Медные монеты на алтарь предков

Глава 94: Немного сладости (I)

Маленькая комнатка на втором этаже бамбукового здания во впадине горы Дастпан была простой комнатой с простой мебелью, такой старой, что почти не выглядела пригодной для жилья. Единственным предметом в комнате была бамбуковая кровать, и, похоже, ею вообще не пользовались.

В самом деле, не похоже, чтобы кто-нибудь когда-либо действительно пользовался спальней. Кто знал, как жил здесь предыдущий хозяин? Разве они не ели, не спали — собирались ли они возвыситься до божественности?

Но независимо от того, как жил хозяин, сегодня он выглядел совершенно нормально, лежа на кровати…

Тело Сюань Миня было покрыто белой мантией. Его лицо было бледным и серым, без намека на жизнь. Его руки были аккуратно скрещены на груди и были холодными, как лед, неподвижными, совершенно неподвижными.

Первые пару дней Сюэ Сянь сильно его беспокоил. Видя, что тело Сюань Миня отказывается согреваться, оставаясь твердым, как лед, Сюэ Сянь окружил его пузырем горячего воздуха, чтобы попытаться вернуть его к жизни. Но в конце концов, кожа Сюань Миня все еще казалась холодной, поэтому Сюэ Сянь хотел найти что-то, что еще больше прикрыло бы его.

Он заглянул в каждый уголок бамбукового здания, но не нашел ни единого одеяла или похожего на одеяло предмета, поэтому ему пришлось пойти в ближайший округ и потратить немного серебра на зимние постельные принадлежности и толстый плащ.

Сюэ Сянь думал о том, чтобы снять верхний слой своей мантии, чтобы прикрыть Сюань Миня, но его черная как смоль одежда, которая, как он всегда думал, выглядела на нем довольно хорошо, создавала ауру смерти, заставляя его выглядеть еще лучше, безнадежно — это было слишком неприятно.

Сюэ Сянь никогда не был суеверным, но теперь он внезапно подумал, не является ли черная одежда табу.

Следующие несколько дней Сюэ Сянь ходил туда-сюда, ломая голову. Сначала он накинул одеяло на Сюань Миня, потом почувствовал, что такой толстый предмет не соответствует характеру Сюань Миня, но если он даст Сюань Мину новый купленный плащ, цвет плаща тоже будет неправильным…

После очередного обыска в доме он наконец нашел безупречный белый халат и вместо этого надел его на Сюань Миня.

Уложив мантию поверх Сюань Миня так, чтобы она хорошо прикрывала его, Сюэ Сянь начал беспокоиться о том, как странно выглядел Сюань Минь, лежащий там с руками, раскинувшимися рядом с ним вот так — даже видеть, что Сюань Минь фактически лежит горизонтально, было чрезвычайно странно. В воспоминаниях Сюэ Сяня, Сюань Минь всегда либо медитировал, скрестив ноги, либо занимался чем-то с серьезным выражением лица.

Сюэ Сянь сидел там некоторое время, затем снова стал беспокоиться, встал, чтобы помочь Сюань Миню сменить положение, и скрестил руки Сюань Миня, так что теперь они спокойно лежали на его груди.

Убедившись, что Сюань Миню удобно, Сюэ Сянь быстро вернулся в Пещеру сотни насекомых. Он вбежал прямо в каменную комнату в конце и стер весь этот сложный архаичный текст на стене.

Но он не мог прочитать текст, так что растирание не сказало ему ничего нового.

Он нашел время, чтобы снова навестить Старого Цюй в деревне, чтобы посмотреть, узнает ли старик надписи.

Но Старый Цюй тоже не знал. Житель деревни только сказал, что текст похож на текст его предка, он, возможно, видел, как один или два старейшины писали таким образом несколько раз — но никто по-настоящему не использовал надпись по крайней мере несколько сотен лет, и сегодня любой, кто умел ее читать, вероятно, давно умер.

Таким образом, текст на стене был временно бесполезен для Сюэ Сяня, и, разочаровавшись, ему пришлось убрать его.

Он находил для себя множество бессмысленных мелочей и занимался домашними делами, пока Сюань Минь спал, потому что он не мог осмелиться бездействовать. Каждый раз, когда все успокаивалось, он мог почувствовать, что тело Сюань Миня рядом с ним фактически полностью лишено своей души.

Зрение Сюэ Сяня было наделено божественным: он мог видеть не только вещи в материальном мире, но также призраков и духов. Он видел Цзян Шинина, видел старую госпожу Лю, видел раненого солдата, запертого в жетоне… он видел много, много вещей, живых людей и мертвых призраков, но единственное, чего он не мог видеть, это то, что случилось с душой Сюань Миня.

В конце концов, у него закончились задачи, которые нужно было выполнить. После трех или четырех дней активности у него не было другого выбора, кроме как спокойно сесть.

С наступлением тишины Сюэ Сянь мог весь день сидеть у окна, не двигаясь, глядя на безжизненное тело Сюань Миня. Иногда он внимательно изучал Сюань Миня, пытаясь увидеть, может ли он уловить намек на движение или изменение внутри монаха; в других случаях он просто отключался.

Родинка, оставленная Пауком того же возраста на шее Сюань Миня, все еще была тусклой и темной, как давно засохшее коричневое пятно крови. Сюэ Сянь не знал, когда он снова может превратиться в ярко-красный цвет, или, возможно, никогда…

Дракон жил тысячи лет в одиночестве и давно привык к тишине и покое, которые приходили с одиночеством. Но теперь, когда он смотрел, как Сюань Минь лежит с закрытыми глазами, не разговаривает и не дышит, Сюэ Сянь почувствовал безнадежное, подавляющее чувство одиночества…

К счастью, он быстро нашел себе другое занятие.

Это уже не было чем-то таким бессмысленным и банальным, как смена обложки или положения Сюань Миня — роясь в библиотеке бамбукового здания, Сюэ Сянь наткнулся на старую книгу.

Эта книга выглядела полностью каллиграфически и в ручном переплете, и кто знает, как давно она была собрана. Страницы внутри были уже слабыми и высохшими, как будто одно прикосновение могло заставить их порваться. Он слишком долго хранился в ящике, и никто не проверял его, а горный воздух был влажным, поэтому страницы уже давно начали скручиваться, и многие слова выцвели.

Но это нисколько не испортило настроение Сюэ Сяня — в любом случае, половина текста в книге была для него совершенно неразборчивой.

Книга содержала не что иное, как тот же архаичный шрифт, который был высечен на стене в «Пещере сотни насекомых». А другая половина текста была аннотацией, переводившей этот странный сценарий.

Содержание книги было чрезвычайно тщательным и подробным: ясно, что человек, писавший ее, обладал уравновешенной и устойчивой личностью, проявлявшей большое терпение.

Сюэ Сянь поспешно пролистал страницы к последней странице, и в нижнем углу, там были — единственные два символа, которые его научили читать — подпись автора, Тхондэн.

Еще когда он перешёл в жу-мо на горе Цзянсун, связь, установленная кулоном из медной монеты, означала, что он видел некоторые из последних воспоминаний, которые хлынули обратно в разум Сюань Миня, когда последняя печать монеты была сломана. Когда Сюэ Сянь восстановил контроль, он вспомнил то, что видел, и более или менее соединил воедино историю унаследованной личности Великого Жреца Тхондэна.

Исходя из всего этого, казалось, что Тхондэн, построивший Пещеру Сотни Насекомых, и Тхондэн, написавший эту книгу, были одним и тем же человеком — первым Тхондэн.

Сюэ Сянь никогда не встречал того оригинального Тхондэна, но из этой книги он не казался злым человеком. По крайней мере, он был хорошим учителем.

Найдя эту книгу, Сюэ Сянь не стал откладывать дальнейшие действия. Он вытащил нанесенные им мазки и, изучив содержание книги Тхондэна, сопоставил каждый символ архаичного письма с его современным китайским эквивалентом. Он не останавливался и не отдыхал — четыре дня спустя он смог понять каждое слово сообщения на стене.

А потом он просидел у стола в тишине всю ночь…

Кто-то, не сказав ни единого слова, решил нести бремя всех несчастий и бедствий бесконечной жизни Сюэ Сяня, чтобы он больше не нуждался в боли; и не просил ничего взамен.

Если бы Сюэ Сянь не понял, что означает текст на стене, возможно, он провел бы остаток своей жизни в неведении относительно того, что Сюань Минь сделал для него…

Как он мог бросить такого человека?

Даже если Сюань Минь перейдет в следующую жизнь, Сюэ Сянь сможет найти его снова. Но Сюань Минь даже не вернулся в колесо жизни; не он может. От самой высокой точки на небе до самого глубокого моря, где бы Сюань Минь ни находился, он собирался найти его и вернуть обратно.

******

В глухих горах снова пошел снег. На этот раз не такой, от которого сердце замерзает, а такой, который падает лист за листом, кристально чистый и совершенный, принося с собой чувство облегчения и даже прилив тепла.

— Сегодня канун Нового года, — сказал Тхондэн, стоя у двери, заложив руки за спину. Глядя в небо и наблюдая, как снежные водовороты падают на землю, он внезапно спросил Сюань Миня:

— Думаю, я забыл. Какой сейчас год?

Сюань Минь все еще сидел в зале, медитируя: боль, которую он пережил, была настолько сильной, что ему потребовалось некоторое время, чтобы полностью исцелиться. В настоящее время он не мог легко перешагнуть куда-нибудь и по желанию поднять материальный объект, в отличие от Тхондэна.

Хотя Сюань Минь выглядел сидящим на молитвенном коврике, на самом деле он парил немного над ним.

Даже самая легкая и тонкая игла, если положить ему в ладонь, не сможет взять ее. Игла выпадет из его призрачной руки и упадет на пол.

Услышав вопрос Тхондэна, Сюань Минь закрыл глаза и ответил:

— Двадцать третий год эры Тяньси. После сегодняшнего дня он будет двадцать четвертым.

Черные глаза Тхондэна отражали мерцание чистого белого снега и были глубокими, как озера; ему казалось, будто проходят сотни лет каждый раз, когда он моргал своими глазами. После долгого молчания Тхондэн сказал:

— О, Тяньси…

Он звучал так, словно хотел сказать больше, но, сказав эти первые слова, снова замолчал. Сюань Минь не знал, о чем он думал — возможно, он просто собирался вздохнуть о том, как быстро идет время.

— Снегопад продлится всю ночь. Доброе предзнаменование, — добавил Тхондэн. Он повернулся, готовый вернуться в зал и продолжить дискуссию со своим учеником, но, прежде чем он смог двинуться с места, он внезапно услышал могучий звук грома, раздавшийся с небес.

Гром раздался из ниоткуда, без предупреждения. Это было настолько неожиданно, что не могло быть стихийным штормом.

Как только он услышал гром, Сюань Минь внезапно открыл глаза, которые он держал закрытыми в течение нескольких недель медитации.

Всякий раз, когда Сюэ Сянь превращался в свою форму дракона, это всегда сопровождалось ударами грома, так что к этому времени Сюань Минь, казалось, приобрел привычку — слышать звук грома автоматически заставлял его чувствовать, что Сюэ Сянь вот-вот появится.

Но затем он закрыл глаза так же решительно, как открыл их. Теперь он был где-то между живым и мертвым, и никто не мог его видеть, не говоря уже о том, чтобы понять, где он находится. Зачем Сюэ Сянь прилетел сюда?

Внезапно Тхондэн воскликнул:

— Этот гром…

Прежде, чем он успел закончить фразу, в небе сверкнула молния, ее совершенно белый контур спустился с неба, как зигзагообразный след дождевого червя, и приземлился точно на Храм Дазе.

Тхондэн наблюдал, как странная молния ударила прямо в крышу здания, в котором они стояли, но как только она собиралась поразить их, что-то вмешалось и остановило ее.

Молния пришла из ниоткуда, а теперь исчезла. Как будто это было сделано специально, чтобы напугать их, или, наоборот…

Тхондэн не знал, была ли это просто его паранойя, но гром, казалось, был полон какой-то невероятно мощной магии. Его нельзя было вызвать заклинанием дождя или обычным магическим заклинанием; вместо этого это было похоже на гром, который может возникнуть во время катастрофы. Но какой человек пережил катастрофы?

Так что Тхондэн, должно быть, ошибся.

Он повернулся к Сюань Миню.

— Может быть, это твой дракон?

Сюань Минь молчал.

Что значит «твой дракон»?

Сюань Минь даже не потрудился открыть глаза. Он не из тех, кто питает невозможные фантазии.

Но Тхондэну не требовалось, чтобы Сюань Минь отвечал; он уже получил свой ответ.

Потому что как только он закончил задавать свой вопрос, с далеких небес раздался звук драконьего рыка. В мгновение ока в дверной проем врезался черный силуэт, сопровождаемый десятком ударов молнии.

Беспорядок был хаотичным и слишком знакомым. Сюань Минь не мог остаться равнодушным; его веки внезапно распахнулись, когда он выглянул за дверь.

Дракон выглядел точно так же, как и раньше, его кожа все еще была бледной, а лицо все еще красивым. Но Сюань Миню казалось, что он не видел его много-много лет; Сюэ Сянь стоял всего в двух чжанах от него, но казалось, что они были разделены завесой между жизнью и смертью.

Взгляд Сюань Миня безжалостно упирался в Сюэ Сяня с тяжестью горного хребта.

Сюэ Сянь выглядел насмешливо. Он стоял у двери и смотрел в зал, но, похоже, не видел двух монахов внутри. Нахмурившись, он окинул взглядом зал, на его лице было сложное, глубоко посаженное выражение.

Он не мог видеть.

Он действительно не мог видеть.

Глаза Сюань Миня потускнели, и в них нахлынул прилив чувств, его боль стала ощутимой.

Но когда взгляд Сюэ Сяня скользнул мимо него, он внезапно остановился. Сюэ Сянь снова нахмурился, глядя на то место в холле, словно чувствуя что-то там. Наконец, он осторожно спросил:

— Лысый осел?

Тхондэн прищелкнул языком.

Но Сюэ Сянь, похоже, вообще не заметил Тхондэна. Его взгляд остановился на Сюань Мине.

Сюань Минь сказал:

— Да.

Тхондэн снова прищелкнул языком.

Но Сюэ Сянь не слышал голоса Сюань Миня. Все, что Сюэ Сянь мог сделать, это стоять там, глядя на это место, ожидая, пока он не сможет больше ждать. Затем он вытащил из рукава тонкую красную веревку и свободно намотал один конец на запястье. Когда он завязал его в узел, он, казалось, засиял внутренним светом, как будто внезапно ожил.

— Поскольку ты не отвечаешь, у меня нет выбора, — пробормотал Сюэ Сянь, возясь со шнурком. Затем он зажал пальцами другую сторону веревки, прищурился, нацелился в направлении Сюань Миня и позволил ей полететь.

Когда он взлетел в воздух, красная нить, казалось, зажила собственной жизнью, скользнув прямо к Сюань Миню. На мгновение он парил перед сидящим монахом, а затем, когда-то уверенный, змеился к его запястью и обвился вокруг него смертельным узлом.

Когда веревка схватила Сюань Миня, торжественное лицо Сюэ Сяня внезапно расслабилось и расцвело в ухмылке.

— Попался.