Медные монеты на алтарь предков

Глава 57: Костные нити (II)

Полуоткрытые глаза Сюань Миня, казалось, сливались с тусклым светом фонаря, так что было невозможно точно сказать, куда упал его взгляд — будь то собственные испуганные глаза Сюэ Сяня, или кончик его носа, покрытый каплями пота, или ниже…

Казалось, что между ними опустился массивный невидимая ширма, из-за чего все остальные шумы в мире казались слабыми и далекими, оставив только переплетенные звуки их дыхания; вдох, выдох… их дыхание заполнило комнату, так что внезапно все вокруг них стало узким и тесным, слишком маленьким, чтобы они могли вообще двигаться.

Внезапно Сюань Минь дернул запястьем, на которое нажимал Сюэ Сянь, он в ответ схватил пальцы Сюэ Сяня и резко повернул их, так что теперь рука Сюань Миня крепко сжала руку Сюэ Сяня. Возможно, это было из-за того, что из-за странного тепла в его теле он не мог контролировать свою силу, но его хватка за руку Сюэ Сяня была невероятно сильной.

Именно тогда разум Сюэ Сяня, наконец, немного прояснился, и он понял, что пот Сюань Миня шел не только из изгиба его шеи, но и по всему телу — его руки были влажными от пота, и в тот момент, когда он схватился за руку Сюэ Сяня, его пальцы скользнули между его пальцами; и когда он усилил хватку, кожа между их пальцами не могла не тереться друг о друга… теперь это чувство было более чем интимным — его можно было назвать нежным или даже преданным.

Когда Сюань Минь сонно закрыл глаза, а затем снова открыл их, капля пота появилась откуда-то на его лице и скатилась с его подбородка, упав на кончик подбородка Сюэ Сяня ниже, затем потекла по его шее и исчезла на его воротнике.

Внезапно дыхание Сюэ Сяня стало тяжелым, и его разум снова быстро стал настороже.

На улицах за пределами резиденции завыла кошка, ее крик эхом разнесся по ночи и звучал необычно близко, как если бы он был прямо у кровати.

Кошачьего крика было достаточно, чтобы полностью разбудить Сюань Миня. Он резко убрал руку и закрыл глаза.

Веки Сюэ Сяня дернулись, когда он тоже автоматически убрал руку и сел прямо, как доска. Когда Сюэ Сянь повернул свой стул в сторону, он увидел, что Сюань Минь снова сидит в своей исходной позе, его глаза все еще закрыты, лицо все еще неподвижно, а рука, которая так крепко сжимала руку Сюэ Сяня, теперь расслабилась и снова покоилась на его колено.

Через некоторое время Сюань Минь снова открыл глаза. Он спокойно посмотрел на Сюэ Сянь и сказал:

— Сядь подальше.

Его тон был таким же нейтральным, как всегда, но что-то в его голосе было немного ниже обычного, с легкой хрипотой.

Сюэ Сянь уже отошёл, и теперь подавляющее сердцебиение, которое он ранее успешно подавлял, казалось, внезапно вырвалось снова. Его сердце начало истерически биться, как будто вот-вот умрет, пульс в ухе такой же громкий и чистый, как барабанный бой. Его сумасшедшее маниакальное сердце наполняло его ухо, и он вовсе не слышал, что Сюань Минь только сказал, что низкий голос его.

— Хм? — он спросил.

Он еще не оправился от этого странного чувства близости — его ответ прозвучал слегка гнусавым тоном, так что он казался одновременно нежным и ленивым.

Сюань Минь на некоторое время замолчал, затем мягко сказал:

— Ничего.

Наконец, пульс Сюэ Сяня замедлился до нормального, и он вздохнул с облегчением — но его правая рука, которую сжали так сильно, что теперь она онемела, была напоминанием обо всем, что только что произошло. Сгибая пальцы этой руки, он беззвучно подкатил свой стул к столу и повернулся спиной к Сюань Миню, используя свой светящийся фонарь как прикрытие, чтобы успокоить это странное, подавляющее чувство внутри себя.

Когда он возился с сердцевиной фонаря, крошечное пламя расцвело, и комната внезапно стала намного ярче. Сюэ Сянь повернул свой стул назад и использовал новый свет, чтобы мельком увидеть Сюань Миня

Тонкий белый халат на его теле был пропитан потом, ткань очерчивала контур мускулов на его плечах и руках… после странности прошлого, хотя Сюэ Сянь чувствовал, что теперь он успокоился, этот новый вид Сюань Миня не заставил его чувствовать себя намного лучше.

Увидев, что он весь в поту, и вспомнив о сильном жаре, исходящем от его тела раньше, Сюэ Сянь на этот раз вызвал ураган сочувствия и сказал:

— Могу я пойти принести тебе воды, чтобы помочь тебе освежиться?

Зная, что Сюань Минь ненавидит иметь на себе даже пятнышко грязи, Сюэ Сянь решил, что монаху должно быть очень неуютно из-за всего этого пота. Это единственное, что подумал Сюэ Сянь, и он забыл другие детали — например, тот факт, чтобы помыться нужно снять одежду, а Сюань Минь был не единственным человеком в комнате.

Как только он произнес свой вопрос, все это внезапно пришло в голову Сюэ Сяню, и ему захотелось вернуть его.

Сюань Минь продолжал сидеть и обдумывал вопрос Сюэ Сяня. Он открыл глаза, взглянул на дракона, затем снова закрыл их и сказал:

— Нет, мне нужно, чтобы ты сел немного подальше.

— Что я сделал тебе? — Сюэ Сянь возразил. — Если я пойду еще дальше, я выйду из комнаты.

Сюань Минь держал глаза закрытыми. И только когда Сюэ Сянь повернул обратно в этот «особый лечебный уголок», он медленно сказал:

— Ничего.

Только кто знал, что, черт возьми, он имел в виду под этим.

Место, где теперь сидел Сюэ Сянь, было сбоку от кровати. С его точки зрения, он мог видеть только профиль Сюань Миня, и большая часть его обзора была скрыта самой кроватью. Но это на самом деле помогло рассеять некоторую неловкость, которая была раньше, так что Сюэ Сянь наконец почувствовал себя немного расслабленным.

И причина, по которой это было неловко, заключалась в том, что… именно в этот момент Сюэ Сянь почувствовал, как его тело отреагировало совершенно незнакомым образом. Конечно, в то время он списал это на беспокойство, но…

Он задавался вопросом, чувствовал ли Сюань Минь то же самое.

Сюэ Сянь удобно устроился в своем кресле, опершись рукой о подлокотник и положив на него голову. Другой рукой он рассеянно возился с кулоном из медной монеты, большие пальцы неосознанно рисовали контуры вокруг одной из монет, его праздный взгляд иногда падал на дрожащее пламя в фонаре, иногда на Сюань Миня.

Судя по всему тому поту на теле Сюань Миня в данный момент, если бы у Сюань Миня тоже была какая-то реакция, то наверняка это было бы видно? Но монах был настолько замкнут и отстранен, что невозможно было представить, чтобы он имел какое-либо отношение к общему миру и всем вульгарным, телесным вещам. Кроме того, он все еще сидел, скрестив ноги, в своей монашеской мантии, перекинутой через колени, так что ничего не было видно.

Что, черт возьми, происходило? Как до этого дошло?

Ночь была необычайно мирной, и время, казалось, текло ненормально медленно. Больше нечего было делать, Сюэ Сянь какое-то время сидел в глубоком раздумье, затем внезапно вспомнил рану на руке Сюань Миня, которую он лизнул, и то, что Цзян Шинин пытался сказать ему, прежде чем Сюань Минь остановил его.

Сюэ Сянь почувствовал, что он наконец понял, почему Цзян Шинин сказал ему не связываться с драконьей плевкой. Но предупреждение пришло слишком поздно.

Он горько рассмеялся про себя и снова выпрямился, чтобы выглядеть более серьезным, а не подстрекателем. Он тоже перестал пялиться на Сюань Миня, вместо этого виновато закрыл глаза и снова сосредоточился на исцелении.

Эта ночь исцеления определенно отличалась от всех других случаев, когда он исцелялся раньше — возможно, это была лишняя кость, которую впитал Сюэ Сянь, или, возможно, это было потому, что две печати на кулоне с монетой были сломаны.

Раньше он мог ощущать только ощущение нарастающего тепла в тех местах, где его мышцы восстанавливались, или опухание его растущих костей, как будто они пытались вытолкнуть себя из его тела. Но теперь он мог ясно чувствовать местоположение опухоли, а также точно, где именно росла кость, которую он впитал — все было собрано в тех частях его, которые были сломаны и расширялись наружу, как будто призрак его прошлого скелета, тонкие волокна распространялись по его телу.

Нити казались почти живыми: по мере того, как магическая сила Сюэ Сяня усиливалась и углублялась, нити, казалось, тоже медленно удлинялись — но процесс требовал больших усилий. Даже после исцеления за всю ночь Сюэ Сянь смог отрастить только половину нитей в своем теле, и теперь он был так истощен, как если бы работал над этим в течение месяца.

Когда небо осветилось, и члены семьи Фан начали выходить из своих комнат, Сюэ Сянь уже разбудил постоянно бодрствующего Цзян Шинина и собирался пойти найти что-нибудь поесть.

— А-Нин, Сюэ… Молодой мастер Сюэ, что вы двое делаете? — спросила Цзян Шицзин. Она уже вымыла лицо и собиралась принести лекарство трем пораженным чумой нищим, когда она наткнулась на парочку, направляющуюся к задней двери, и махнула им рукой.

— Мы пойдем в таверну Хуэй Куй. — Цзян Шинин был знаком со знаменитыми ресторанами в окрестностях Цинпина и, по крайней мере, мог показать Сюэ Сяню дорогу.

— Хуэй Куй? — в замешательстве повторила Цзян Шицзин. — Зачем тебе идти туда утром? Тетя Чэнь уже приготовила завтрак.

Цзян Шинин заломив руки сказал:

— Господин очень разборчивый. Он не делает различий между приемами пищи. Он ест только мясо, и его должно быть много.

— Даже если вы сейчас пойдете в Хуэй Куй и закажете мясные блюда, вам все равно придется немного подождать, пока они их приготовят. Если бы не Сюэ Сянь и Сюань Минь, Цзян Шицзин и ее муж, вероятно, все еще сидели бы без дела в деревне Вэнь или даже умерли бы. Таким образом, вся семья Фан испытывала чувство благоговения и благодарности по отношению к этим двоим — даже называли Сюэ Сянь основным почтением. Молодой мастер чувствовал себя ужасно невежливо, не говоря уже о том, чтобы позволить ему голодать.

Пока Цзян Шицзин говорила, тетя Чэнь случайно вышла из кухни, и они обменялись взглядами. Тетя Чэнь хлопнула в ладоши и сказала:

— Тетя Чэнь знает, как готовить все фирменные блюда из таверны Хуэй Куй. Молодой мастер Сюэ, скажите мне, какие блюда вы бы хотели попробовать, и я смогу накрыть для вас целый стол.

Цзян Шинин тоже начал кивать.

— Мы можем попросить Синьцзы помочь тете Чэнь. Вы пропустили ужин вчера вечером, так что теперь вы, должно быть, проголодались.

Как гость в чьем-то доме, естественно, Сюэ Сянь не собирался заказывать банкет целиком, как раньше. Он позволил уговорить себя.

— Что ж, тогда большое спасибо. Неважно, что вы приготовите, просто делайте, что хотите. Я не возражаю, пока есть мясо. Я не буду есть траву.

Но…

Сюэ Сянь огляделся, затем сказал Цзян Шицзин и тете Чэнь:

— Могу я побеспокоить вас горячей водой? Лысый… Сюань Миня прошлой ночью лихорадило, и его одежда покрылась потом. Ему нужно постирать.

— Лихорадило?

Как только Цзян Шицзин и тетя Чэнь услышали это, их режимы врача сработали в унисон они спросили:

— Есть ли другие симптомы? Головная боль? Тошнота?

Другие симптомы…

Сюэ Сянь сухо ответил:

— Нет, судя по его телосложению, я не думаю, что он из тех, кто простужается. Вероятно, он напортачил во время медитации, и теперь демонические галлюцинации обращают его на зло.

Брат и сестра Цзян ахнули.

"Демонические галлюцинации звучат гораздо серьезнее простуды, господин!"

Но, вспомнив, что культиваторы всегда были эксцентричными, и им было неудобно просить дополнительную информацию, брат с сестрой Цзян просто кивнули и пошли за горячей водой.

Всякий раз, когда Сюэ Сянь думал о прошлой ночи, он чувствовал себя неловко. Он старался проводить как можно меньше времени в комнате. Поэтому он бесцельно следовал за Цзян Шинином, затем за тетей Чэнь, пока она, наконец, вежливо не попросила его покинуть кухню, после чего он угрюмо направился обратно в гостиную, чтобы дождаться завтрака.

Цзян Шинин пришел в восторг, как только увидел знакомые ряды лекарственных трав, поэтому отправился помогать сестре приготовить лекарства. В комнате остались только Фан Чэн проверявший счета и сам Сюэ Сянь.

Сюэ Сянь немного подумал, затем решил заговорить.

— Можно задать тебе вопрос? — сказал он Фан Чэну.

Рука Фан Чэна перестала писать, и он сказал:

— Конечно, конечно. Спросите, и я расскажу вам все, что, возможно, знаю.

— Ты слышал о плевке дракона?

В отличие от Цзян Шинина, Фан Чэн не знал, что тот был драконом, поэтому Сюэ Сянь не стеснялся спрашивать его.

— Какие эффекты он имеет? Может ли он нанести вред человеку?

— Гм…. — Фан Чэн смущенно посмотрел на него.

— Я действительно слышал об этом, но никогда не видел. Так что с точки зрения эффектов… я знаю только слухи.

— Что говорят слухи?

— Просто… если девушка использует драконий плевок… она забеременеет.

Фан Чэн явно не был прирожденным рассказчиком — этой неловкой фразой он, казалось, закончил свое объяснение.

Сюэ Сянь нахмурился.

— Какие?

Фан Чэн снова заговорил. — В наши дни ходят слухи, что где бы то ни было, кому посчастливится получить что-то, они либо продают его по безумной цене, либо отдадут кому-то, чтобы он забрал. Говорят, что помимо возможности очень быстро лечит раны и болезни и служит противоядием от сотен ядов, но плевок дракона имеет и другое применение. Говорят, что он может усиливать инь и янь… ну, это афродизиак. И они говорят, что его действие довольно длительное. Но это, конечно, все слухи. Если бы вы могли встретить лекарство, которое могло бы исцелить все и отразить все яды хотя бы раз в жизни, тогда вы могли бы умереть счастливым.

Фан Чэн всю свою жизнь проработал фармацевтом, поэтому, когда доходило до разговоров о медицине, он делал это очень серьезно и вовсе не выглядел неуместным. Но…

Хотя Сюэ Сянь примерно догадался, что означает плевок дракона прошлой ночью, это сильно отличалось от того, чтобы услышать это вслух.

До такой степени, что он немедленно вышел во двор, чтобы найти Цзян Шинина и сказал:

— Мы можем поговорить? Можем ли мы сегодня поменяться комнатами?

Цзян Шинин ахнул.

— Нет. Всего одна ночь в одной комнате с Учителем отправит меня прямо в загробную жизнь. Разве ты не согласился позволить мне остаться еще на несколько дней и провести день рождения с моей сестрой?

Сюэ Сянь сказал:

— Хорошо, тогда мы не будем обмениваться. Но позволь мне войти в твою комнату. Я не буду занимать место на кровати.

Цзян Шинин сухо засмеялся.

— Каменный Чжан будет так бояться, что намочит постель. Как ты думаешь, Лу Няньци останется в здравом уме?

Сюэ Сянь замолчал.

— Ты снова разозлил Учителя?

У Цзян Шинина было ощущение, что он стал для всех матерью, и ему даже не платили за это — все это беспокойство отнимало годы у него в жизни. Ой, подождите, в его жизни больше не было.

С пустым выражением лица Сюэ Сянь сжал пальцы вместе, оставив между ними небольшое пространство.

— Совсем немного, — сказал он.

Цзян Шинин подумал: " Должно быть, он попал в огромную беду. Это определенно не «немного»."

Пока они говорили, задняя дверь комплекса была распахнута, и двое молодых людей, одетых в форму аптекаря, несли корзины с травами во двор. Увидев Цзян Шинина, они замерли, затем поприветствовали тетю Чэнь, которая вышла из кухни с дымящейся тарелкой.

— Доброе утро, тетя Чэнь. От того, что ты приготовила восхитительно пахнет, ты заставляешь нас обоих голодать. Где молодой мастер и молодая госпожа?

— Они оба заняты. Уберите корзины и вымойте руки, мы скоро сядем за стол, — ответила тетя Чэнь

— Ай, мы должны были вернуться вчера вечером, но на пути мы наткнулись на экипаж, и они расчистили нам дорогу. Вот почему мы задержались на ночь. — сказалимолодые слуги семьи Фан.

Тетя Чэнь, когда они разложили собранные травы.

— экипаж? Откуда длинный экипаж?

— Власти.

Теперь, когда юноши начали говорить об этом более подробно, их тона стали загадочными.

— Вы знаете, как мы сообщили о чуме в округе? Императорский двор послал команду для изгнания чумы. Они должны быть в городе к настоящему времени. Угадайте, кого они послали?

— Чиновников? — повторила тетя Чэнь. — Тогда это должно быть…

Слуга махнул рукой.

— Они говорят, что чиновники, которых император послал, докладывают непосредственно Великому Жрецу. Есть так много типов чиновников, что я не могу вспомнить, как они все называются, но это те, которые следуют за ВеликимЖрецом каждый день — они точно знают, как он выглядит