Медные монеты на алтарь предков

Глава 101: Немного сладости (VIII)

В горной котловине горы Дастпан, за бамбуковым домом, находился горячий источник. Он был не очень большим — всего около двух чжан в диаметре, — и свежий бамбук и дикие цветы росли по всем его берегам. Рядом была даже небольшая бамбуковая пагода — приятное и роскошное секретное место.

За последние сто лет или около того из-за ядовитого тумана вокруг горной котловины и зловещих слухов никто и никогда не осмеливался приблизиться к этому горячему источнику; единственные, кто когда-либо пользовался им, были те, кто жил в бамбуковом здании поблизости. Раньше это был только один человек; теперь было два.

Сюэ Сянь был очень пьян, но настаивал на том, что он полностью трезв. Когда он летел по небу с Сюань Минем на спине, он настаивал на том, чтобы подняться в облака выше, чем когда-либо прежде.

Сюань Минь почти всегда потакал ему, так что просто держался, пока дракон уводил их домой. Но Сюэ Сянь продолжал делать неправильные повороты и едва не перевел Сюань Миня через пограничье. К счастью, у Сюань Миня было достаточно чувства направления для них обоих, и он вовремя заметил, чтобы направить их обратно к Горе Совок, уговаривая и успокаивая Сюэ Сяня на всем пути.

Легкое и понятное путешествие в конечном итоге превратилось в долгое путешествие, полное всевозможных странных препятствий. Наконец, когда солнце поднялось высоко в небе, они увидели уникальную форму горы Совок на горизонте.

Эффект драконьей слюны царил в них обоих всю ночь, и долго это было невыносимо. Сюэ Сянь не стал искать бамбуковое здание, вместо этого следуя изгибу горы, пока не наткнулся на горячий источник, и полетел прямо в воду. Когда он нырнул, он полусознательно трансформировался, чтобы не приносить свое огромное тело дракона в источник.

Сюань Минь вышел из воды в своей белой мантии, развевающейся ветром. Он ухватился за камень на берегу ручья и увидел крошечную тонкую черную тень, скользящую мимо него в воде.

Он автоматически пошел за ним…

Маленький дракон обвился вокруг его пальцев, мягкий и влажный, как кусок веревки. Его хвост раскачивался взад и вперед, нетерпеливо зарывшись в его ладонь.

Сюань Минь вздохнул.

Ему было трудно сдержать поток эффектов драконьей плевки — особенно потому, что некий человек любил намеренно ухудшать ситуацию, добавляя дозу за дозой. К этому моменту его ресницы наполнились влагой, когда он смотрел на Сюэ Сяня полузакрытыми глазами, его взгляд был глубоким и полным необузданного желания.

Он ткнул дракона в голову большим пальцем, но от этого Сюэ Сянь только раз или два лениво пошевелился. Тихим голосом Сюань Минь сказал:

— Не в той форме.

Сюэ Сянь был слишком пьян, чтобы сделать что-либо, кроме как потереться о руку Сюань Миня, но, услышав это, ему пришлось несколько раз прокрутить это в своей голове, прежде чем он понял, что это значит — что он должен был стать человеком, и вместо этого выбрал крошечную форму дракона. Он несчастно фыркнул и снова трансформировался.

Обычно, когда он трансформировался, он быстро одевался, пока туман все еще рассеивался. На этот раз он был на полпути к облачению, когда понял, что его все равно скоро снимут, так в чем был смысл? Поэтому, когда половина мантии свисала с его груди, он заключил Сюань Миня в свои объятия.

Его черные мантии казались темнее только тогда, когда промокли насквозь, и расцвели в рябящей воде, как черный цветок, ткань запуталась с белой коноплей мантии Сюань Миня, когда их тела переплелись.

Сюэ Сянь подошел, чтобы подышать воздухом, ткнул Сюань Миня в подбородок, бормоча:

— Может, на этот раз я смогу…

Но затем он быстро покачал головой и зарылся лицом в изгиб шеи Сюань Миня.

— Неважно. Мне понадобилось столько времени, чтобы вернуть тебя, так что я сохраню тебе твою жизнь.

В то время Сюань Минь только моргнул и ничего не сказал.

Но намного позже, когда Сюэ Сянь прилег на каменный берег, его длинные стройные ноги раскинулись под парящей черной мантией, а руки обвились вокруг тела Сюань Миня, волны удовольствия хлынули внутри него и были близки к тому, чтобы освободиться — Сюань Минь внезапно уставился на остекленевшие глаза Сюэ Сяня и приоткрытые губы, и спокойно спросил:

— Что ты говорил ранее. Ты уверен, что не хочешь попробовать?

Сюэ Сянь был слишком отвлечен, чтобы понять, о чем имел в виду Сюань Минь. Он обнял Сюань Миня за шею и приблизил его для поцелуя. Когда его губы прижались к губам Сюань Миня и его короткое, быстрое дыхание входило и выдыхалось в соответствии с ритмом их движения, все, что он мог сказать, было:

— Нет, почему ты спрашиваешь об этом сейчас? Просто иди быстрее.

……

Сначала, услышав рев дракона, ворон Сюань Миня пролетел мимо, чтобы поприветствовать своих хозяев. Но когда он вылетел из леса и увидел два тела, извивающиеся вместе в воде, он вскрикнул и убежал, найдя ветку дерева, на которой можно было повеситься. Но когда он стоял на ветке и измерял нити плюща, свисающие с дерева, он просто не мог найти подходящего места для свисания.

Так что он просто упал в обморок и тут же потерял сознание.

Тем временем в переулке Хугуа, округ Волон, полусонный Каменный Чжан сонно прислонился к дверному проему и рыдал, прощаясь с Лу Няньци.

Судьба смертных всегда странна и невыразима. Изначально они не имели ничего общего друг с другом и никогда бы не поприветствовали друг друга на улице, но внезапно поворот событий бросил их в одну и ту же партию. Хотя все, что они делали в своем совместном путешествии, — это ссоры за ссорами, они все же вместе пережили почти смертельный опыт, и внезапно им показалось, что они стали намного ближе, чем когда-либо прежде. И теперь, когда все эти годы прошли, каким-то образом они стали особенными старыми друзьями.

Каменный Чжан не знал, почему он плакал — их путешествие было хаотичным и ужасающим, и все они чуть не умерли больше одного раза. Но, возможно, это было потому, что это было так опасно, потому что это был опыт всей жизни, и всякий раз, когда он думал об этом, он чувствовал себя эмоционально и даже ностальгически. Он воссоединился со своими старыми друзьями прошлой ночью, да, но это означало, что они будут видеться все реже и реже, пока однажды они не встретятся снова.

Лу Няньци никогда не говорил ему доброго слова. Но теперь, когда он покидал резиденцию Чжана, он похлопал Каменного Чжана по плечу и сказал:

— Что вы плачете? У вас еще так много лет до своей жизни. А после этой жизни будет следующая. Старые друзья. всегда останутся — по крайней мере, эти двое всегда будут рядом. Может быть, когда-нибудь в следующей жизни вы снова столкнетесь с ними.

Вытирая слезы, Каменный Чжан почувствовал, что наконец протрезвел. Он неловко высморкался и попрощался с Лу Няньци.

Утро в округе Волон никогда не было ни тихим: люди уже собирались у реки, рыбаки и паромы двигались туда-сюда по воде, а в городе уже были выставлены рыночные прилавки, и повара подогревали их печи и посылая клубящийся пар и дым в свежее утреннее небо.

Лу Няньци мог более или менее скрыть тот факт, что он был полуслепым, поскольку он не спотыкался, но его походка все же заметно отличалась от походки обычных людей. Он шел очень медленно, совсем не торопясь, создавая впечатление, что он наслаждается каждым своим шагом.

Он медленно вышел из переулка Хугуа. Большинство людей поворачивали направо здесь и выходили на оживленную и многолюдную главную улицу вглубь города, и Лу Няньци тоже сделал это.

На этой улице находился бесподобный ресторан Цзянцсян, который ранним утром часто открывал киоски, чтобы продавать завтрак и знаменитые закуски. Следуя по звуку продавца, рекламирующего свои товары, Лу Няньци медленно свернул из переулка Хугуа и направился в Зал Тяньсян, чтобы купить приготовленные на пару булочки и пирожные для троих приемных детей, ожидающих его дома.

Обычно он продолжал идти по этой улице — в конце концов, это был кратчайший путь домой. Но когда продавец вручил ему булочки и пирожные, Лу Няньци почувствовал желание на этот раз пойти другим путем.

Желание возникло из ниоткуда, и его было нечем объяснить. Обычно это называется «внутренним ощущением».

Лу Няньци был настроен на магию, поэтому всегда серьезно относился к своему чутью. Он совершенно не колебался: развернувшись, направился по узкой аллее за залом Тяньсян, к небольшой тропинке у реки.

Это был очень ветхий, заброшенный путь. Некоторые богатые домохозяйства даже сбрасывали сюда свое сухое сено или гнилые ткани, что только делало путь уродливее — но это также означало, что нищие и мигранты любили приезжать в гости, если они находили что-то, что стоит забрать домой.

В конце концов, этот район стал известен как центр для местных нищих, но в последние годы нищих становилось все меньше и меньше, а рабочих-мигрантов почти не было. И в такое ясное утро немногие оставшиеся нищие не собирались здесь, потому что ветер с реки был слишком резким. Вместо этого они отправлялись в город в поисках денег или тарелки супа.

Лу Няньци не волновало, кому здесь нравится жить, и что разбросано по земле. Он только следовал своему чутью, которое привело его сюда.

Приблизившись к подножию небольшого холма, он внезапно остановился — он услышал слабый, прерывистый звук чьего-то плача.

— Кто здесь? — спросил Лу Няньци, выглянув из-за холма.

Может быть, потому что то, как он отдыхал, его взгляд отличался от взгляда обычных прохожих, или, может быть, это его тонкая фигура и прилежная манера поведения делали его безобидным, но вскоре после того, как он задал свой вопрос, тощий маленький силуэт неохотно высунул голову из-за холма.

Это был ребенок трех или четырех лет, все лицо было покрыто пылью и пеплом, а изодранные в грязи тряпки. У него также были порезы и синяки на руках — он выглядел так, будто его здесь бросили.

— Где твои родители? — спросил Лу Няньци.

Некоторое время ребенок смотрел на него своими большими влажными глазами, затем уставился на родинку у него на лбу. Наконец, ребенок сказал:

— У меня нет родителей.

— Тогда почему ты здесь? — спросил Лу Няньци.

Ребенок подумал некоторое время, затем покачал головой.

……

Лу Няньци терпеливо задавал вопрос за вопросом, но ни один из ответов не был удовлетворительным. Как будто ребенок просто появился из ниоткуда, материализовавшись из воздуха. Лу Няньци уже усыновил несколько детей с улицы, а этот был настолько молод, что не мог оставить его здесь. Поэтому он взял ребенка за руку и отвел его на берег реки, где помог ему очистить лицо от грязи.

Лу Няньци собирался было что-то сказать, когда заметил, что ребенок нервно смотрит на него.

У этого ребенка была очень бледная кожа, которая раньше была скрыта слоями навоза. Эти брови и глаза внезапно напомнили Лу Няньци другого ребенка, которого он знал много лет назад. Но что действительно заставило Лу Няньци потерять дар речи, так это красная родинка в центре лба ребенка.

Это был крохотный крот, он немного торчал и был покрыт влагой из речного тумана. Это было прямо на точке давления Тайяна — точно так же, как на лбу Лу Няньци.

Потрясенный, Лу Няньци встал на колени перед ребенком и обхватил его лицо руками, уставившись на него, не забыв моргнуть.

— Почему ты плачешь? — спросил ребенок. Он говорил дрожащим, робким голосом, с легкой шепелявостью, от которой Лу Няньци только почувствовал прилив жалости.

Лу Няньци внезапно моргнул, и жирная слеза упала на землю. Он сделал глубокий вдох и сказал:

— Ничего. Я просто… слишком счастлив. Я потерял контроль.

Ребенок уставился на него своими большими круглыми глазами и поднял палец, чтобы осторожно вытереть слезы в уголке глаз Лу Няньци, но вместо этого чуть не ткнул его в глазное яблоко.

Лу Няньци совсем не возражал. Он еще несколько раз моргнул и заставил себя сдержать слезы, затем теплым и дружелюбным голосом сказал:

— Хочешь пойти со мной домой?

Ребенок спросил:

— Я останусь голодным?

— Нет. Никогда больше в твоей жизни.

С серьезным выражением лица ребенок какое-то время «изучал» его, как бы пытаясь понять, заслуживает ли Лу Няньци доверия. Но он был слишком молод, чтобы действительно прийти к какому-либо выводу; в конце концов, он долго смотрел на завернутую еду в руках Лу Няньци и унюхал исходящий от нее восхитительный аромат.

Он энергично кивнул, его голова покачивалась вверх и вниз, как курица, завтракающая.

— Хорошо.

Я скучаю по кому-то; они далеко от меня. *

Лу Шицзю их разделяла грань между жизнью и смертью, но теперь давний старый друг наконец вернулся домой.

--

* Первые строки стихотворения Бай Джуйи под названием «Ночной дождь» — я не смог найти английский перевод, который работал бы, поэтому сделал мой собственный, но китайский здесь: https://baike.baidu.com/item/%E5 % A4 % 9C% E9 % 9B% A8 / 15808327

Лу Няньци и Лу Шицзю