вернуть душевное равновесие, но оно как-то плохо возвращалось — сердце колотилось, как у колибри — появилась даже противная одышка и бросило в жар. Звонящая сгрузила свою куртку прямо на пол, оставшись в одной майке, но прохладнее ей от этого не стало… Звонящая рывком повернула голову и бросила быстрый взгляд на своё правое плечо. Длинная глубокая царапина, которую оставил ей камешек на шлейке, когда Эрих Траурихлиген рванул её платье, исчезла без следа — прямое доказательство того, что пошёл нулевой цикл. Она никогда не встречалась с Эрихом Траурихлигеном, а Эрих Траурихлиген никогда не был в нормохроносе… никогда не был с ней… Но «Флорентиец»… Или ей показалось, что в шкатулке лежит «Флорентиец»? Звонящая с трудом поднялась на дрожащие ноги, по которым плясали мурашки, повернула голову, и глаза её вновь наткнулись на дьявольский «Флорентиец».

— Что за чёрт? — фыркнула Звонящая, стараясь скрыть свой страх и ужас за профессиональной злостью.

Поборов страхи, она методично перерыла свои и условно свои вещи, но не обнаружила среди них ни своего порванного платья, ни платья траурихлигеновской бабушки, ни босоножек из бутика. Она положила эти фантастические вещи в шкафу на отдельную полку, освободив её от хлама, но сейчас тут валяся только этот хлам, который накидал Репейник — для видимости обжитой квартиры. Это очень хорошо, правильно. Звонящая захлопнула шкаф и взяла свой мобильный телефон. Номера, который она набирала холодными пальцами, не было в её электронной телефонной книге, Звонящая запомнила его наизусть.

— Набранный вами номер не существует! Проверьте набранный вами номер! — загнусил в ухо робот-автоответчик, и Звонящая сбросила вызов и запихнула телефон в карман.

Конечно, номер Эриха Траурихлигена не существует, это хронально, правильно, если бы существовал — нужно было срочно вызвыать Репейника и впаивать ему строгач за плохую работу. Звонящая лихорадочно соображала, каким образом нехрональные бриллианты остались у неё, когда дверной звонок разразился настойчивой трелью. Она даже вздрогнула, не ожидав «сюрприза». Чёрт, кто бы это мог пожаловать в такое проклятое, неподходящее время?? Эрих просил её сегодня вечером ждать его здесь, в этой квартире, сказав, что заберёт её навсегда…

Звонящая подкралась к двери на цыпочках, вдохнула побольше воздуха и решительно распахнула дверь…

— Здрасьте! — скрипучим голосом выплюнула её соседка снизу, кудрявая дама дородных размеров, накрашенная вся, как кукла, в цветастом шёлковом халатике, топнув своей холёной ножкой в пластмассовом тапочке с искусственными перьями.

— Анжела, — механически пробормотала Звонящая, ощущая где-то там, «под ложечкой», разочарование и даже непонятную боль.

— А откуда вы знаете, как меня зовут?? — неподдельно изумилась соседка, вскинув свои тонюсенькие бровки, подведенные угольно-чёрным карандашом.

— Да, так, угадала… — отбоярилась Звонящая, зная, что после нулевого цикла эта соседка забыла, что была её условно настоящей подругой — и это тоже правильно.

— Вот, что, милочка! — рявкнула соседка, вдвинувшись в прихожую к Звонящей, едва ли не отпихнув её к стене. — Если вы такая прозорливая — скажите, почему у меня на кухне водища льётся с потолка??

— Чёрт! — испугалась Звонящая, вспомнив, что мыла на кухне руки, а воду «от полного счастья» забыла закрутить…

Она помчалась к себе на кухню вслед за Анжелой, которая острыми каблучками своих тапок почти протыкала ей линолеум, тяжело маршируя по коридору.

— Милочка! — заскрежетала Анжела, которая добралась до её кухни первой и заклинилась на пороге, топчась. — Да у вас тут — Ниагара!

— Ой! — Звонящая даже испугалась, узрев «Ниагару»… Да, она забыла закрутить кран, а её мёрзлая курица перекрыла сток. Из мойки вода хлестала фонтанами, переливаясь на пол, подтапливая кухонный уголок, столы, обои, холодильник…

— Простите… — пискнула Звонящая, скользнув к мойке по щиколотку в воде и закрутив злополучный свой кран. Выврвав из мойки мёрзлую курицу, чтобы дать воде стечь, она шваркнула её на разделочный стол.

— «Простите» на хлеб не намажешь! — зло заметила Анжела, намекая, что вода Звонящей испортила её недешёвый ремонт.

— Извините… — угрюмо буркнула Звонящая, потянувшись из кухни в прихожую, чтобы взять свою сумочку, извлечь большой кошелёк и подарить Анжеле пачку условно-настоящих банкнот, чтобы та по второму кругу превратила свою двушку в копию Лувра.

— Ну, спасибо… — пробормотала обескураженная толщиною денежной пачки Анжела, запрятав последнюю в кармашек халатика. — Ну, до встречи! — попрощалась она, резко подобрев и улыбаясь, растягивая рот свой до ушей.

— До свидания, — буркнула ей Звонящая, закрывая дверь свою на все замки…

Ей бы сейчас рвануть воду собирать, но Звонящая никуда не рванула. Бессильно привалившись к запертой своей двери, она просто села на грязный пол прихожей и разрыдалась, уронив голову на руки. В душе поселилась непонятная злая пустота, которая выжимала слёзы, и Звонящая всё рыдала и рыдала, как маленькая глупая девчонка.

Он не придёт никогда — и нечего ей ждать, Репейник для того и запустил нулевой цикл, чтобы избавиться от него. Ему это удалось, молодец, Репейник! В кармане Звонящей около мобильного телефона оказалось колье с «Флорентийцем» — она случайно засунула его туда, а теперь — достала… Сидя на полу, она приняла окончательное и бесповоротное решение: она отдаст дьявольский бриллиант Репейнику — он же искал его, он его найдёт. А сама — пойдёт к шефу просить отставки. Она знала — из книжек, фильмов, по слухам — что можно любить, страдать… а потом — забыть и начать жизнь заново. Но ей как-то не повезло, у неё остались какие-то тягостные воспоминания, которые не вырубишь топором… Остаётся один только выход, чтобы не врезать игрек-тачку в столб на первой игрек-скорости, чтобы она взорвалась игрек-взрывом, разложив на молекулы незадачливую свою хозяйку.